Улыбка стерлась с ее лица

      Лидия устало смыкает веки и видит родное лицо: теплые медовые глаза, вздёрнутый нос, чуть потрескавшиеся губы и россыпь родинок, каждую из которых она может описать. Его звонкий смех всплывает в ее сознаний, а следом за ним его: «я люблю тебя». Эту фразу она слышала от него, кажется, сотню раз с тех пор, как он и она стали ими, только произносил он ее с разной интонацией. Он говорил ей это мягким шепотом, кричал из окна своего джипа, когда она стояла на пороге своего дома в двадцати метрах от него, говорил, когда злился, с добавлением «но», «люблю» от Стилински щекотнуло кожу за ее ухом за секунды до того, как его губы последний раз коснулись ее перед расставанием . «Люблю» Лидии вырывалось гораздо реже, но она знала, что парень не в обиде на нее за это, потому что её признания, останавливали время вокруг них, Стайлз замирает и всматривался в изумрудные глаза каждый раз услышав это, каждое ее признание становилось особенным мгновенье для них обоих или дополняло минуты, которые, и без этого признания, были обречены остаться в их памяти. Теперь, когда они в разлуке, Стайлз заканчивает этой фразой, каждый из телефонный разговор, добавляя: "я скучаю, Лидс", иногда она молчит в ответ, но Стилински младшему и здесь не нужно разъяснять, что это просто ком в ее горле не даёт ей вымолвить слова. Стайлз не знает одного, что последние недели Мартин не просто скучает по нему, а до оцепенения боится не увидеть его вновь.       Лидия успокаивает себя предполагая, что Вселенная итак испытала их достаточно и просто не может позволить, этому мальчишке сойти с ума, а значит с ней все будет хорошо. Ведь с ней всегда все хорошо, она всегда проходит испытания и остаётся целой, раненой, но целой, вот только ее сознание штурмует мысль, что, возможно, она справлялась со всем, потому что он был рядом. Единственный раз, когда ей пришлось справляться без него, она чуть было все не испортила, ведь в какой-то момент почти сдалась. Лидия отчетливо помнит, как лежала на своей кровати уставившись в потолок, сложив руки и только и упоминание мамы о теореме Римана, тогда всколыхнули что-то внутри, заставив снова загореться надежде, и это снова была его заслуга, его незримый след оставленный в ее душе. Сквозь закрытые веки предательски просачиваются слезы, Лидия не может их сдержать, ей страшно, одиноко и больно. Через минуту ее телефон начинает танец на прикроватной тумбочке и Лидии нет нужды смотреть на экран, она знает имя абонента. Мартин выдыхает, настраивает свой голос и разум на привычный ритм, натягивает улыбку, проводит пальцем по экрану и выдыхает: "Привет, милый". Ей не составляет особого труда поддерживать разговор, потому что Стайлз быстро тараторит рассказывая обо всем, он одержим своей учебой, он счастлив. Лидия уклоняется от разговора по фейс тайму ссылаясь на нехватку трафика, а после в поле ее зрения так вовремя попадает шериф, которому она машет рукой призывая зайти. В коридоре медицинское оборудование издает пронзительный писк и Стайлз прерывает монолог. - Что за звук? – его голос насторожен. - Микроволновка, - поражаясь своей сообразительности выдает, Лидия, - Я опять зашла к твоему отцу в участок с творожным пирогом, сейчас попью с ним чай и пойду домой. - А что там с твоим профессором? Когда они уже своём МТИ определятся на какой курс тебя зачислять? Занятия ведь уже начались. - Он все еще в Лондоне. Не переживай за меня, ты же знаешь я все успею наверстать, главное, что я точно буду зачислена, а на второй или третий курс это уже не так важно, - Лидия мысленно ставит себе пять за актерское мастерство. - Важно. Я уже все спланировал с расчетом, что тебе учиться три года. - Что ты там напларнировал? - Ну... для начала ты бы переехала ко мне, мы бы сняли квартиру, я бы продолжал учебу, а ты бы нашла здесь работу и содержала нас,- он звонко смеется в трубку.       Лидия тоже хихикает, но это отзывается болью под ребрами и она не сдерживает стон. - Что с тобой? - Ничего, - дверь в ее палату вовремя открывается, - Тут твой папа пришел, я сейчас дам ему трубку. - Мы в участке пьем чай с пирогом, - шипит Лидия смотря шерифу в глаза, пряча трубку в одеяло. - Привет, как ты? – принимает эстафету вместе с телефоном шериф. –Отлично, да, да… Давай я позвоню тебе вечером, сейчас мне нужно быстро пообедать, пообщаться с твоей красавицей и возвращаться к делам, хорошо? Телефон снова возвращается в руки девушки. - На случай если он начнёт опять болтать обо мне, помни, что не все истории отца правдивы, есть ещё мои версии событий. - Вот в твоих версиях как раз и приходиться сомневаться, - Лидия улыбается. - Ну может я оправдываю и приукрашиваю иногда, слегка. Ладно, мне пора. Я люблю тебя. Позвони мне позже, если не буду брать напиши, хорошо? - Хорошо. Девушка отключает телефон и слезящимися глазами смотрит на шерифа. - Мне не нравиться врать ему, - с грустью произносит он. - Как и мне. Но он сейчас нам ни чем не поможет. Скоро все уляжется и тогда я уеду к нему, не думаю, что МТИ пойдет на уступки и примет меня после того, как я не приехала. - Мы сможем что-нибудь придумать со старшим Макколом, напишем какую-нибудь бумагу, что ты была свидетелем по какому-нибудь делу и тебе нельзя было покидать город. - Это вариант. - Вариант, но только в том случае, если все будут целы и невредимы. Пока у нас это не получается, Лидия. - Мы справимся. Шериф ничего не отвечает. Лидия знает, что ему не просто скрывать от сына происходящее, но с другой стороны весь происходящий ужас и удерживал его от того, чтобы рассказать Стайлзу все - родительский инстинкт. - Отдыхай. Я здесь, если что зови. - Спасибо. Мне кажется нужно сменить повязку, позовете медсестру. - Сейчас, - он выходит из палаты, оставляя Мартин наедине с самой собой.       Лидия дотрагивается до ребер, ее пальцы чувствуют, что повязка промокла насквозь. Лидии повезло, пуля прошла вскользь, разорвав кожу, содрав немного костной ткани с ребра и наградив одно из ребер трещиной. Это все терпимо для Лидии – ее тело исписано шрамами, с недавних пор она перестала их стесняться, потому что Стайлз любит их больше, чем ненавидит. Он любит ее шрамы, потому что каждый из них это часть их истории, по ее шрамам можно составить карту ведущую Лидию Мартин к Стайлзу Стилински, каждый из них это, в конце концов, история о его заботе и переживаниях о ней. Для Стайлза шрамы не уродуют тело Лидии, в его глазах она всегда идеальна, раньше девушка считала это его безумием, до момента пока не узнала насколько она безумна и одержима им сама.       Лидия знает, Стилински не понравится ее новый шрам, он будет напоминать ему о том, что он не был рядом, не защитил, не оградил, не догадался, не позаботился. Этот шрам будет уродовать их историю, но Лидии слишком ярко помнит каково это терять его, а еще она помнит похороны Эллисон. Ее задача сейчас найти решение, чтобы спасти себя, друзей и весь этот сумасшедший город, который они сделали еще более безумным разбудив Неметон и остановив Охоту, как говорил Стайлз - это их вина, значит это их ответственность. Мартин сглатывает чувство вины и слезы, прячет обратно вглубь страх. Она мысленно заговаривает себя, повторяя, что выживет и ничего страшного, если один из шрамов на ее теле будет обделен поцелуями, она это переживет, ей бы только добраться до любимых губ и глаз темно-медового цвета. Лидия тянется к телефону и набирает смс: « Ты сказал, а я не ответила – Я тоже люблю тебя и мне не хватает тебя», ответ не заставляет себя долго ждать « Будь я там, я бы сейчас съел весь пирог не оставив вам не крошки, а когда ты разливала чай, я бы сказал, что мне не нужно, а потом отпивал у тебя из кружки, раздражая тебя этим. Ты бы смешно ворчала, но никто из нас так бы и не налил второй бокал». Лидия улыбнулась, но оторвав глаза от телефона увидела в палате пустое кресло, улыбка стерлась с ее лица.