Геометрия и рисование

- Обратите внимание на график, здесь явно видно, что парабола, проходя через точку Х... - Брошенный сильной рукой комок бумаги, пролетев половину класса, врезался в затылок преподавателя и класс взволнованно смолк. Учитель, не закончив мысль, вздохнул. Уточнять кто именно это сделал было бессмысленно, но, повинуясь логике, Мерлин поднял записку, скомканную достаточно плотно и, оглядев учеников поверх очков, неспеша стал разворачивать лист. В пугающей тишине был отчетливо слышен шорох бумаги, а перед глазами преподавателя плавные линии, сплетаясь, вырисовывали все более и более узнаваемые очертания. Когда же профессор Эмрис закончил изучение шедевра, по ошибке им принятого за рукописный текст вначале, зазвенел звонок. Школьники, как сговорившись, тут же повскакивали со своих мест и, хватая сумки, рюкзаки и прочую ручную кладь, стали спешно покидать помещение. Мерлин не двигался с места, глядя прямо в голубые глаза Артура. Понять кто является автором изображения на бумаге не оставило ни малейшего труда - слишком часто Мерлин становился свидетелем и невольным зрителем того, как Артур рисует. Линии, нажим, общий стиль, было просто невозможно не узнать. Ровно как и изображенных на рисунке мужчин. Сомнений в том, что рыцарь, со спущенными штанами - Артур, а бедно одетый парень у его ног, как-то доверчиво глядящий, на него снизу вверх - Мерлин Эмрис, преподаватель геометрии - не оставалось. Ровно как и в том, что картинка носила явно уничижительный характер - эрегированный член рыцаря находился в считанным миллиметрах от губ оруженосца и их еще соединяла едва различимая ниточка слюны. Профессор держал лист в руках, чувствуя, что в нем закипает ярость. Да как он посмел такое нарисовать? Эмрис ему не мальчишка! Разумеется, разница в возрасте у них не такая большая, как у прочих учителей и свою ориентацию он не скрывает, но это переходит все границы. Пару раз выдохнув, чтобы немного успокоиться, Мерлин прошел по кабинету и закрыл дверь на ключ. - Думаю, мистер Пендрагон, вы понимаете, что должны понести наказание за проявленную дерзость. И я говорю даже не о том, что вы решили, будто мой предмет не столь важен и можно заниматься рисованием, и не о том, что вы бросались бумажками, будто вам не семнадцать, а семь. Я говорю о том, что это недопустимо. Я взрослый мужчина, а вы, Артур, мой ученик. Рисовать такое, - он потряс листком в воздухе. - такое недопустимо. А, поскольку вы ведете себя как младшеклассник, наказание будет под стать. Берите мел и заполните доску словами "Я больше не буду рисовать похабные картинки с участием учителя." Вперед. Он сел за стол и, отложив рисунок, принялся проверять тест, который написал предыдущий класс. Пендрагон, до этого немо внимающий его словам, поднялся и, не спеша, подошел к доске. Весь вид Артура говорил о том, что он не раскаивается в произошедшем. Скорее всего, ему просто скучно и это развлечение. Слыша, что ничего не происходит, Мерлин уже думал обернуться и отчитать его, когда раздался едва различимый скрип мела по глади школьной доски. Далеко не во всех кабинетах современной школы сохранились такие, но профессор Эмрис очень настаивал и директор сдался. Ровно так же, профессор настоял на унификации формы для всех учащихся и теперь, поглядывая как Артур, прилежно начав с левого верхнего угла, заполняет пространство доски ровными буквами, он не мог не отметить, как хорошо сложен юноша. Отчего-то, раньше Мерлин не замечал ни широкого разворота плеч, ни узких бедер, ни обтянутых темной тканью форменных брюк, упругих ягодиц... Сам себя поймав на мысли, что с жадностью разглядывает ученика, Мерлин покраснел и отвернулся. Что за мысли лезут в голову? Мел все так же поскрипывал, он отмечал правильные или не правильные ответы скорее машинально, чем вчитываясь в текст теста, то и дело возвращаясь взглядом к рисунку, который так и остался лежать на краю стола. Что-то в нем притягивало, манило, заставляло смотреть снова и снова. Что-то было не правильно, но что, Мерлин никак не мог понять. Он взял измятый лист в руку и стал внимательно изучать изображение, пытаясь понять что же выдается из общей картины, почему кажется неверным? Скрип мела по доске стих и какое-то время ничего не происходило. - Вам нравится? - Голос Артура звучал хрипло и низко. А когда Мерлин обернулся, оказалось, что он стоит рядом, оперевшись на спинку стула и, чуть нависая, тоже смотрит на рисунок. - Только о тебе и думал, пока рисовал его. Эмриса такой резкий переход смутил и, отложив рисунок, он поднялся, глядя на доску и сознательно игнорируя ищущий взгляд голубых глаз. Мерлин пробежал глазами ровные строки текста, понимая, что наказание не возымело эффекта, раз Артур снова завел эту тему, но, обратив внимание на доску, он почувствовал, что на него накатывает злость, граничащая с возбуждением - внизу доски, уже на последней строчке, жирно обведенная, красовалась надпись - "Трахни меня!" Мерлин облизнулся и, впервые в жизни, поддался импульсивному желанию, позволил ему овладеть собой прямо здесь и сейчас. - Трахнуть, значит. Ну что ж. - Он взял тяжелую линейку, которую использовал для проведения прямых и, толкнув к доске Артура, второй рукой расстегнул его брюки и, стянув их вместе с бельем, ударил по ягодицам, вырвав не то вздох, не то стон. - Я научу тебя уважать старших. - Почти прошипел он в ухо Пендрагона и ударил снова, на этот раз явственно расслышав - Артур стонал от удовольствия. С каким-то, неведомым ранее азартом, Мерлин понял, что его невероятно возбуждает все происходящее и, на пробу, еще несколько раз ударил по ягодицам, проверяя как ему нравится больше и от чего стоны Артура становятся громче. Оказалось, что Пендрагону нравится когда по свежей отметине приходится ещё удар, а потом еще... Член Артура немилосердно ныл, прося внимания, а сам он, возбужденный, взлохмаченный, бился в нежных руках Мерлина, который, стоя сзади и немилосердно прижимаясь твердым членом, сквозь ткань брюк, ласкал его напряженные соски, гладил грудь и шею, но не касался того места, где все эти мучительно-приятные ласки были самыми желанными. - Пожалуйста.. Мерлин... - Простонал Артур и тут же ему в рот Эмрис засунул сложенный пополам галстук. И прикусил за шею, вынуждая прогнуться сильнее. Наконец, он огладил напряженный пресс и, скользнув ниже, обхватил сочащийся смазкой член и, в несколько движений кистью, довел Артура до разрядки. Семя, тугой струей брызнуло на доску, заливая меловые буквы и капая на пол. Артур медленно опустился на колени - ноги отказывались его держать. Когда же он поднял взгляд, Мерлин смотрел в ответ с вызовом, расстегивая брюки. Но это совсем другая история.