***
1975 г. Декабрьский морозец приятно бодрил, румянил щеки и подгонял как можно быстрее вприпрыжку бежать по заснеженной дорожке к детскому садику. Старший, как всегда, опаздывал в школу из-за младшего, который долго спал, затем сонно умывался, с закрытыми глазами натягивал ненавистные колготки, бурча себе под нос, чтобы Вадик ну хоть чуточку ему помог, а потом еще долго не мог попасть в рукава пальто и застегнуть тугую пуговицу шапки… Проснуться на улице тоже не получалось, хоть и погода была зимняя, и мороз пробирался за шиворот через завязанный поверх пальто шарф, но было еще очень рано и темно, солнце еще не успело встать, поэтому в тусклом свете фонарей казалось, что еще вечер и надо хоть чуть-чуть прилечь поспать. И младший, просто вприпрыжку, почти не касаясь земли, бежал за братом, заплетаясь и путаясь в собственных ногах, спотыкаясь и оскальзываясь. — Глеб! Ну что ты плетёшься еле-еле! Опять я из-за тебя в школу опаздываю! Прибавь шаг! Маленькая ладошка сильнее стиснула руку брата, и только тут он заметил… — А варежки где? — Дома забыл… — Ага, знаю я тебя! Опять посеял? Ох, и влетит нам от матери! — Вадь, а ты сам тоже без варежек! — Я уже большой, а ты еще мелочь пузатая! Понятно? — Скорее бы и я уже был большой — пробурчал себе под нос младший. — А сегодня меня кто из садика заберет? — Я, наверное. Если успею. А то после уроков еще в «музыкалку» на занятия надо бежать. И тут они как раз подошли к воротам детского садика. Доведя младшего до двери в здание, старший сказал, что дальше провожать не пойдет, так как уже сильно опаздывает, развернулся и быстро побежал в школу. А «мелкий» нехотя поплелся к себе в группу. Вечером, забирая Глеба из садика, Вадику опять пришлось выслушать претензии воспитательницы, по поводу того, что младшего привели без варежек. И ей снова надо было дать ему чужие, кем-то забытые вчера, чтобы он мог гулять со всеми и не заморозить ручки. Вадим подумал, что это еще не все, так как дома ему придется выслушать упреки и от мамы, в то время как Глебка, довольный тем, что его сегодня забрал брат скакал вприпрыжку по узкой скользкой дорожке. — Вадь! А у нас скоро утренник будет. Ты придешь? — с этими словами он поскользнулся и упал прямо в снег. — Ух ты! Какое небо красивое. Такое темное… только звезды. Вадь, их так много! — Глеб, вставай! — старший потянул его за ручки, поднимая из сугроба, и стал отряхивать испачкавшуюся в снегу одежду. — Мне и так от мамки попадет, что ты без варежек ходишь! Еще не хватало, чтобы ты заболел! — Вадик! Ну так ты придешь? — Куда? — На утренник! Там Дед Мороз будет! И подарки будут раздавать! — Мама придет. А я не смогу, я же учусь. Младший тяжело вздохнул и, опустив голову, тихо побрел по дорожке. Ему было грустно, что Вадика не будет. — А чтобы Дед Мороз подарок дал, надо стихи прочитать. Ты стихи-то про новый год выучил? — спросил старший, увидев, как изменилось настроение мелкого и идя следом за ним. — Выучил. Только они мне не нравятся. — сердито огрызнулся Глеб. — И выступать я не люблю. Когда еще все смотрят на тебя. Вот я когда вырасту, сам стихи напишу про новый год, и вообще разные, про все. — Фантазёр — улыбнулся Вадик. — Кстати, есть такой рассказ, так и называется «Фантазёры». Хочешь, почитаем, когда придем домой? — Это прям про меня что ли? — удивился Глеб. — Конечно, кто же у нас еще такой? — Вадь, только давай ты мне почитаешь. Перед сном — младший смотрел, не столько вопрошающи, сколько умоляюще и хитро прищурившись. Но Вадим знал, что это всего лишь уловка мелкого. Он всегда придумывал что-нибудь эдакое, чтобы старший брат оставался с ним до того как он уснет. С Вадиком младший всегда чувствовал себя спокойнее. Особенно, когда старший держал его за руку. В этом ощущалась какая-то опора, которая предавала ему уверенности, в том, что он не один. Что рядом есть брат — его надежная защита, которая сейчас рядом. — Хорошо — Вадик не смог сдержать улыбки на столь бесхитростную просьбу, и взял за ручку младшего.— Глеб! Ты сума сошел! Они же у тебя ледяные! Дай-ка скорее сюда! С этими словами Вадим взял ладошки брата в свои и стал дышать на них, согревая своим теплом и легонько растирая. — А теперь давай наперегонки?! Кто быстрее до дома?! — старший взглянул на маленького, и они, взявшись за руки, побежали вперед…***
1977 год. Солнце заливало светом всю квартиру. Еще совсем тепло, хотя и наступила календарная осень. Листья еще не успели поменять свою окраску. А в доме пахло ароматными яблоками. Сегодня первое сентября, и Глеб идет в первый класс. Конечно же, по традиции его поведет мама. Но ему хотелось, очень хотелось взять за руку Вадика, чтобы как всегда ощутить эту поддержку и опору. Но попросить об этом он не мог, как-то было совестно. Ведь, он уже взрослый, и брат, наверное, не согласится. Там ведь будут ребята, друзья-одноклассники, и, конечно же, девчонки. А он тут будет идти с какой-то мелочью пузатой… В это время в комнату зашел Вадим. — Глеб! Ты опять ворон считаешь! Школа тебе не детский сад, там ждать тебя никто не будет! А опоздаешь на урок — замечание в дневник напишут, и родителей вызовут. Так что надо быть поорганизованнее. Давай, надевай ботинки и пошли уже! — Вадик, а помнишь, ты мне обещал, если я буду хорошо учиться, научить играть на гитаре? — Ты еще учиться не начал, а уже спрашиваешь. — старший сосредоточенно складывал в сумку тетради и книги. — Ну, я просто так сказал, чтобы ты не забыл… — Глеб — старший, наконец-то закончил свои сборы и лукаво взглянул на младшего, — и зачем тебе это надо? — Хочу! Ты ведь умеешь! — младший сидел на стуле, прищурившись и склонив голову на бок. — Тебе все за мной надо повторять? «Повторюха»! — сказал Вадим беззлобно и глаза его улыбнулись такому милому жесту младшего. — Ладно, давай, вставай и пошли. А то пока тебя доведем, я опять опоздаю. Глеб сначала в это не поверил. Быстро собравшись и водрузив ранец себе не плечи, вышел из дома. Уже на лестнице Вадим взял его правую ладошку, а мама левую. И безмерно счастливый Глеб, периодически повисая на таких родных руках мамы и брата, отправился в школу.***
1984 год. Сейчас конец января, а это значит, что у Вадима закончилась зимняя сессия и он приедет домой на несколько дней своих каникул. Сегодня выходной, Глеб сладко потягивается в своей кровати, не спеша вставать. Да и торопиться некуда. На улице холод, значит гулять он не пойдет. И самое лучшее занятие — взять тетрадку и погрузиться в свой любимый, придуманный, но такой интересный мир стихов. Там для него все комфортно, уютно и совсем не страшно. Там появляются образы, выплывают из подсознания прочитанных в детстве сказок и книг, сплетаются в хитроумный сюжет, затягиваются в историю, которая перетекает потоком прозрачных и легких мыслей на бумагу, в строчки, складывается в рифмы и рождаются стихи. Правда пока еще не все получается с первого раза. Бывает, что приходится долго сидеть над одной строчкой, или переписывать одну и туже фразу по несколько раз… но это все не важно, это только пока. Он научится, он обязательно сможет поймать тот полет, когда можно будет просто сесть и, записав свои мысли в тетрадь, вдруг понять, что это и есть стихи… А за закрытой дверью комнаты слышен какой-то шорох и тихие голоса мамы и … Вадима? — Вадька!!! — Глеб мгновенно вскакивает с кровати, в одних трусах, бежит в коридор и виснет у брата на шее. — Глеб! Ты меня задушишь! — хохочет старший, разрумянившийся от холода. От него веет морозом, и толстый свитер колет обнаженную кожу тела младшего. Но это не важно! — Ой, прости. Как сессию сдал? Ты на сколько дней приехал? Гулять сегодня пойдем? — Боже, сколько вопросов сразу!!! — Вадим театрально закатывает глаза, все так же смеясь. — Соскучился, видимо — улыбаясь, отвечает мама. — И правда, Глеб. Отцепись от него. Еще успеете поболтать. Дай ему с дороги хоть руки помыть да поесть чего-нибудь не мешало бы. А ты марш умываться и завтракать! — Умываться, умываться… в такой день и все равно воспитывают! Скорее бы вырасти, школу закончить, да чтобы Вадик забрал меня отсюда, — бурча себе под нос, Глеб нехотя плелся в ванную, умываться.***
— Ну что, брат, поговорим? — Вадик зашел в комнату и сел на стул, напротив Глеба, который сидел на своей заправленной кровати и писал что-то в тетрадь. — О чем? — опустил глаза младший. Хотя он прекрасно знал, что именно хочет спросить у него Вадим. — Не о чем, а о ком? О тебе. О твоем поведении, учебе и вообще… — Что «вообще»? Не учусь? Огрызаюсь? Не слушаюсь? — глаза младшего загорелись огнем. — Вадик, я не хочу здесь, без тебя. Мне все это скучно и не интересно. Я хочу к тебе. Забери меня с собой… — Глеб, пойми, я там тоже не ромашки собираю. Я учусь, иногда подрабатываю. А еще пытаюсь организовать группу. Хотя, наверное, это для меня самое главное, но я понимаю, что без усилий и без средств у нас вряд ли что получится. Нужно очень многое, чтобы начать выступать. Нормальная аппаратура, репертуар, сценические костюмы… Я пытаюсь все это сложить воедино, кручусь, как «белка в колесе»… Младший опустил низко голову и тихо проговорил: — Я не буду тебе мешаться, я просто хочу быть рядом с тобой. — Глеб! Прости, ты меня не так понял. — Вадим встал со стула и уселся перед братом на колени, заглядывая ему в глаза. — Ты никогда не будешь мне мешаться. Я всегда буду только рад, если ты будешь рядом. Просто тебе надо закончить школу, чтобы получить аттестат об образовании. И чтобы мама не волновалась за твое будущее. Глеб отвернулся к окну, пытаясь подавить комок в горле и набежавшие слезы. Он знал, что если поднять голову высоко и посмотреть на небо, то слезы не покатятся по щекам, а останутся в глазах. Ему не хотелось, чтобы брат видел, как он плачет. «Вот еще! Подумает, что я как девчонка, сопливая нюни тут распускаю. Ною и жалуюсь» — подумал Глеб. — Надо просто немного потерпеть — Вадим положил свою руку поверх руки брата. И опять это чувство. Чувство защищенности и уверенности, что он рядом, и ничего плохого не случится, от которого становилось как-то спокойнее…- Пожалуйста, Глеб. Попробуй хоть как-то начать учиться и не расстраивать маму. Хотя бы ради меня. «Ради тебя я живу» — подумал младший, но вслух сказал: — Я потерплю… — голубые глазищи уставились на Вадика. И в них читалась эта просьба «я потерплю, только ты не обмани меня».***
1988 год. И, конечно же, он не обманул. Как только Глеб закончил школу, и через некоторое время всем стало окончательно ясно, что это упрямое существо, которое всеми фибрами своей поэтической души отвергает любые виды и формы обучения, кроме самообразования и вольнолюбивое сочинительство стихов, и никуда уже больше учится не пойдет, Вадик тут же, буквально за руку привел его в свой коллектив и доверил ему практически весь репертуар новообразовавшейся группы. — Слушай, Вадик, а получится? Что-то я все сомневаюсь. — Глеб, репетировали уже тысячу раз! Все нормально. Посмотри лучше, как я выгляжу? Все хорошо, нигде ничего не торчит? — сказал Вадик, поправляя фрак. — Как жених — как-то с грустью ответил младший. — Жаль, что я не девчонка… — И что? — Вадим, отвернулся от зеркала, и уставился своим карим взглядом на сидевшем на подоконнике и курившем в форточку брата. Он сейчас что, шутит? Или всерьез? — Я бы тебя соблазнил — потупившись куда-то в пол продолжил Глеб. — И это серьезно, я не шучу — продолжил, будто прочитав мысли старшего. Вадим пересек комнату, и вплотную, подошел к брату. Их разделяли несколько миллиметров. Глаза смотрели в глаза, а дыхания сливались в одно. И опять та же теплая, родная рука ложится поверх руки Глеба, чуть поглаживая, переплетая пальцы. Но если раньше она успокаивала, то теперь это было нечто другое. Волнительное. Будоражащее. — Когда ты об этом узнал? — ровным голосом и очень тихо спросил Вадим. — Давно. Еще в школе. В восьмом классе. Тогда я подумал, что мне просто показалось. И что это настолько неправильно, что надо выбросить это из головы и забыть. — И что? — тот же ровный тихий голос. — Получилось выбросить и забыть? — Из головы — да. Ненадолго. А из сердца — нет. — Господи! Мальчик мой! — Вадим притянул к себе брата и обнял его. — Ты так сильно страдал? — Не очень. — Глеб наклонился близко, так чтобы его губы щекотали ухо брата. — Я все свои чувства вложил в стихи. Ты поймешь, когда прочтешь их. Я боялся, что ты, когда узнаешь об этом, отвернешься от меня. Я боялся тебя потерять. Вадим отодвинулся от брата так, что бы смотреть ему в лицо. — Малыш… Но договорить он не успел, так как в помещение влетел Сашка и, чуть взволнованно улыбаясь, позвал всех на сцену: — Ребят, ну что вы тут сидите. Наш выход! Пошли скорее. Вадик пожелал всем удачи и, как всегда, взяв брата за руку, направился в сторону сцены… А дальше…***
… Жизнь пронеслась скорым поездом. Взлеты и падения. Удачи и провалы. Скандалы и примирения. Смерти близких друзей. Горе и радости. Концерты и записи альбомов. Любовь и нелюбовь. Обиды и прощения. Любовницы, подруги и жены. Праздники и будни… И каждый раз он был рядом. А этот комплекс «старшего брата» прочно засел в голове. И даже теперь, когда мы не вместе, когда всё порознь и так далеко, что не сойтись снова… почему все так же мучает этот злосчастный комплекс? И избавиться от него, нет сил…