Правдивая история Красной шапочки

Сцена первая. Толпа народа галдят на городской площади, соседствующей с рынком. Где-то слышен, крик и смех, чудь подалее, глубже в продуктовых рядах, ругательство торгашей, уверяющие, что именно их продукт самый свежий. Где-то из глубин, толкаясь бежит мальчишка, босой, одежда оборвана в нескольких местах, а на брючине несколько капель чего-то бордового и давно- засохшего. Через весь глаз у него проходит свежий порез, чудом не задевший глазное яблоко, но алые струйки крови еще стекают по щеке. Яро пробираясь, он задевает несколько ящиков с рыбой, которые падают за ним, заставляя взрослых браниться пуще прежнего. Ребенок не обращает внимания на слова и косые взгляды, продолжая уверенно лезть вперед, сквозь толпу зевак, которые спешили на площадь. На главной городской площади находится сбитая из старых досок платформа, которая при каждом шаге стоящего на ней, скрипела и казалось вот-вот сломается. Однако на ней находилось всего четверо людей, и она все еще была цела. Высокий, коренастый мужчина с оголенным торсом и маске стоял примерно посередине, в полусогнутой руке он держал топор, а второй начищал его точилом, делая медленные, уверенные движения снизу-вверх. Перед ним на коленях стояло двое людей средних лет: мужчина и женщина. Замученные, в когда-то белых, а нынче грязного земляного цвета рубашках с надорванными рукавами и воротниками. Босые, стертые в кровь ноги, время об время касались мощных сапогов их палача, который слегка покачивался и иногда переступал с ноги на ногу. Руки их были заведены за спину и были скованны железными оковами, точно так же и шея имела такой железный ошейник. На самом краю был другой человек. Мужчина средних лет, волосы которого уже немного украшала седина. Прилично одет, хотя на руках, которыми он перед собой лист, было видно множество мозолей и шрамов. -Обвинены за ликантропию и приговорены к смерти через обезглавливание, - прочитал этот мужчина, отложив свиток. До этого он еще долго что-то говорил, но в шумной толпе можно было разобрать только эту последнюю строчку, когда народ уже смолк, уставившись на зрелище перед ним. На этой фразе, ребенку удается вырваться вперед сквозь толпу и увидеть последние секунды жизни заключенных. Он молчит, не всхлипа, ни звука. Удар топором. Голова мужчины катится по доскам, а кровь стекает в расщелины на платформе. Второй удар, и тело женщины падает на пол, а с шеи спадают цепи. Глаза ребенка больше не прикованы к двум обезглавленным людям, они следят за мужчиной, что спускается по помосту и идет сквозь народ, стараясь незаметно удалиться с площади, пока люди заняты обсуждением увиденного. Никто не шокирован, нет слез и сожаления, все привыкли к этому, остается только страх, страх не стать следующим. Мальчишка наклоняется и сам ныряет в водоворот людей, пробираясь ближе к косвенному палачу. Щуплость и ловкость помогают ему через несколько секунд приблизиться к нему настолько близко, чтобы было удобно следить. Мужчина виляет, стараясь найти путь меньшего сопротивления, а парень не отстает, шаг в шаг. Когда инквизитор покидает шумное место, то его путь неожиданно оказывается коротким. Вздох, вот он подходит к ближайшему дому, где его ожидает девушка. Она явно моложе его лет на десять, рядом с нее находится мальчик, примерно такого же возраста, что и преследователь, и маленькая девочка в красном платьице на руках. Женщина передает, видимо, мужу ребенка и они удаляются, скрывшись в переулке. Дворовому мальчишке больше незачем теперь за ним следить, краткая улыбка искажает его сухие, лопнутые в некоторых местах губы. Он делает шаг назад и растворяется в шуме города. Сцена Вторая На экране появляется надпись и тихий мужской баритон озвучивает: Тринадцать лет спустя. На дворе прекрасное время года-осень. Небольшая девочка, еще младше-подросткового возраста проходит по улицам городишки. Со всех сторон уже не так шумно, как раньше, а в перешептываниях взрослых то и дело повторяется слово: «хворь». Никто больше не собирается толпой, нет гуляний. Город пустеет, продуктов стало в дефиците, многие горожане грузят свое добро на повозки и с тем, что можно увезти, пытаются бежать от смерти, ищут счастья в дальних краях. Даже животное в окрестностях встретить- за счастье. По этой причине, появление на улице маленько щенка цепляет девчонку, она, повернувшись спиной к дороге, увлеченно шепчет: -Ко мне, иди сюда, ко мне, я не обижу. Щенок делает несколько шагов навстречу, но вдруг резко припадает к земле и со скулежом забегает за угол, неумело, сначала несколько шагов на попятную, а потом передом, спотыкаясь и падая. Высокая тень падает на малышку, закрывая ей свет солнца. Резкий оборот тельца и шаг вперед и вот она сталкивается с крепким телом и падает наземь. Лицо мужчины почти не видно, потому что тот стоит, закрывая собой солнце, лучи которого прямо не попадают, освещая черты. При таком свете видно было лишь сверкнувшие алым глаза и силуэт. Но стоит отойти тому чуть в бок и перед девушкой возникает мужчина молодых годов, приятной наружности, разве что щетина слишком густая, а через все лицо, включая в себя середину глаза, идет шрам, страшный, с багровой неприятной коркой, такое чувство будто свежий. А глаза черные как вороное крыло, впрочем, как и волосы. Растительность на лице кажется густой, жесткой, но переливчатой, как шерсть. - Простите, не заметила вас. - Будь осторожнее, девочка, а то так недолго и шапочку свою потерять. Он смеривает ее хищным взглядом и в его глазах мелькает тот самый красноватый оттенок, который девушка заметила ранее. Но более не задерживаясь, мужчина идет дальше, скрываясь уже где-то в конце улице. Ее белоснежная тканая бабушкой шапочка и правда упала на грязну землю, но благо хватило лишь немного встряхнуть ее, чтобы можно было ее надеть. После этого девушка поднялась и еще несколько секунд смотрела в пустой переулок, где только ветер гонял опавшие листья. -Доченька!- послышалось ниже по улочке. Тут оцепенение как рукой сняло и девочка побежала вниз по плитке, спускаясь к дому. А из темного переулка резко появляется свет двух красных глаз глядящих ей в след.