Кукушка

      Акаину никогда не верил в гадания. Для него, человека служивого, это было лишь пустой тратой времени и сотрясанием воздуха. Поэтому, когда до него дошёл слух о гадалке, которая расположилась в шатре на городской окраине, Адмирал решил проверить лично правдивость её предсказаний.       Шатёр её не представлял собой ничего необычного: обычная кибитка, обустроенная изнутри для жилья, но туда она не пускала — раскладывала снаружи столик, два стула и карты. Где-то неподалёку фыркала сивая кобылка, хоть и пыльная, но явно сытая и довольная. Акаину огляделся, после усевшись напротив девушки. Та подняла на него взгляд пронзительных карих глаз, чуть улыбнувшись уголками губ.       — Вижу, ты человек серьезный. За гаданиями ты навряд ли придёшь, — мягко начала разговор она, но Адмирал мгновенно почуял в голосе гадалки вызов. Она уже собиралась бороться с ним, об этом говорил и колючий взгляд в сторону мужчины.       — Мне не нужна эта ерунда. Как адмирал Морского Дозора я не могу позволить нарушать порядок в городе. Ни пиратам, ни кому-то иному.       Девушка как-то сразу смягчилась, чуть выдохнула и взяла в руки карты. Пока она перетасовывала их, взгляд мужчины пробежался по аккуратным чертам лица цыганки, кожа её была цвета кофе с молоком и казалась слишком светлой в сочетании с чёрными, стриженными в каре волосами. Длинное однотонное платье открывало взглядам татуированные плечи девушки, а когда она едва уловимым движением закидывала одну ногу на другую, разрез юбки позволял увидеть её худые ноги, всегда босые, а от того пыльные.       — Как тебя зовут? — вдруг спросил Сакадзуки, чем заслужил хитрый взгляд в свою сторону: Кукушка. “Почему Кукушка?”       — Потому что гадания на оставшиеся годы жизни – мой основной профиль, если можно так выразиться, — заулыбалась Кукушка и стрельнула очередным хитрым взглядом в сторону собеседника: “Заинтересовался?”       Мужчина нахмурился и собирался качнуть головой, но вдруг передумал и, закинув ногу на ногу, сложил руки на груди. Она играла с ним, но Акаину был не из тех, кто так просто даёт обводить себя вокруг пальца.       — Удиви меня.       Девушка перетасовала карты и протянула их адмиралу, объяснив, что нужно делать. Он стянул на себя большую часть колоды левой рукой и гадалка, на удивление, оставила меньшую часть, разложив её на столе. Её лицо, до этого выражавшее азарт, вдруг помрачнело, между бровей залегла складка и взгляд быстро метнулся от карт к мужчине.       — Ближайшее время смерть не станет твоей гостей. Но… Эта неделя будет тяжёлой для тебя. Хотя вся твоя жизнь - сплошное поле боя. Ты постоянно сражаешься. За всё. Это…       — Ужасно? — спросил Сакадзуки и уголки его губ дёрнулись в подобии улыбки.       — Отвратительно, — ответила Кукушка и собрала карты, после чего поднялась и развернулась в сторону шатра. — Прошу, больше не приходи. Я… не скажу тебе ничего нового.       Адмирал фыркнул и поднялся, засунул руки в карманы брюк и чуть сощурился, глядя на худощавую спину девушки. Она не произнесла больше ни слова и исчезла за дверью шатра, даже не забрав стол и стулья. Адмирал вернулся в свой кабинет, но мысли его всё возвращались к тем маленьким ловким ручкам, которые тасовали карты, к колючему взгляду тёмных глаз. В течение недели постоянные попытки убить или ограбить Акаину перестали быть редкостью, хотя он был уверен, что статус адмирала должен отпугивать от него подобную мошкару. Собственно, и его походы к гадалке, несмотря на её предупреждения, продолжились. Причём иногда он просто проходил мимо, иногда сидел на пороге её кибитки, наблюдая за тем, как она гадает другим. В иные дни он молча садился на стул напротив, из-под козырька любимой кепки наблюдая за тем, как она наводит порядок в своём “гнезде”.       В сравнении с адмиралом, который буквально жил сражениями, отчего тело его стало бугриться мышцами, девочка была тонкой, словно тростинка, доставая ему лишь до локтя. Он высокий, напоминающий то ли скалу, то ли шкаф, весь какой-то квадратный и извечно суровый. Ненавидит пиратов каждой клеточкой своего огромного тела. А она, словно зная это, постоянно пытается его задеть, разозлить. Каждый раз ходит по острию, но так ловко, словно всю жизнь этому училась. Она с лихвой компенсировала нехватку мышц и роста запасом едких комментариев в сторону адмирала, а тот всё принимал за детский лепет и не обращал внимания. Эта девочка напоминала ему боевую мышь, не более. Она не пугала, но очень интриговала.       Одним вечером, когда Сакадзуки закончил со своей работой и решил пройтись по городу, его остановил Кизару, заинтересованно разглядывая товарища:       — А ты приноровился к прогулкам, — в привычной манере протянул Борсалино, ехидно улыбаясь. — Что вдруг произошло?       — Услышал голос природы, — грубо отозвался Адмирал, продолжая свой путь, но неожиданно для себя вдруг добавил: “Кукушки, если быть точнее”.       Больше никто не спрашивал, где проводит свои вечера Сакадзуки, а он бы уже и не ответил.       Его обычной манерой было опускать приветствия, саркастично спрашивая “Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось?”.       Девушка поначалу злилась. Фыркала и всячески игнорировала мужчину, надеясь таким образом спровадить, но он всё возвращался, и цыганка смирилась со своей участью. Когда она перестала грубить и язвить в ответ, Акаину вдруг потерял к ней интерес, хотя иногда всё равно проходил мимо, словно чтобы убедиться, что она всё ещё здесь. И вдруг всё как-то резко пошло не по сценарию. Первыми его привлекли испуганные крики людей. Затем несколько дозорных, которые носились с вёдрами до ближайших источников воды. От огромного костра, где адмирал не сразу узнал повозку, к небу поднимался тяжёлый дым и вскоре густой запах гари наполнил ближайшие кварталы. И она была здесь, стояла, обхватив себя руками и наблюдала за тем, как догорает её шатёр. Её дом. Сивая кобылка стояла рядом, нервно водя ушами и раздувая ноздри. Похоже, огонь не пугал животное так уж сильно, хоть и заставлял нервничать.       — Что произошло? — командным голосом спросил Адмирал и несколько рядовых служивых, которые до этого помогали тушить пожар, встали по стойке “смирно”, только сейчас обратив внимание на командира.       — Очевидцы утверждают, что это был поджог, сэр. Хозяйка повозки отказывается называть своё имя и говорить с кем-либо о произошедшем.       Мужчина косо взглянул в сторону девушки, которая теперь сверлила его взглядом. Извечно суровое лицо Акаину и сейчас не изменилось ни на толику, но в какой-то мере ему казалось, что все эти колючие взгляды прятали за собой что-то большее. Страх. Она боялась чего-то так сильно, что была готова покончить со всем в одно мгновение.       — Потушите пламя. Пострадавшим оказать необходимую помощь.       Отдав приказ, мужчина уверенным шагом подошёл к знакомой и схватил её за плечо: “Зачем ты сожгла повозку?”       Лицо девушки мгновенно озарила победоносная усмешка, но в глазах Сакадзуки видел только бесконечное отчаяние. Я должна была. У меня не было выбора. И сейчас его нет. Всё кончено.       Когда на её руках защёлкнулись наручники, Сакадзуки уже прочёл все материалы, которые удалось собрать по его приказу. “Кукушка” Хитана, капитан пиратского судна, известного как “Певчая птичка”. В каждом городе работали по одной схеме: предсказание нападения, само нападение, ограбление, исчезновение. Сожжённая повозка содержала в себе ценные сведения, фотографии и прочие материалы, которые могли бы помочь отыскать других членов команды, но теперь на всё это уйдёт долгое время.       Акаину внимательно разглядывал девушку, стоявшую на эшафоте. Утреннее солнце озаряло черты лица, смягчённые поразительной безмятежностью, которые впервые показались для Адмирала привлекательными. Как и тот азарт в глазах, вызов, который каждый раз бросала ему девушка в их словесных перепалках. Ещё никто не пробуждал в нём таких чувств и навряд ли уже пробудит. Лёгкий ветер принёс с собой запах моря, растрепав короткие волосы цыганки.       Палачи поставили её на колени, наклонив вперёд и занеся над её шеей два топора.       — Кукушка, кукушка, сколько тебе жить осталось? — тихо пробормотал Сакадзуки, не сводя взгляда с улыбки девушки. Она смотрела на​ него, смотрела впервые так нежно и немного грустно. Прощалась с ним. Услышав слова Акаину, девушка улыбнулась шире и закрыла глаза, одними губами произнеся: 3…

2…

1...