Cold Water

Провалявшись дома все выходные под чутким надзором охранников-уборщиков-поваров, Сынри пришёл к неутешительному выводу, что думает о нём всегда. В смысле – всё время. Он даже о еде так часто не думает. Мысль о здоровом сне (будучи студентом первого курса, какой к чёрту сон) так сильно его не тревожила, как его спаситель. Он нервно грыз ногти, запарив нуну вопросами, получив от неё громкий ор и отчётливый посыл нафиг, и никак не мог угомониться. Он не знал, было ли дело в том, что солдат его спас, буквально выдернул из лап голодной смерти. Сынри ощущал острую благодарность и восхищение (может, где-то внутри клубилось что-то помимо восхищения, но чёрта с два он будет в этом разбираться один). (В конце концов, на что ему эти бесполезные часы болтологии?) Он хотел бы узнать о нём столько всего. Например. Есть ли у него кто-то? Типа – подружка? Собачка? Рыбки в маленьком аквариуме? Жёлтенькие, беленькие, в полоску, квадратик (да хоть в горошек), не суть. Это о нём скажет хоть что-то? …дружок? Наверное, ему не стоит думать о том, кто ночами катается на его члене (нуна умерла бы, услышав его мысли), или кого предпочитает видеть по утрам этот чувак (умерла бы дважды), но это его волновало и, блин, спать не давало. И вообще, жить мешало, что просто кошмар, он не мог смотреть на что-то и думать не о нём. Его психотерапевт наверняка нашла бы мудрёное название этому чувству. Тем не менее, он стоит прямо сейчас тут и собирался пустить всё свое влияние и умение на то, чтобы разузнать а что, а как и прочее. Вопросов много – времени мало, а Сынри и вовсе один. Джинхван смотрел почти умоляюще. Учитывая, что он был щуплым коротышкой с узким разрезом глаз, за такое выражение лица Сынри можно было и посадить в тюрьму, лет эдак на пять. Он выпятил губу, сведя брови трогательным домиком и на уговоры не поддавался. Светлые волосы друга казались золотыми в свете лучей, проникающих из окон, но впервые их не хотелось мягко пригладить – за них хотелось капризно потянуть. Сынри отступать не спешил. Он чётко видел цель - он чётко к ней шёл. - Я куплю тебе всё, что хочешь, - говорит Сынри. На самом деле, он мало чего уже не говорил, но не работало абсолютно ничего, и подкуп тоже шёл мимо. - Меня посадят за то, что ты просишь сделать. Думаю, продукция эппл мне там вряд ли пригодится. Ну, типа, за решёткой? Сынри закатил глаза и толкнул дверь в кабинет сестры, заставляя Джинхвана буквально упасть на колени с безмолвной мольбой в глазах. Коридор пустовал очень не долго, горничные то и дело норовили прибрать тут и там, а объяснять, нафига он тут стоит с другом не хотелось. - Ты, блять, просишь меня взломать компьютер Генерального Прокурора страны! – он почти плакал, его лицо смазалось в сплошное страдание. – Что я тебе сделал-то, а? - Всего лишь немного подглядеть один документик. Ты сможешь. Спустя двадцать минут уговоров и нытья, Сынри усаживает друга за стол, нависая за его спиной. Аккуратные пальчики Джинни стремительно набирают скорость, открывая вкладки уже не раз взломанного компьютера. Если сестра когда-нибудь узнает обо всём, что они делали, ей будет стыдно называть его своим братом. - Как называется отряд? – Джинни устало выдохнул. – Динозавр? - Не издевайся, - фыркнул Ри, толкая его. – Дракон. Я говорил тебе это сто раз. - Ну конечно, как я мог забыть. Зачем тебя вообще спасли? Сидел бы там, и мне жить не мешал. Что конкретно мы ищем? - Одного человека. - Ты можешь потерпеть до понедельника?! – Джинхван весь взбрыкнулся, раздражённо сверкая глазами. Он почти встал, но был остановлен и вновь усажен. – Увидишь его, успокойся! Зачем лишний раз рисковать?! Не то чтобы они смогли найти очень много информации по отряду в целом. Большая часть данных отсутствовала, точное количества членов отряда было неизвестно, их предназначение и планы в тумане, никаких должностей, лишь бессмысленные имена, прочерки в датах рождения (как и в семейных положениях, порой было не понять, баба это или мужик). Сынри беззвучно застонал, имена мелькали перед глазами, глумливо давая себя разглядеть. Бессмысленно. Джинхван быстро теряет интерес и сворачивает документ, стирая следы присутствия. Наверное, его интерес становится безмерно очевидным. Он шатается по дому, ноя от скуки. Рука чесалась в гипсе, ему было много и часто неудобно справляться одной конечностью и наблюдать моральные терзания сестры. Дэсон ситуацию не скрашивал, постоянно напоминая о том, что могло кончиться плохо. В такие моменты Ри его ненавидел. Ко дню встречи с нанятым отрядом (состоящим из трёх выбранных кандидатов) Сынри слегает с температурой. Буквально – валится на лестнице, глухо ударившись головой. Он ощущает адскую слабость (а ещё всемирную несправедливость, обрушившуюся лишь на его голову, потому что какого чёрта, он ждал этого дня так сильно!) и не может спуститься вниз, чтобы поздороваться с новоявленной охраной. Надежда на то, что он вновь встретится с тем человеком, таяла как снег. - Нет, - строго сказал Дэсон, даже наставив на него свой палец. – Я тебя туда не пущу и людей сюда – тоже. - Но мне интересно! - А мне плевать, - пожимает плечами Дэсон и легко уворачивается от слабо пущенной подушки. - Ладно, - Ри улёгся удобней, подтягивая одеяло. – Просто опиши мне их. - Большие, серьёзные, в одинаковой одежде? – Дэсон буквально наслаждался муками своего младшего друга, усаживаясь на стуле. Он принёс куриного бульона, отлично зная, как Ри его ненавидит. Порой казалось, Кан желал его смерти не меньше чуваков, которые частенько его похищали. – И все мужчины. Азиаты. - Ты ужасен! Сынри и сам не знал, что хотел бы услышать. Как описать того человека – не знал тоже. Он смог бы понять, он это или нет, только взглянув на него. С чужих слов было бы сложно угадать. Он бы объяснял Дэсону это как – ну, знаешь, он такой горячий, большой, у него красивые глаза и, наверное, смуглая кожа, а ещё он сильный, у него крутецкий голос, и нет, я не втюрился, о чём ты! Так что да, он решил, что не собирается выяснять, который из них нужный ему человек. Его весь день не выпускают из комнаты, закармливая лекарствами, у Ри в детстве были частые приступы бронхита и сидения-лежания в подвале местного маньяка не пошли его здоровью на пользу. Жар спадал с большой неохотой, он мучился от болей в теле и ныл о том, что хочет вниз. Пару раз даже порывался выйти из комнаты без разрешения, тихо, пока медсестра отходила за очередными уколами. Конечно же, его ловили и возвращали на место. Как именно он вырубился, Сынри и сам не понял. Секунду назад перед ним сидел Джинхван, листающий свой мега-тяжёлый учебник по высшей математике, как в другую Сынри проснулся от холода. Он вздрогнул, открывая глаза, и думая над тем, приснился ли ему смеющийся Джинни или всё же это было правдой. Они, кажется, шутили над тем, что если Ри захотят похитить теперь, то им придётся прихватить с собой внушительный пакет с лекарствами (и хорошенькую медсестру, чтоб наверняка), чтобы их пленник не помер. Воздух ощущался холодным, он коснулся своего носа здоровой рукой, тут же ощущая, как замёрз. Было темно. Но он точно был в своей комнате. Тишина давила, он сглотнул и успокоился, услышав, каким бешенным был пульс. Страх прошёлся по позвоночнику, ощущения были такими знакомыми (родными, мать его), что даже смешно стало. Примерно так и выглядит каждый грёбанный раз, когда его хотят похитить. Интуиция или предчуствие, чёрт его разберёт, что это, гоняли сердце как заведённое. Его комната находилась в конце длинного коридора, справа, имела крепкую дверь (нуна в детстве обожала вламываться без стука и после очередного неловкого разговора о том, что мальчики не просто так живут отдельно от девочек, ему поставили замок на дверь), окна выходили на запад и он каждый вечер мог наблюдать чудесный вид уходящего дня, хотя дом и был двухэтажным. Раньше, он чувствовал себя в безопасности здесь, дома, но теперь, когда его столько раз похищали и порой даже из комнаты, он утратил это чувство. Он точно не помнит, что провожал друга или хотя бы прощался с ним, и очевидно, не закрылся изнутри. Широкое окно было открыто нараспашку. Пышные золотистые шторы волнами расходились в стороны от ветра и снега, залетающего в комнату. Серебристое сияние белоснежного снега освещало комнату достаточно ярко, мебель отдавала большие тени на ковре, а от холода ясность ума внезапно настигло осознанием. Он был не один. Возле окна, оперевшись на подоконник, стоял человек, лицом к его кровати. Он имел хищные очертания, от него буквально несло опасностью (Сынри в таком не смыслит нихера, но даже он проникся), и он совершенно не пытался скрыться или укрыть своё присутствие. Сынри не собирался играть в смелого однорукого героя. Поэтому. Сынри, не осознавая ничего, тут же закричал. Подобрался, вскочил, выпучив глаза – то ли врезать ему хотел (хотя живот надрывался от страха), то ли выпрыгнуть в окно мимо него (или вместе с ним, это как бы вышло). Было как-то жутковато вот так вот находиться, словно на распахнутой ладони, бери не хочу. Тёпленький, только со сна. Орать, кстати, Сынри не прекратил. И чудом услышал спокойный голос: - Хватит верещать, как истеричка. Спустя двадцать минут (за это время Сынри переодевается из своей позорной пижамы с покемонами), чашку выпитого чая с успокоительным (там больше успокоительного, чем чая), нудных разговоров, Сынри начинает более менее соображать. Окно закрыли, включили свет, усадили заикающегося Сынри на кровать (чёрт возьми, убийца у окна в кромешной темноте – его самый главный кошмар и ужас, похлеще монстров в шкафу!) и объяснили всё достоверно. Во-первых – чувак у окна - не убийца. - Вообще-то, убийца, - пожимает плечом Ку Чжунэ. Это другой парень, уместившийся в кресле у злополучного окна с видом царя на троне, задумчиво трогающего свой лоб. Сынри бросил на него короткий взгляд и тот послушно пояснил: - Он убийца, но не по твою душу. Ким Чживон (перекаченный парень с невероятно узкими глазами и стойкой, словно тот проглотил что-то длинное и ровное) даже дёрнулся от силы своего фырка и сдаётся Ри, эти двое ладят также хорошо, как Сынри и преподша по истории. Руки от воспоминаний многочасовой писанины зачесались, фанатичная камикадзе, нельзя столько писать детям. - Ладно, и что ему понадобилось в моей комнате?! Типа, ну не знаю, объясни мне, что он делал в темноте, пока я спал?! Наверное, все поняли, что Сынри имел ввиду, потому что – ну вот он, такой красивый, сонный, дрочи не хочу, что он должен думать! - Ну, вот и ты начал задавать нужные вопросы, пацан. Растёшь на глазах. - Что, бл… Двое солдат, один из которых вольготно расселся, точно принц на коронации, мигом подскочили, получая лишь – вольно, солдаты. Ах, да. Надо же такому случиться (всё благодаря нескончаемому везению, куда уж девать его), что Ри встречает свой краш с помятым лицом, испуганный (опять), неумытый (опять), весь в слюнях-соплях от болезни (бинго! опять). Он готовился к встрече с ним, буквально спать перестал. И вот он. Встречайте, Ли Сынри, тот-кто-не-умеет-производить-хорошее-впечатление. Во-вторых – тот, кто стоял у окна, точно картина, списанная с его кошмаров (типа ночь, маньяк и звуки грозы за окном) – и есть его спаситель, рыцарь в сияющих доспехах, человек, укравший его покой (голос Дэсона в голове никак не затихает, гад). Сынри не может задать вопроса – боже, да он даже рта раскрыть не в состоянии, разглядывая человека рядом с сестрой. Мужчина достаточно молод, с ожидаемой военной выправкой, ровный и прямой, но расслабленный на вид, стоит, чуть выставив одну ногу вперёд и касаясь пояса форменных брюк песочного цвета. Сынри честно пытается не пялиться, но судя по насмешливому фырканью, выходит унизительно паршиво. Но он точно знает - это он. Голос Дэсона в голове фыркает – точно, сердце подсказывает. - То, зачем я пришёл в твою комнату, - солдат вежливо ожидает, когда ему напомнят, как звать перепуганную жертву и на этом моменте жертва едва проговаривает своё привычное имя фамилия, полностью дезориентированный и впечатлённый голосом говорящего. Нуна выглядит по-настоящему удивлённой смущением младшего брата, и стоит ей только попытаться сказать что-то об этом и Ри попытается самоубиться, честное слово. – Сынри, это открытое окно, которое я углядел с улицы, пока делал плановый осмотр. Было не похоже, что ты ждёшь в гости Брюса Уэйна, поэтому я решил, что тебя снова пытаются стащить прямо из дома. Вот это наглость, а? - А? Нуна закатывает глаза, цокает и просит обсудить всё завтра, когда Ри придёт в себя. Он хочет сказать ей, что очень жаль, нуна, но я походу останусь таким навсегда. Какая жалость. Рыцаря в сияющих доспехах (нет) зовут Квон Джиён (можно просто Джи) и его подчинённые через запятую: мистер Я-тайный-сын-Королевы Елизаветы – Ку Чжунэ; машина-убийца – Ким Чживон ( с последним Сынри внутренне отказывается спать под одной крышей). Он правда (честное скаутовское, ваша честь) представлял себе этого мужчину иначе. Намного, много иначе. Тот, кто смог бы пронести Сынри на себе и не дышать как астматик, пишущий завещание из последних сил, должен выглядеть как хренов медведь-гризли (это Сынри ещё отсидел на диете!), а не таким… Ладно, называть его тощим сложно, он весь крепкий (даже на вид и чёрт, на ощупь наверняка ничего), жилистый, при таком освещении даже смуглый. У него эти тёмные глаза, ровный голос, в котором то и дело проскальзывает ухмылка, и какая-та насмешка в движении губ. Но. Сынри представлял себе его не таким! Где же непобедимый воин с мечом наперевес, с грубым голосом, с этими своими руками, которые буквально (и во век не забыть) спасли его сразу от нескольких смертей? Он был как чёртов чёрный плащ, налетел на него, спас, вытащил из лап смерти! Его Бетмен. А не этот. В комнате раздался треск. Ага, точно. Треск разбитых фантазий и мечты. Джинхван даже не умирает, когда Ри тащит его к компьютеру сестры, чтобы вскрыть базу данных ещё раз, потому что на этот раз он даже знает, кого искать. И нет, несмотря на то, что ещё вчера он был разочарован самым последним образом, он всё ещё немного болен своим тёмным рыцарем в крутой военной форме (а крутая военная форма – это маленькая слабость Ли Сынри, но это секрет). Сынри хочется поговорить с ним. Узнать о нём (рост – 170, вес – 68, правша, выделяющиеся результаты в стрельбе и рукопашных боях) что-то помимо данных из личного дела. Которые, ну надо же, засекречены и их нихера не прочесть нормально. Сынри буквально влезает в разговор Черин и военных, проползая в её кабинет после того как делал тут плохие делишки (и нет, это не то о чём многие сразу подумают). И сидит в углу, упрашивая свою гордость упросить свои глаза перестать пялиться, потому что ну честное слово, это уже ни в какие ворота! Джиён односложно отвечает на вопросы сестры, стоя напротив её стола, отказавшись садиться. Его спина ровно выпрямлена и Ри думает, что это дело привычки. Он сложил руки за спиной, расставив ноги на ширине плеч, и выглядит гораздо внушительнее подчинённых позади себя, застывших в похожей позе. На них одинаковые чёрные футболки (на улице зима, чтоб их), облепляющие одинаково крепкую грудь, все эти их бицепсы, мышцы, загляденье и это ещё Сынри держит свой взгляд повыше, и прилагает определённые усилия, чтобы не опустить глаза. - Вам будут выделены комнаты, - Черин то и дело смотрит на часы, не выдерживая, поднимается и передаёт указания, написанные на листе, сидящему рядом Дэсону. – Прошу вас, вы можете приступать к работе прямо сейчас. Мой брат должен ехать на сеанс через пару часов, я хочу, чтобы вы, или кто-то из вас, сопровождали его постоянно. Дело о Министре финансов Чхве очень громкое, мой брат в опасности. - Мы поняли Вас, генпрокурор. Черин уезжает, измазав щёки Сынри в помаде и суетливо запихивая бумаги в папку. Она вглядывается в показушно-расслабленное выражение на его физиономии, сомневаясь всего пару секунд, как будто собираясь что-то сказать. У неё опять эта вина на всё лицо, она хочет что-то сказать, но обрубает себя, получив яркую беспечную улыбку. Сынри обнимает её, единственного члена своей семьи, зная, что у неё плохо с эмоциями и она может расплакаться, стараясь поддерживать. Он слышал, что нуна проигрывает дело, что доказательств мало, а свидетелей, желающих помочь, и того меньше. Солдаты выходят из кабинета, о чём-то переговариваясь, вероятно решая, кто будет сопровождать Ри. Если так подумать, трое профессиональных бойцов на одного Ри как-то многовато. Он чувствует себя важной шишкой, но не то чтобы он сделал что-то достойное этого положения. - Мы будем дежурить по очереди, - говорит Ку Чжунэ, лениво переводя взгляд с предметов на людей вокруг. Даже воздух вокруг этого парня насыщен и переполнен энергией самовлюблённости, он стоит с таким видом, будто Сынри должен ему в ноги кланяться от благодарности его присутствия. Он бы ему сказал, что лучше бы посидел в подвале ещё чуток, чем провёл бы хоть пару минут с ним. – Сначала Чживон, он побудет тут какое-то время, а чтобы защитить твою задницу, мы будем меняться, не говоря тебе расписания, кто и кого будет заменять. Уверен, тебя попытаются похитить в одну из наших с ним смен, поэтому отсутствие капитана будет засекречено, - и, выдержав драматичную паузу, он спросил с самым насмешливым подтекстом: - Ты всё понял? Интересно, если Сынри попытается ему врезать, ему сломают и вторую руку? Как бы им не хотелось побездельничать, Ри должен ехать к своему мозгоправу. Его сопровождал Чживон (это который будто после контузии, запомнил он), и в машине, сидя на заднем сидении, Ри откровенно было скучно. Когда он уходил из дома, как всегда спеша и что-то забывая (домработнице пришлось выносить из его комнаты забытый сотовый), он поймал Джинхвана за разглядыванием Джиёна и его внушительной спины. Очевидно, для Джинхвана и его всегда спокойного мира, весь этот карнавал был в новинку, и он был под впечатлением. Квон что-то осматривал, прямо под потолком, и его сильная спина до сих пор стояла перед глазами. - Мы приехали, - водитель, недавно взятый на место предателя, хотя нуна и просила его так не называть, потому что тот человек рано или поздно получит по заслугам, заслужил пристальное внимание со стороны Чживона. – Господин Ли. - Спасибо, - бросил он и остановил вышедшего следом Чживона. – Я зайду один, тут безопасно. - В таком случае решай свои сопливые проблемы побыстрее, тут безопасно, но скучно. Сынри твёрдо решил, что этот чувак ему не нравится. Миссис Ким, являющаяся его психотерапевтом многие годы, выучила их расписание и привычку своего подопечного опаздывать на десять с лишним минут, и потому была готова ровно к его приходу. Сынри привычным жестом поприветствовал её, стянул верхнюю одежду, запалено выдохнул и сел на диване. Сеансы представляли собой типичные разговоры, медленные и переходящие от обычных тем к более конкретным, специалист не спешила и всегда вежливо и корректно спрашивала о делах Сынри. У неё было чувство юмора и иногда она даже позволяла между ними проскользнуть ноткам игривости и флирта, но это лишь потому, что Сынри пришёл к ней будучи подростком и она давала ему немного… выплеснуть эмоции. Она была женщиной, молодой и красивой, взрослой и тёплой, и где-то на этом моменте, миссис Ким и любила останавливаться и расспрашивать Ри о его предпочтениях. Её почему-то интересовал предпочтительный тип Сынри – какая она должна быть, сколько ей должно быть лет, характер, род деятельности и прочее. - Какие у тебя отношения с Дэсоном сейчас? - Что Вы имеете в виду? – Сынри приподнял бровь. Он ощущал приятный запах благовоний, тепло, идущее со стороны окна, немного усталости и нетерпение. – Мы хорошо ладим. Он беспокойный и лезет не в свои дела, но в целом, приятный и дружит с нами ещё с детства, я привык. - Ты часто спрашиваешь у него советы? Сынри знал правила – если он не хочет отвечать или если тема ему не нравится – он может промолчать. Но Кан Дэсон был тем, о ком он мог бы говорить часами. - Никогда. Женщина не выдала своего удивления, хотя Сынри попытался добавить побольше категоричности в свой ответ. Ну, чтобы навеять загадочности, заставить её спросить – почему, а что случилось, ох, не может быть? - Ты не видишь в нём надёжного советчика? - Дело не в этом, - Сынри задумался над ответом, хотя секунду назад он казался очень очевидным. – Ну, он не тот, кто мог бы мне чем-то помочь. - Тебе нужна помощь? - Что? - Ты сказал помочь, - миссис Ким загадочно записала что-то в своём блокноте, размером с хорошую энциклопедию, осторожно поднимая глаза на Сынри. – Тебе нужна помощь? Сынри иногда не знает, что ей ответить, потому что её вопросы всегда можно понять с разными подтекстами. Миссис Ким часто и долго могла надавливать на Ри вопросами, касающиеся его утраченной семьи. По её теории, которую врач, конечно же, не озвучивала, Сынри не хватало родительского тепла, воспитания, надзора не в том плане, что он вырос хулиганом и уголовником, а в том, что Ри мог скучать по их присутствию, и в этом не было бы ничего ужасного. Психотерапевт – это идея Черин. С этой мыслью Сынри покидает светлый кабинет каждый раз, удивляясь тому, почему он тратит своё время на бесполезную болтовню. Иногда ему кажется, что это необходимо, что без этого никак и после долгих разговоров, он ощущает себя лучше. Но все эти недоговорённые хмыканья, когда доктор Ким молча что-то отмечает у себя, выводят из себя. Он давно не мальчишка, робеющий перед ней, и выучил уже эти её фокусы с загадками и двузначными вопросами, если ей интересно, нравится ли ему Дэсон как мужчина, то так бы и спросила. Да, тему нерешённого заголовка – гей ли Сынри, они обсудили ещё когда ему было елейные семнадцать. И так до сих пор не решили. Она склоняется к тому, что Сынри не обязан вешать на себя ярлыки и как-то строго относиться к данному вопросу. Найдётся человек, который поставит жирную точку в череде его вопросов. Чживон дожидался его возле машины, за рулём которой сидел потеющий и взволнованный водитель. Парень курил, красиво пуская густой дым, оперевшись на капот машины в расстёгнутой кожаной куртке. Ещё утром он был в военной форме, без оружия на видном месте, а сейчас выглядел как обычный молодой парень. И не скажешь, чем занимается. Студент? Обычный бариста-красавчик? Было в нём что-то чарующее, в этих сощуренных глазах и грубом голосе, такие как он, привлекают имиджем плохого парня. Руку на отсечение, что он ездит на крутых мотоциклах и носит красивые шлемы. - Ну как? – Чживон растянул губы в ухмылке и дёрнул головой, отчего в глаза тут же бросился заметный шрам на шее, не скрываемый воротом расстёгнутой куртки. Грубое рассечение, идущее поперёк адамово яблока, было будто нарисованное или сделанное искусной рукой мастера-гримёра, с такими шрамами снимаются в хорор-фильмах, серьёзно, после такой раны вообще живут? Если дотронуться до кожи, то оно явно выступающее в этом месте, словно зашивали распоротые края, кожа по цвету отличается, немного розоватая, выделяющаяся. Сынри сглотнул, едва пересилив себя и не потерев собственное горло. Чживон заминку проигнорировал. – Богатенький мальчик, посещающий психолога, с ума сойти, как по книжке. Решил свои вселенские проблемки? Это было вовсе не обидно. Человеку, который рискуя жизнью, спасает других людей, получая при этом жуткие ранения и видя мясорубку, он может простить любые подколы. Он серьёзно кивнул и не смог рта раскрыть до самого дома. Чживон в разговор вступать не спешил, глядя в окно. У Джиёна тоже есть шрамы? Он был ранен так серьёзно, что его жизни угрожала опасность? В каких горячих точках он бывал? Ирак? Афганистан? Нигерия? Он когда-нибудь убивал? Всё было прекрасно, Чживон не мешал, не трындел, не лез с бесполезной болтовнёй и стать другом Ри не спешил. Он осматривал дом, старался далеко не отходить и чутко реагировал на звуки. Вечером, он попросил Сынри посидеть в его комнате, чтобы отвлёкшийся солдат мог следить за ним, пока тренировался бы. Ежедневную тренировку никто не отменял и, надо отдать ему должное, держал себя в тонусе (мать его, слабо сказано). Он был в удобных штанах и топлесс, делая плановые упражнения, без посторонней музыки и мотивирующих речей по телевизору. Сынри зауважал его ещё сильнее, когда разглядел все шрамы и недавние отметины, которые отдавали синеватыми пятнами на животе и по бокам. Да ладно, будь Ри на месте Чживона, то слёг бы на пару недель только от половины синяков на теле. Чтобы не пялиться и не мешать, он включил плазму на стене, снизив звук до минимума и попал на новости. Говорили как раз о громком деле с Министром финансов. Он безучастно слушал набившую оскомину информацию. Не то чтобы он хорошо разбирался в политике, но даже он знал, каким человеком является этот Чхве. С тех пор как его назначили на эту должность, происходят все эти взятничества и подкупы, его люди повсюду и когда нуна сможет доказать его вину, то с постов полетят много чиновников. И ещё этот Чхве виновен в том, что у него сломана рука и столько уколов дожидается своей очереди, виновен в том, что Черин перестала бывать дома. -… какие действия Вы предпримите… - Слушай, - запыхавшийся Чживон поднял голову на зов, с интересом вглядываясь в Ри. – А Джиён приедет завтра? - Тебе знать не обязательно. -…мой клиент, многоуважаемый Чхве Сынхён, занимает эту должность не просто… - Тебе трудно сказать? – Сынри обиженно скуксился. Иногда ему казалось, что роль беззаботного балагура так привяжется к нему, что он таким и станет. – Никто же не узнает. - Ты можешь сказать это случайно, а похититель может это услышать, даже у стен есть уши. - С ума сойти, и кто бы говорил про списанные с книжки реплики и сюжеты. -…избран честным народом… Камера перемещается, чтобы показать избранника, всенародного любимца, самого честного человека, так безбожно обруганного, и Сынри забывает, что хотел сказать. Он останавливается на полуслове, собираясь и дальше выпытывать информацию у солдата, но внезапно осенённый, сломленный наповал озарением. Какого чёрта так вышло, что раньше он не видел его лица? Этого холёного, красивого, буквально выточенного из фарфора умелыми руками мастера, с этими идеальными скулами, пленительными глазами и изгибом божественных бровей, густых чёрных волос, гладких на вид? - Откуда ты о нём столько знаешь? – Чживон вытирает полотенцем лицо, хмурясь. – Ты видел его вживую? - Конечно, видел! – буквально кричит Сынри, подскакивая. Он буквально кипит и пышит возмущением и догадками, не зная, как не взорваться. Его целая рука сжимается в кулак, он размахивает своим гипсом и едва не врезается в дверной косяк, вылетая из комнаты. – Ещё как видел! Чёртов Кан Дэсон и его хренов бойфренд. На вопросительный взгляд Чживона и сбежавшихся работников, он закатывает глаза и с видом лучшего сыщика выдаёт: - Я знаю, кто помог меня похитить. Кто вообще за всем этим стоит! В это верилось с трудом, но всё только теперь складывалось в одну картину – и все эти отговорки, все эти попытки не дать нуне заняться этим делом, напугать её. Сынри не понимал лишь одного – неужели оно того стоило?