В СССР за спутницей

Майя положила ключ от ТАРДИС в карман и посмотрела на часы, висящие на стене — было два часа дня. С первого взгляда произведший впечатление маньяка мужичок лежал здесь с незначительной (или уже заживающей) травмой плеча и букетом старческих болячек. Не сводя глаз с Майи он встал с кровати и медленным шагом направился к её койке. Дойдя до девочки, он чуть наклонился и посмотрел ей в глаза. От пристального взгляда серых безумных глаз Майе стало не по себе. -Какую очаровательную девчоночку положили к нам в захолустье! — он прорезал тишину своим громким голосом, продолжая смотреть Майе в глаза. Она аж подпрыгнула на месте от неожиданности. -Что вы думаете о том, чтобы я спал в одной кровати с вами? Вы такая аппетитная, лежите у окошка! А мне приходится своими артитозными коленями в жесткую стенку упираться. Уж лучше бы я уперся в… — он уставился хищным взглядом Майе на грудь. Майя опешила, ей было нечего сказать в ответ на такую неожиданную наглость. Но поскольку голос этого дяденьки был громким, а медсестры уже знали о повадках своего необычного пациента, в палату тут же зашла крепко сбитая женщина, слегка заломила здоровую руку извращенцу и отвела его обратно в свою кровать. -Чего творишь, паразит ты старый? Скучно ему одному. Тебя ж ни с кем наедине оставлять нельзя. К девушкам ты пристаешь, а мужики тебя, худосочного, сами по стенке размажут, если что не так. — медсестра ругала его вполголоса, чтоб не напрягать Майю руганью. -Ну частушки-то хоть можно ей попеть? — спросил сосед. -Частушки можно. -А пошлые частушки? -Черт с тобой, можно и пошлые частушки. Только не вздумай к ней лезть, лучше вообще с кровати не вставай. А вы, девушка… — обратилась она уже к Майе. -…кричите, если он опять распоясается. И я сразу прибегу, я тут всегда рядом. Скоро, кстати, кушать будем. Медсестра вышла из палаты. От досады мужик глубоко вздохнул, поудобнее уселся на кровати, накрыл ноги одеялом и начал петь свои частушки. Они были не матершинные, но пошлые, от чего Майе было неловко. Ну — хорошо, что хоть не лезет. Одна частушка, вторая, третья и так далее — Майя молчала, как партизан, но голова уже начинала немного болеть, а сознание — извращаться, потому что эти частушки уже переставали казаться ей такими уж пошлыми — даже начали нравиться. Но тут пришло спасение — в коридоре послышался стук каблуков и дребезжание тележки. Поняв, что привезли еду, мужичок завершил свой концерт, выкрикнув: -Мы частушки вам пропели — Хорошо ли, плохо ли. А теперь мы вас попросим, Чтоб вы нам похлопали. Майя никак не отреагировала. Он вопросительно на неё посмотрел. -Ну же, хлопай, чего не хлопаешь-то? Майя решила, что лучше уж наградить его аплодисментами, а то, чего доброго, опять пристанет, и похлопала своему странному соседу. Тут в дверях появилась та медсестра с тележкой, на которой стояли две тарелки с супом-лапшой, две тарелки с какой-то желтой массой и котлетой, два блюдца (на каждом — кусочек белого и черного хлеба) и две кружки. Сначала женщина поставила тарелки на прикроватную тумбочку мужичка, потом отдала еду Майе. Сосед принялся, прихлёбывая, пить из своего стакана, а Майя рассматривала содержимое тарелок. Вроде бы всё хорошо, и первое, и второе, и компот — но эта желтая субстанция вызывала рвотный рефлекс. Хорошо хоть, что суп-лапша и компот были вполне пристойного вида. Майя покосилась на соседа, уже с аппетитом поглощавшего желтую субстанцию и решила отдать ему и свою порцию. -Молодой человек. — окликнула она его, несмотря на то, что молодым он не был. -Чего тебе, мой цветочек? -По-моему, вам это понравилось. Не хотите добавки? Могу своё отдать. -А чего ж ты картошечку не хочешь, кушай давай. -Картошечку? Майя принюхалась к странному блюду. И впрямь, это было картофельное пюре — но ярко-желтое и чересчур водянистое. Котлета, плавающая в нем, тоже аппетита не добавляла. Ей не хотелось общаться с соседом, она опасалась его — но нежелание есть местное картофельное пюре было сильнее. -Только подойдите ко мне вы, а то у меня нога. -Подойду, доченька, подойду. — мужичок захихикал. Он встал с постели, подошел к Майе и, кинув очередной игривый взгляд на бюст девочки, забрал мерзопакостную картошку и ушел обратно к себе. Оба продолжили есть, лишь под конец трапезы сосед вернул тарелку Майе, чтобы избежать лишних вопросов от медсестры. -Мы всё! — крикнул он. Медсестра пришла, поставила посуду обратно на тележку, пригрозила соседу пальцем и удалилась. После еды Майю разморило на сон, но стоило ей приложиться к подушке и закрыть глаза, как её неуёмного соседа по палате опять потянуло на общение. -Девушка — красавица! — окликнул он Майю. -Что? — спросила она, уже с нотками раздражения в голосе. -Да скучно же мне лежать-то. Можно я говорить буду, а вы хоть послушайте, если общаться не хотите. А то вы какая-то недружелюбная, хотя и обалденная. -Я не… Ладно, говорите. Он начал говорить, и рассказывал он всё. О раннем детстве, о любимой игрушке, о любимом фильме. Потом о школе, о том, кто и как его в школе обижал, и кто с ним дружил. Потом о первой любви, которая была удивительно похожа на его сестру (за что и полюбил). Но называл он свою первую любовь исключительно «коза», за то, что она послала его прямо под Новый год на все четыре стороны. А Майя тем временем лежала и рассматривала его лицо. Он её раздражал из-за своей назойливости, из-за того, что вел он себя как маньяк, который может и изнасиловать в любой момент, но внешность у него была забавной. Худой человек, белоснежные седые волосы и длинная, но негустая козлиная борода. Он рассказал о том, как попал под поезд, но чудом выжил. Как встречался с двумя женщинами сразу — по прозвищам Карамелька и Палёная, и каждая думала, что она у него единственная. Но когда Карамелька с Палёной друг о друге узнали, они, как это не удивительно, подружились. И начали думать, как бы отомстить этому гаду. В итоге придумали разыграть смерть Карамельки. Палёная напудрила Карамельке руки и лицо, с помощью красок и косметики превратила её в мертвеца (при этом ещё и состарив лет на двадцать), заказала гроб, обыграла похороны, пригласив на них своих знакомых, а так же шаловливого любовничка. Любовничек очень сильно убивался и плакал, но когда приготовились закрывать гроб, разукрашенная под мертвеца Карамелька открыла глаза, вылезла из гроба и погналась за объектом мести. Знакомые Палёной знали, что смерть инсценированная, но для пущей убедительности все разом закричали во время восстания мертвеца. По словам мужичка, в этот момент у него «в корне поменялся характер», но на деле он просто сошел с ума. Он и дальше говорил о своей жизни, но Майя под его рассказы заснула. Проснулась. За окном были не то сумерки, не то рассвет — темное небо, лишь слегка освещаемое солнцем. Лежать было как-то низковато. Майя приподнялась и поняла, что подушки на кровати нет. Она посмотрела на своего соседа — он был привязан ремнями к кровати, лежал не двигаясь, будто бы спит. Но присмотревшись к его лицу она поняла, что он не спит. Выпученными глазами сосед смотрел в потолок, единственным признаком жизни было дыхание. Около получаса Майя просидела на своей койке, поглядывая то в окно, то на соседа. Он так с места и не двинулся, а за окном рассвело ещё больше. Всё-таки утро. Опять заснуть у Майи не получилось. Некоторая время спустя пришла медсестра и принесла Майе костыли. -Пора переставать лежать. Вставай, умойся, причешись, заодно и с костылями управляться научишься. А потом будем завтракать. Майя осторожно встала, и оперевшись на костыли направилась в ванную. Причесавшись и умывшись она вернулась. Медсестра в это время осматривала соседа. -Вот представляешь. — сказала она девочке. -Вчера этот фрукт ночью проснулся, подошел к тебе и вырвал из-под головы подушку. Ну мы его к кровати привязали, чтоб неповадно было. -А почему он не двигается, не кричит? Он ведь не спит. -Всё. Окончательно крыша уехала. Мы когда его связали, он реагировать и перестал. Видимо, нельзя его было обездвиживать, но рисковать вами тоже было нельзя. Он ведь и изнасиловать ночью мог. -Развязывать пробовали? Может опять пробудится? — поинтересовалась Майя. -Да пробовали, не помогло. Лежит да лежит. Да уж, алкоголизм — это такая вещь… Лучше и не начинать, не у каждого получается бросить пить. Странно, ведь вчера он рассказывал о себе, но про алкоголь ни слова не прозвучало. -Извините, но у него же это не из-за алкоголизма. Его напугали женщины, с которыми он одновременно встречался. Узнали друг про друга и сплотились против него, он вчера рассказывал. -Да, была такая история, Карамелька и Палёная его действительно жестоко разыграли. Вот только другой человек на его месте, понимая, что с таким стрессом он самостоятельно справиться не может, обращается за помощью к психологу. А такие, как он — заливают алкоголем. А вы думали, он сразу с ума сошел после этого, в один момент? -Да, я то поверила… — вздохнула Майя. -Ну живет он с сестрой, я его сестре позвонила — она хочет его забрать домой. Сейчас его вещи собирать буду, только сначала завтрак тебе привезу. Постукивая каблуками, медсестра вышла из палаты и отправилась за завтраком. Майя подошла к соседу и посмотрела ему в лицо. Глаза были всё такими же безумными, как и вчера, но они вообще не двигались. Он не реагировал ни на голос, ни на прикосновения. Девочка перевела взгляд на его прикроватную тумбочку, заметила на нем черный кожаный кошелек и взяла посмотреть. Не с целью ограбить, а с целью просто осмотреть содержимое — многие люди хранят в кошельках всякие записки, бумажки, карточки, и ей стало интересно, что таит в себе кошелек этого человека. И действительно, когда она открыла кошелек, из него выпали две бумажки. Опираясь на один костыль, Майя их подняла и рассмотрела. Это были фотографии. С одной из них ехидно ухмылялся худощавый белобрысый мальчишка, а на другой был уже подросток, шаловливо хватающий за мягкое место девушку. Да, это точно был он. А девушка, скорее всего, та самая «коза», бросившая его на Новый год. Майе взгрустнулось. Ещё вчера она опасалась этого человека, он был ей противен. Какой-то старый извращенец с похотливым взглядом. Ей, красивой девушке, предстояло пролежать с ним два дня в одной палате — её аж в дрожь бросало. А теперь, сравнивая задорного юношу с фотографии и наглухо стукнутого мужичка на кровати, ей хотелось пустить слезу. Действительно, вот до чего доводит человека алкоголь. Если какими-то остатками сознания он и понимает, что сам довел себя до такого состояния — уже ничего не может сделать. Это зрелище так поразило Майю, что она дала себе слово не брать в рот ни капли. Майя услышала стук каблуков и дребезжание тележки в коридоре, быстро убрала фотографии обратно в кошелек, положила его на тумбочку и доковыляла на костылях до своей кровати. В этот раз привезли только одну тарелку, теперь уже с белой водянистой массой (в ней хоть можно было узнать манную кашу) и кружку чая. Ещё не отошедшая он шока Майя наворачивала ложкой эту странную кашу, уже на автомате и без брезгливости, время от времени оглядываясь на медсестру, начинавшую раскладывать по сумкам вещи соседа. На часах — половина второго. Вещи соседа уже были собраны, за ним приехала сестра и забрала домой. Ближе к вечеру за Майей должны приехать Доктор, Ривер и Электроник. Ей уже не терпелось поделиться с ребятами своими впечатлениями.