Amber and Pitchblack

Малта еще никогда никого не любила. Ну, если не брать в расчет ее вполне умелые заигрывания с мужчинами. Но разве это считается? То была не любовь, не влюбленность, даже не привязанность, а лишь желание маленькой девочки поскорее оказаться взрослой. Юная Вестрит нахмурилась, внезапно на ум ей пришла мысль, что за всего лишь за какие-то двенадцать месяцев ее мировоззрение изменилось в корне. Та маленькая, глупая Малта, оставшаяся в прошлом, только и думала о том, чтобы привлечь мужское внимание, потешив этим свое самолюбие, а потом со вкусом делиться подробностями с такими же девчонками-сплетницами, как она. Малта ловит собственное отражение в стекле витрины — когда она хмурится вот так, то между бровей отчетливо видны крохотные морщинки. Девушка касается их пальцами, разглаживая, но тут же, спохватившись, надвигает капюшон поглубже и прячет руки под плащ. Не то чтобы она пряталась в тени, стоя в уголке перед магазинчиком Янтарь, нет. Она просто интересуется товарами, разложенными на прилавках. Янтарь — великолепная резчица. Каждая сделанная ею вещичка, будь то обычный браслет из деревянных бусин или изящная статуэтка, словно скрывала в себе магию. Янтарь не была похожа ни на кого из жителей Удачного. А еще Янтарь — женщина. Наверное, именно это и стало камнем преткновения всех мечтаний Малты. Любовь к мужчине не порицалась, а одобрялась, и хотя маме и бабушке не слишком нравился ее ранний интерес к противоположному полу, вряд ли бы они обрадовались, если бы Малта стала такой же, как тетка Альтия, явно ведущая себя совсем не как леди. К последней, кстати, Малта с каждым днем испытывала все менее теплые чувства. В Удачном ходили слухи, будто Альтия Вестрит и Янтарь не просто так проводят вместе столько времени. Неудивительно, Альтия вообще редко стремилась делить с кем-то свое одиночество. Действительно ли они такие хорошие подруги? Почему сдружились так быстро и так крепко? Малта сначала и сама поддерживала эти сплетни, ровно до тех пор, пока не уверовала в них. И в ней проснулась ревность, то, чего она еще не чувствовала. По крайней мере, так остро. Ей непременно нужно было узнать, какие отношения связывают их двоих? И сейчас она стояла в повседневном платье темно-синего цвета, без обилия привычных оборок и лент, сверху она накинула плащ с капюшоном, а руки облачила в перчатки, словом, постаралась казаться незаметнее среди толпы, снующей по никогда не спящим улочкам Удачного. Тетка Альтия уже с полчаса находилась в лавке Янтарь. Чем она там занималась — разумеется, понятно не было, да и самих девушек вообще было не видно, но младшая Вестрит упорно пыталась разглядеть что-то через стекло. А Янтарь — женщина. Красивая, загадочная, таинственная. Малту тянуло к ней, она утопала в собственных пылких чувствах, как в трясине, безуспешно пытаясь бороться, сражаться, барахтаться — но от этого лишь быстрее и глубже проваливаясь в глубину. Разве бывают на свете вообще такие чувства? Малта помнила, как касалась мама щеки ее отца, как целовала его на прощание перед предстоящим долгим плаванием, но в этих жестах не было ни капли страсти, только безграничная нежность. Она думала, что такой и должна быть взрослая любовь — тихой, спокойной, как течение большой реки. Не все эти охи-вздохи, которыми они обменивались с Дейлой, не эти напускные страстные речи, когда они пытались говорить как подобает взрослым дамам. Все это не то, это было наигранным, пустым. Что же тогда творилось с ней? Почему все молодые люди, с которыми она кокетничала еще совсем недавно, мигом растеряли всю свою привлекательность? Почему ее внимание так резко переключилось на женщину, чужачку, прибывшую в Удачный невесть откуда? Малта даже не говорила с ней ни разу, наблюдая только издалека, как тетка Альтия говорит с ней, а Янтарь улыбается, отвечая. В глубине комнаты вдруг моргнул огонек — Альтия зажгла лампу. Малта отступила в сторону, почти прячась за угол. На Удачный спускалась ночь, люди все еще сновали по улице, но постепенно их становилось все меньше. Малту это совсем не беспокоило, она только щурилась, вглядывась, надеясь в подробностях рассмотреть происходящее в комнате. Ее тетка Альтия с размаху плюхнулась в кресло, прикрывая глаза рукой. Откуда-то из темноты вышла и Янтарь, останавливаясь около подруги. Сердце Малты стукнуло громко, невпопад. — …невозможно без Брэшена, — произнесла Альтия. Голос ее звучал устало. Интересно, о чем они говорят? Кажется, она слышала имя старшего Трелла? Подумать об этом она толком не успела — Янтарь подошла к Альтии еще ближе и склонилась к ней, говоря что-то мягким, тихим голосом, словно успокаивая. А потом… потом прикоснулась пальцами к ее предплечью. Малта судорожно сглотнула. Жест был не слишком похож на дружеский. Едва она успела так подумать, как Янтарь, выпрямившись, развернулась лицом точно в ту сторону, где притихла Малта. Девушка задержала дыхание и отступила в темноту. Но испугавшись, что вот-вот услышит шаги Янтарь, выходящей, чтобы проверить, нет ли кого поблизости, младшая Вестрит быстрым шагом удаляется в сторону дома.

***

В день отплытия Совершенного Малта нервничала больше обычного. Слишком многое произошло за последнее время. Она и не знала, стоит ли надеяться на то, что экспедиция будет успешной. Неоправданные ожидания… что может быть хуже? Вестрит безуспешно пыталась пригладить въерошенные волосы, чтобы выглядеть более или менее прилично, но результат ее все-таки не удовлетворил. Наверное, придется попросить маму помочь ей с прической. «А у Янтарь всегда идеально уложены волосы», — мелькнула неожиданная мысль. Малта даже вздрогнула, настолько внезапной она была. Девушка закрыла глаза, представляя мысленно волосы бледно-медового дерева, густые, длинные, блестящие… «Да возьми же ты себя в руки!» — ругает себя она. И каким-то чудом ненадолго отгораживается от навязчивых образов. Совершенный выглядит вовсе не таким безумным, как ей всегда казалось. А команда, собранная Альтией, Брэшеном и Янтарь даже внушала уважение. Малта думала, что они не найдут даже умелых матросов, согласившихся отправиться в плавание на Совершненном. А поди-ка, нашли! И вполне приличных. Выходит, все-таки надежда на успех… реальна? — Что ни возьми, всегда есть некоторая вероятность, что оно сбудется, — так сказала ей Янтарь. Малта решительно подошла к ней, стоящей у фальшборта, чтобы задать единственный вопрос, волнующий ее. Конечно, она могла бы спросить и Альтию… Какие глупости. Девушка фыркнула. Ни за что бы она не спросила свою тётку и о том, что было действительно важно. А Брэшена Трелла можно было. Та, прошлая Малта, точно не упустила бы возможности пофлиртовать с красавцем капитаном. Но все изменилось. И, едва заметив на корабле тонкую фигурку, она без промедления направляется к ней, полностью игнорируя собственные дрожащие коленки. Малта долго раздумывала над ее словами. Голос резчицы все звучал и звучал, повторяя фразу, хотя сама она давно молчала, внимательно глядя в очертания горизонта. Малта стояла так близко к ней, что было даже трудно дышать. Сердце билось, словно подстреленная птица, и девушка даже испугалась, что Янтарь услышит. Вестрит сжала пальцами край фальшборта. — Янтарь, знаешь, — сил продолжить фразу у нее не хватило, пришлось остановиться, чтобы набрать в лёгкие воздух, — ты такая… Резчица смотрела ей прямо в глаза, это сбивало с толку и смущало девушку. Брови были чуть приподняты, кажется, удивлена? Тем, что пытается сказать ей Малта? Неужели она догадалась? — Такая… Необычная, — выбрала Малта наиболее безопасный вариант. Губы Янтарь тронула лёгкая улыбка. — Чаще мне говорят — странная, — ответила она, снова поворачиваясь лицом к морю. — И прекрасная… — чуть тише добавляет Вестрит, краем глаза наблюдая за реакцией на свои слова. Но ее не последовало. Янтарь не перевела на нее взгляд, не ответила, даже не пошевелилась. Может, Малта не так ясно выразилась? — Мне кажется, я в тебя… — но договорить не успела. Повернувшись к ней, Янтарь словно сделала шаг навстречу. Или это Малта шагнула к ней? Но теперь они стояли слишком близко. Вестрит нервничала, сминая пальцами ткань своего выходного платья, но ещё больше ей хотелось оказаться ближе, так близко, как это возможно. Янтарь протянула руку, облаченную в перчатку, коснулась темных волос, проводя пальцами по прядям. И улыбнулась. Малте показалось, что она умрет на месте. — Ты такая юная, Малта, — сказала она ей негромко. Девушка ловила каждое слово, — а сердце твоё такое пылкое. Ты напоминаешь мне одного человека, моего друга, когда он был так молод, как ты сейчас. Тебе столько предстоит в жизни, но, боюсь, в ней нет для меня места. Твоё будущее ждёт тебя, Малта. Не страшись, но и не спеши принимать решения. Резчица замолчала, все еще ласково поглаживая черные волосы, но через ткань перчатки совсем не чувствовалось тепла… Малта просто не могла пошевелиться. Она запомнила каждое слово, но не могла понять, о чем говорила Янтарь. Ведь это совсем не то, что она хотела сказать и услышать в ответ. Тем временем Янтарь склонилась ближе, и все мысли разом покинул разум Малты. Женщина прикоснулась губами к ее лбу, оставляя лёгкий поцелуй. Он был похож на вечерний морской бриз, такими же прохладными были губы Янтарь. Отстранившись, резчица развернулась, намереваясь, видимо, отправиться к носовому изваянию, но Малта схватилась за рукав ее свободной рубашки. — Береги себя, — тихо сказала она, донельзя смущённая, но заставившая себя смотреть в светлые глаза, не отрываясь. И добавила: — Прошу, возвращайся скорее. Выражение лица Янтарь снова смягчилось, она улыбнулась. И двумя руками сжала тонкую ладонь девушки, внимательно глядя в глаза, словно пытаясь что-то еще донести, но без помощи слов. — И ты береги себя, Малта Вестрит. — Обязательно, — пообещала она. Кефрия видела, как ее дочь спускается с корабля, оставляя Янтарь на носовой палубе около носового изваяния, и взгляд резчицы показался ей слишком пристальным. Она наблюдала, как Малта завороженно смотрит вслед уходящему кораблю. И что было на лице дочери — ужас или любовь, — Кефрия не взялась бы сразу сказать. А еще (тут Кефрия мысленно нахмурилась) не было ясно, куда именно она смотрит: то ли на носовое изваяние, то ли на Янтарь.