без имени

Как звали тебя? Чем ты был? Ты жил среди книг, среди сотен пыльных полок. Ты жил, ты дружил, ты любил...что значат эти слова? Ты сражался, ты испытывал боль, ты от страха дрожал...и этих слов не помнишь ты тоже. Что ты такое? Ты хочешь ответить, но ты забыл, как говорить. ... Жил человек. Его звали по имени. Он шутил и смеялся, сидел с друзьями на крыше, до одурения пил терпкий, звенящий в голове алкоголь. Получал по шее от ректора, спал в душном метро на плече у лучшего друга, терял, любил, боролся. У тетрадей на ремнях был выцветший, когда-то резкий запах кожи. Шутки про смерть были обыденными, как шутки про контрольные работы. Жил отчаянно, жил назло, жил вопреки. Кругу - что такое был этот Круг? - и правилам - сейчас их уже и не вспомнить, - и смертельной отраве в своей крови. Бился о приговор как о прутья клетки - не выйти тебе живым из Ордена, не выйти. А потом - забыл о будущем. Зачем отравлять себе жизнь. Пока она еще была, ты жил ее, просто жил. Дрался, как в последний раз, навсегда прощался, бежал по темным улицам, сжимая до боли в руке перо, и гонка со смертью уже настолько повседневностью стала, что ты даже не боялся. И ты возвращался, всегда возвращался. Вы пили чай на кухне, спорили до хрипоты о высоком и не очень, делали сэлфи без смысла, просто так, чтоб они были, чтоб на этих фотографиях вы смазанно, глупо, но навечно жили. И в Новый Год под салютами вы смеялись так, как будто вы были простые люди, взбаламошные молодые взрослые, и словно не было в ваших глазах боли и крови и смерти, как у седых солдат. Вчерашние дети, простые студенты. Ты жил, книгочей. Ты ходил в бой, как на работу, с усталой улыбкой смотрел на младших, испуганных, зеленых, не понимающих, еще не успевших научиться жить поперек судьбы, и ты учил их, что не стоит бояться темноты, потому что все вы в будущем станете этой тьмой из чернил и дрожи. Она течет в ваших венах, эта тьма. Ты бросал себя в любую опасность с отчаянностью обреченного смертника, ты не боялся смерти в бою, ты дрался, как загнанный в угол зверь, тебя еще лет в двадцать загнали в этот угол, но пока были силы сражаться - им было тебя не убить. Ты не бежал, ты только падал, падал, чтобы очнуться и встать и снова идти, как будто и не было ее, смерти. Ты возвращался, чтобы снова выпить с друзьями, чтобы идти по городу рано утром и вдыхать рассвет, чтобы войти в ставший домом тебе замок и вновь пройти между тысяч полок и пыльных книг. Ты здоровался с воспоминаниями за руку, ты заглядывал в черные глаза и белые маски, словно они были твои родные или знакомые. Ты не боялся, ты ничего не боялся. Ты толкал дверь в квартиру и падал в чьи-то объятия, и позволял себе любить, всего себя отдавая, и ты забывал, что навеки проклят. День, обычный для других, был для вас сокровищем, и вы делили это сокровище на вашу маленькую семью без остатка. Вы на век прощались, уходя на миг, почти как в стихах, и что ж, такова была ваша жизнь. Покороче многих, но чертовски хорошая, все-таки, была твоя жизнь. Ты жил. Ты смеялся, ты плакал, ты верил. Ты - был. А однажды ты вышел из боя... иным. Треснула на коже печать, хлынул цвет тебе под ноги, и ты упал, захлебываясь, на пол, и не было больше времени, ни капли, ни крошки, ни миллиграмма надежды не было. Вступил в силу приговор, и то, что не досталось тогда дому из костей, он все же забрал, твои же чернила забрали. Цвет хлынул, стирая все без остатка, твое тело, твой голос, твою память. Ты лишь успел бросить взгляд на полные боли глаза, прежде чем забыл, чьи они были, а твои собственные залило чернотой. Лучше бы ты погиб в бою. Ох, как бы ты хотел лучше погибнуть в бою. А не корчиться на холодном камне в агонии, пытаясь сдержать крики боли, не для себя сдержать, для них сдержать, для того сдержать, кого ты любил, пусть и не вспомнить уже того лица, теряя свою форму, свою человечность, свою магию... ...теряя себя. Как звали тебя, книгочей? Как звали тебя... Тень? ... А потом на белую маску с дрожью ложится рука И ты вспоминаешь Ты вспоминаешь Все. Ты всегда был упорен, книгочей. Ты жил вопреки, ты жил назло. Ты вспомнишь, как говорить. Чтобы еще раз произнести имя. Но не свое.