Последний рубеж

      Карлос сидит в гостиной и тупо смотрит в экран - тот мигает и вспыхивает, жужжит, опаляет лицо белым неясным светом. С экрана на Карлоса смотрит герой игры, слепленный из нелепых квадратных пикселей, остроугольный, неподвижный, он смотрит и ждет, а у Карлоса в руках безвольно виснет контроллер. Крутится и раскачивается на тонком проводе. Карлос тупо смотрит в экран, комната - трапеция света, стена в основании. Он не носит очки потому что хочет ослепнуть, ему надоело быть в подвешенном состоянии, между зрячестью и слепотой, в мире расплывчатых странных фигур и пятен.       Карлос сидит в гостиной, убивает глаза, время раунда стекает куда-то вниз, никак не высветится "game over". Вся его жизнь клином сошлась на этом моменте, в этой точке пространства-времени, невообразимо, абсолютно бессмысленной. Все, к чему он шел, бежал, несся, сломя голову - нетронутый контроллер качается как маятник на сквозняке.       Завтра Карлос пойдет в колледж. Встанет у доски, разложит бумаги, раскроет тетрадь, подслеповато прищурится на студентов и снова запачкает ладони и рукава маркером. Студенты снова ничего не будут понимать. Карлос снова не будет чувствовать удовлетворения от работы, как будто он говорит в пустоту, как будто их головы - бездонные котлы, и если даже он роняет туда хоть что-то, оно тут же - со свистом - пропадает где-то в глубинах.       Раньше Карлос работал без отпусков потому что наука была всем. Теперь - по привычке. Что будет, возьми он отпуск - сможет устроить себе марафон стар трека?       Карлос не замечает, как проваливается в сон, откинувшись на подушки, хотя экран все еще включен, слепит глаза, и контроллер с треском падает на пол, и одежда пережимает тело, как будто оно целиком замотано в скотч. Карлосу снова снится, что он где-то не здесь, и неизвестные звезды не смотрят с укором, и темная комната не сворачивается в бесконечно плотное ощущение одиночества. Утром он не вспоминает сна, но просыпается с мокрым лицом и слипшимися ресницами.       "Космос. Последний рубеж..." впивается в мозг, Карлос стоит, сжимая занесенный над доской маркер, сзади студенты с сонными лицами, тихо скрипят карандаши. Космос, последний рубеж, это все слова, слова, они складываются в одно простое уравнение, доказывающее, как невозможно путешествие корабля Энтерпрайз. И, если честно, Карлос чертовски разочарован этой вселенной.       Потому что Карлос - ученый, и взрывов в космосе не бывает. И путешествия во времени невозможны. И весь этот мир, и даже космос рано или поздно уложится в тонкие стройные формулы. А следы копоти на лице, дымящиеся цветные жидкости в пробирках, исписанные непонятными буквами доски - он понял, что так не бывает, уже много лет назад. Много-много лет назад.             И вся его жизнь укладывается в пришпиленное к стене расписание, это тоже - стройная формула.       Он просыпается от того, что плачет. Теперь он боится открыть глаза и понять, что рядом никого нет, он боится двинуться - собственное шумное дыхание не дает услышать чужого. Сесил. Сесил?       Чего ты добился? Чего ты хотел добиться? Хотел ли ты стать персонажем этой истории? Карлос думает, что хотел, но вся его жизнь - свернувшаяся тогда в бессмысленность и одиночество - смотрит на него глазами бесконечных отражений, бумажных дней. И стал ли он частью истории?       Одежда пережимает тело. Что-то светит в глаза, ярко, слепит даже сквозь веки. Это... Не должен быть провод в его руке. Это не может быть провод. Контроллера.       Он в постели. Рядом лежит Сесил, но его дыхания не слышно из-за того, как часто и громко дышит сам Карлос. Его тепла не чувствуется потому что они лежат далеко - в доме жарко и душно, было бы странно спать в обнимку. Все так, и никак иначе, и он здесь, он нашел свой последний рубеж, он понял, что все возможно, что время - это прекрасный запутанный лабиринт, а космос - густая темнота, в которую можно погружать руки. Карлос верит в это.       Но он боится. И решает не открывать глаза.