Женщина, твердо уверенная в своей красоте, сумеет в конце концов убедить в ней всех остальных Софи Лорен
Александр Грановский чувствовал себя победителем. К этой сделке он готовился почти месяц. Прощупывал почву, просчитывал риски, следил за работой юристов, собирающих нужные бумаги. Его безопасники узнали всё возможное о будущем партнёре. Слишком многое зависело от завтрашнего дня. А фундамент будет заложен именно сегодня. Первая встреча и впечатление. Это всегда важно. Роберт Хиггинботам был очень крупной рыбой в своей сфере. Начиная почти двадцать лет назад с нуля, этот чёрт стремительно поднялся, пока все только приспосабливались к старому-новому русскому партнерству. Последние три года именно он гордо диктовал тенденции малого и среднего русско-американского бизнеса. Именно он решал, какой из претендующих фирм дать шанс, а какой перекрыть кислород. Но Александр Грановский не был начинающим дилетантом, нуждающимся в подаянии. О, нет. Он сам был довольно крупным и успешным бизнесменом в России. Но занимать и вкладывать предпочитал в американскую экономику. Особенно после некоторых событий на Родине. Но кто его осудит? Налоговая служба РФ? Смешно. Первое, что сделал Александр, так это узнал всё об этом немного загадочном мистере Хиггинботаме. Знали о нём, к сожалению, мало. Истинный трудоголик последние лет двадцать. До этого времени о нём ничего не было даже слышно. Тридцать с лишним лет этот Роберт жил в маленьком городке в штате Вашингтон, а потом резко сорвался в Нью-Йорк. Читая подобный факт биографии, ожидаешь встретить писателя, борца, путешественника, Господи, даже повара, но не холодную, расчётливую акулу, подмявшую под себя серьёзный кусок брокерского бизнеса. Со стороны семьи всё было так же глухо. Роб был разведён, но чаще всего называл себя вдовцом, так как бывшая жена умерла через некоторое время после развода. Из детей — одна дочь, отношения с которой, согласно последней информации, были то ли натянутыми, то ли просто редкими. В любовницах мелькали те или иные дамы, но ни с одной не было ничего столь серьезного, чтобы дать возможность хоть малейшего давления. Но несколько часов назад поступила немного противоречивая, даже сомнительная информация, что у этого холоднокровного есть одна маленькая слабость. Внучка. Завербованная девочка из новеньких в штате сотрудников потенциального партнёра услужливо собирала сплетни за щедрые обещания и поощрительные подарки, держа, впрочем, ловкий язычок за зубами перед официальным работодателем, с которым и пересекалась-то редко. В этом плане Грановскому можно было не волноваться. Наивная симпатичная говорушка. Таких только и использовать, что вслепую. Конечно, сотрудница была уверена, что Александр ревнует её к шефу. Поэтому без задней мысли сливала личные подробности жизни собственного босса. И если про любовниц она упоминала подробно, то о главном и интересующем эта клуша сказать забыла, хотя спасибо, что вообще вспомнила! Впрочем, о внучке в офисе болтали мало. И только сегодня Иветта вживую увидела объект слабости местного Дьявола, как называли Хиггинботама конкуренты за нечеловеческую интуицию в сфере всего, что касалось финансов. — Ох, эта девочка выглядела такой болезненной, такой уставшей… Хотя, возможно, так на неё повлиял перелёт, — щебетала по-французски удовлетворённая Иветта, лёжа на кровати, пока Алекс поправлял запонки, корректируя собственную модель поведения, как только понял, что у Роберта есть любимица-внучка. — Мне, конечно, говорили, что она выглядит младше своего возраста, но в своей мешковатой одежде она была похожа на Квазимодо. Виолетта сказала, что у неё сломана рука. Мистер Хиггинботам так кричал, когда узнал о травме… Мне она не понравилась. Уверена, дед её разбаловал сверх меры. Носился с ней сегодня, никого не замечая, а до этого почти неделю готовился к её приезду и ходил счастливый, как старый дурак! В общем, тебе не стоит ревновать меня к нему, любовь моя… Грановский усмехнулся, окидывая недалёкую любовницу ленивым взглядом: — Конечно. Итак, ставка на то, что Роберт не был семьянином и его можно было задобрить очередной красивой штучкой, отменялась. Что-то человеческое в этой акуле было. Спрятанное, но очень глубокое. Сам Александр детей недолюбливал, не имея своих, да и не планируя их в ближайшем будущем. Он надеялся, что Роб после развода был таким же. Но, видимо, любовь, не растраченная на собственной дочери, вылилась щедрым потоком на внучку. Русский бизнесмен ничуть не сомневался, что эта маленькая принцесса была всячески избалована дедом с раннего детства. А кого любят маленькие принцессы? Грановский ничуть не сомневался, что все они спят и видят принцев. Увы, принцем бизнесмен, поднявшийся на бандитских схемах в девяностые, не был. А может быть, и к счастью. Но он вполне мог сыграть короля в первом поколении, давно чувствуя себя если не аристократом в России, то достаточно солидным человеком, чьё слово равнялось закону. Очаровать некрасивую, но важную для дедушки малышку будет легче лёгкого. И что, что он ненавидел малолеток, предпочитая даже любовниц выбирать не младше двадцати семи? Дело есть дело. И его непереносимость детей придётся засунуть поглубже. Вообще, бизнесмен считал, что как только у него появится «родительский комплекс», он заведёт себе жену младше себя в два раза. Но жене к тому моменту будет не меньше двадцати пяти по его скромным прикидкам. Созвонившись с другом и помощником, Александр попросил напомнить ему цифры по благотворительности, которой русский бизнесмен не чурался, когда это означало снижение налогов. Оказалось, что его корпорация курирует несколько больниц, одну школу и парочку детских домов, периодически сливая туда суммы, на которые Грановский привык в месяц обедать. Замечательно. Об этом можно будет мельком напомнить в разговоре, желательно, чтобы о больницах было сказано прямо при девочке. Американская медицина была невероятно дорогой в отличие от отечественной, хотя Александр уже и не припоминал, когда в последний раз лечился в России. Но это было совершенно неважно, так как эта золотая девочка, мечтавшая, по слухам, стать врачом, ни разу не была в русской больнице или районной поликлинике и вряд ли когда-нибудь узнает, что это такое. Встреча назначена на восемь часов в главном офисе Хиггинботама, в принципе, уже можно было выдвигаться. Единственное, что беспокоило Александра, так это проблема переводчика. Будущий партнёр знал, что сам Грановский говорит по-английски весьма посредственно, хотя за последние полгода, благодаря частым поездкам в Англию, он улучшил свой уровень владения, как и приобрёл нужный светский лоск, который начал считать своей визитной карточкой во время встреч с зарубежными партнёрами. Слишком у многих в капиталистическом мире осталось предубеждение против советских варваров с плановой экономикой. Особенно в Америке. Спасибо Никите Хрущёву с его незабываемой «Кузькиной матерью» и башмаком, стучащим по трибуне на сессии ООН… Так что такого тёплого отношения и приветствия от Хиггинботама, которое он им устроил, Грановский не ожидал. Привык к начальному пренебрежению и настороженности. Тут же встречали как родных. Хотя, возможно, именно поэтому Роберт и остаётся самым крупным партнером по бизнесу между этими двумя странами? Потенциальный партнёр производил неоднозначное впечатление. Деловая интуиция русского кричала, что он не так прост, каким притворяется. И эта трость… Иветта как-то обронила случайно фразу, что её босс иногда забывает хромать. Неужели дедуля прикидывается безобиднее, чем есть на самом деле? Хотя какой он дедуля? Мужчина выглядел молодо, дорого, свежо. Глаза светились неподдельным интеллектом. Но без чертовщинки в них явно не обошлось. Этого змея вокруг пальца просто так не обведёшь. Александр мысленно подкорректировал свои запросы на снижение процентных ставок. Задницей чуя, что, улыбаясь и отечески кивая, Дьявол сдерёт с него двойную цену, если русский позволит себе чуть-чуть расслабиться. «Ох, непростые эти переговоры будут», — вздохнул про себя Грановский, гадая, как бы его план по влюблению в себя маленькой принцессы не вышел ему же боком при таком притворно-ласковом дедушке. Хотя, может быть, бизнесмену просто показался этот острый взгляд, мелькнувший в глазах Роберта, едва маленькая русская делегация расселась в конференц-зале? Пашка однако тоже чувствовал себя неуютно, предпочтя постоять возле его кресла, пока не прибыло несколько «нужных человек», включая переводчика. Но через пять минут, пока рядом сидящая очаровательная Ванесса прожигала Грановского влюбленным и преданным взглядом шикарных зелёных глаз, Алекс незаметно позволил себе расслабиться. В конце концов, он действительно крупный бизнесмен. Этот контракт полезен обеим фирмам. А его проценты хоть и будут заметно выше, но зато эта сделка одним махом перекроет кислород всем конкурентам, так как почти опустошит финансовый поток с запада, негласно контролируемый Робертом и компанией местных партнёров, диктующих погоду на Уолл-стрит… Через пятнадцать минут он уже мысленно был в Майами, обмывая удачный контракт. В принципе, можно было даже взять ту же Ванессу за компанию. Зелёные, почти колдовские, глазки были бы приятным дополнением к лазурному побережью. И языковой барьер совершенно не являлся препятствием… Тихий и размеренный стук каблучков Грановский услышал за несколько секунд до появления их шикарной обладательницы. Лёгким движением тонкой руки девушка, нет, всё-таки женщина, широко распахнула двери конференц-зала. Гордо вздёрнутый носик в компании насмешливо раскрытых губ, как будто на выдохе перед язвительным замечанием, быстро заставили мужчину пересмотреть свои планы на Ванессу. Поднявшись в своём любовании незнакомкой выше, русский бизнесмен был приятно удивлен идеальной формой лисьих глаз, подчеркнутых лёгким макияжем. Да, эта крошка явно знала себе цену. Незнакомка молча просканировала взглядом окружающих, по Грановскому её глаза неласково мазнули почти мельком. Почувствовав досаду, когда девушка тепло посмотрела на Роберта, бизнесмен бросил фразу Паше, выражая свое раздражение оттого, что так долго приходится ждать переводчика, помощника юриста и внучку Хиггинботама, которая может и не появиться сегодня. Прибывшая леди была слишком молода для блестящего переводчика и слишком отстранённой для юриста. Казалось, что она зашла сюда просто повидаться с Робертом. Возможно, она была его новой любовницей. В таком случае, Алекс не мог отказать мужчине во вкусе. Лёгкая улыбка, мелькнувшая на аристократично-белоснежном лице, как будто девушка нашла в цитате французского короля что-то забавное, заставила Грановского внимательнее посмотреть на незнакомку. Левая рука, согнутая в локте, нежно перебирала дорогую пену чёрного кружева, создавая впечатление, что женщина привыкла держать в руке веер. Нет, такие барышни в случайные любовницы не попадали. Таких добивались, устраивая кровавый отбор на счастливца, хотя чаще всего такие женщины выбирали спутника сами, властно указывая тем же веером на понравившегося мужчину. Александр думал, что такие дамы вымерли сразу после серебряного века. И поди ж ты… Неужели Америка разродилась очередной Грейс Келли? — Как славно, что я шальная императрица, верно? — глубоким чарующим голосом и с лёгкой улыбкой промурлыкала «мисс утончённость», лаская пальчиком края бокала с мартини. Да, такого шикарного переводчика Грановский встретить не ожидал…Белла
Сказать, что моя фраза произвела фурор среди русской делегации, значит, скромно приуменьшить… Невозмутимый и суровый до сего момента спецназовец захохотал, губы гордого Александра красиво сложились в идеально круглую «о», а брови очень синхронно взлетели, отрешённый от всего, кроме бумаг, мальчик-юрист испуганно вздрогнул и обернулся на меня, уставившись, как на Эйфелеву башню, внезапно рыкнувшую голосом Высоцкого. Дед, даром, что русским не владел, с блаженством смаковал выразительную реакцию гостей. А я что? А я сосредоточила всё внимание на прозрачном бокале, правдоподобно игнорируя свою потенциальную работу в лице опешившего никак от моей наглости Шурика. — Что ж, раз ты пришла, думаю, можно начинать переговоры, — кивнул Роб, зная, что выводить из себя клиента выразительным молчанием после хорошего отлупа я могу долго и со вкусом. Я облизала губы, на которых ещё чувствовался горько-сладкий вкус «Мартини». Была у нас с дедушкой общая черта, кроме прочих, — любовь к притворству. Лицедей Роб строил из себя доброго и понимающего хромого калеку с тростью, но мало кто знал, что с ногами у мужчины было всё прекрасно, а этой тростью с тяжёлым и дорогим наконечником он мог вырубить средней упитанности бугая… К слову, добрым и понимающим он был исключительно со мной. Ну, может быть, ещё с Рене. Хотя я бы это назвала снисходительной терпимостью. Моей «тростью» служил бокал с «Мартини». Это был старый и извечный фокус наравне с дорогим деловым костюмом, если я желала скрыть свой официальный возраст, прикрываясь законом, не позволяющим пить лицам младше двадцати одного года. Роб даже поставил вторую бутылку в этом баре, в котором вместо «Мартини» была подслащённая вода. В этот раз с бутылкой я промахнулась. Значит, будем не пить, а только делать вид, что пьём. Хотя можно было, конечно, попробовать незаметно вылить содержимое бокала и налить из бутылки с другого края бара… Но я не собиралась играть сегодня чуть-чуть пьяную леди, усыпляя бдительность и демонстрируя, какая я наивная и ведомая. Сегодня у бокала была другая функция. Я хотела показать, что таких, как этот Александр, прищёлкиваю по три заразы в день и очень больно. Не он тут король. Совсем не он. И это было правдой. Здесь он в роли просителя. И пусть не обольщается на свой счёт. Многие партнёры заботятся о переводчике заранее. Хотя я сомневалась, что этот русский совсем не знает английского. Не на пальцах же они общались всё это время без меня. Значит, знакомство действительно было. — Как? Мы ждали только эту прекрасную даму? — воскликнул с ужасным акцентом Александр на терпимом английском, подтверждая мою теорию о знании языка. — Разве вашей внучки не будет? Я слышал, что она приехала проведать вас в Нью-Йорке… Роб с удивлением посмотрел на будущего партнёра, который, кажется, тоже собирал перед встречей всю дедушкину подноготную. Мило. Я обменялась понимающими улыбками с родственником, зная, что Ванесса была приглашена сюда после работы в вечер субботы скорее в качестве отвлекающего маневра для такого бабника, а не потому, что сама попросилась поприсутствовать на встрече… Хотя, я не удивлюсь, если Роб лично принёс тот злополучный журнал и показал фото клиента нашим сплетницам, дабы девушки сами напросились. Я даже не сильно удивлюсь, если сотрудница согласилась сократить свою месячную премию ради этой встречи. Вот у кого я училась делать деньги из воздуха: — Ваша внучка чувствовала себя слишком уставшей после перелёта. Думаю, она поехала домой, Роберт, — я многозначительно посмотрела на деда. Не дёрнув бровью, дедуля подыгрывал моему спектаклю. Ванесса непонимающе переводила удивлённый взгляд с меня на работодателя. Ричард благоразумно молчал, привыкнув к нашим играм… Увидев, что девчонка вот-вот сдаст меня неудачным вопросом, Роб притворно ласково спросил: — В чём дело, Ванесса? Тебе тоже нездоровится? Выглядишь ты неважно… Иди домой, дорогая… В последней фразе явно сквозил настоятельный совет. Я невозмутимо отвернулась, расслабляясь, о разоблачении теперь не может быть и речи. — Н-но… А как же… — в голосе бедной Ванессы теперь почти слышались слёзы. Детка реально не понимала ситуацию. — Исчезни! — выразительно медленно приказал дед по-испански. Жалобно всхлипнув, но не пытаясь спорить, девушка вышла из зала, не прощаясь. — Квартальная премия? — предположила я, салютуя родственнику бокалом, подобным образом благодаря за такую защиту моих, даже шуточных, интересов. Роб усмехнулся, демонстрируя белоснежные зубы: — Нет, дорогуша, годовая… И время я не уточнял! — с удовольствием добавил интриган. Я улыбнулась, ласково качая головой и признавая опыт Маэстро разводов на деньги: — Хитро! — Несравненная, можно тоже поучаствовать в вашем любопытном разговоре, раз уж я прилетел сюда с другого континента? — недовольный Александр даже привстал с кресла, лишь бы я его заметила. Медленно и нехотя я одарила мужчину насмешливым взглядом: — В нашем разговоре нельзя, — сказала по-русски, как отрезала, — но вы начните свой, желательно с представления для невежливых императриц, вдруг нам понравится, и мы тоже поучаствуем… Вы же готовились? — я вздёрнула бровь, намекая, что попытку подлизаться через внучку заметила. На скулах русского так красиво заиграли желваки, что я мысленно погладила себя по головке и вручила себе «Оскар». А ты думал, в сказку попал? Нам нервные и слабые партнёры не нужны. Это естественный отбор, дорогуша…***
«Моя порода…» — мысленно улыбнулся Роберт, наблюдая, как взявший себя в руки Грановский безуспешно пытается прощупать степень непробиваемости внучки. Впрочем, относительно породы дед понял едва ли не с первого взгляда в хитрые карие глазки кудрявого трехгодовалого ангела с характером бесёнка… — А ты мой добрый дедуля, да? — спросила четырнадцать лет назад малышка с задатками потомственного манипулятора, прострелив мужчине сердце навылет одной фразой. В тот день, прижав к себе это лёгкое чудо в нарядном платьице, Роб понял, какой он на самом деле трус… Да, пора было менять в жизни многое. То, как бизнесмен сейчас без оглядки ведёт дела и, главное, с кем, просто недопустимо, зная об этой девочке. Рано или поздно враги, конкуренты поймут, найдут… Попробуют надавить через неё. Это означало крах. Мистер Хиггинботам теперь до дрожи боялся потерять этот шустро показывающий ему что-то комочек счастья. Смотрел на неё, такую маленькую, не находя ни единой своей черты в лице, но сердце стучало бешено и как-то радостно, тикая: моя… Моя… Моя девочка. Роберт никогда не чувствовал подобного с Рене, даже когда смотрел в свои глаза на лице дочери. Они были совершенно разные внутри. Совершенно не понимали друг друга. Им не о чем было говорить. Тем более после его развода с Мери, на которую дочь всегда была слишком похожа… — Это мой фарфоровый друг. Его зовут Тутти… А с подругой Светой мы шьём куклы, — бодро просвещал пристукнутого новыми эмоциями деда ребенок. — Смотри, какая некрасивая, но это пробная партия, потом будут лучше. Шьём куклы? Пробная партия?! — зацепившийся за несоответствие мозг пытался найти логичное объяснение такому странному диалогу, хотя нет, скорее монологу трёхлетней девочки, но объяснения не находилось. Обескураженный мужчина с какой-то непривычной беспомощностью обернулся к Рене, которая, облокотившись, стояла в дверях детской и с подозрительным удовлетворением взирала на отца. Девочка же с улыбкой взяла дедушку за руку и повела показывать свою копилку с карманными деньгами. Признаться, это был самый ненавязчивый и приятный развод на деньги, который успешному брокеру приходилось видеть за всю свою жизнь. Белла с детства была уникумом. Таких, как она, называют «дети-вундеркинды». В три года малышка уже читала сказки и говорила без всяких искажений. Как потом оказалось, не только на английском. Всё новое давалось ей необыкновенно легко. Она не задавала детских вопросов типа: что такое радуга, почему люди не летают, как птички, откуда берутся дети или почему трава зелёная. Если честно, мистер Хиггинботом опасался, что если поинтересуется, например, последним у самой девочки, пятилетняя всезнайка фыркнет и начнёт читать ему лекцию о хлорофилле и фотосинтезе. Поэтому он ничего не спрашивал. Вообще редко задавал вопросы этому взрослому ребёнку. Она не просила игрушек, хотя он был готов задарить ими свою маленькую принцессу. Именно принцессу, потому что после встречи с внучкой успешный брокер поменял слишком нервную и рискованную работу, начав строить свою империю. Зная, что его усилия не пропадут всуе. Он подарит свою компанию этой девочке, когда она поймет, что её мечта стать врачом — блажь чистой воды. Роберт был уверен в этом. До некоторых пор, пока раннее увлечение девочки медициной не превысило все мыслимые пределы. Литература, конференции, встречи, новые знакомства… Почти всё крутилось вокруг одной сферы жизни его девочки, от которой он желал её оградить. Мистер Хиггинботам был уверен, что в этом сердобольном увлечении виноват Чарли. Никто в роду Хиггинботама никогда не был врачом. Он даже поднял архивы до пятого колена, чтобы не сомневаться. Но этот выродок индейцев, в которого так неосторожно влюбилась Рене, всё испортил… И не имело значения, что крови квилетов в отце внучки было от силы четверть! Это именно шериф Свон возил Беллу в резервацию, где она начала лечить всех попавшихся обездоленных, периодически жалуясь Робу, как бы мельком, об их бедственном положении, и что она не прочь и дальше помогать краснокожим и другим больным в целом… А всё так хорошо начиналось… Старик так старался привить девочке любовь к роскоши, взлелеять её с ранних лет, чтобы его малышка всегда знала: она бесценна. Но крошка абсолютно не радовалась статусной роскоши. Дорогая одежда, драгоценности, даже с машиной, которую он ей купил и готов был отдать в тот же день, внучка решила повременить. Она не была противницей подарков, нет… Но в них Белла всегда ценила прежде всего оригинальность и познавательность, а не стоимость. И Роб старался, как мог. Тихо и уже исподволь насаждая свою идеологию. Подарки всегда были разными. Редкая книга сказок на русском в компании с золотой рыбкой, ящик с экзотическими фруктами и мифами об их происхождении, типа того, что запретным плодом было вовсе не яблоко, а огромный кокосовый орех очень подозрительной формы, который тоже присутствовал в посылке, спонтанная поездка в Нью-Йорк на выходные, чтобы посетить ту или иную выставку элитного, либо подающего надежды стать таким художника… Ну, или русский контрабандный армейский сухой паёк после того, как Беллу в школе обвинили в создании какого-то самострела… В тот знаменательный день Роберт был уже на вокзале, собираясь уехать на день рождения любовницы в Чикаго, когда ему позвонила испуганная Рене, плача, что внучка собрала из подручных средств пистолет! Зная, что такое в принципе нереально, тем более в пятом классе, мистер Хиггинботам тут же вспомнил, что речь идёт о его Белле, и быстро поменял планы, покупая билет на самолет уже до Финикса. Он успел как раз вовремя. Непутёвые родители как раз собирались заходить вместе с Беллой в кабинет директора школы: — Шериф Свон, — издевательски позвал бывший тесть зятя, которого давно недолюбливал и считал лишним в жизни внучки, — не соблаговолите уступить место старшим? Чарли нахмурился, а Рене хотела что-то сказать, но была прервана властным жестом отца: — Я. Всё. Решу, — мужчина был уверен в себе, в конце концов, он взял чековую книжку. Его девочка училась в лучшей школе в этом душном городе, ей нравилось получать знания здесь, у неё тут были друзья, и Роберт не собирался менять что-то из-за какого-то недоразумения. Мужчина, поигрывая дорогой тростью с видом английского лорда, медленно направился к кабинету директора, собираясь очаровать директрису, заткнуть любой рот, посмевший обвинить его сокровище и подкупить память опять же любого, даже если совершённый проступок девочки преследовался уголовным законом. И пусть шериф хоть слово вякнет… — Пожалуй, я пойду с дедушкой, а вы побудьте тут, ладно? — молчавшая до этого момента так же, как родители, Белла выступила вперёд и взяла Роба за руку. Он хотел что-то возразить, но встретился с абсолютно недетским взглядом на гордом лице внучки, впервые видя то же самое выражение взрослого снисхождения, которое часто мелькало на его собственной физиономии. Кивнув девочке, он зашёл к директору, а когда они вышли от растерянной женщины с однозначной победой без всякой помощи чековой книжки, мистер Хиггинботам понял, что «кровь не водица», а к собственному делу девочку можно уже привлекать. Пока в качестве переводчика. Но, насмотревшись на его работу, набравшись опыта, она станет той, кем он всегда мечтал её видеть. Поэтому сейчас «добрый дедуля» с умилением и гордостью наблюдал, как Белла ставит зарвавшегося русского парня на место. Зря он пошёл ему навстречу и согласился перенести их разговор на три часа позже. Очевидно, в его компании появилась крыса, посмевшая рассказать этому медведю в галстуке о Белле. И три часа русскому понадобились как раз для сбора информации о единственной слабости хладнокровной акулы с Уолл-стрит. «Найду и придушу. Собственными руками… Сразу после того, как сдеру проценты с русского бандита», — совсем не хладнокровно думал Хиггинботам, наблюдая за спокойной внучкой, которая здраво решила не раскрывать свое инкогнито, представившись другим именем. Валентина. По аналогии с известной маркой, не иначе. Хотя, возможно, вспомнила праздник, в который получает свои любимые марципаны. Роб не требовал перевода, он знал, что Белла сейчас наверняка расписывает Грановскому его не радужные перспективы, если этот контракт сорвётся, а Хиггинботам подпишет его с более мелкими, но менее наглыми претендентами, которые отирают пороги главного офиса месяцами и готовы платить больший процент, который Александру и без того снизили, полагаясь на долгосрочное и взаимовыгодное сотрудничество с уважаемыми и добропорядочными людьми. По правде говоря, Роб был готов уже послать Грановского куда подальше, так как на этот вечер у него уже были планы, которые так не вовремя сдвинул русский, но девочка всё ещё проводила воспитательную беседу, периодически сверяясь с набросками договора, который предоставил готовый всегда помочь ей Ричард. Не нравился Хиггинботаму взгляд, который порой мелькал у Алекса, когда Белла не смотрела в его сторону, а зачитывала документы, мгновенно переводя с английского на русский. По сути, внучка полностью замещала его, а не была переводчиком. Заметив это, Грановский то и дело менял тактику, то пытаясь гоношиться, то откровенно флиртовать, судя по изменившимся интонациям… Но всё равно натыкался на холодную стену непрошибаемого величия и равнодушия. Выдохнув, он о чём-то обреченно спросил внучку, отчего на губах Беллы впервые заиграла ещё не тёплая, но уже не насмешливая улыбка. — Нам предлагают увеличить сумму займа ещё на пять миллионов долларов, но согласны поднять процент до десяти. Дожать до одиннадцати теоретически можно, но, боюсь, вряд ли он захочет сотрудничать после, — ёмко обозначила результаты успешных переговоров внучка по-испански. Роб безразлично пожал плечами, давая понять, что решать это только ей. После стольких лет он в своей девочке не сомневался. Как и не сомневался в том, что скромное желание Беллы начать вести своё дело было продиктовано слишком добрым сердцем, а не желанием нажиться… Хотя то, что это не было связано с медициной, вселяло в него надежду…***
— Ведьма… — Грановский с яростью опрокинул в себя очередной бокал с виски, как стопку горькой, не поморщившись. — Нет, ты видел?.. — Видел-видел, — улыбаясь, подтвердил Павел, в который раз подливая Александру бурбон. — Мымра! Как кошака меня… Натыкала мордой в нассанное… И не подкопаешься! Всё знала!.. Су… — протянул бизнесмен, сжав в руках стекло, а потом тоненьким голоском спародировал: — «Может, попробуете взять такой кредит на Родине под нужные вам проценты?» Тварь! Наверняка знает, что у нас банки не дают такие суммы, а братва под такие проценты! Грымза!.. Развела, как лоха! Я думал, договорюсь на меньшее, а она на два процента завысила заранее оговоренное, да с таким лицом, будто мне ещё огромное одолжение сделала! Мужчина кипел. — Да, шикарная женщина, — согласился безопасник с другом и начальником, вспоминая миниатюрную Валентину, пока что-то увлечённо искал в ноутбуке. — Тебе не показалось кое-что странным? — Меня баба обула на деньги. Да, мне показалось это нетипичным, Паша, — съязвил злой донельзя Грановский, заливая в себя горючее, которое почему-то не пьянило сегодня. — Я имел в виду отношение Хиггинботама с переводчицей, — пояснил свои сомнения Свердлов. — Спят они. Ничего странного. Я сначала думал, что он много позволяет ей, а потом понял, что Роб по сравнению с ней одуванчик. Это она им рулит, понимаешь? Безопасник что-то внимательно рассматривал в ноутбуке, а потом рассмеялся: — Ты, друг, в лесу за хищниками и их детьми наблюдал когда-нибудь? — спросил вдруг Павел Грановского, будто и не слышал его версии. — Я раз видел, как старая волчица свое потомство на дичь учила охотиться. В большой стае всё это постепенно происходит, как по Киплингу, а вот если стаи нет как таковой и, допустим, одна волчица-мамка… она кровь с добычи пустит и отдаёт малышам добивать и загнать. А сама смотрит на это, как на потеху. Но контролирует, чтоб щенки не зашиблись случайно. А, может, и волк это был… — Ты на что намекаешь? — Грановский был иногда предвзят, вешая ярлыки, на чём иногда сыпался, но тупым себя не считал и от догадки похолодел. — Вы просили узнать про внучку Хиггинботама, Александр Георгиевич, — официальным тоном начал Павел, поворачивая ноутбук к шефу. — Знакомьтесь, Изабелла Мари Свон, очень везучая девочка, судя по статье, я, конечно, английский знаю хуже вашего, но цифры — они общие для всех… Грановский впился бешеными глазами в экран, где была статья какой-то местной газеты. На фото рядом с текстом, гордо улыбаясь, стоял Роберт Хиггинботам собственной персоной, обнимая за плечи милую девочку с косичкой. Вид у девочки был скучающе-отстраненный, и вот этот вид, в отличие от почти советской скромной косички, был Грановскому о-очень знаком. Так знаком, что тот не выдержал и выругался, на что товарищ лишь рассмеялся: — Так нельзя, посадят, Саш… Посадят… Ей пока всего семнадцать… — с намёком просветил бизнесмена друг, мешая переводить интервью, в котором дед нахваливал свою внучку. — Так что с императрицей девочка не сильно приврала, судя по поведению Хиггинботама сейчас, других кандидатур для наследования бизнеса он не рассматривает. И не прогадает же, старик… — Заткнись, Паш… Павел удовлетворёно улыбнулся, потягиваясь. Он не собирался насмехаться над другом, но тут такой повод… Ладно, пусть читает… Обернувшись на шумную компанию за крайним столиком, Свердлов лениво прошёлся взглядом по прекрасной половине празднующих что-то ребят, пока не остановился на знакомом лице. Часто моргая, греша на плохое освещение и выпитое, бывший спецназовец смотрел на героиню дня, которая улыбалась, шутила и что-то увлечённо рассказывала друзьям. Добрая такая с виду, мягкая… Локоны сменились косичкой с белой ленточкой. Одежда простая, молодёжная. Боевой раскрас смыт. Сытый волчонок, не иначе. — Короче, ты не победитель сегодня, ты — олень, Саня…