Пэинт

Очередная прямая трансляция. Очередной, так называемый, стрим. Джоэль выпрямляет спину и уже уставшими от компьютера глазами смотрит на горящий монитор. Он уже не помнит, сколько он уже транслирует это видео, но очень надеется, что его зрители не скучают. Он не может просто взять и заснуть, уткнувшись лицом в клавиатуру, потому что слева от него висит камера, которая снимает его и передаёт это в левый нижний край экрана. Джоэль вздыхает и, потянувшись уже слабыми пальцами к компьютерной мышке, натянуто улыбается зрителям в камеру. Очевидно, Дэдмауф приготовил для своих любимых фанатиков кое-что интересненькое. — Я захожу в "Paint"... — говорит он, отводит рукой мышку чуть в сторону, передвигая курсор, и нажимает левой кнопкой на нужную программу. Перед Циммерманом открылся белый холст. — Что будем рисовать? — Нарисуй меня! — писали в чате самые преданные фанаты, готовые на всё, чтобы Мышка обратил на них внимание. — Себя нарисуй, уродец! — конечно, эти ребята говорили в шутку, и светловолосый понимал это. — Маршмэлло! Маршмэлло! Нарисуй Маршмэлло! Маршмэлло, менее известный как Крис Комсток, да и то это ещё не точно, довольно неплох в создании электронной музыки. Эта Спокойная Зефирка стала небезызвестна совсем недавно, и, право, только начинает набирать свою безграничную популярность. И многие уверены, что Крис, этот парень с белым ведром на голове не стал бы таким привлекательным, если бы не... —... Нарисуешь Скриллекса? Джоэль резко отрывает руку от мышки и опускает голову. Сердце начинает наращивать темп, на лбу вступает еле заметный пот. Скриллекс... Сонни, или же Соня, как раньше в шутку называл его Циммерман. А сейчас? Сейчас между ними не очень хорошие отношения. Не все знают, что именно стряслось: то ли это крупная ссора, то ли один из них сильно обиделся на второго по никому неизвестной причине, то ли они попросту стали забывать друг о друге. Да и сам Джоэль не помнит, что произошло. Но почему ему так плохо вспоминать этого длинноволосого брюнета, видеть текст с его прозвищем? Сам не знает. — О'кей. Давайте нарисуем Маршмэлло и... Скриллекса. Чат визжит, пищит, издаёт всяческие звуки, которые не доносятся до ушей композитора, но ему и звуки не нужны, чтобы понять, как ликуют фанаты и некоторые шипперы, достаточно просто видеть. А может, шипперы и были проблемой расставания музыкантов? Сам не знает. — Сейчас, музыку только включу. А нужна ли она ему? Наушники сильно давят, одинаково неприятные ушная и головная боли мешают стримеру. Он решает включить что-то тихое, не слишком громкий дабстеп или трэп. Джоэль выбирает чёрный цвет. Нажимает на кнопку мыши и двигает курсор по холсту. Через некоторое время получаются элегантные чёрные волосы и прекрасное лицо. Потом очки. Компьютер. Симметричные ножки. Чуть правее от "великолепного" Скрилла пытается вывести буковки. — Не-е... Кру-у-то... — поговаривает он, двигая мышкой по столу, отчего на экране появлялись какие-то линии, кое-как похожие на буквы английского алфавита. — Блин, что это за дерьмо? — Вау. — Лол. — Ты отличный художник. — Не то слово. В шутку, не в шутку, а Дэдмауфу не очень приятно. Рисовать человека, который уже несколько месяцев назад полностью забыл про тебя, не очень весёлое занятие. Вот такого, как Маршмэлло — другое дело. Не очень знаком с ним, но ни разу не было конфликтов. Вот только ему уже не очень хотелось рисовать. И вести прямую трансляцию в целом. — Пожалуй, на этом и закончим, говорит он, отпив немного из бутылки то ли сока, то ли пива. — Если кому-то интересно, новый трек совсем скоро. Всем спасибо за просмотр, особая благодарность тем, кто был со мной с самого начала стрима, всем спасибо и всем пока! Циммерман выдернул провод, соединяющий камеру с компьютером, кликнул на нужную кнопку и выключил компьютер. Джоэль снял неудобные наушники и откинул голову назад. После стримов у него всегда было хорошее настроение — когда после нескольких часов можно пойти поспать, поесть, в душ сходить. Но не сегодня... Неожиданно для него зазвонил телефон. Странно, но светловолосый отключал его на время трансляции. Хотя, ему всё равно сегодня никто не звонил. — Да? — дрожащими от усталости руками он взял трубку. — Приходи завтра утром в парк около реки. Надо поговорить. — говорит до боли знакомый голос. — В парк около реки? Но это очень далеко! — не уточняя, кто ему позвонил, возмущается композитор. — Жду тебя завтра утром. Не придёшь до вечера — приеду ночью и украду. Гудки. Циммерман смотрит, кто ему сейчас звонил. Это был никто иной, как Сонни Джон Мур. * * * Ранним утром Джоэль выехал, не позавтракав. Время суток выдалось дождливым и сырым. Солнца не было видно — тёмно-серые облака заслоняли его. Людей не было — воскресенье всё-таки. Солнечный день, но сегодня он почему-то какой-то не солнечный. Через час он доехал до парка. Скорее не парка, а простого скопления деревьев с парочкой скамеек и мусорных вёдер. Даже эти стволы с листьями сегодня казались не такими, как в настоящие воскресенья — яркими и зелёными. Еле слышно журчала речка, которая даже из-за неслабого ветра плыла медленно и лениво. — Ну и где он? — пыхтит от волнения Джоэль. Ожидание и предвкушение всегда страшнее того, что произойдет. Перед Циммерманом появляется мужчина в чёрной футболке и в чёрных джинсах. Чёрные длинные волосы как всегда смешно запутаны. Мур смотрит на Джоэля с "небольшой" ноткой грусти. — Соня? — ласково спрашивает он, подходя к композитору. — Неужели ты меня помнишь? — тихо, как журчит речка, поговаривает он, когда того заключили в объятия. На глазах Мура стали наворачиваться слёзы. По щекам покатились солёные капельки, и парень заревел, уткнувшись носом в плечо мужчины. — А п-помнишь... — начал Циммерман, погладив бывшего друга по спинке. — П-помнишь, как мы в-выступали вместе? П-помнишь, как мы проводили всё свободное время вместе? — А разве такое забывается? — отвечает Сонни. — Ведь тогда мы всегда были вместе. Не то, что сейчас... Тут Джоэль не выдерживает, чуть отталкивает Мура от себя и целует в губы. Только соприкоснулся своими потрескавшими губами с его тонкими, но мягкими. Черноволосый тут же отталкивает его от себя. — Ц-Циммерман? — Прости... Брюнет тут же отворачивается и уходит прочь от композитора. Тот тихо вздыхает и идёт к машине. И он больше никогда не узнает, что уже когда он садился в автомобиль, Сонни остановился, повернулся к нему, бросил еле слышное, как ленивый шелест тусклых листьев, "Я тоже люблю тебя" и уходит...