Катастрофически

— Не сердишься? Голос Майкла заставил вынырнуть из размышлений, Джеймс даже чуть вздрогнул, но тут же улыбнулся, протягивая стакан с виски, чтобы чокнуться. Большая часть их компании шумно обсуждала что-то с барменом, и Фассбендер крайне удивился, не обнаружив там одного из своих лучших друзей, который обычно был в центре любой активности. Сейчас же МакЭвой стоял чуть в стороне, гипнотизируя то ли стойку, то ли свой стакан. — Ты же знаешь, что нет, — Джеймс сделал небольшой глоток. — Но я бы хотел узнавать о таких вещах не из газет всё-таки. — Прости, — Майкл подался вперёд, слегка боднув мужчину лбом в плечо, он уже немного выпил и оттого был веселее. — Я пытался опередить Алисию, но она первая добралась до прессы. Зато ты устроил отличный мальчишник! — Ну так, — МакЭвой фыркнул, всем своим видом показывая, насколько оскорблён предположением, что могло быть как-то иначе. — Кстати, нечего торчать тут, тебе надо веселиться, как в последний раз! Джеймс решительно взял друга за плечо и потащил к остальным, намереваясь устроить Майклу по-настоящему весёлый вечер. Он очень хотел, чтобы тот был счастлив, несмотря на то, что самому МакЭвою новость о предстоящей женитьбе причиняла столь сильную боль, что порой казалось, что он вдыхает не воздух, а стеклянную крошку — так всё разрывалось в груди. Он хотел признаться. Уже месяц подбирал слова и обстоятельства, напивался, пытался написать речь, а утром даже не комкал — сжигал всё в пепельнице, чтобы никто не увидел и не узнал. И так по кругу, раз за разом — до бесконечности, как будто бежишь по бесконечному лабиринту, который в итоге оказывается колёсиком для белки. А белка — ты сам. МакЭвой узнал о том, что его лучший друг женится, из какой-то газетёнки, которую листал утром в аэропорте. Он едва не вылил на себя свой же кофе, подавившись, а потом долго листал новостную ленту на телефоне, надеясь, что это всего лишь «утка», очередной вброс ради подогревания интереса к звёздной паре, однако всё указывало на то, что новость была правдой. Джеймс сам написал Майклу, разумеется, в шутливой форме, интересуясь, почему он узнаёт о таком из газет — и Фассбендер до сих пор чувствовал себя виноватым, хотя шотландец всеми силами пытался показать, что его это не слишком задело. Конечно, Майкл просто не мог знать, почему на самом деле Джеймсу так сложно развеселиться. Он не чувствовал вкус алкоголя и еды, он вообще ничего не чувствовал, кроме тупой боли в груди, сердце сжималось при каждом взгляде на Майкла, хотелось подойти и сказать: «Ты не можешь жениться на ней, ты просто не можешь, ведь тебя люблю я!» — но такого он, конечно, не мог себе позволить. Кажется — МакЭвой сам над этим горько усмехался — он вот-вот станет героем одной из историй про тех везунчиков, которые влюблены в своих друзей, вполне счастливых со своей второй половинкой. Джеймс стал королём френдзоны, при этом даже не посвящая Майкла в подробности своей коронации. Сейчас стало очевидным, что настроение слишком явно отражается на его лице, и МакЭвой решил, что это надо исправлять, причём самым лучшим способом — выпить побольше. Он попросил бармена обновить — и почти сразу оказался в центре их компании, поднимая стакан. — За то, чтобы Майкл навсегда запомнил свой последний холостяцкий вечер! — Джеймс даже чуть потряс друга за плечо, улыбаясь широко. — И чтобы никогда не забывал про нас! Все встретили этот тост одобрительным гудом — и дружно выпили. А потом ещё выпили. И ещё выпили. Джеймс надеялся, что в баре хватит алкоголя, чтобы вечер получился действительно незабываемым.

* * *

«Не делай этого, не делай этого, не делай этого…» Мысли бились в виски, в лоб, в затылок, метались по всей черепной коробке, словно рой разбуженных пчёл, но ни одна из них не могла достучаться до разума Джеймса, до той его части, которая отвечала за действия. Ими сейчас явно управляло не сознание шотландца, потому что он никогда бы себе не позволил такого, если бы мог себя контролировать. МакЭвой позволил стянуть с себя пиджак, горячо целуя в ответ, обнимая руками за шею сразу же, как они освободились от рукавов. Было темно, жарко, душно… Очень душно, дышать нечем, да он и не хотел — лишь бы целовать и целовать эти горячие, влажные губы, лишь бы чувствовать сильные пальцы на своей спине, охать от того, как они сжимают бёдра, подаваться навстречу, когда они тянут за ткань рубашки — ближе. «Не делай этого!» Джеймс с тихим рыком вцепился в ремень Майкла, расстёгивая, путаясь в пряжке и собственных пальцах, но боясь оторваться даже на секунду. Фассбендер был пьян, кажется, виски можно было пить прямо из его губ, но шотландцу это нравилось, ведь он и сам был полон алкоголя до самой макушки. Они набрались так сильно, что едва добрались до этой комнаты — бар с помещениями, которые можно снять, это всё-таки очень удобно. МакЭвой был уверен в том, что они закрыли дверь, он точно слышал, как щёлкнул замок, впрочем, реальность сейчас была такой условностью… «Не делай этого…» Джеймс позволил толкнуть себя на кровать, широкую и мягкую, в баре явно знали, зачем люди после весёлого вечера снимают комнату тут же. Майкл оказался сверху одним движением, вжимая мужчину в матрас, срывая с него рубашку и бесконтрольно рассыпая поцелуи по груди и шее, рыча, словно зверь. МакЭвой не видел его глаз, но был уверен, что они сейчас совершенно дикие, почти чёрные — чёрт, да, у Майкла темнели глаза, когда он злился или возбуждался. Кажется, сейчас превалировало второе, хотя сам Джеймс не был в этом уверен, он попытался сдержать стон, когда Фассбендер сжал его пальцами через ткань брюк, но не смог. Майкл снова навис над ним, близко-близко, скользя ладонью по промежности и наслаждаясь эффектом. «Не делай этого!..» «Целуй его!..» Джеймс схватил мужчину за рубашку, резко притягивая к себе, целуя глубоко и отчаянно, до нехватки воздуха, до боли в лёгких, до укуса — чтобы кровь пошла, непонятно, только, чья — его, Майкла — какая к чёрту, разница?.. Вещи летели на пол одна за другой, туда же отправилась одна из подушек, Джеймс кричал в голос, хватаясь за плечи Фассбендера, как за спасательный круг, готовый при этом утонуть в ощущениях — и он тонул, он захлёбывался, он не мог вдохнуть, только прижиматься ещё ближе, сливаясь в одно целое, только целовать эти губы до бесконечности, позволяя сделать с собой всё, что угодно. — Пожалуйста… — Джеймс шептал хрипло и тут же кричал, не зная, о чём просит, о чём почти умоляет, лишь сильнее обнимая сильную шею. Хорошо, что они заперли дверь.

* * *

Колокола в голове звенели без перерыва. Они снились Джеймсу, ему снилась свадьба его лучшего друга, он был шафером, всё как положено. Правда, почему-то они были в церкви, хотя вроде как Майкл не собирался проводить церемонию там. И там были колокола… МакЭвой разлепил тяжёлые веки с огромным трудом. Он хотел бы умереть прямо сейчас, но не мог определиться, от чего именно — от жажды или же от головной боли. В голове, кстати, было пусто, настолько пусто, что эти чёртовы колокола звучали в три раза громче. За окном барабанил дождь, точнее, ливень, точнее — гроза. Всё грохотало, всё сверкало, всё было черным-черно, и из-за этого было просто невозможно угадать, сколько сейчас времени. И каждая чёртова капля, каждый чёртов её стук превращался в ещё один колокол. Это было слишком. Джеймс сел с третьего раза, опуская ноги на холодный пол и вздрагивая от этого. Он протянул руку, поднимая валявшиеся рядом брюки и вытаскивая из кармана пачку сигарет, которая каким-то чудом уцелела после вечера в баре — должно быть, они были слишком заняты выпивкой, чтобы думать о том, что надо бы покурить. МакЭвой вытащил одну сигарету и зажал её губами, обшаривая брюки в поисках зажигалки, как вдруг за его спиной послышался шумный вздох. Шотландец замер, боясь пошевелиться. Он был уверен, что один в кровати, иначе с чего бы ему быть голым, только если не… Джеймс обернулся. Резко, в глазах тут же на секунду потемнело от этого движения, но тьма рассеялась — и МакЭвой похолодел. Майкл. Рядом с ним в кровати спал Майкл, обнажённый и с царапинами на плечах. Только теперь Джеймс понял, почему у него болит всё тело и где именно эпицентр этой боли, но какой же это показалось ерундой по сравнению с нахлынувшим осознанием случившегося. Дрожащими пальцами правой руки МакЭвой зарылся в свои волосы, сжимая их у корней, жалея, что нельзя их вырвать. Лучше бы не отращивал, чёрт побери. Да как так, как так-то… Джеймс чувствовал, что его всего колотит, что его трясёт, что он не может даже просто спокойно вдохнуть и выдохнуть. Они переспали. Майкл женится через пару дней, а они — переспали. Вот так просто взяли и потрахались в какой-то комнате над каким-то баром. МакЭвой выронил сигарету. — Твою ж мать…