the bitterness of pear

Двадцать второго августа семнадцати летний Гриша понимает, что он потерян в многотысячном городе и внутри самого себя. Он словно блуждает в чаще леса, и никак не может выйти хотя бы на одну спасительную тропинку, ведущую хоть куда-то. Опереться не на кого, отчего на душе полный беспорядок и разбирать его у Григория нет ни сил, ни желания. Но первым толчком, как ему кажется, становится одиннадцатый класс. И хотя мозгу не становится легче, но чувство, что случится что-то невообразимое, он прекрасно ощущал. Гриша точно это знал, хотя объяснить свою уверенность не мог. Но эта уверенность в неизбежности безумно пугала и интриговала. Страх в ожидании нового ощущался внизу живота. Эта навязчивая и тягучая боль не давала Грише спокойно провести свои последние беззаботные, но до безобразия скучные дни, где события происходят раз на тридцать дней. Казалось, скоро пацан сойдет с ума от постоянного беспричинного волнения. Он уверял себя, что знай, он хоть что-то о грядущем, его боли прекратятся. До одиннадцатого класса оставалась неделя. Изменения в Грише замечали все, но подойти и заговорить с подростком никто не решался. Кто-то боялся реакции эмоционального парнишки, другие отвечали, мол, с ВУЗом не определился, не знает куда поступать и подобную стереотипную брехню. И от этого становилось только хуже. Ощущение, будто ты безразличен, сильно задевает, и деваться от этого некуда. Словно ты на расстреле и не знаешь, что тебе надо делать. То ли бежать, то ли смириться, зная, что пуля все равно попадет тебе в голову. Однако лишь один человек смог просто сказать обычное: « Привет, Гришань!» — так непринужденно и легко, смотря в уставшие и блеклые голубые глаза подростка, в то время как все остальные говорили: « Пройдет, это все ерунда». Вот только это не простуда, которая со временем проходит. В этот день Гриша озадаченно всматривался в личность пришедшего гостя, стоящего на пороге квартиры. Убежденный в том, что в современном обществе люди позабыли о способности общения, что несколько секунд он стоял, как пораженный. Перед ним стояла его одноклассница и очень странная подруга. Факт того, что она еще хоть как-то умудрилась доучиться до одиннадцатого, само по себе, чудо. Ибо в школе она была хуже некуда, однако ее проницательность и умение «жить» поражало, и со всеми проблемами девушка справлялась как не фиг делать. Олеся (так звали девушку) всегда приходила к парню в самые трудные времена, словно она знает все наперед в его жизни. И это злило Гришу, причем очень. Почему какая-то девчонка знает его, а он сам и пяти слов о себе связать не может? Бред, но еще ни разу эта ярко накрашенная одноклассница не ошибалась. И парню ничего не оставалось, как молча впустить Олесю, дернув ее за плечо, из-за чего она с грохотом ввалилась в помещение. Восстановив равновесие, девушка выпрямилась и слегка потянулась, оголив на мгновение свою спину. — Слушай, мог и без проявление своей могучей богатырского силы обойтись, — садясь на старый советский диван и нагло запрокинув ноги на подушки, весело и протяжно проговорила Олеся. — И не смотри так на меня, моя юная цундере. Я ведь знаю, что ты ждал меня, как моя мать дорогущее бухлишко. Все ведь видят, что с тобой дичь какая-то происходит. А ты знаешь, что я знаю, что с тобой происходит. — В голосе одноклассницы так ярко выделялся уровень ее ЧСВ, что даже Милонов терялся на фоне. Вот только Олесе это прощается и принимается. Хотя бы за то, что ее методы действительно работают. Но вот только Гриша не мог, что очень веселило подругу. — Извините, моя сила имеет свойство равняться уровню самолюбия собеседника, — хмуря глаза и раздраженно бубня, Гриша сел на пол, немного сгорбившись; он пулял воображаемые лазеры из глаз ,в надежде уничтожить в который раз ЧСВ Олеси. Но либо ее самолюбие неуязвимо, либо его сила разума слабее физической. — И не ждал я тебя вовсе. Я вообще никого не жду летом. — Надеюсь, после окончания школы свершится чудо, и ты перестанешь пользоваться магией и станешь простым человеком. — Злобно процедив и демонстративно хмыкнув, Гриша резко повернул голову в сторону. Безусловно, на его настроение влияла не только Олеся и неотступное чувство необратимого, но и последствия на организм. Бессонница, плохое питание, провождения 24/7 в квартире сильно подпортило все в жизни парня. На красивом лице Гриши была неравномерная щетина, синяки под глазами, сами глаза были покрасневшими и взгляд был пустым и неживым, а кудрявые волосы были сваляны и скомканы — в общем, выглядел он отвратительно. И где-то в глубине своей души он признавал тот факт, что сейчас Олеся ему нужна. И пусть она часто раздражала его, но он знал, что она самый живой и человечный друг из всех.  — Надеюсь, что нет. Ибо без нее я не смогу оставаться твоим спасательным кругом. Во всяком случае, в этом году я обязана бесить тебя. Но с любовью, конечно, с любовь, до-ро-гой мой! Ты ведь смысл моей жизни! — Как сумасшедшая, Олеся, извиваясь и изворачиваясь, пыталась сползти с дивана и схватить смущенного от таких слов Гришу в объятия. И хотя он прекрасно знал, что это лишь шутка, такая близость сильно смущала его. А звонкий и чистый смех девушки вводил подростка в еще более невинное смущение. С трудом собравшись с силами, Гриша молча скинул Олесю с себя и почти бегом добрался до ванны, громко хлопнув дверью, чем сильнее развеселил валяющуюся на полу подругу.  — Сгораю от желания скорее увидеть тебя, моя карамельная чашечка капучинно! — Крича во весь голос, Олеся вновь залилась смехом, а Гриша, отвыкший от ежесекундных подколов, одноклассницы, готов был биться головой об кафель от смущения. Еле сдерживаясь, чтобы не закричать от безысходности, парень встал под самый сильный напор воды, чтобы заглушить шумом до ужаса громкий смех девушки.  — « И что ее привело ко мне? Она знает меня, как „Отче наш“, но все равно… Эта девчонка… бесит, бесит, бесит, бесит…» — Про себя приговаривая это поистине гришенское «бесит», словно мантру, через несколько секунд его губы двигались в такт его мыслям, а лоб отстукивал о стену ритм. И только ощутив неприятное жжение на коже, подросток очнулся и, как черепаха, начал приводит себя в порядок. Хорошенько намылив густые кудрявые волосы хозяйственным мылом, за неимением шампуня, попросту стал расправлять темно-синие пряди. Гриша так увлекся этим болезненным занятием, что вся ванна наполнились выпавшими волосками. И если б Олеся увидела, какой кошмар тут происходит, то ее схватил бы сердечный приступ. Но эта процедура стоила того, чтобы от него пахло приятным еловым запахом. Аккуратно побрившись и почистив зубы, Гриша накинул белый махровый халат, прихватив с собой плоскую деревянную расческу. Олеся, казалось, уже впавшая транс, мгновенно очнулась, стоило Грише появится в поле зрения. Ее черные, как уголь глаза, заблестели; взгляд вновь стал игривым и одновременно довольным. Было видно, дай ей только шанс, и она начала бы блистать своим умением выводить за полсекунды из себя. Поднявшись с пола, Олеся быстренько потащила друга на старый табурет. Казалось, все в этой квартире было старым, неопрятным и ненужным. — Гриш, а, Гриш, я могу шуткануть над твоим видом? Честно-честно, это будет о-о-очень смешно, — довольно, словно сытая кошка, промурлыкала над головой парня красноволосая, аккуратно расчесывая кудрявые пряди.  — Ты думаешь, я когда-нибудь разрешу тебе это? — Нет, конечно, но шутка, правда, была смешная. — С наигранной грустью пробурчав, Олеся осматривала весь хаос и беспорядок в квартире. Имел Гриша такую особенность — выражать, что сейчас на душе, через квартиру. В какой-то степени, это помещение является прямым отражением собственного «Я» подростка. И видя грязную одежку, тупо валяющуюся на стуле, кипу бумаг на тяжелом столе, старый, но красивый паркет был усыпан грязью и другим мусором. Словом, все говорило о безысходности парня. И сейчас Олесю это сильно напрягало, что шутка по поводу внешнего вида друга куда-то испарилась. — Надо бы накормить тебя чем-нибудь вкусненьким, пока у меня есть деньги. Вижу, что все у тебя запущено. И как ты собрался жить без меня, а? Ты же дите малое! — стукнув по голове парня, Олеся отложила расческу на тумбочку, и быстренько раскрыла синие и тяжелые шторы. — Ты ведь не вампир, так что не умрешь. За секунду помещение наполнилось теплым и ярким солнцем, а давно не видавший эту звезду Гриша исказил лицо в гримасу полной боли и раздражения. Эх, если бы Олеся была его сестрой, кажется, это было удивительно ужасно и прекрасно. Она бы не только причесывала его и помогала, но и в гроб завела своим поведением. Заскулив от колючего жжение в глазах, он успокаивал себя тем, что сегодняшние страдания окупятся капучинно и стопкой горячих и вкусных блинов. — « Терпи, Гриша, терпи! Уж лучше так, чем в детстве, когда она тебе половину волос чуть ли не вырвала, когда отказался с ней идти в кино» — поглаживая чистые синие волосы, Гриша молча и послушно подошел к Олесе, смотря на неё по-детски печальным глазами. — Мы ведь не будем убираться сейчас, да? — умоляюще проговорил неожиданно высоким голосом. — Будем. — Коротко, резко и ясно, словно она сама лидер партии, громко сказала Олеся, распахнув настежь окна. Шум машин, гул детских голосов, музыка — все это наполнило квартиру на пятом этаже старого дома. Гриша настолько привык к тишине и темноте, что удивился, какой громкий реальный мир. — Но сначала оденься. В таком состоянии ты только ныть будешь. А как только поешь и выгуляешь свое красивое и молодое тело, ты будешь убираться и ворчать. — Вглядывая из окна на улицу, спокойно и без язвительной усмешки сказала Леся. Гриша немного опешил и подивился сказанному. Он уже мысленно собирался с тем, чтобы трудится, как последний крестьянин на барина. Даже не сразу получилось переварить данную информацию и как только загрузка данных закончилась, лицо парня медленно начинало озаряться неприкрытым счастьем. Впопыхах, снося стул и откидывая в сторону вещи, Гриша в мгновение изменился. От апатичного, противного и раздраженного парня ничего не осталось. Словом совсем. Открыв огромные двери шкафа, без стеснения и смущения он скидывал одежду на пол. Красивые рубашки, модные джинсы, даже забавные носки скомкано валялись на полу. Найдя серую кофту и черные джинсы, Гриша хлопнул дверью ванны и быстро начал одеваться, как будто от этого зависит его жизнь. Олеся заливалась смехом, хохотав во весь голос. Казалось, сейчас все жители района соберутся возле окна и будут кричать, мол, там квартира сумасшедших. Но, если честно, это было бы очень весело! Правда, Грише бы это не понравилось, но смеяться Олеся не переставала. Только вот сам Григорий не обращал абсолютно никакого внимания на смех подруги, и уж тем более ему было плевать на то, что думают другие. Выходя из ванной комнаты, Гриша громко крикнул: « Выходим!». На это Олеся лишь довольно хмыкнула, перестав гоготать. Молча она кивнула головой, следом выходя за другом.