Surrender

Канаме

Когда вампир открыл глаза, его силуэт наконец-то принял единую форму, сливаясь с астральной проекцией, отправленной на спасение Кирию Зеро. Было приятно чувствовать себя полноценным. Чистокровный оглядел просторную комнату, залитую светом луны, виднеющейся через приоткрытое окно. Много лет назад ему уже доводилось быть в особняке Сары, с которой они были довольно дружны когда-то. Что же, всему приходит свое время. Тишину разорвал звук едва слышных шагов вампира, ощущающего тонкую нить аромата роз, ведущего к женщине. Он был уверен в том, что вампирша уже догадалась о его присутствии в особняке, поджидая его. Но наверняка она не учла того факта, что Канаме пришел не один — на случай, если Такума все же останется в особняке чтобы попытаться спасти любимую. Остановившись перед массивной светлой дверью, мужчина грациозно положил ладонь на ручку, слабо толкая вперед. Дверь бесшумно открылась. Блондинка стояла спиной к гостю: ее длинные волосы прикрывали всю спину, оставляя лишь подол пышного платья, а взор был направлен в окно — к воцарившейся на небе луне. Как и предполагалось, Сара знала, что он придет за ней. Удивительным было лишь то, что она совершенно не подготовилась к его приходу. Пожалуй, это было тем самым исключением, которое не входило в продуманный план гениального стратега и мастера интриг. — Удивлен, Канаме? — спокойно произнесла вампирша, оборачиваясь, и глядя на молодого человека загадочным, даже немного кокетливым взглядом. В закоулки сознания мужчины закрались сомнения: что, если она что-то запланировала? — Тебе удалось совершить невозможное, — таким же плавным тоном сказал чистокровный, прикрывая за собой дверь и прислоняясь к ней спиной, — у меня даже пропал азарт. Темная комната залилась звонким, почти что девичьим смехом. Белокурая вампирша обернулась, хитро глядя на чистокровного с расстояния в пару метров. Они оба были похожи на двух хищников, один из которых неожиданно решил принять роль жертвы. — К чему спектакль, Сара? — Канаме слегка наклонил голову в бок, буравя взглядом, от которого у женщины мурашки побежали по спине. Говорят у стариков взгляд самый мудрый, познавший все тонкости и угловатости жизни. В таком случае те, кто так говорит, не видели глаз Канаме Курана — самого древнего из всех, познавшего два мира и жизнь вдоль и поперек. Не удивительно, что людская жизнь в его глазах стала не более чем пультом управления событий. — Иногда мне нравится играть, — Сара эмоционально всплеснула руками, — но, признаться, я немного устала делать одно и то же из столетия в столетие, — женщина надула губки, — из меня получилась бы никудышная королева: я слишком быстро теряю интерес. — На этот раз от тебя слишком много проблем — ты не имела права рушить столько судеб, — плавно продолжил Куран, будто вещая о чем-то обыденном. Губы блондинки дрогнули и она медленно подошла к Канаме, привставая на носочки и дотягиваясь до его уха. Со стороны могло показаться, что она совершенно не боится его, но вампир чувствовал, как дрожит ее дыхание. — Тебя никогда не интересовали чужие судьбы. Мужчина усмехнулся, наклоняясь к женщине и так же интимно, тихо шепча ответ в самое ухо: — В этот раз твои руки коснулись моей репутации и… моей Юки — неожиданно рука чистокровного сошлась на шее блондинки, моментально остался глубокие синяки на тонкой бледной коже, — такого я не прощаю. Несмотря на мертвую хватку, Сара не сопротивлялась, позволяя мужчине душить себя, при этом даря его взору блаженную улыбку. Она хотела этого. Потому что «она устала». — Канаме! Неожиданно из тени появился силуэт и моментально оказался возле чистокровного вампира. Острое лезвие клинка аристократа коснулось кадыка вампира. Зеленые глаза Такумы, словно два изумруда, теперь выражали угрозу. Но такое поведение бывшего друга лишь позабавило Курана: он изначально чувствовал, что они не одни в огромной комнате. Тем не менее, хватку он ослабил, не собираясь прямо сейчас убивать Сару. — Я же сказала тебе убраться! — грубо попыталась вскрикнуть женщина, когда вампир отпустил ее, но пережатые связки не хотели повиноваться. — Простите, Сара-сама. Я не мог оставить вас, — Такума на мгновение с сожалением отвел взгляд, чем не мог не воспользоваться Куран. Он одним взмахом выбил меч из рук аристократа, а затем одной лишь ментальной силой заставил его отлететь к окну. — Мне не нужна помощь предателей, — фыркнула женщина, даже не удосужившись посмотреть на распластавшегося по полу парня. Очевидно, она не простила его за исчезновение Рики. Удивительно, что она не убила его, а позволила уйти. — Не испытывай мое терпение, Такума, — спокойно сказал Канаме, но в его глазах торжествовала угроза. Аристократ сглотнул, понимая, что двое самых близких его людей и по совместительству самых опасных вампира, считали его предателем. Оправдано. Удивительно, что он все еще был здесь. Тем не менее, аристократ не исчез, оставаясь на полу и воспользовавшись моментом, когда обоим вампирам вновь стало не до него. Сердце ныло в отчаянии. — Что собираешься делать, когда убьешь меня? Это лишь испортит твою репутацию. — Мне приходилось выходить из ситуаций еще хуже, хотя, признаться, ты постаралась, — мужчина дотронулся ладонью до мягкой щеки женщины, а затем аккуратно подтолкнул ее к окну, заставляя сделать несколько шагов назад. Ладонь Канаме плавно спустилась по щеке, затем шее женщины к ее грудной клетке — туда, где только начинался вырез платья. Ее сердце билось так спокойно и медленно, будто страх для нее — понятие неведомое. Сара закрыла глаза. — Мне так наскучила эта постоянная игра… — выдохнула она, невольно заставив Канаме задуматься: все больше чистокровных говорили о тягости бесконечной жизни, а многие и вовсе желали смерти. Такие, как Сара. Такума замер, ожидая, что сейчас длинные пальцы Канаме погрузятся в твердую плоть, а затем достанут из организма нечто красное, все еще слабо пульсирующее. Но вопреки ожиданиям, Куран сделал шаг назад, заставляя блондинку широко раскрыть глаза. На губах чистокровного заиграла немного грустная, но торжествующая улыбка. — Все же, я счастлив, что нашим путям суждено было сойтись, — с этими словами Куран грациозно развернулся и бесшумными шагами направился к выходу. Сердце Такумы подпрыгнула: его любимая будет жить! И неважно, что она считает его предателем. Она здесь, она рядом. Куран Канаме пощадил ее… Пощадил ее? Куран Канаме? Такума нахмурился и, когда до него словно что-то дошло, резко поднял голову в сторону чистокровной вампирши, стоящей спиной к окну. Выстрел. Еще один. И снова. Звук битого стекла, что разлетелось за спиной женщины. Несколько выстрелов раздались словно из ниоткуда, расширяя удивленные глаза вампирши еще сильнее. И не сразу дошло, что произошло, пока кровавое пятно не начало стремительно украшать грудь Сары — в том месте, куда он только что дотрагивался пальцами. Блондинка, потеряв равновесие, стала падать вперед, но была заботливо поймана ошарашенным Такумой, чьи глаза быстро заполнялись слезами. Юноша дотронулся до ее раны, из которой торчало три пули. Необычные, охотничьи. Из нее стреляли с улицы. Кирию? Канаме остановился в проходе, наклоняя голову в сторону Такумы и почти шепча последнюю фразу: — Через несколько минут это место сгорит, — предупредил вампир, позволяя аристократу выбрать: жизнь или смерть. Силуэт чистокровного скрылся за дверью, а Такума остался сидеть, укачивая на руках Сару, глаза которой все еще были открыты. Осколки больно впивались в тело, но то, что творилось на душе, было гораздо хуже. Стоило ли ему спасаться? Канаме вышел из особняка, поворачивая голову влево и видя стоящего теперь уже возле особняка юношу. На вид ему было около двадцати трех. Длинные черные волосы были небрежно завязаны в хвост и торчали из-под капюшона темно-синей толстовки. Его внешность была необычной, чертовски привлекательной. Если бы не ярко-зеленые глаза, с агрессией и глубокой ненавистью смотрящие на восходящее пламя от спички, брошенной им же. Языки пламени стремительно поглощали стены особняка, заранее залитого бензином. Оставаться здесь становилось опасно. — Пора уходить, — произнес Канаме, обращая взгляд юноши к себе. Желваки на его челюсти зашевелились, выделяя и без того сильно выраженные скулы и подбородок. Не сводя взгляда с чистокровного, молодой человек резкими движениями убрал пистолет в кобуру, висевшую на ремне черных джинс. — Осталась еще одна. — С эти разберутся охотники, Таро.