У костра

- Знакомься, efendi, один из наших союзников в городе. Фарад Рашид. Наше братство ему многим обязано, – в своей обычной, задорной манере вещал Юсуф. Эцио слегка поклонился и по привычке поздоровался на родном языке: - Вuona sera, senior. Эцио Аудиторе да Фиренце. Незнакомец как-то странно улыбнулся, будто смакуя итальянскую речь, а после также слегка поклонился. Эцио настороженно смотрел на нового знакомого. Ему что-то напоминали эти манеры, явно сильно отличающиеся от здешних. И глаза. Такие странные, непохожие на турецкие. Фарад явно был чужестранцем, Аудиторе понял это сразу, но знал ли об этом Юсуф? «Шпион» – первое, что пришло в голову итальянцу. Чей шпион? Тамплиеров? Византийцев? Или кого-то иного, кто заинтересован в падении ассасинов? А тем временем, Фарад продолжал знакомство. - Рад встретиться с Ментором ассасинов, – он смотрел на Эцио, как на ребенка, которого давно не видел, - наслышан про вас от Юсуфа. Вы здесь проездом или целенаправленно ехали в Стамбул, efendi? «Акцент. Не слишком заметный, но есть» - тут же подумал Эцио, но все же спокойно ответил: - Проездом. Аудиторе смущало, что половина лица знакомого была закрыта. И настораживало. Но он не подавал виду. Первое впечатление всегда ошибочно. *** - У нас сегодня недурный ужин на огне, - продолжал нараспев Юсуф, будто не замечая, как напрягся наставник, - так что мы все сейчас идем во двор. Ассасины расселись вокруг костра. Юсуф о чем-то переговаривался с рекрутами, раскладывая еду по тарелкам, нередко все прерывалось дружным хохотом, после чьей-нибудь удачной шутки. А Эцио все еще не сводил взгляд с нового знакомого, который делал вид, что не замечает смотрящих на него золотых глаз. На Стамбул медленно спускалась ночь, а градус у костра начал повышаться, что касалось не только температуры. От алкоголя Эцио слегка расслабился и перестал воспринимать новенького, как нож у горла Братства, который вот-вот полоснет по нему. Да и мужчина, что греха таить, ничем не позволял себя попрекнуть. В самый разгар ужина, Фарад, подобно остальным скинул с себя капюшон, аргументируя это тем, что было слишком жарко, и теперь его лицо не было прикрыто ничем. Острые скулы, оливковые с отливом золотого глаза, знакомая с юности щетина и этот шрам…Горизонтальная полоса, пересекающая нос, от которой до боли в груди сжалось сердце, а после забилось, как отбойный молоток. Глаза Эцио расширились, руки сжались в кулаки, а на лбу выступил холодный пот. Мастер покачнулся, да так, что едва не свалился со скамьи. - Efendi, - протянул рядом сидящий Юсуф и звонко рассмеялся, - по-моему, тебе уже хватит. Возраст, что поделать. Дружный гогот ассасинов дал понять, что шутка была очень удачной. Эцио тоже улыбнулся и произнес: - Fotti ti, – на что Юсуф хлопнул его по плечу и усмехнулся. *** Весь оставшийся ужин, Эцио не мог отвести глаз от Фарада, который все также делал вид, что его не замечает этого взгляда. А Аудиторе смотрел. Смотрел, почти не отрываясь. Он впитывал в себя каждую черту, каждую эмоцию, каждое движение этого человека и не смел, отвести взгляд ни на минуту, словно боясь, что тот исчезнет, как внезапное видение. Эцио молил Бога, чтобы ужин скорее закончился и все ушли на базу. Через некоторое время Юсуф посмотрел на небо и протяжно выдохнув, сказал всем, что нужно расходиться, что уже поздно и нужно отдохнуть. У костра все завозились, поблагодарили за ужин и дружно поплелись в убежище, лениво переговариваясь. Последним из них был сам Юсуф, он обернулся и увидел, что только Эцио и Фарад остались у костра. Они сидели друг напротив друга, не шевелясь и практически не дыша, рассматривая друг друга, как впервые в жизни. Один со сверкающими от подступающих слез или восторга глазами, другой спокойно и любяще, но так взволнованно, будто ждал этой встречи всю свою жизнь. Турок тихо зашел за дверь и, постояв за ней, борясь с желанием остаться и обязанностью уйти, все же сделал выбор в пользу совести и прошел в темноту убежища. Этот разговор не для его ушей. *** Наставник да Фиренце грузно поднялся со своей скамьи, подошел к Фараду и внезапно упал около его ног, утыкаясь в его колени носом, вдыхая дорогой запах и силясь сохранить лицо и не разрыдаться, как юнец. Рашид же только улыбнулся еще шире и положил шершавую ладонь на голову Мастера, перебирая поцелованные сединой волосы и обнимая второй рукой за мощную шею. - Федерико… - Глухо звучал голос Эцио. - Mio fratello amato...mio fratello...Ты жив, mio Dio... - Si, Эцио. Это я. Думал, уж не признаешь, – хохотнул Федерико и сполз со скамьи к брату, тепло, обнимая его и прижимая к груди. Одному Богу известно, сколько Аудиторе так просидели, пока затухали угли костра, а Эцио согревался в объятиях брата. Они не говорили, не вспоминали, не думали. На несколько мгновений остались только чувства. Биение родного сердца рядом, согревало замерзшую душу Мастера, как ничто в этом мире. Хотелось сидеть так всю жизнь и дышать, дышать, дышать.… Вдыхать родной, но забытый запах, чувствовать, как брат перебирает длинными пальцами седеющие волосы и забыть, что прошло почти полвека с их последней встречи. Забыть, как он нес охладевшие тела к лодке, как он, будучи юным, плакал в подушку, скорбя об ушедших родных, как резал тамплиеров одного за другим, помня, что они отобрали у него. Забыть все и начать заново, с братом, пусть и на своем закате. - Как…Как ты спасся? – тихо спросил Эцио, впервые за время молчания. Федерико усмехнулся и покрепче приобняв брата за плечо, начал рассказ: - Начнем с того, что очнулся я в лодке, которая горела. Мне едва хватило сил перевалиться через борт. Каким чудом я выжил, до сих пор гадаю. Как только я выбрался на берег, в каком-то порту, меня тут же схватила стража, но не флорентийская, а некого купца. Он посмотрел на меня и загнал на корабль. Сопротивляться просто не было сил, да и времени. Не знаю, сколько мы плыли, но оказались мы в Стамбуле, тут меня выкупил в качестве раба знатный сударь…. – сладкий, тихий голос Федерико затекал в уши, как мед. Он говорил, говорил… Говорил о нелегких годах рабства, об освобождении, о невозможности вернуться домой , о том, что он уже и не мечтал увидеться с братом и семьей. А Эцио внимал каждому слову, боясь пропустить хотя бы вдох брата. Замечал каждое движение, каждый дрогнувший мускул, каждый поворот головы. И касался. Касался рук, запястий, плеч, пытаясь воскресить в памяти давно умерший образ Федерико и осознать, наконец, что он жив. Наблюдавший за всем этим Юсуф, который вернулся на пару минут, чтобы узнать как у них дела и не убил ли Наставник Фарада ненароком, тихо прикрыл дверь, произнеся: - В Стамбуле, даже самые невозможные мечты, сбываются, efendi, - и, посмеиваясь, снова ушел в темноту убежища. ______________________ Efendi - уважительное обращение в Турции. (рус.) Господин. Вuona sera - Добрый вечер (итал.) Senior - уважительное обращение в Италии. Fotti ti - грубое итальянское ругательство, что-то вроде "пошел ты". Mio fratello amato - Мой возлюбленный брат.(итал.) Mio Dio - Боже мой.(итал.) Si -Да(итал.)