Поломанная кукла

      — А вы? — пауза затянулась. — Иренеус?       — А? Прости, Кандид, ты что-то говорил?       — Я спросил, что вы думаете о незримой руке, ведущей нас? — с ноткой недовольства в голосе повторил молодой священник.       — А, ты всё ещё проповедуешь, мой юный друг? — улыбнулся старый воин. — Что я думаю о богах? — он впал в глубокую задумчивость.       «Девятеро направляют и защищают нас», — так ответил имперский щенок, глядя в преисполненные мудрости глаза Императора. Глупости. Почти детская наивность. Иренеус — «мирный». Само его имя уже является шуткой богов, ведь мирной жизни он не видел никогда.       — Кукловоды.       — Простите?       — Аэдра, дэйдра — все они кукловоды, жаждущие похвалы и глупых просьб смертных разыграть новый спектакль. А если в процессе куклы ломаются, они заменяют их новыми, мгновенно забывая о старых. Или дети, создавшие интересную игрушку, но так и не сумевшие её поделить. Вот только дети живые, реальные и очень сильные… Темнеет, может зайдём? — Иренеус кивком указал на таверну в стороне от дороги. Юный спутник возражать не стал.       Вокруг кипели бурные споры, которые не отличались от тех, что можно было услышать в любой таверне на тракте. Каждый считал своим долгом обсудить с собутыльником исчезновение лун и шаткий мир между Империей и Доминионом. В последний раз так оживлённо обсуждалась только смерть канцлера Окато.       Друзья присели за стол рядом с небольшим камином, наполняющим зал почти домашним теплом. Мимо столика прошла вполне симпатичная девушка с аппетитными формами. Старый воин мельком глянул на неё, заметив про себя, что в былые годы он успешно знакомился с более интересными дамочками. А вот молодой священник ещё долго не мог отвести от незнакомки прожигающего взгляда. Иренеус дружелюбно улыбнулся, в уголках глаз появились морщинки.       — Может угостишь девушку вином?       — Вы ч-что? Я же священник… — чуть заикаясь, промямлил Кандид и уставился на огонь, щёки его алели. Старик усмехнулся.       Какое-то время они сидели молча, погружённые каждый в свои мысли, лишь краем уха прислушиваясь к пьяным спорам вокруг.       — А что это значит? — неожиданно спросил юноша. — Быть героем? Каково это — знать, что на тебе лежит ответственность за сотни и тысячи жизней?       — Спроси у Мартина Септима, — мрачно, даже немного холодно отозвался Иренеус и уставился на пляшущие языки пламени камина.       Весь город плавился от жара, исходящего от десятков Врат, открывшихся тут и там. По городу бродили твари прямиком из Обливиона, уничтожая всех, кто вставал у них на пути или просто попадался на глаза.       Меч покрылся запёкшейся кровью, поэтому уже не перерубал хребты и глотки скампов с первого, а то и со второго раза. Усталость валила с ног, но никто сейчас не мог позволить себе такой роскоши, как минутная передышка. Каждая секунда промедления могла стать роковой.       Оглушительный грохот от обрушившегося купола, тонкий треск стекла, и вот над храмом уже парит золотой дракон. Акатош даровал Мартину силу, осталось лишь воспользоваться. И он использовал её по максимуму. Дагон изгнан, и всё, казалось бы, хорошо… Но Бог-Дракон-Времени решил, что смертный не достоин обладать такой огромной силой, поэтому забрал её, а с ней и жизнь возможно лучшего императора за всю историю Тамриэля. Да, мир был спасён, и не без помощи Иренеуса, но это не помешало воспылать ему ненавистью ко всем, кто называет себя богом. Настоящие боги не выбрасывают поломанные куклы.       Старик молча встал и направился в сторону трактирщика.       — Две комнаты и две кружки сиродильского бренди. Хотя давайте лучше сразу две бутылки.       Отсчитав нужную сумму и забрав ключи и выпивку, он вернулся за стол. Лицо вновь излучало дружелюбие, но глаза говорили о чёрно-алой грусти, запрятанной в самую глубь души. Поставив большую кружку перед юным спутником, он заявил:       — Если не выпьешь со мной, пойдёшь в Скинград один.       Отказаться Кандид уже не мог, хоть и совершенно не умел пить…       Утро встретило Иренеуса яркими солнечными лучами и бледным, как скайримский снег, лицом священника.       — Что случилось? — спросил старик, хитро улыбаясь.       — Там… В кровати… Кажется, её зовут Хельга… Ох, что же теперь будет, — он схватился руками за голову, — знал бы я, что так всё повернется — не стал бы эту дрянь даже в рот брать!       — Не волнуйся, об этом одним Аэдра ведомо. Если уж очень совесть мучает, можешь помолиться. Хотя им всё равно нет дела до своих кукол.