Песня для главы: EXO - HEART ATTACK
Ему нравилось находиться здесь. В отличие от других, таких же, как он, Чонгуку нравилась суета, нежели неподвластное им желание покоя и умиротворения. Здесь люди бегали, снуя туда-сюда, в огромных белых халатах, светлых масках и кепочках на лице. У каждого было совершенно одинаковое выражение лица, но ему нравилось, как умело каждый из них скрывает отчаяние, боль, горечь, взволнованность или же просто расстроенность из-за очередной неудачи. Поэтому, когда он впервые увидел её, Чонгук был очарован. Она была прекрасна."Ты ослепила меня, из-за тебя все цвета померкли, ты пронеслась словно вспышка".
Ее лицо было исполнено чем-то таинственным и загадочным, черные глаза сияли теплотой и добротой, соколиные брови смотрели на мир с высоты исподлобья, а мягкие и полные губы так маняще улыбались, показывая миру свой проворливый язычок. Точёная фигура, словно выстрогана из древа осины, длинные ноги и мягкие волосы, ее облик был отражением идеала, что-то невозможно блестящее, словно неземное, но такое естественное, словно она была рождена, чтобы быть символом настоящей императрицы. Девушка улыбалась мягко, но зрело, и уголки губ позли вверх по тугой и золотистой коже, вызывая в теле непонятную дрожь и чувственность, какое-то тепло. Чонгук не мог этого понять. Она выделялась на общем фоне ответственных и безответственных, умелых и криворуких, красивых и уродливых, успешных и успевших нарубить дров людей своей элегантностью, царственностью, теплотой и непонятной зрелостью, несмотря на свои неполные двадцать пять. Молодая успешная врач, прошедшая практику в самой «клинике Инхван», дочь врачей в пятом поколении. Она штопала так быстро и принимала решения настолько точно, что сразу оказалась в штате лучших работников и дослужилась до звания главного врача уже в двадцать девять.Я пытаюсь коснуться тебя, но лишь рассекаю воздух...
А Чонгук смотрел на нее, касался ее и нежно улыбался, перебирая холодными отчужденными пальцами ее пушистые, но непослушные волос. Искренне сопереживал и пытался обнимать, когда она переживала свои болезненные течки, когда ей было больно, грустно или обидно. Не мог понять, что он чувствует. Вернее, почему он чувствует? Поэтому, когда она в тридцать лет пьяная и уставшая возвращалась после очередного собрания работников больницы и когда на нее летела на сумасшедшей скорости машина, он тут же подлетел и одним взмахом руки остановил ее, оставив на капоте след мужской руки. И девушка… девушка с прекрасным именем Пак Сохён осталась на той дороге, получив легкую травму локтя, и познакомилась с молодым мужчиной-альфой, водителем той машины, под колесами которой ей суждено было погибнуть. Конечно, Чонгук не знал. Не знал, поэтому обрушил свой гнев на создателя. — Это несправедливо. Он отправил нас на землю защищать невинных и поощрять достойных, но не дал ни одной инструкции, кому нужно помогать, а кому — нет. — И попал же ты в передрягу, брат! Он спас ее от гибели человека, который в результате похитил ее сердце и вручил ей свое. Молодая пара буквально истекала чувствами, которые переполняли их души и, конечно же, было совсем не неожиданно, когда новоиспеченная невеста обзванивала всех подруг с новостями о свадьбе. Чонгук плакал. Плакал, хотя думал, что не умеет плакать. Он рыдал на ее свадьбе, чувствуя всю боль человеческой души, как что-то ненормально темное обволакивает его светлую ангельскую душу. Он ощущал горечь и теплоту слёз, катившихся с его глаз. Ощущал дрожь по всему телу, как мурашки сходятся с его кожей, а мысли… мысли бегают в голове, как стая муравьев, они копошатся, собирают силы и говорят: «Всё будет хорошо!». И Чонгук верит, пытается… вернее, хочет верить, что все будет хорошо. А потому на голубков, садящихся в золотую карету, летят два прекрасных белоснежных пера. Он смотрит, как она удаляется, как ее улыбка, по-прежнему теплая и невероятно желанная, касается его мужественных альфачьих губ, как ее рука ложится на его плечо и каким желанием преисполнен ее взгляд. Чонгук вздыхает, роняя последние слезы, чувствуя, как зарубцевался на его сердце первый человечий шрам и взывая к небу: — За что, отец?"Ты стала моим призрачным воспоминанием, которое я отчаянно пытаюсь вернуть".