Узы нас связавшие

      Отношения матери и дочери — это либо есть, либо нет. Впрочем, как и любые другие отношения. Либо ты можешь жить с человеком, чувствуешь его, временами подстраиваешься, временами капризничаешь. Либо это глухая стена, в которую бьёшься, а преодолеть не можешь.       Мне повезло, я со своей мамой в тёплых, понимающих отношениях. Временами. Как и всякая дочь, которая уже находится в том возрасте, что готова выпорхнуть из родительского гнезда, в поисках своего места в жизни. Правда у нас не всегда были настолько доверительные отношения. Всё моё детство это была стена непонимания. Она была молода, я была ребёнком не подарком, отсутствие крепкого мужского плеча в семье, перестройка и абсолютное безденежье. Трудное было время. Даже не удивительно, что тогда у родительницы тупо не было времени на саморазвитие и анализ собственных ошибок. Это пришло намного позже, когда я уже стала сформировавшимся человечком, накопила собственный багаж обид и мировоззрений. Слава Богу, что вообще пришло это осознание. В ином случае никакого взаимопонимания «мать-дочь» в принципе не было бы.       Я люблю свою мать, как и всякий ребёнок родителя. Я обижаюсь на неё, как и всякая дочь на свою мать. И я практически ненавижу её за эту тесную душевную связь, когда одного взгляда на печальное лицо родительницы хватает чтобы почувствовать себя виноватой, грустной, одинокой и абсолютно опустошённой.       Второй день к ряду она возвращается домой с таким постным лицом, что у меня душа забивается в пятки, сжимается сердце и холодеют руки. Я смотрю на неё и жду каких-то страшных новостей. Сначала осторожно встречаю привычным радостным тоном и кучей историй, пытаюсь отвлечь, думая, что проблемы на работе и может быть в уютной домашней обстановке они отойдут на задний план. Но мама лишь ещё больше зажимается и смотрит куда угодно, только не на меня, будто один мой вид причиняет ей боль. И от этого становится страшно.       Закономерно срывается вопрос:       — Мам, что-то случилось? Ты какая-то грустная опять. Я могу чем-то помочь? — а сама руки выкручиваю от волнения и непонимания. Она проходит мимо, бросив на ходу ёмкое, безапелляционное:       — Нет.       И тогда становится холодно. Буквально физически ощущаю, как меня словно сковало от ног до головы, а горло перехватило. Внутренний ребёнок мгновенно забился о стенки разума с отчаянными воплями:       — Мама нас не любит? Мама хочет нас бросить? Мы виноваты? Что-то сделали не так?       В такие мгновения я забываю, что уже не ребёнок. Ребёнок. Просто размером побольше, да в голове каких-то знаний накопилось. Я стою потерянная в коридоре и жду, когда мне объяснят, что происходит, но объяснений не следует и мне остаётся лишь молча поджимать губы. Куда нам мелким до взрослых дум?       По квартире крадущейся походкой, не дай бог рассердить и спровоцировать. Осторожные взгляды, попытки вовлечь в беседу или развеселить. В какой-то момент приходит осознание, что лучше просто оставить в покое и единственным решением остаётся либо сидеть тихо, как мышка, пялясь в экран ноутбука или телевизора, либо вообще спрятаться в комнате, чтобы даже глаза не мозолить.       Мама, хочешь чай или кофе? Мама, хочешь покушать? Мам, я могу чем-то помочь? Мам, хочешь звезду с неба? Мам, ну что происходит? Мам, тебе плохо? Мам, врача?       Скажи уже, чёрт возьми, хоть что-нибудь! Не молчи!       Мысленно ору от бессилия. Вновь это мерзкое чувство собственной никчёмности. И вина. Постоянная, необъятная, тяжёлая как гранитная плита. В чём моя вина? Я даже не понимаю почему ощущаю её, но глядя на печальную мать ощущаю себя самым отвратительным ребёнком на свете. Мама, в чём моя вина?       Я сижу на кухне, помешивая кофе, в бессилии ожидая развязки этой драмы. А она и не приходит. В квартире та же гнетущая обстановка, когда не знаешь рванёт ли сейчас скандал из-за ничего, или же наконец пружина мягко расслабится, и глава семьи наконец улыбнётся. Я трепетно отношусь к нашим чувствам, тем светлым моментам что есть между мной и мамой. В любой ситуации, сколько бы боли не принесла я ей и она мне, она будет моей мамой, а я её дочкой. Но в такие дни, как сегодня, я понимаю, что лучше вообще бы не было никаких связей, чем вся эта душевная экзекуция. Когда сидишь и бессильно наблюдаешь за любимым человеком, как она страдает и ничего не можешь сделать, потому что этот самый дорогой человек не желает делиться с тобой своими проблемами и переживаниями. Я могла бы наорать, вытрясти из неё все эмоции и чувства, но это был бы скандал, после которого кто-то обязательно выбежал бы на улицу в припадке бессильной злобы и обиды.       Ожидание. Бесконечное, мучительное. Просто сидеть и ждать, когда либо печальное настроение схлынет, либо трансформируется в агрессию. Томясь в этом ожидании, я в который раз спрашиваю себя — в чём моя вина? Откуда она у меня?