Потеряшка

      Вид знакомой улицы вызывал ужас и раздирающую лёгкие боль. Будто кто-то вонзил смоченный ядом нож глубоко в сердце, а после оставил его медленно отравлять кровь. Гарри Поттер позорно прятался в тени магазина мётел, оглядывал тонущий во тьме грозовых туч Косой Переулок и сжимал в кармане маленький ключик. Сжимал так, будто он мог придать сил.       Страх увидеть знакомые лица заставлял оставаться на месте, но Гарри знал, что долго так стоять не сможет — у него есть дела в банке, который вот-вот должен закрыться. И Поттер шёл туда так, словно к ногам привязаны гири.       Гоблин за стойкой заметил его появление сразу, но не подал виду, старательно заполняя очередной документ, сжимая перо короткими пальцами с желтыми коготками.       — Господин Богрод, — негромко позвал Гарри. Голос сипел и не слушался. Саднило горло. Он прочистил горло, позвал ещё раз. Богрод оторвался от работы неохотно, недовольно поджимая губы. Маленькие чёрные глазки изучающе впились в худое лицо чародея.       — Добрый вечер, мистер Поттер, — гоблин слегка кивнул. — Чем обязаны?       — Я бы хотел посетить свой сейф.       С тихим звоном Гарри выложил на стол ключ. Другой, не тот, что был уже влажным от пота в его пальцах. Богрод надел очки и придирчиво оглядел ключик, после чего кивнул и позвал Крюкохвата.       Поверенный сейфа Поттеров оказался к нему более приветлив, и Гарри даже выпала честь лицезреть его неприятную кривую улыбку. Поприветствовав волшебника, Крюкохват повёл его к тележке, и уже спустя минуту Гарри стоял и со странным трепетом внутри смотрел, как гоблин открывает хранилище.       Горы золота, книг, неведомых артефактов и зелий — зелёные глаза лихорадочно блестели, перебегая от одного предмета к другому. Гарри исправно приходил в банк каждое лето, чтобы взять денег на школьные принадлежности, но теперь его целью были совсем не галлеоны.       Оглянувшись на Крюкохвата, стоящего поодаль, Поттер шагнул внутрь и наконец вытащил из кармана невесомый ключик из светло-бежевого материала, сильно напоминающего обычный слоновий бивень. На простом, круглом наконечнике, красовалась гравировка расправившего крылья ворона, держащего в когтистых лапах череп. Сейчас, рассматривая единственный предмет, связывающий его с настоящей семьёй, Гарри чувствовал, будто забрав себе этот ключ, он совершил нечто куда более серьёзное и плохое, чем просто кража. Но стоит ли вообще считать кражей возвращение вещи, теоретически являющейся его собственностью?       — Что это? — глухо спросил Гарри, глядя на протянутый костяной ключик в старческой ладони. Дамблдор так же, как всегда, мягко ему улыбался. Действительно радушно и искренне, но Гарри от этого было настолько горько, что он не мог смотреть на этого человека.       — Это вещь твоих родителей. Настоящих родителей, — негромко пояснил директор. — К сожалению, нам не удалось узнать их имён.       Гарри посмотрел на ключ так, будто на нём лежало страшное проклятие. А затем просто отвернулся в сторону клетки Фоукса. Золотая птица мирно спала и её вид вдруг принёс покой в его душу. Он не возьмёт ключ. Ни за что не возьмёт, потому что всё происходящее не может оказаться реальностью.       Дамблдор шумно вздохнул.       — Я оставлю его у себя до тех пор, пока ты не решишься забрать, — продолжил он. — Мне жаль, что так вышло, мой мальчик, но у нас не было иного выхода. Но, подумай, у тебя есть хорошие перспективы на будущее. Ты мечтал стать мракоборцем, не так ли?       Сдерживая подступающие слёзы, Гарри игнорировал его вопрос и упрямо молчал.       — Ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь и на помощь Поттеров. То, что твои родители были…       — Мои родители не были Пожирателями! — горячо выпалил Гарри, подорвавшись с места. Он с громким хлопком упёрся ладонями о широкий стол и уже не сдерживался — солёная влага стекала по щекам на подбородок и шею. Дамблдор невольно подался назад в своём кресле, но оставался пугающе спокоен.       — Ты так уверен в этом, — качая головой, пробормотал он. — Ты не Гарри Поттер. Настоящего мистера Поттера тебе довелось увидеть полчаса назад. Вместе с очаровательной сестрой Корделией.       — Тогда кто я? — рыкнул Гарри.       — Тот, кем захочешь стать.       Столь простой ответ выбил лже-Поттера из равновесия. Он отшатнулся в сторону и рухнул в кресло позади себя, запуская пальцы в спутанные волосы.       Тогда он не взял ключ и покинул кабинет в смешанных чувствах. Ночь он провёл в Дырявом Котле, напиваясь почти до беспамятства. Гарри не мог найти себе места, не знал, как быть и как теперь себя называть. Он всё ещё считал произошедшее сном и мечтал проснуться. Люди, которые, как он думал, мертвы, оказались живы и счастливы. Все, кроме одного — профессор Снейп действительно погиб от укусов Нагайны. Лили Поттер не вступилась за него, а когда Гарри выпала возможность побеседовать с ней наедине, с опечаленным видом заявила, что ему её не понять.       Он назвался Уильямом и продолжил существовать отдельно от остального мира, изредка выбираясь из маггловской квартиры. Набираясь обыкновенного пива, он смотрел новости по телевизору каждый вечер и, как однажды точно подметил явившийся по его душу Драко Малфой, деградировал.       — Поттер, — брезгливо поморщился блондин, переступив порог убежища волшебника. В нос сразу ударил запах скисшего молока и спирта. Изменения во внешности своего школьного врага он заприметил не сразу, а как заметил, невольно вскинул брови в удивлении и засомневался — точно ли он пришёл по адресу? На него медовыми глазами смотрел невысокий парень с небрежной копной спутанных рыжих волос.       — Я Найт, забыл? — сонно пробормотал Уильям-Гарри, жестом приглашая сесть на диван. — Чем удостоился чести встречать главу рода Малфоев?       Увидев, как ожесточилось лицо Драко, он запоздало понял, что затронул больную тему. Люциус Малфой был приговорён к поцелую дементора неделю назад, с подачи Альбуса Дамблдора. Пробормотав скомканные извинения, Уильям сел и опустил взгляд в ноги, проклиная собственный язык.       — Мне жаль, что так…       — Не стоит, — отрезал Малфой. — Сколько раз тебе говорили тоже самое? Стало тебе легче?       Уильям покачал головой. Драко был прав, такие слова не лечили, а приносили лишь больше боли.       — Извини, — повторил волшебник и взмахом руки подозвал к себе со стола полупустую бутылку пива.       — Поразительные бытовые навыки, Поттер, — едко заметил Драко. На сей раз Уильям не стал его поправлять, а лишь улыбнулся краем губ. — Почему ты гниёшь здесь? Дамблдор ведь обещал устроить тебе жизнь и карьеру, так почему бы не воспользоваться шансом?       Замерев, не донеся до губ бутылку, Уильям помрачнел, резко сделал несколько больших глотков и ответил:       — Я не могу так. Ты не представляешь каково это, Малфой, смотреть на человека, которому ты верил и видел пример подражания, а потом оказалось, что он тебя просто использовал, — его голос звучал спокойно и ровно. — Я любил Дамблдора, родителей и всех своих друзей. Я до сих пор люблю их, и мне очень больно осознавать тот факт, что я всегда оставался для них лишь оружием. Не говоря уже о том, что никогда не был сыном Лили и Джеймса.       Под конец фразы его тон дрогнул. Драко, опасливо скосивший взгляд на хмурое лицо собеседника, ожидал взрыва эмоций, злости и слёз, но Уильям держался.       — Ты уже делал проверку крови?       — До того, как сменил имя, — кивнул Найт. — Кусок пергамента в Мунго определил меня, как Гарри Джеймса Поттера.       — Дурак, — фыркнул Драко. — Ты мог бы использовать это против Дамблдора.       — С долгом жизни перед Джеймсом Поттером? — Уильям вскинул бровь. — Не смотри так, не я его на себя накинул. Магия определила моё принятие в род, как спасение от гибели и даже теперь, когда я отсечён от их рода, я всё ещё должник. И... Я не хочу идти против Дамблдора. Он мог бы отправить меня в Азкабан, но дал шанс на лучшую жизнь.       — И поэтому ты решил тихо спиваться маггловской отравой? Хороший из тебя герой.       Уильям снова опустил взгляд, как показалось Драко, стыдливо. А в следующую секунду он различил тихий смешок.       — Что мне ещё делать? — резонно заметил чародей. — Я бы многое отдал, чтобы заново прожить жизнь, купаясь в фальшивой любви своих близких в неведении будущего. Но этого не вернуть. Я лишь стараюсь двигаться дальше. Пройдёт месяц-другой, мне полегчает и, может быть, мне будет плевать на всю эту ситуацию в Магической Британии.       Но у него не получилось. Он не забыл ни через год, ни через два. Гарри, как теперь он всё же сам предпочитал себя звать, практически поселился у Малфоя. Одинокие стены маггловской квартиры давили на него, и чародей уже не мог оставаться без компании. Драко и его жена, Астория, не возражали его появлению в их жизни, а Нарцисса Малфой была настолько больна, что не замечала ничего вокруг. Когда-то красивая, статная волшебница, запомнившаяся Гарри, предстала перед ним бледной и немощной женщиной, бормочащей что-то в бреду.       — Почему вы не вернёте её в Мунго? — поинтересовался Уильям, когда они с Драко покинули комнаты миссис Малфой. — Там о ней смогут позаботиться, разве нет?       — Вне стен дома ей становится хуже, Гарри, — покачал головой блондин. — Сметвик сказал, что у неё нет шанса на выздоровление. Её безумие зашло слишком далеко, мама не вспомнит и своего имени.       «Несправедливо,» — подумал тогда Гарри и, возможно, именно это осознание толкнуло его обратно к жизни. Мать Драко не заслуживала такой участи, и он готов был пойти на многое, чтобы ей помочь. Или хотя бы попытаться.       Он всерьёз думал о том, чтобы найти способ вернуться во времени, но понимал, что это, скорее всего, невозможно. Ни один маховик не справится с такой задачей. Но, возможно, есть какой-то другой артефакт?.. Он искал решение, не ставя в известность семейство Малфоев, которые в ответ на его ход мыслей покрутили бы пальцем у виска. Пока Астория и Драко занимались своими делами, Гарри перерывал остатки сохранившихся в поместье книг, а когда понял, что действительно нужное чтиво было изъято министерством, он отправился в дом Сириуса Блэка. Естественно, без его ведома, заручившись поддержкой Кикимера.       Домовой эльф был куда более благосклонен к нему, чем к Сириусу, и с радостью предоставил Гарри доступ в закрытую библиотеку Блэков. Как выяснилось, Кикимер сам скрыл её от чужих глаз, запрятав там и книги, и запрещённые темномагические артефакты.       — Хозяину стоит поторопиться, — Кикимер склонил голову, пропуская его в тесное помещение, освещённое слабым шаром света в ладони Уильяма. Волшебник вскинул руку, отправляя шар к потолку и огляделся. — Если хозяин услышит, как кто-то вернулся, пусть хозяин запрёт дверь изнутри. Кикимер поможет хозяину Гарри покинуть дом.       Напоминать о том, что он не Гарри, Уильям не стал — домовик бы не послушал его. Поэтому волшебник ограничился согласным кивком. Вытащил палочку, взмахнул ей, и пыль исчезла с полок. Дышать стало гораздо легче.       — Кикимер, — окликнул Уильям, останавливая домового эльфа у дверей. — Я ищу артефакт или ритуал, способный вернуть человека в прошлое на несколько лет. Знаешь, где такой найти?       Он был уверен, что нечто подобное существует. Воскрешающий камень, на взгляд Уильяма, обладал куда большей мощью и действительно существовал. Так почему не может быть, скажем, особого маховика времени?       — Кикимер не знает, — проскрипел эльф. — Но хозяину стоит быть осторожнее с книгами, хозяин не должен касаться их руками.       Уильям ещё раз кивнул, и домовик исчез, оставив его в одиночестве. Не теряя больше ни минуты, волшебник взмахами палочки заставлял книги раз за разом зависать перед его глазами и, если он не находил ничего интересного, укладываться обратно по полкам. Уильям отложил для себя несколько увесистых томов с магическими ритуалами, а затем приступил к изучению разложенных по коробкам артефактов. Амулеты, причудливые кольца и непонятные статуэтки Уильям избегал, выискивая хоть что-то, напоминающее часы. И с задачей, надо сказать, отчасти справился — спустя двадцать минут перед ним был нестройный ряд обыкновенных песочных часов. Такие он видел у Дурслей дома и теперь, скептически оглядывая парящую в воздухе колбу с тёмным песком, Уильям даже засомневался, артефакт ли это?       Не долго думая, он поднял в воздух все остальные часы и синхронно перевернул, позволяя песку неспешно, по крупицам спадать вниз.       — Что-то ищете, юноша? — полюбопытствовал голос из-за спины. Уильям испугался до такой степени, что разом потерял контроль над магией — часы рухнули вниз и со звоном разбились на множество мелких осколков. — Н-да.       Обернувшись, он заметил ранее пустовавший портрет. Теперь на него с лёгкой насмешкой взирала молодая темноволосая женщина, чем-то напомнившая Уильяму Беллатрису Лестрейндж.       — Айла Блэк, к вашим услугам, — охотно представилась она.       — Уильям Найт, крестник вашего потомка, — с неуверенной улыбкой ответил Уильям. — Прошу прощения за разбитые часы и за беспокойство. Я искал артефакт, способный обратить ход времени. Думал, что смогу отыскать нечто подобное в Блэк-хаусе.       Губы волшебницы дрогнули в улыбке.       — Найт? Мне не знакома такая фамилия. Впрочем, вы не прогадали. Поищите часы с голубым песком, Уильям, если вы их, конечно, не уничтожили.       — С голубым?       — Изобретение моего отца. Все эти часы — его эксперименты создания собственного маховика времени, — продолжала Айла. — Самыми успешными оказались с голубым песком — их действие оказалось самым долгим.       — Сколько?       — День.       Айла гордо расправила плечи и вскинула подбородок. Удручённое выражение лица нового знакомого она заметила не сразу.       — В чём дело, Уильям?       — Я ищу артефакт, способный вернуть меня назад на несколько лет. И, желательно, чтобы там не было двух моих копий, — с некоторым раздражением отозвался волшебник, но тут же сбавил тон. — Простите, миссис Блэк.       — Таких артефактов не существует, — Айла покачала головой. — К сожалению. Но вы можете взять часы с собой — кто знает, вдруг вы сможете их усовершенствовать?..       Уильям согласно кивнул, но явственно ощутил упадок настроения. Воодушевление исчезло, как будто его и не было, оставив место давящей пустоте. Часы нашлись сразу, с помощью чар Акцио. Красивая витиеватая оправа спиралью обхватывала стекло, внутри которого голубого нежного цвета песок стекал снизу-вверх, что, само по себе, уже казалось Уильяму удивительным. Как заверила Айла, их можно трогать без опаски.       Теперь осколки песочных часов лежали в доме Дурслей. Как оказалось, чтобы заставить артефакт сработать как надо, было достаточно разбить его во время действия. Гарри, конечно, сделал это не специально, но результат…       Даже сейчас он не до конца верил в то, что вернулся в четырнадцатый год своей жизни. Очнувшись однажды утром в небольшой комнате дома на Тисовой улице, он решил, что в очередной раз напился, и возникшее в дверях, раскрасневшееся от негодования лицо тёти Петунии Гарри принял за галлюцинацию.       Видение возмущалось до боли знакомым голосом, а затем неожиданно схватило его за ухо и потащило прочь из комнаты. В гостиной уже стояли побледневшие Вернон и Дадли. Будто потеряв дар речи, они неотрывно смотрели на центр комнаты, где на паркете небесно-голубые песчинки смешивались с алыми пятнами крови и множеством осколков стекла.       Тётя Петуния кляла его на чём свет стоит и оглушала криком, требуя вернуть комнату в изначальный вид, а так же починить взорвавшиеся от всплеска магии электроприборы. Гарри пропускал её слова мимо ушей, собирал с пола осколки песочных часов и глуповато улыбался.       Правда, он совершенно не помнил при каких обстоятельствах смог переместиться. Только грохот, собственный крик и звон бьющегося стекла. Затем пришла темнота.       Оправившись от произошедшего, Гарри позвал Добби и первым делом попросил домовика изъять некий костяной ключик из кабинета директора Хогвартса. Эльф отпирался до последнего, но в конечном итоге сломался, когда волшебник заявил, что от этого зависит его жизнь.       Теперь Гарри искал вещи, что могли бы носить на себе эмблему ключа — ворон с черепом. Если верить словам Дамблдора, вещи, изъятые из дома Пожирателей Смерти, его настоящих родителей, хранились здесь, среди имущества Поттеров. Наверняка они даже не были никому нужны и просто пылились без дела.       Обогнув огромную гору денег, он искал взглядом предметы, лежащие особняком от остальных. Таким оказался неприметный деревянный медальончик… с такой же гравировкой, как на ключе.       — Ай, — Гарри одёрнул руку — прикоснувшись, он точно получил удар током. — Я же твой хозяин!       В зелёных глазах читалась искреннее возмущение. «Не хочет, а придётся,» — решил волшебник и вытащил из кармана небольшой носовой платочек. Опустившись на корточки перед непослушным медальоном, Гарри аккуратно обхватил его защищёнными пальцами и тут же завернул в ткань. Так то!       Окрылённый небольшой победой, он обратил внимание на шкатулку, поверх которой и лежал медальон. Серебряная витиеватая оправа украшала стенки из алого стекла, а на замке красовалась львиная пасть. Шкатулка позволила до себя дотронуться и даже не возражала, когда Гарри перевернул её вверх дном, разглядывая имя создателя.       Флимонт Поттер. Дед Джеймса?.. Или вовсе прадед?       Ему даже стало стыдно. Проживая жизнь Гарри Поттера он не удосужился поинтересоваться «собственной» родословной ни разу.       — Мистер Поттер! — окликнул его Крюкохват. — Я рад составлять вам компанию, но у меня ещё куча дел.       — Я уже закончил, — кивнул Гарри.       Несколько рассеянно оглядев остальные безделицы, он не заприметил ничего интересного и направился к выходу, не глядя зачерпнув горсть золотых монет и сунув в карман.       Обе стрелки на часах в холле Гринготтса замерли на цифре девять. Последние посетители уже расходились, и Гарри двинулся к дверям вместе с ними. В нос ударил прохладный запах сырости — дождь во всю барабанил по крышам и плитке дороги.       — Импервиус, — шепнул волшебник указав на себя палочкой. Он двинулся дальше по улице, собираясь заночевать в Дырявом Котле. Гарри хотел побыть в одиночестве, без криков и ссор в доме Дурслей… хотя всё их семейство он был невероятно рад видеть, спустя столько лет.       Бармен Том ему тоже был рад. Растянув губы в беззубой улыбке, он рассыпался приветствиями и интересовался как у Гарри Поттера идут дела. Гарри тоже отвечал искренней улыбкой и заверял, что у него всё хорошо, а заночевать он решил здесь, потому что не хочет так поздно ехать домой.       Ему, на удивление, досталась та же комната, в которой он жил летом перед третьим курсом, когда из Азкабана «сбежал» Сириус Блэк. На самом деле, Сириус никогда не был в тюрьме, и Гарри полагал, что вместо него в камере сидел какой-нибудь безымянный Пожиратель Смерти.       А ведь Дамблдору было удобно пользоваться его неосведомлённостью. Маленькому Гарри никогда бы не пришло в голову требовать встречи с Сириусом в Азкабане, потому что он просто не знал о существовании «крёстного». До тех пор, пока он, якобы, не сбежал.       — Не позволю им снова меня надурить, — качнул головой Гарри, раскрывая на ладони платок с медальоном. Внимательно вглядываясь в глаза ворона, он почему-то тяжело вздохнул и повторил: — Я твой хозяин. А хозяина не кусают…       Палец аккуратно и беспрепятственно прошёлся по гладкому холодному дереву, очерчивая овальный контур. Подцепив ногтем узкую щель, соединяющую две половины, Гарри раскрыл медальон и несколько оторопело уставился на маленькие фотографии людей. На одной половине — хмурый мужчина с квадратным подбородком и небрежной щетиной, на другой — миловидное женское лицо, с полуулыбкой на губах, с пышными волнистыми волосами. Фотографии черно-белые, но отчего-то Гарри представлял, что у обоих людей волосы тёмно-рыжие, как у его истинного обличия.       Высокое зеркало отражало лучи заходящего солнца. Дождь закончился так же внезапно, как начался, и на небе не осталось ни облака. Отложив медальон на кровать, стянув с плеч кофту, Гарри поднялся на ноги и медленно дошёл до своего отражения, шепотом бормоча заклинание снятия чар.       Остановившись, он увидел перед собой веснушчатого четырнадцатилетнего мальчишку с короткими рыжими волосами, прямым носом и исхудавшими щеками. Уильям Найт неотрывно смотрел ему в глаза.