Парк аттракционов

Котёнок. Почему при виде тебя, моё сердце словно сжимает каменный кулак, и пока твои золотые хвостики с оданго не скроются из виду, моё сердце страдает от боли?! Конечно же я знаю ответ на этот вопрос. Сегодня ты вытащила меня из душного особняка аутеров в парк атракционов и равлечений. Гляда на тебя, я думаю, лишь об одном - что эта беспечная, весёлая девочка может оказаться той самой... Той самой, хранительницей талисмана Чистого сердца. Но как только я думаю об этом, моё сердце пронзает такая жгучая боль, что на глазах едва ли не выступают слёзы. - "Харука, чёрт возьми, ты совсем распоясался. Возьми себя в руки, эта девчонка не стоит такого. Нельзя плакать, чёрт побери, нельзя". Я часто ругаю самого себя. Я аутер, мне нельзя быть слабым, я должен быть сильным, ни смотря не на что, будь это мысли об Оданго или потери близких и родных мне людей. Это мой долг - быть жестоким, беспощадным и сильным. Оданго, как заводная, носится по парку атракционов, предо мной маячит её смеющееся личико и блестящие глазки. Опять она меня схватила за руку и тащит куда-то. На этот раз она меня притащила к ларьку с мороженным, а потом - к продавцу сладкой сахарной ваты, которая просто тает во рту. Я бы уже лопнул от такого огромного, коллосального количества сладкого, но глаза Усы по прежнему жадно и игриво блестят, она хочет, ещё и ещё, хочет большего. Я едва поспеваю за ней, так как устала, когда она пулей носится по парку, выбирая и покупая всё новые и новые сладости. Расплачиваюсь конечно-же я. Наконец комета с оданго остановилась возле тира. После того, как я без труда попал в цель много раз, она забирает себе роскошный (по её мнению) приз - плющевого розового зайчика, который чуть ли не ростом с неё, и мы направились дальше по парку развлечений. Со стороны мы смотримся как пара, меня это всегда забавляло. Догорает летний день. Солнце медленно опускается к горизонту. Оно уже не такое обжигающее и слепящее, как днем, а мягко пригревает теплыми вечерними лучами. Природа замирает, почти не слышны гул машин и гомон людских голосов, становится все тише и тише. Диск солнца окрашивается в ярко-оранжевый цвет и становится тем больше, чем ближе опускается к земле. Солнце подсвечивает облака на небе снизу, и они приобретают легкий розоватый оттенок. На другом крае неба проступает блеклый серпик луны. Большое оранжевое солнце прощально пылает, медленно скрываясь из вида. Сначала кажется, что оно движется очень медленно, пробегая лучами по ветвям деревьев и окнам домов, а потом резко ныряет за горизонт. Земля погружается в сумерки. А в небе еще некоторое время блеклое зарево в том месте, где спряталось солнце. Быстро темнеет, и в небе загораются первые звезды. Наступает ночь.. Я уже зевал, когда неугомонная Усаги остановилась перед последним атракционом - колесо обозрения. Было смешно смотреть, как Усаги, с огромным зайчиком, почти её роста и с кучей сладостей, залезает в кабинку, пока я расплачиваюсь за круг на колесе. Первые секунды мы сидели молча, в полном восторге от панорамы ночного Токио. Я случайно заглянул Усаги в глаза, и вдруг меня осенила невероятная мысль. Глаза Оданго сверкали радостью, она улыбалась нежной, светлой улыбкой, от которой становилось легко на душе. - "Вот в чём главная особенность Котёнка. Даже не её Лунная призма. Она... она... она всё ещё ребёнок. Да да, именно ребёнок. Она умеет искренне улыбаться, не скрывая за улыбкой боль, страх и печаль, она смеётся, веселится, визжит, бегает, прыгает, в общем ведёт себя как ребёнок! Она может плакать, а не держать боль в себе... Она чиста и невинна, как алмаз, она ещё не испорченна испытаниями жизни, как я". Взглянув ещё раз на Котёнка, мне почему то захотелось улыбнуться. Широкая, искренняя улыбка заиграла на моём лице. И я засмеялся. Без повода, просто так, искренне, чисто, невинно, без капли фальши, наверное первый раз в жизни.