Конечная

Слава не врал, когда говорил, что никогда не бывал за границей. И когда Андрей сообщает, что Миша Крупин приглашает их затусить вместе с ним на киевском концерте, то Карелин сразу же понимает, что противится бесполезно ведь Замай наверняка уже упаковал все свои вещи (наконец-то его вечно пустой рюкзак будет хоть чем-то заполнен). И вот, сидя в кресле самолета и дергая пуговицу своей клетчатой рубашки, Слава размышляет над тем, а может ли Минск считаться его первым заграничным городом или же однажды побывав в международном аэропорту можно считаться путешественником-вокругсветником? Парень откладывает эти размышления, когда в очередной раз чувствует приступ тошнить - из-за первого опыта перелетов, а может из-за того, что он направляется в город, о котором там много сказано в последнее время – хуй знает. Но Славик решает, что он должен держаться кремнем и не расслабляться, гляди так и не заметит как пролетят выходные и вот – он уже в родном Питере, в своей обшарпанной и любимой конуре с зелеными стенами. - Ну ты чего, старый коммунист, расслабь очко, - хрипит Андрей, наклоняясь к нему, - все нормально будет. - Угу, - бубнит Слава и скидывает руку друга с плеча, чтобы отвернуться к окну. Парень рассматривает странно-разделенные поля где-то там внизу, когда голос сверху, голос пилота, сообщает, что они уже на территории Украины. Им давно уже предлагали выступить здесь, вот только парни считали, что они тут нахуй никому не нужны и их удел гастролировать по привычным Москве-Питер плюс еще парочка российских городков. Но раз Замай говорит, что нужно ехать, значит они едут. Заодно и проверят как здесь вообще с аудиторией. Славик старается не разглядывать город через окна в такси. И на каждое «вау» со стороны Букера, Карелин лишь сильнее вжимается в сидение и начинает рассматривать свои старые кроссовки. Ему это не нужно, он здесь не хочет находится. Он не считал себя ватником или каким-нибудь подобным биомусором, но как только они вышли из самолета, то решил, что здесь ему не место и он точно сюда никогда не вернется, сколько бы монет не упало бы из его дырявых карманов. - Подумаешь, - шепчет парень и складывает руки перед собой, когда глаз, хоть и мельком, но ловит очертание здоровенной статуи по въезду в город. Вот вам и Родина-Совок. Выходит, он так и не выехал за границу. Они заселяются в какой-то уж слишком вычурный отель – везде вульгарные люстры с предъявой на старину и здоровые диваны из искусственной кожи. А может и из настоящей, Славик в этом вообще ничего не смыслил, предпочитая старые б\ушные диванчики с деревянными подлокотниками. - Охуенные тут цены, конечно, - говорит Андрей, пересчитывая цветные купюры, которые они успели разменять в обменнике. – Я б пожил. - Согласен, - соглашается Федя и закидывается на кровать. – Только чур Владимиру Владимировичу ни слова! Карелин не может сдержать улыбки, как впрочем и на каждую реплику Букера и плюхается рядом. - Ну вы хотя бы обувь сняли, пидоры, - закатывает глаза Замай. - Ну так сними их сам, - Слава наконец-то выходит из своего мирка и выдавливает из себя хоть какую-то фразу с претензией на шутку. - Это ж по твоей части, футфетишист ебаный, - Андрей садится в здоровое кресло и вместе с Федей смеется над покрасневшими щеками Славы. - Вы знаете, что шутка становится не смешной если повторять ее так часто? - Карелин пытается притвориться обиженным. - Верно, - протягивает Буккер, - она превращается в правду. Слава хватает подушку и кидает ее в парня, а потом, подрываясь, и все еще на кровати, они начинают драться словно первоклассники на переменке. Карелин подхватывает подушку и придавливает ее к лицу Федора. - Я знаю тебе нравится эта хуйня с удушением, Федя, - смеется русоволосый. - Как и тебе, дрочила, - Букер скидывает с себя двухметровую тушу Славика. - А ну захлопните ебальники, - Андрей поднимает вверх ладонь, как бы намекая этим взрослым детям прекратить этот балагур. - А? – Слава выгибает удивленно бровь, а потом скидывает с себя ногу Буккера. - Привет, Миш, - отвечает Замай, прикладывая к уху свой треснувший давно айфон, и окинув взглядом двух своих дураков-друзей, выходит в коридор. Когда Андрей возвращается сказать, что Крупин предложил посидеть и отметить перелет, Славик и Букер уже мирно сопели на здоровой кровати. Карелин проклинает свою глупость за то, что забыл свои очки. В Питере они хоть и выглядели неуместно, но скрывали его красные глаза, а здесь они бы пришлись в самый раз – солнце светило так ярко будто они были на долбанном экваторе. - А тут неплохо, - констатирует Букер, рассматривая старые постройки. - Ой, да заткнись ты, - рявкает Карелин. – Замай, ты хоть знаешь куда идти? - Я нет, а вот Гугл - знает все! Они плетутся вслед за Андреем, как маленькие дети. Федя фотографирует чуть ли не каждую минуту, и Славику лишь остается удивляться и возмущаться, мол неужели тому мало всех этих храмов в России. - Блять, Слав, бурчишь как старик, уже хуже Замая, - Букер толкает того, когда тот попытался отобрать телефон. - Я ведь вообще-то рядом, - напоминает о себе Андрей. Парень бросает обиженный взгляд на Федора и утыкается взглядом вниз. Вся эта старая брусчатка кажется такой неестественной и инопланетной, что ему ничего не остается как поднять глаза и наконец-то обратить внимание на город. Ну и хули все здания такие разноцветные? И люди от чего-то лыбу тянут. Странно. Поскорей бы уже напиться. Может тогда он сможет разделить всю восторженность Феди. Все эти улицы были для него чужими. Все люди были чужаками. Хотя, по логике вещей чужаком был как раз-таки он. Они заваливаются в нужный бар спустя часа пешей прогулки. В баре все кажется родным. Бары они везде бары – темно и есть алкоголь. А это то, что любит Слава. Он скованно пожимает руку их твиттер-знакомого Крупина. И хоть тот радушно хлопает его по плечу, Слава все еще держится особняком. - Ну, будем теперь знакомы, я, репер всея Руси, Киевской, прошу заметить, - тот отпускает такую любимую ему политическую шутку, - Миша Крупин. - Приятно познакомится, а я Михаил Афанасьевич, вот решил вернуться домой,- язвит Карелин. Замай лишь закатывает глаза и протягивает руку Крупину. За спиной Миши, Слава слышит смешок, и всмотревшись в лицо, казалось бы незнакомого парня, узнает в нем парнишку-музыканта Юру Каплана. - Неплохая шутка, - тихо говорит парень. И, Слава, всматриваясь в его глаза, что нездорово поблескивали, улыбается. Когда Карелин опрокидывает очередную рюмку, его тело полностью расслабляется, а стена, что он пытался построить в своем разуме, пала как в 89-м. - В Украине одни евреи что ли остались? – незлобно спрашивает Славик, намекая на Крупина и Каплана. - Так и есть, - смеется Миша, выдыхая пар, - это такой себе геноцид, чувак. Юра, сидящий напротив, откидывается назад, смеясь и бубня что-то про жидорептилоидов. Они сидят вот так уже не первый час и Карелин уже забывает о напущенной враждебности. Он все еще помнит где он, помнит кто он, но атмосфера вокруг как раз-таки заставляет его, как сказал бы Замай, расслабить очко. Андрей и Миша, присосавшись к одной бутылке, обсуждают предстоящий концерт, где Антихайп должен выступить как приглашенный гость. Крупин уверяет, что их тут очень любят, хотя Слава, хоть и пьяный, помнит что такое гиперболизация. Пока Букер пытается флиртовать с робкой официанткой, Карелин и сам не заметил как сидит рядом с Капланом, который дергает его за рукав, когда замечает, как у того периодически происходит расфокусировка зрения. Славик подавляет желание чихнуть каждый раз, как Крупин выпускает приторно-сладкий пар. Вот же пидор! - Мужики, я гулять, - Слава поднимает руки вверх и, пытаясь уверить себя, что он еще нихуя не пьяный, выбраться из-за стола. Все с забавой наблюдают эту картину, как несуразный здоровый парень пытается пролезть и встать на свои палки-ноги. - Ну, если гулять, то только нахуй, - комментирует Федор, когда Слава топчется на месте, придерживаясь за соседний стул. - Ладно, - протягивает Юра, которого алкоголь не так уж и быстро брал и встает с места, хотя все же чувствует как перед глазами начинает плыть. Каплан идет вперед, лишь боковым зрением наблюдая, как Карелин плетется позади, а потом слышит комментарий Крупина. - Ну наконец-то эта гребаная панкота нашла друг друга. Это слышит также и Слава, а поэтому повернувшись, вдвоем они показывают Мише средний палец и выходят на улицу. За бутылкой можно легко потерять счет времени, поэтому выйдя, парни замечают, что на улице немного потемнело и на смену невыносимой жаре пришел легкий прохладный ветерок. - Нормальная тема, - со сплетенным языком, говорит Слава, надеясь, что свежий воздух его отрезвит. - Будешь курить? – спрашивает Юра. - Неа, - протягивает Слава, - гулять хочу, сказал же. - Ты же заблудишься зайдя за первый же поворот, - улыбается Каплан. - А ты мне тогда для чего? Ты же здесь живешь? - Ну вроде да, - соглашается Юра, раздумывая над ответом, ведь вернее сказать, что со всеми этими концертами он живет на чемоданах. - Ну тогда устрой даме экскурсию, - Слава создает беспорядок у Юры на голове, проводя своей клешней по темным волосам. - Та шо ты делаешь? - Юра произносит «что» на украинский манер, и одернув его руку, принялся поправлять свои волосы. - Да я ж любя, жиденок, - бурчит пьяный Славик, когда Юра отходит на приличное расстояние а посему, Карелину приходится кое-как плестись следом. Слава уже сбивается со счета, когда они поворачивают на очередную улицу, а еще чувствует как идти теперь стало более уверенней – алкоголь потихоньку рассасывался внутри. - А куда мы идем? – спрашивает Карелин, догоняя Каплана. - Никуда – просто гуляем, - отвечает Юра, как и парень рядом, растягивая каждое слово будто у самого насморк. - Ладно. Они идут в один шаг и Славик рассматривает все вокруг, и хоть нехотя, но признается себе, что здесь действительно неплохо и очень даже атмосферно. Признаваться себе в этом легко, ведь рядом нет Андрея и Феди, которые могли подшутить. Почти на каждом здании имеется необычная лепка, но парень не пытается размышлять над эпохой, в какой они создавались. Нет, он думает о новом знакомом, идущем рядом. «Да уж, опопсел ты, Валя», - говорит себе Славик. «Видимо из нас двоих Валентинов, один я остался трушным». Карелин старается быть не настолько категоричным ведь в начале своего пути, Каплан с его обращениями к звездам очень даже ему нравился - все эти песенки, образ забитого тихуна в клетчатой рубашке. Все это напоминало ему себя, сидящем в своей старой рубашке и делающим очередной обзор на сырок. Но толку то, ему и Оксимирон раньше нравился, а потом все – скатился и поминай как звали. У Юры странная привычка заправлять волосы за уши, замечает боковым зрением Слава. Но вот проблема в том, что от его длинных рокерских патл ничего не осталось и теперь это лишь оставшийся рефлекс. - Мороженого хочешь? - Хочу, - отвечает Слава, а потом как дебил идет с рожком черного цвета дальше. Чувство странное, будто он тут целка какая-нибудь, которую повели на свидание. Хотя, хули, мороженное хоть вкусное – лимонное, как он любит. С окружающей его обстановки, он понимает что они на Майдане. Слишком уж часто он видел репортажи про Украину по федеральным телеканалам. Сама улица кажется бесконечной, а люди все такие же инопланетяне – ходят по дороге, будто никогда и не слышали о существовании машин. - На выходные ее перекрывают, - поясняет Юра, заметив недоумевающий взгляд Карелина. - Поехавшие, - добавляет парень, хотя про себя отмечает, что это довольно-таки круто, замечая как почти каждый занят чем-то своим – кто-то рисует мелом, кто-то танцует и все в таком духе. Каплан лишь хмыкает, закатив глаза, а потом тянет за собой, держа за запястье. Проходящие люди, явно узнают того самого Валентина Стрыкало, но не просят сфотографироваться. Либо тут все понимающие, либо все к нему привыкли. Славик ставит все свои деньги на второй вариант. - Ты шутишь, верно? – интересуется Карелин, когда они останавливаются напротив бесконечной, как кажется Славе, лестнице. - Ни сколько, - легко отвечает Каплан и делает несколько шагов вперед, поднимаясь. - Я тебе не зожник какой-нибудь ебучий, да и печень не так хорошо работает, мне нельзя так себя истощать. - На что еще есть жалобы, Вячеслав? – Юра искажает свой голос, делая его похожим на старческий, пародируя врачей. - И вообще – у меня аппендицит не вырезали. - А это вообще тут при чем, придурок? – спрашивает Каплан уже своим голосом, смеясь с нелепости Карелина. - Блять, - шипит Славик и догоняет Юру, переступая через одну-две ступеньки. Благо длинные ноги позволяют. - Вот это другое дело, - поддевает Юра, когда тот нагоняет его. - Давай покончим с этим, - Славик не останавливаясь, идет вперед. - Прям как моя первая телочка, - Каплан пытается пошутить, но, похоже, его так никто и не услышал. Ну ничего, ему не привыкать быть нелепым и смеяться самому над своими шутками. Они оказываются в каком-то подобии парка, где садятся на поребрик, или как тут говорят на бордюр, как какие-нибудь школьнички-чуханы. Слава отмечает, что здесь вообще много зелени. Немного не привычно – ни тебе серости, ни дождей. Вообще здесь не как дома. Юра, как заметил Слава не очень разговорчивый. Хотя, были подозрения, что тот как и он сам, просто не так быстро раскрепощался в компании незнакомых людей. Вот дайте им денек-другой и они заболтают друг друга. Карелину хотелось сказать тому, что он может нести любую ересь, которую захочет, ведь он сам такой же раздолбай. Славик вытягивает свои длиннющие ноги прямо на всю ширину дороги, а Юра лишь опирается локтями о траву, не беспокоясь если на джинсовой куртке останутся пятна. Неловкую тишину нарушает телефонный звонок. Слава прикладывается ухом к телефону Юры, когда слышит, как тот упоминает Андрея. - Да, все нормально. Гуляем вот, уже можно считать что трезвые, - как и всегда неспешно отвечает Каплан, а Славе лишь слышен хрип Андрея через динамики. Карелину ударяет запах лимона и имбиря, и пока Каплан не обращал на него внимания, тот поднес руки к носу. Да нет, это не его мороженное. Запах был противным, но очень родным. Запах того месива, что делала мама когда он болел. Юра наматывает на палец торчащую прядь и продолжает отвечать короткими да\нет. Славик как невзначай, откидывается чуть назад и вдыхает воздух, чуть ли не касаясь шеи Каплана кончиком своего носа. «Блять», - проносится в голове. Парень делает вид, что слушает разговор, а сам вновь и вновь вдыхает мерзкий запах. «Ну раз он такой мерзкий – отвернись», - говорит ему разум. «Иди нахуй, разум», - отвечает Слава. Карелин не отодвигается, когда тот прячет телефон в карман, но все же эти извращенные манипуляции пришлось прекратить. - У меня есть кое-что, - неуверенно бормочет Юра. - А? – Славик непонимающе смотрит на него, а потом переводит взгляд с его глаз на тонкие пальцы, что неуверенно сжимают карман черных джинсов. - Один правда, - парень вытаскивает косяк, - если хочешь, конечно. - Хочу, - быстро отвечает Слава. - Ты так быстро соглашаешься на все, что я предлагаю, что предложи я подрочить мне ты бы и вопросов не задавал. - А ты дохуя шутник, я погляжу, - Карелин замечает, что мнимая стена между ними потихоньку тает и еще несколько таких шуток и они станут закадычными друзьями. - Еще бы! – улыбается Юра, и Славику ничего не остается, как улыбнуться в ответ. Делая затяжку, Карелин отмечает, что травка крепкая и качественная. Наверное, его концерты с приевшимися песенками приносят немало бабла, раз может позволить себе такое. Они передают друг другу косяк, лениво наблюдая за копами в черной форме, что блюдут порядок внизу. Травка всегда делала Славу спокойней и расслабленней, а потому он даже мог позволить себе опустить голову Юре на плечо. - Нормальная, да? – спрашивает Каплан. - Заебись, - шепчет Карелин, прикрывая глаза, давя идиотскую лыбу. Так гляди он и Киев полюбит. Славик засматривается на то, как Юра делает последнюю затяжку и тот, подняв вопросительно бровь, выпускает дым прямо тому в лицо. - Хочешь покажу кое-что? – интересуется Каплан. - Хуй свой что ли? – Слава опускается спиной на позади растущую траву. - Могу и его, если хочешь, - отшучивается в ответ парень. - Ну давай, показывай. Между ними повисла минута молчания, ибо оба так и не понимали, к чему относилось это «давай показывай». Но отогнав странные мысли, Юра поднялся, отряхнув джинсы. - Пошли. «Спускаться всегда легче», - отмечает Слава, когда они по все той же лестнице сходят вниз. Скорей всего из-за травки, но теперь парень смотрит на все вокруг менее злобно и настороженно как часом ранее. - Блять, менты, - шипит Карелин, замечая людей в черной форме и сетуя в который раз на себя за забытые очки. - Да расслабься, они не станут доебываться, - Каплан снова дотрагивается до его запястья, будто это поможет успокоится. Бля, а ведь помогает. Славика удивляет что их не остановили, хотя кроме травы в них еще дохуя сколько алкоголя. Что за мусора такие? В Питере бы он сейчас заявление писал в отделении. Как и думалось Славику ранее – поехавшие. Все они просто поехавшие и точка. Юра ведет его к метро, покупая за него жетон. - Чувак, я и раньше видел метро плюс я вообще король андеграунда так что… - Давай уже, король, - Юра бросает жетон и толкает Карелина что бы тот прошел через турникет. Как и в любой столице, в киевском метро было много, нет, дохуя людей. Им буквально пришлось таки жаться к друг другу пока на одной из остановок не вышло большинство вагона. За это время Слава успевает заметить, что у Юры большие глаза. Они по-своему смешные, но Карелину нравится. И он даже успевает раздраженно цокнуть языком, когда они сели рядом - ведь заглядывать человеку в лицо с такого ракурса будет крайне неудобно. Каплан протягивает тому наушник. Старые-добрые Радиохед. Слава уже и не помнит, когда в последний раз их слушал – один только реп. Голос Йорка хорошо убаюкивал и Славе было абсолютно похуй на то, что Юра опустил голову на его плечо. Ему было похуй на подозрительный взгляд бабки напротив, когда Карелин уткнулся носом в голову парня, вдыхая странный запах из детства. Когда старуха ушла, Карелин даже позволил себе закинуть руку на Каплана. Не, ну а что – они просто хорошо сдружились. И плевать, что знают друг друга день. П-ле-ва-ть. - Что такое? – удивляется Славик, когда парень дергает его за рукав. - Сейчас увидишь, - Юра, тянет руку вверх чтобы открыть окно. Славик тупо смотрит на темноту за окном, раздумывая над тем, что так хочет показать парень. Ведь в любом метро все одинаково. Тихий инди-рок играет в наушнике, а Слава продолжает смотреть, ведь ему так сказали. Он уже готов повернуться к Юре с недовольным лицом, но вмиг темнота сменяется розоватым вечерним небом Киева. Ветер раздувает волосы и у Карелина даже немного открывается рот. Пока в одном ухе играла музыка, в другом был слышен шум Днепра, по мосту через который несся поезд. Глаза парня пытаются уловить каждый фрагмент этой охуенно-прекрасной картины. Он не был уверен, но, кажется, он даже улыбнулся. Искренне. Без преувеличения – сердце забилось чаще. Так бывало всегда, когда он видел или слышал что-то прекрасное, гениальное – будь-то сотворенное человеком или, как в этом случае, природой. Слава, довольный, прикрывает глаза. - Конечная, - он слышит голос Юры. - Я еще раз хочу, - на автомате выпаливает Карелин. - Повезло тебе, что я живу на правом береге. - А это левый? - Это левый, - кивает головой и улыбается парень. - Повезло, - соглашается Славик. Они выходят из вагона и переходят на другую сторону ждать поезда чтобы доехать обратно. Слава, разглядывая лопающую краску на лавке, ловит себя на мысли, что воздух вокруг стал другим. И этому он пока не нашел объяснения, но дышать стало легче это точно. Когда Карелин косится в сторону Юры, то замечает как у того в глазах отображается садящееся солнце. И хоть это явно педиковато, но ему нравится. - Ну так как тебе наш город, нравится? – интересуется Юра. Карелин хочет съязвить и сказать какую-нибудь хрень типа «да хуйня этот ваш Киев», но какую хуйню он не сморозит, Слава подозревал, что Каплан ему не поверит. Поэтому проще сказать правду. - Очень, - тихо отвечает парень и замечает как Юра победоносно ухмыляется. Карелин поджав губы и помахав головой, снова тормошит, и без того непослушные, волосы Каплана. - Та шо ты делаешь? – как и тогда спрашивает Юра. - Да я ж любя, - улыбается Славик. И Юра улыбается в ответ.