SHINE FOREVER

Он всегда будет сиять ярко. Не смотря ни на что. Даже влюбившись поуши, его ум остаётся трезвым. Хотя объект его любви весьма не обычен, с ним нужно быть осторожным. Донхун смотрит на прекрасное лицо напротив. Чан красив. Это естественно. Ангел должен быть красивым. От него веет запахом моря и чистотой утреннего неба. С ним всегда тепло. Даже слишком, но Донхуна это только настораживает. Он не верит в доброту, понимание, а уж тем более, в любовь. Однако любит же. Может он просто обманывается, когда говорит сам себе: "Это не любовь. Это просто лёгкая влюбленность. Я не привязан к нему". Думая об этом, он чувствует себя сильным, отгоняя любые мысли о слабости. Чан же, слишком легкомыслен. Он просто любит и не думает о сложностях. Однако любить человека под строгим запретом. Нарушая его, Чан отказался от своих крыльев. Но он ни о чем не жалеет. Сейчас, когда они едут в сосновый лес, когда Донхун сжимает его руку, пока тот за рулём, когда смотрит в радостные глаза напротив, он счастлив. Другие ангелы и даже демоны предупреждали Чана, он закончит жалко, если будет с человеком, особенно с таким. Его возлюбленного, более опытный ангел, Джун насквозь видит. Это прогнивший человек. У него нет души. Даже демон Сэюн усмехался, что не заключил бы с ним договор, ибо платить Донхуну нечем, такую душу и оболочкой то не назовешь. Чан этого не видит. Он уверен, Дон любит его. Бывший ангел чувствует это. Утренний воздух прожигает лёгкие. Пахнет сырой травой и свежей смолой ели. В хвойном лесу так хорошо. А быть внутри Чана, ещё лучше. Донхун двигается медленно, растягивая каждый момент, и время останавливается. Он хочет запомнить всё, до последней детали. Чан мечется под ним и стонет. Горячее дыхание и шепот в самое ухо, ангел плавится, словно замёрзшая вода, скоро он растает под этим сильным телом. В шепоте Хуна есть и «люблю», и «красивый», и «мой», эти слова он обычно никогда не произносит, просто в такие моменты он даёт волю эмоциям. С ангелом сложно сдерживаться. Особенно с таким. По лбу черноволосого стекает маленькая капля пота, Чан слизывает её и блаженно закрывает глаза. Хочется впитать всё, без остатка, не оставляя ни малейших следов их близости. Донхун резко останавливается. Их дальнейшие действия обговорены и согласованы, всё чётко по плану. Чан, непонятно откуда, жестом фокусника, достаёт чёрную шёлковую ленту. Хитрый взгляд из-под длинных ресниц, мягкие руки, плавно завязывающие узел на затылке. Донхун впервые так доверяется кому-то настолько, что позволяет завязать глаза, настолько, что расслабляется и поддаётся. Он не видит, но чувствует поцелуй в лоб, затем в губы. Это ещё больше возбуждает. Чан на секунду отстраняется и рассматривает красивое, без изъянов лицо, в котором есть едва уловимые черты безразличия и, одновременно с этим, азарта. В голове мелькнула фраза Сэюн "Такие как он, после смерти становятся демонами, возможно, он станет хуже, чем я". Нет! Этого никогда не будет. Снова целует. На этот раз не легко, а мокро, горячо, кусая губы до крови. Донхун немного удивляется напору ангела. Он обычно нежен. Хотя таким порочным, Чана приятнее видеть вдвойне. Последний опускается: всё ниже и ниже, облизывает солоноватую головку, берёт в рот, заглатывает глубоко, пытаясь не подавиться. Всё-таки закашливается, и Донхун, запустив руку в пушистые локоны, ласково шепчет: "ничего, попробуй ещё раз". Чан снова пробует. Выступившие слезы быстро высыхают, с каждым разом всё легче. Донхун тихо постанывает, выгибается навстречу горячему языку. Собирая волосы в кулак, он резко оттягивает голову ангела, притягивает к себе, впивается в нежные губы. Кажется, Чан слышит рычание. Через шёлковую ленту не видно, хотя он уверен, глаза Хуна сейчас горят от желания. Черноволосый впивается в шею, кусает и тут же зализывает, одновременно грубый и нежный, требовательный и мягкий. В нем столько противоположностей. Чан любит в нем все это. Дон ладонью прогибает поясницу младшего, и снова входит. Чан стонет, ему слишком хорошо сейчас. Тоненькая струйка слюны потекла по его подбородку, хорошо, что сейчас Донхун ничего не видит. Обычно младшему неловко быть настолько... развратным. Он никогда таким не был, именно этот человек открыл в нем столько похоти. Он научил Чана прогибаться, сосать член и стонать как дешёвая шлюха. Донхун точно демон. Но это только его демон. Обнимая Чана, Донхун проваливается в сон. Необычная картинка встаёт перед глазами: огромное поле, застеленное белым густым туманом, и Донхун, совершенно один. Он пытается выбежать из этой непроглядной мглы, но не получается. Где он? Лёгкие режет ледяной воздух, а жгучая роса, словно лава, обжигает ноги. Дон задыхается и не может больше бежать. Пустота затягивает его. Так плохо. По его щекам стекают предательские слёзы. Он зовёт Чана. До хрипоты в горле. Но его нет. -Дон. Дон!- Донхун открывает глаза и видит беспокойство на лице младшего - Что с тобой? Тебе приснилось что-то плохое?- Дон моргает и оглядывается. Он не один. Чан здесь, прямо перед ним. Он хватает его и притягивает к себе. Шепчет его имя. Быстро-быстро: «Ты здесь, Чан, не уходи!» -Всё хорошо,- ангел прижимается к горячей щеке губами и будто забирает часть его кошмара,- я здесь, и я не уйду. *** Джун наблюдает за недоангелом. Вот же, лишился всего. Крыльев, дома, силы и всё из-за этого сопляка? Его глаза брезгливо щурятся. Так не бывает. Неужели этот Чан настолько глупый? Ну зачем ему этот жалкий человек? Ангелу этого никогда не понять. В его раздумья влез Гван, напевая грустную мелодию, так же наблюдалза парочкой. Это красивый, прекрасный ангел, с чистой душой и золотистыми волосами. Всему небу было известно, что Гван тоже влюблён в этого ужасного человека. Однако этот ангел не настолько глупый, он бы не стал так низко падать из-за любви. Джуну всегда было интересно, почему Гван такой спокойный на счёт этого. Почему не злится, ведь с его возлюбленным другой ангел. Но тот не отвечает на подобные вопросы. Наверное, ему достаточно того, что с Доном все хорошо. Джун устало выдыхает и прикрывает глаза. Кажется, последний не потерявший рассудок тут - Сэюн. Этот хитрый демон никогда бы не позволил себе такую слабость, как влюбиться, в слово "Любить" адские отродья вкладывают другой смысл, белее пошлый и бесчувственный, однако подглядывать ему было интересно. Всё-таки любопытство у него в крови. Демон недобро усмехается, так, будто что-то знает. Будто видит будущее. Джун устало потирает переносицу и снова переводит взгляд на недочеловека и недоангела. Он чувствует, это добром не кончится... Чан и Донхун отправляются домой. На сегодня природы, пожалуй, хватит. Чёрная машина мчится вдоль трассы, а два ангела вместе с демоном сидят на берегу моря. Странная компания, но, несмотря на разные расы, эти трое хорошо ладят. Нелепо конечно, но так уж сложилось. Огненное солнце скрывается за линией синего моря, а тяжёлое молчание будто сковывает. Никто не знает что говорить. Гван не может правильно начать, а Джун молча злится на бывшего собрата. Сэюну так и вовсе безразлично. Ему всё равно, что будет с этими двумя, он уже давно разучился сочувствовать. Они не раз предупреждали младшего о возможной опасности, но тот не слушал, отмахивался, даже переубеждал. -Блять!- Гван, наконец-то, нарушил молчание. Двое с недоумением перевели широкие глаза на младшего ангела и чуть ли не в унисон изумились:- Ты материшься?! -Джун выглядел оскорбленным, Сэюн так и вовсе закатился смехом. -Не знал я, что вы, пернатые, можете сквернословить. Я думал, это наша фишка,- Демон всё смеялся, Гван тоже улыбнулся. Сказанное явно не в его стиле. -Извините, просто вырвалось. Чан просто не знает что делает. Упоминание имени бывшего ангела стерло улыбки с лиц, - Почему он никогда не слушает? - Все трое устало вздохнули. -Красиво. -Что?- Джун перевёл взгляд на Сэюна, он впервые видел, чтобы демон отмечал земную красоту. -Красиво, говорю, как будто сладкая розовая вата, вместо облаков,- Сэюн зевнул и прилег, устроив голову на коленях старшего ангела. Не прошло и минуты, сладко засопел, на что Джун только головой покачал, - Какой-то он не правильный демон,- посмеивается он, -слишком спокойный. Гван ухмыляется и, подложив под голову руки, тоже прикрывает глаза. Джун смотрит вдаль, туда, где недавно село солнце, и снова погружается в мрачные мысли. Это нельзя так оставлять. *** Редкие ночные фонари едва освещают трассу, уже порядком стемнело. Фары довольно яркие, так что дорогу видно прекрасно. В этот раз, за рулём сидит Чан, а Хун уже на пассажирском кресле. Рука последнего тянется к щеке ангела. Прохладные пальцы чуть остужают кожу, Чан жмётся щекой к крепкой ладони, целует пальцы, но так, чтобы не отрывать глаза от дороги. - Почему ты всё ещё не снял повязку?- Чану хочется поговорить, неважно о чём, пусть даже о такой глупости. Ему просто нравится слушать голос Донхуна. - Не знаю, разве это не добавляет интереса?- прерывистое дыхание в шею чуть сильнее, значит, смеётся,- То, что я не снимаю повязку даже сейчас, выражает моё доверие к тебе,- Чан чувствует лёгкий поцелуй в щёку. - Эй, щекотно!- ангел смеётся. Это лучшие мгновения в его жизни, и он проводит их с Донхуном. Ради него он пойдёт на всё. Внезапная вспышка света заставляет зажмуриться. Скрип шин, Чан пытается вывернуть руль, но уже поздно, удар приходится почти лоб в лоб. Чёрная встречная легковушка летит с обрыва, исчезая в морской воде. Перед глазами мутное пятно, всё сливается. Чан пытается проморгаться. В целом, кости не задеты, но вязкая жидкость на лице даёт понять, что головой он всё-таки ударился. Спустя некоторое время пелена сходит, становится ясно, что из повреждений только разбитый висок и губа, возможно лёгкое сотрясение и небольшие ссадины. Чан переводит взгляд на Донхуна. Ледяными осколками что-то рушится внутри и обрывается, падая в самую пропасть. Нет, этого не может быть. Всё лицо Хуна в крови. А точнее, кровь идёт из глаз. Дон испуганно трогает лицо и пытается снять повязку. Тёмная лента спадает, но…светлее не становится. - Чан,- тихий шёпот отлично слышно в тишине, по дрожащему голосу видно, как он напуган, - Чааан!... Я тебя не вижу. На руки Хуну падают горячие капли, из дрожащих губ сыпится - Прости меня, Дон, слышишь меня? Прости!,- ангел рыдает, но он всё ещё пытается вытянуть Хуна из машины. Через несколько минут ангелу всё же удаётся это сделать, как молитву он повторяет слова с извинениями, он чувствует, будто ледяные щупальцы трогают плечи, оставляя за собой лишь непроглядную черноту. Донхун пытается найти пальцы младшего, черпает воздух руками и, наконец, находит. Но Чана рывком оттаскивают назад. Гван держит его за грудки, жжёт ненавистью во взгляде, его кулак останавливает сильная рука Джуна. Сэюн кое-как оттаскивает разъярённого ангела, но тот всё ещё подобно зверю скалится и будто рычит:- Я убью тебя! Мразь, ты за это заплатишь! Чан ничего не говорит, слёзы ручьём льются из его голубых, всё ещё ангельских глаз, но у него уже нет ангельских крыльев, чтобы защититься от мощного удара Джуна, который впечатывает его в землю. Старший смотрит брезгливо, с ненавистью:- Я тебя предупреждал!- ангельский голос звучит страшно, словно раскаты грома,- Нельзя вмешиваться в людские жизни! Исправляй это как хочешь!- с этими словами Джун улетел прочь, а Сэюн лишь довольно поцокав языком, подхватил, стоявшего на коленях возле Донхуна, Гвана, и унёсся в след за старшим ангелом. Чан поднимается после сильного удара, его шатает, но он идёт дальше, ближе к Донхуну. Снова слёзы. Хун не винит его, он приобнимает младшего и прижимает его голову к своей груди, повторяя шёпотом: «Всё будет хорошо». В такой ситуации Чан, будь он обычным человеком, вызвал бы скорую. Но он видит, насколько серьёзна рана, до ближайшей больницы не успеть, Дон умрёт от потери крови, да и в любом случае, зрение уже не восстановить. Чан принимает трудное, но быстрое решение. Сэюн оказывается рядом, как только о нём подумают. Он всё понимает, знает, чего хочет бывший ангел. - Это будет стоить тебе не только жизни. Это будет стоить твоей души,- Сэюн спокоен, лишь изредка ухмыляется. Он знает, отговорить Чана уже не возможно, скорее из вежливости, а не из попытки вразумить, демон ещё раз спрашивает:- Ты точно на это готов?- хотя ответ и так уже известен. Чан коротко кивает:- Душа, это меньшее что я могу отдать Донхуну. Только так я исправлю всё, что натворил. Хун беспорядочно вертит головой, в попытке что-то услышать или увидеть. Тщетно. Глаза безнадёжно утрачены, а уши давно заложило. Как будто поняв, что хочет сделать Чан, он целует его руки и шепчет: «не надо». Тем временем, Сэюн продолжает объяснять условия договора,- Ты же понимаешь, что я не могу ничего точно пообещать. Всё зависит только от него самого. После сделки он попадёт внутрь себя, столкнётся со своими внутренними «я». Он выдержит? - Он точно справится, Чан перевёл взгляд с Сэюна на Хуна, затем снова на Сэюна,- Я в него верю! В последний раз бывший ангел обнимает Донхуна. В последний раз целует, передавая, вкладывая в этот поцелуй всё, что не успел сказать или сделать до этого. Его слёзы стекают по щекам Дона, а тот вытирает их губами, просит не поступать так, говорит, что любит. Чан улыбается. По-настоящему счастливо улыбается. Это он виноват, Джун прав, ему и платить. Но он ни о чём не жалеет. Время, проведённое с этим человеком, стало смыслом жизни для ангела. - Чан! Чан! Не надо! - Тише,- ангел кладёт руки на любимое лицо и шепчет, горячо-горячо, будто зная, что Дон всё услышит, - Я люблю тебя!... *** Снова этот ужасный сон. Хун бежит по туманному полю. Рядом никого. Он зовёт Чана, но его нет. Падая на траву, он будто проваливается сквозь неё и попадает на какую-то площадь. Всё так же завязаны глаза, но он видит своё отражение, будто в четырёх зеркалах. Отражения окружают его,- Чаааан!-но никто не отвечает, и он снова проваливается. Снова то поле. Тумана уже нет, отражения отступают, всюду загорается свет. Невидимые лампы озаряют мрак. Это не просто поле. Это душа Хуна. Именно Чан развеял в ней туман и осветит черноту. Именно он сделал её красивой и сияющей. Страх куда-то исчезает, как и чёрная шёлковая повязка. Донхун падает на колени, крик разрывает грудную клетку, он понимает, что сделал Чан, ради его спасения. Ради чего он обманывал себя и повторял что он сильный, что он не привязан к этому ангелу? Это всего лишь притворство, так было с самого начала. Боль внутри усиливается, он вспоминает последние слова своего любимого ангела: «Я люблю тебя, поэтому ни чуть не жалею о своём выборе быть с тобой. Дальше ты должен двигаться один. Сияй, за нас обоих, сияй вечно!» Сквозь слёзы прорывается лёгкая улыбка. Донхун смотрит на облака. Его глаза голубые, как утреннее небо, голубые, как у его любимого ангела.