heart beat

огни ночного сеула слепят глаза. слишком много, слишком ярко, слишком-слишком, но все равно красиво. завораживает. звёзды в этом городе появляются совсем уж редко, так что остается довольствоваться лишь тем, что есть. тёмно-синее небо и жёлтые вспышки света на нем заменяют неяркий блеск маленьких, почти незаметных камушек на небе, но даже этот свет опьяняет, заставляет чувствовать себя так, будто ты кто-то особенный, будто в тебе самом горят огни, освещая все изнутри, заставляя светиться и снаружи. улыбкой, глазами, да вообще всем своим телом. чимин не может сдерживать улыбку. идет по ночной улице и улыбается. наверняка прохожие думают, что он дурак, но настроение слишком хорошее. настолько, что он даже идет в клуб по собственной воле. не чтобы напиться, а чтобы почувствовать себя живым, счастливым, н у ж н ы м. в клубе душно. играют какие-то современные песни, потные тела жмутся друг к другу, но в этом есть какой-то свой особый кайф. и чимин сразу понимает эту атмосферу. ради нее парень и пришел. он не идет танцевать, сначала барная стойка. опять же, не чтобы напиться. просто нужно влиться в атмосферу, испытать на себе проценты алкоголя, дурманящие голову. не настолько, чтобы забыть весь вечер. лишь немного открыться, почувствовать себя здесь своим. первый бокал мартини. вставляет не сразу, но в глазах теплеет уже после выпитой половины. чимин оглядывается по сторонам, пытаясь зацепиться за кого-то.

— when i saw you looking at me, i told my heart just to let you be —

— когда я увидел, как ты смотришь на меня, мне пришлось приказать своему сердцу оставить тебя в покое —

карие глаза, белая футболка, уставший взгляд, но живой, не просто существующий. глаза в глаза. долго, крепко, цепляюще. изучающие взгляды, которые бродят сразу по всему лицу, мазками задевая ключицы и шею. оба смотрят лишь друг на друга. ох, и даже яркие огни ночного сеула не смогут заглушить свет этих горящих искр, когда глаза одного парня буквально впиваются в глаза другого. между ними свои звезды. сеульские, корейские, клубные, может, даже вселенские. «подойди». одними губами, без лишних звуков и посторонних ушей. просто и понятно, но чимин все равно не поднимается со своего стула. слишком сильно зацепило. настолько, что он даже не может осознать реальность происходящего, потому что ослепнуть на пару секунд из-за вроде бы простых карих глаз — это что-то новое, но как раз то, что чим искал. «ну так что?» пак читает это во взгляде, осторожно встает и идет сквозь людей, даже не чувствуя их присутствие здесь. волнует лишь одно. вернее, один. — чон чонгук, — говорит незнакомец, как только чимин садится рядом с ним. — пак чимин, — отвечает другой. глаза-сердечки становится все тяжелее прятать.

— all i wanna do is lie here next to you, listen to your heart beat —

— все, что я хочу делать, это лежать рядом с тобой и слушать стук твоего сердца —

— выпьем? не дожидаясь ответа, чонгук берет бокал шампанского и со всем своим изяществом протягивает его (своими длинными красивыми пальцами. и как много можно сделать с этими пальцами. не те мысли, чимин). пара глотков, капля стекает по подбородку, чонгук же слизывает ее своим языком. ничего необычного. они почти не говорят, просто смотрят друг на друга, упиваются, пока есть возможность. связь лишь на одну ночь, оба уверены в этом на 99 процентов, а большего и не хочется. пока. чонгук кладет свою руку на руку чимина. гладит костяшки большим пальцем, забирает бокал из руки другого и шепчет: «слишком много. не нужно так делать. я хочу, чтобы ты запомнил». их темный уголок иногда освещается резкими вспышками то зеленого, то голубого, то красного. и если же огни сеула обладают некой матовостью несмотря на свою яркость, то клубные не боятся ослепить тебя. как и чон-чертов-чонгук. они рядом лишь 15 минут, а сердце уже бьется как бешеное. так не пойдет. так быть не должно. чонгук рвется на танцпол, даже не спрашивает чимина, берет его за руку и тащит за собой, а тот и не возражает, ему лишь бы заглянуть в эти глаза еще раз. музыка бьет по барабанным перепонкам, парни скачут, коряво напевают песни, ну, пытаются. зато их накрывает. сразу так, оглушительно, как цунами. чонгук неплохо танцует, да и чимин, оказывается, тоже. то, что на него смотрят внимательно (читайте: смотрит чон чонгук), почти съедая взглядом, заставляет показать все свои никчёмные умения. извиваться всем телом, двигать руками и ногами в такт дерьмовым, но качающим битам, иногда «случайно» оголяя пресс и проводя руками по заду. лишь бы соблазнить, заставить думать о себе так, чтобы его вспоминали в самых сладких снах.

— we’re ready to run, when the path is burning with fire — — мы готовы бежать, даже если наша дорога загорится огнем —

чонгук не будет говорить, что его бесит, как на чимина смотрят другие, поэтому сквозь собственный же скрежет в зубах (ему тоже не хочется переставать смотреть на него) берет его за руку и выводит на улицу. тот не сопротивляется, лишь этого и ждет. «поцелуй меня, обними, коснись во всех запретных и не очень местах», — лишь такие нетрезвые мысли остались в голове чимина после того, как чон слизал каплю шампанского не менее пленительного, чем он сам. свежий воздух обдает лицо ночной прохладой, снова это матовое свечение огней. обоим хорошо. можно было бы сказать, что улица отрезвляет, но они не особо и пьяны. «чтобы запомнить». оказывается, у чонгука есть собственная машина с откидной крышей. глаза чимина загораются светом луны, когда они мчатся по пустым дорогам на большой скорости. — можно? и чонгуку даже не пришлось узнавать, о чем просит другой. и вот машина уже якобы без крыши. ветер создаёт собственную музыку, которой сейчас внимает чимин, раскинув руки в стороны. хлёсткие порывы ветра бьют его по лицу, но сейчас абсолютно без разницы. даже незаметно, блеск от уличных фонарей и вывесок магазина делает ситуацию еще волшебнее, поэтому чимин смеется уже вслух, не пытаясь сдерживать звуки внутри грудной клетки, а чонгук готов плакать, настолько этот парень магичен. его смех, волосы, глаза цвета любимого чая и губы (которые хочется поцеловать настолько сильно, чтобы стереть в кровь и свои, и чужие).

— burn up the fireworks in my sleeping heart. tonight, dreams become reality — — зажги фейерверки в моем спящем сердце. сегодня мечты становятся реальностью —

чонгук делает то, что хочет. сжимает ногу чимина, заставляя того сесть обратно на сиденье. паркует машину около какого-то мотеля, где-то на восточной стороне города. и целует. грубо, резко, а потом понимает, что не хочет так. понимает, что хочет нежно, чтобы чувствовать. они забегают в здание, громко смеются, обнимаются по пути и легко касаются губами друг друга везде, где могут. они ж и в у т. эта легкость на сердце и в душе, когда они поднимаются на второй этаж, держась за руки и улыбаясь во все лицо. и правда, ночь, которую не хочется забывать. и вот уже их комната, кровать, яблочный сок и поцелуи с кисловатым вкусом. страсть вперемешку с нежностью, зубы бьются друг о друга, языки сплетаются в каком-то непонятном стиле танцев, но уже через пару мгновений они просто дышат друг другу в рот, иногда проводя языком по губам, несильно кусая то верхнюю, то нижнюю.

— one kiss bad for me but i give in so easily — — даже один поцелуй слишком силен для меня, но я все равно легко поддаюсь —

чимин ощущает под собой кровать. холодные белые простыни окутывают его тело, которое чонгук целует прямо сейчас. иногда дерзко, оставляя засосы, чтобы напоминали еще несколько дней о, вероятно, лучшем дне в жизни, а иногда ласково, легко касаясь губами и вырисовывая лишь одному из них понятные узоры. простыни уже не такие холодные, чимин сжимает их руками, мечется по кровати, утопая, погибая, но воскрешаясь с каждым толчком. громко, насыщенно, ярко. словно звездопад. и ни в какой америке, франции или даже россии не было так много звезд за раз, как между двумя голыми телами парней в дешевом мотеле глубокой ночью. у чимина все тело в засосах, у чонгука болят губы, но оба наконец-то чувствуют хоть что-то настоящее.

— we fall for that, can’t wait to fall again — — мы поддаемся этому. не могу дождаться момета, когда поддамся вновь —

они понимают, что нашли то, что искали так долго. безграничное счастье. человека, с которым будет легко и просто. и, кажется, тот самый 1 процент. это не связь на одну ночь. осознание приходит как-то резко, заставляет судорожно схватиться за чужую руку, взглянуть в глаза и увидеть в них будущее. океан с возможными воспоминаниями. уже общими, но такими же яркими как сеульские улицы по ночам. руку сжимают в ответ. посылают теплую улыбку прямо куда-то в сердце. и по телу разливается невозможная радость. такая особая, необычная. у чимина и чонгука только что был секс, но они лежат и смеются, словно беззаботные подростки. и им хорошо. — не уходи от меня этой ночью. давай не будем заканчивать её. давай сделаем это всё бесконечным, — тихонько прошептал чонгук, заглядывая прямо в медовые глаза. и вот они уже едут встречать рассвет. у сеульского моря холодно, но красиво. парни сидят на капоте машины, завернувшись в плед (один на двоих, прямо как их души и сердца сейчас. и, возможно, жизнь тоже). чимин делает несколько глотков некрепкого пива и улыбается сам себе. передает банку чонгуку, перед этим поцеловав его, а солнце уже поднимается. когда-то тёмно-синее небо окрашивается в розовый с проблесками нежности. красота и любовь в этом рассвете заставляет его застрять в памяти навечно, даже не делая фотографии.

— let’s spread out our wings and fly like this — — давай распахнем наши крылья и взлетим, прямо как сейчас —

огни сеула выключаются. за этим грустно наблюдать, ведь с них всё началось, но главное здесь то, что это продолжается не менее прекрасным способом. да и вообще, сегодня в сеуле были звёзды. не для всех, а лишь для двоих. для чонгука и чимина. для детей ночного неба. для парней на капоте, которые лениво целуются, передавая пиво из рук в руки. для их зарождающейся на рассвете любви.