Уравнение с неизвестными

Вокруг Рёмы всегда было полно раздражающих личностей. Начиная от счастливчика Сенгокку, распыляющего свои флюиды направо и налево, и отчего-то считающего своим долгом при каждом удобном случае отвесить комплимент сомнительного качества Эчизену, и заканчивая шумным первогодкой Шиттенходжи, тенью следующего по пятам Рёмы и с завидным упорством называющего его идиотским прозвищем. До кучи в этот список можно было добавить капитана Роккаку, который разве что хвостом не вилял, завидев на горизонте хмурого новичка, и преданно заглядывал в золотистые глаза в надежде урвать толику внимания. Нельзя упускать из внимания так и не нашедшую взаимопонимания парочку Шинджи и Юты, настаивающих на реванше. Этим дай волю, они бы в разные стороны Рёму растягивали за руки, как дети малые. Одни только детские попытки Ибу выдать их стародавний спор с обмоткой за некий объединяющий их секрет чего стоят. Атобе мог бы купить Эчизену завод по производству этой треклятой обмотки, если бы тот только захотел. Вдобавок эти двое вели себя относительно нормально на фоне остальных, Рёму по чём зря не раздражали, а значит, по мнению Кейго, могли представлять потенциальную опасность. Не то чтобы он всерьёз считал их конкурентами. Следующим знаменателем в этом уравнении стоял Акутсу Джин, и Атобе понятия не имел, к какой категории его отнести - враг, соперник, друг, ещё что-то такое же абсурдное? Друзьями они определённо не были, особенно если вспомнить их знакомство и матч, полный взаимного физического насилия. Но теперь Акутсу с подозрительным постоянством таскался на матчи Рёмы, ухмыляясь с трибуны, словно имел какое-то право на то, каким стал мальчишка. Атобе это раздражало. У Акутсу не было никаких прав и точка. Отдельную нишу занимали Сейгаку. Они изначально находились в более выгодной позиции как участники одной команды, что, по мнению Кейго, было совсем несправедливо - за какие заслуги такие привилегии? И тем не менее этому придурку Момоширо и акробату "Золотой пары" отчего-то позволялось в любое время без видимых на то причин тискать Эчизена, обнимать за плечи и трепать непослушные вихры. Просто так. Атобе хотелось зубами скрипеть от злости. Да, было время, когда Атобе ревновал Рёму к Тезуке. Задевало, что всегда дерзкий и нахальный новичок становится послушным в присутствии своего капитана (ну, почти всегда), как, не признающий никаких авторитетов, мальчишка смотрит с уважением ни на кого иного, а на главного соперника Атобе. А в столь юном возрасте безграничное восхищение легко можно спутать с влюблённостью, верно? Но, получив возможность понаблюдать за парой капитана и новенького со стороны, Кейго понял, что волноваться нет причины. Тезука не даром сразу обратил внимание на Эчизена - тот слишком напоминал его самого, юного и порывистого. И именно по этой причине Рёма никогда по-настоящему не заинтересуется капитаном - своё отражение привлекает, но гораздо интереснее то, что по другую сторону зеркала. Фуджи пока продолжал оставаться тёмной лошадкой. Даже для Атобе его истинные мысли и желания были скрыты за вечной улыбкой и пеленой вкрадчивого голоса. Вот только его одержимость первогодкой сложно было не заметить - взгляд пронзительно-синих глаз горел желанием, чтобы Эчизен смотрел только на него, стать центром его вселенной раз и навсегда. И что-то подсказывало - даже наличие в этом уравнении собственного младшего брата Шюске не остановит. Санада был прямолинейным как танк и таким же романтичным. И поэтому о нём Атобе совсем не беспокоился. Вице-капитан Риккайдай следил напряжённым взглядом охотника за каждым движением тонкой фигуры новичка Сейгаку, стоило тому только появиться в поле зрения Геничиро. От этого взгляда неловко становилось, наверное, почти всем, кто в тот момент находился на теннисном корте. Почти, потому что Эчизену было плевать. А значит и Атобе тоже. Пожалуй, Юкимура беспокоил Атобе больше всех. Сильный и бескомпромиссный соперник на корте, вне его он окружал Эчизена уютной теплотой и мягкостью, запутывая в своих нежных сетях тихим и мелодичным голосом. Было бы странно, если бы Эчизен не заинтересовался. Кейго устало потёр виски пальцами - он хоть и лучший ученик школы, но даже для его незаурядных способной в этом уравнении было слишком много неизвестных, а общий знаменатель - один. Атобе сжал пальцами запотевший стакан с тоником, кусочки льда беспокойно звякнули, нарушая тишину поместья. Последний вопрос так и остался открытым - кем в этом неравенстве выступает сам Кейго? Атобе хмыкнул, поднимаясь с шезлонга; он собирался решить уравнение, чего бы это ни стоило - всего лишь нужно вычёркивать неизвестные одного за другим.