Будут сладкими ливни, будет запах полей, И полёт с гордым свистом беспечных стрижей; И лягушки в пруду будут славить ночлег, И деревья в цветы окунутся, как в снег; Свой малиновка красный наденет убор, Запоёт, опустившись на низкий забор; И никто, ни один, знать не будет о том, Что случилась война, и что было потом. Не заметят деревья и птицы вокруг, Если станет золой человечество вдруг, И весна, встав под утро на горло зимы, Вряд ли сможет понять, что исчезли все мы.
Закончив, Уолтер посмотрел в сторону майора. Валериан все так же молчал, что заставляло андроида, если можно было так выразиться… беспокоиться. Уолтер задумчиво сдвинул брови к переносице, нахмурил взгляд. Делать это ему было необязательно, мощный процессор высчитывал алгоритмы решения задач за доли секунды, однако обрывки тех алгоритмов поведения, отвечавших за эмоции у его предшественника Дэвида, все еще давали о себе знать. Не сказать, что Уолтер так сильно нуждался в них, но пациенты чувствовали себя лучше, когда он, машина, созданная, чтобы служить человеку и запрограммированная действовать как человек, изображал на лице заботу, а губы растягивались в легкую ободряющую улыбку. Это благо воздействовало на людей, позволяя им быстрее идти на поправку. Кроме майора. Его состояние Уолтер мог охарактеризовать как близкое к депрессии. После тяжелой травмы, из — за которой он не мог не то что ходить, но даже ползать, Валериана отстранили от дел, дав бессрочный отпуск, и поместили сюда, в реабилитационный центр на Мёбиусе, под надзор самых лучших врачей в галактике, попутно приставив к нему Уолтера, в обязанности которого входило также пресекать любые попытки к самоубийству, если таковые у майора возникнут. Сержант Лорелин, которая довольно часто навещала Валериана в его добровольно — принудительном заточении, расспрашивала Уолтера о его здоровье, душевном и физическом, и видя беспокойство в ее глазах, андроид про себя отмечал, что насчет последнего она волнуется не зря. Майор как-то обмолвился, что ему не хватает Дэвида. На вопрос Уолтера, почему, Валериан скривил рот в подобие улыбки и сказал: — Я хочу его придушить. При этом в его глазах, красных от постоянных слез, читалась грусть, смешанная с обидой. — Я хочу его убить, Уолтер. Я ненавижу этого ублюдка так, как никого другого в этой ебучей галактике. После этих слов у майора случился болевой приступ, и стало не до разговоров. На эту тему они больше не разговаривали, андроид– потому что не хотел травмировать Валериана, тот же — по той простой причине, что Уолтер был одновременно похож и непохож на Дэвида, что злило майора. Дэвид был деятелен, часто сам проявлял инициативу и был немного наивен в своих суждениях. Уолтера же нужно было просить, а если он не был на что-то запрограммирован, это превращалось в катастрофу (Валериана, к примеру, очень разочаровало то обстоятельство, что Уолтер не умел играть на укулеле и был абсолютно несведущ в вопросах, касаемых шахматного бокса), зато этот андроид обладал какой-то внутренней, можно сказать, житейской мудростью, коей и отличались все его разговоры — тихие, подчас монотонные, занудные как воскресная проповедь, но в то же время это были разговоры личности, знающей, чего она хочет и уверенной в своих силах, уверенной в завтрашнем дне. Дэвиду были присущи те некоторые черты, из-за которых его легко можно было спутать с человеком. А еще Дэвид был мечтателем. Он мечтал о далеких звездах… и ушел навсегда, потерявшись на бескрайних просторах Вселенной. Уолтер же целиком и полностью был машиной с заданной программой поведения. С Уолтером Валериану было скучно. Предсказуемый донельзя, унылый Уолтер. — Почитай мне еще что-нибудь, — говорит Валериан, не поворачивая головы к роботу. Он еле сдерживает слезы. Уолтер послушно кивает. — Как насчет Омара Хайяма? — спрашивает он. Не получив ответа на свой вопрос, андроид с минуту думает, затем снова в тишине раздается его тихий, убаюкивающий голос:Никогда не иди назад. Возвращаться нет уже смысла. Даже если там те же глаза, в которых тонули мысли. Даже если тянет туда, где ещё всё было так мило, не иди ты туда никогда, забудь навсегда, что было. Те же люди в прошлом живут, что любить обещали всегда. Если вспомнил ты это — забудь, не иди ты туда никогда. Не верь им, они — чужие. Ведь когда-то ушли от тебя. Они веру в душе убили, в любовь, в людей и в себя. Живи просто тем, что живешь и хоть жизнь похожа на ад, смотри только вперед, никогда не иди назад.