Reflection.

Я вижу взрослую мужскую фигуру в зеркале. Смотрю на свое отражение и не прекращаю убеждать себя в том, что это я. Не перестаю бормотать, как мантру произнося слова, которые сказала мне мама перед тем, как умереть с этими таблетками и пеной во рту. «Хёксу всегда будет Хёксу, никто и ничто не сможет этого изменить и что-нибудь с этим поделать» Я моргаю раз, два. Это все еще я. Я пытаюсь улыбнуться, но улыбка получается принужденной, вымученной. Что-то постороннее, не мое, плавно вытекает наружу. Я все еще Хёксу. Встряхиваю головой. Мне 16 лет. Уже не ребенок, но еще и не взрослый. Я хватаюсь за горло, пытаясь задушить фигуру в зеркале. «Это я, Сухёк» Отражение говорит низким, мрачным голосом. Я перемещаю руки выше на шею, надеясь заглушить его. Улыбаюсь своей фирменной улыбкой-полумесяцем, наблюдая за слабым сопротивлением. «Тебе не победить меня» Оно ухмыляется, голос опять заставляет меня вздрогнуть. Я не позволю ему сожрать меня. Я не позволю ему прожевать, а затем проглотить меня. Мое имя – Хёксу. «Тебе не победить меня» От повторяющего одно и то же зловещего тона голова болит так, будто хочет взорваться. Я никогда не буду Сухёк, я всегда буду Хёксу, и ничто не изменит этого. Именно так, как сказала мама. Именно так, как сказала мама, когда пришла домой, и от нее пахло импортными духами. Именно так, как сказала мама, когда зашла ко мне в комнату, вся бледная и в слезах. Именно так, как сказала мама, извиняясь за то, что ударила меня до крови. Именно так, как сказала мама. Меня зовут Хёксу. «Это я, Сухёк» Отражение ухмыляется и заменяет мои руки своими, сжимая теперь уже мою шею. Его огромные руки медленно ломают позвоночник, перекрывая доступ воздуха к легким. Хватка становится сильней и сильней, пока не приводит меня в оцепенение… пока белая пелена не застилает глаза. «Это я, Сухёк» Я отряхиваю ладони, шепча слова победы, и ухожу, чтобы слегка сбрызнуть тело парфюмом. Затем выхожу и отправляюсь на очередную фотосъемку.