Даже после смерти он заботится обо мне...

Идя домой парнишка пнул чёрный камушек и он отлетел прямо к воротам и глухо ударившись о железо отскочил в винтажные кусты бордовых роз с ярко выраженными враждебно настроенными шипами. Кружевная шторка отодвинулась и из-за неё показался родной силуэт, сердце ёкнуло и немного помедлив блондин помчался в родной дом. Распахнув дверь он забежал на кухню и кинул рюкзак на пол. — Батя, даттебаса! Я тебя видел! Выходи! — он почесал затылок и заметил на столе записку со знакомым почерком. Содержимое заключалось в следующем: «Мальчик мой, мы с тобой так давно не виделись, скучал за мной? Тогда найди папочку, даттебаё!» Завершал это кривой, но оптимистически настроенный смайлик. Боруто скомкал бумагу и сжал её руке превращая в шар. — Играть со мной удумал, даттебаса?! Я же найду тебя! — тихо фыркнув блондин сжал бумажку и запрятал её в карман. Не двигался, прислушивался к каждому шороху. Наконец рушил в сторону залы попутно насторожившись и рассматривая каждый не то чтобы сантиметр, а миллиметр. В зале было светло и приятно пахло имбирным печеньем. Невольно улыбнувшись уголками губ он поднял очередное «послание» от отца и принялся читать его вслух. — «Очень неразумно искать меня здесь, но я знал, что ты зайдешь сюда, поэтому на чёрном, прозрачном столике твоё любимое печенье. Я сам пёк, поэтому соизволь испробовать, даттебаё! Я ведь узнаю, ел ли ты его, или нет. Даже обпёкся…полечишь меня, сынок?» Голубоглазый огляделся вокруг и взяв одно печенье откусил. — Неплохо, бать! Но мама бы всё равно спекла бы лучше, даттебаса! Ха! — парнишка специально злил отца, возложив надежды на то, что он сейчас же выйдет и он отхватит хороших люлей, даттебаё! Вкинув в рот всю печенюху он направился в родительскую спальню засунув в карман ещё одну записку от его объекта временного вожделения. Переступив порог он наткнулся на рубашку отца, будто специально лежавшую на кровати, такая манящая. Подойдя ближе он взял её в руки и вдохнул родной аромат дурманящего одеколона не меняющегося с годами, и такого знакомого ещё с детства. Скривился, ибо заметил на ней оставленный след помады. — Чёртов старик! Ты специально меня выводишь из себя, даттебаса?! — Боруто смял такую одновременно любимую, и такую, теперь уже, ненавистную рубашку и злобно швырнул её вбок. Схватил записку, которая лежала рядом. «Ох, детка, я так и знал, что ты будешь кричать, даттебаё! Такой красивый цвет у этой помады.такой же, как и твои щёки в тот день. Найди меня быстрее. Я.хочу.тобой.наслади…» На этом текст прерывался, будто его специально размыли. По инерции запихнув в карман он продолжил свои поиски. Уже почти срывавшись на бег, он спустился в подвал. Темнота ослепила голубоглазого. Тяжёлая дверь захлопнулась. Не было слышно ни звука. Вдруг, в дальнем угле кто-то запалил свечу. — Д...даттебаса...Батя...? — в груди всё сжалось от неизведанного. Он, как и каждый ребёнок, откровенно боялся подвалов. Лестница отвратительно скрипела под его ногами. Наконец оказавшись на холодном бетоне, он побрёл к источнику света. Тут же тяжёлое тело прижало его, по-своему хрупкое, к мерзко-ледяной стенке. Блондик тихо проскулил чувствовав и обжигающее тепло и пронизывающий до костей холод одновременно. — Папочка рядом, сынок...тише-тише. — горячо шептал на ушко Хокагэ и жадно исследовал юное, пьянящее тело. — Па…па. — наконец уяснив, что он в безопасности парнишка расслабился и почувствовал напряженный член упиравшийся в его попку. Мужчина развернул его и посадил к себе на коленки. — Ты плохо вёл себя в академии, мой мальчик...пора тебя наказать. — легким движением руки перевернул блондика спиной к себе и приставил тяжелый кожаный ремень к упругой попе мальчика. — Бать! Не надо, даттебаса! Такого больше не повториться! — отчаянно оправдывался синеглазый. Спустив спортивные штанишки сына одной рукой держал руки, безуспешно пытавшиеся оттолкнуть отца, другой же замахнулся и шлёпнул легко. Из уст парня сорвался то ли писк, то ли стон. Наруто лишь сильнее возбуждался и приятная тянущая боль скопилась внизу живота. Тяжело дыша у Хокагэ будто бы сорвало крышу и он наносил удар за ударом, с силой, наслаждаясь криками мальчика и был готов сорваться прямо сейчас, но он не мог перейти эту грань. Крики вперемешку со слезами были настолько сильными, что парнишка попросту хрипел. Всё тело Боруто в красно-синих следах. Скрутив его руки он не мог остановиться, отец бил его до потери сознания. Крик. Темнота. Открыв глаза он почувствовал невыносимую боль во всем теле. — Очнулся, даттебаё...прости, дорогой, папочка не смог дать себе отчёт. — отец беспокойно гладил его по щеке. — Как твой ожёг? — мальчик ни слова ни сказал про эту ситуацию, ведь прекрасно понимал, отцу это необходимо. — Ты мой ожёг.- отец спустил руку к шее мальчика и безумно улыбнулся. Зрачки расширились.