Мальчик который сдох

      Возвращаясь к себе в комнату, мы больше не разговаривали. Все было сказано еще в коридоре, и, насколько я мог судить, меня полностью простили и совершенно не грустили от того, что придется вылизывать кабинет ядов. Пройдя в гостиную, мы разбрелись по комнатам, договорившись встретиться через пять минут, тут же. Друзья договорились встретиться в библиотеке и позаниматься хотя бы пару часов, прежде чем идти на отработку и вскоре уже направлялись привычным маршрутом к хранилищу столь редких и необычных знаний. В этот раз библиотекарь была на месте и, получив список книг, которые им нужны, без вопросов выдала, не забыв с помощью особой магии, что будет изучаться разве, что на факультативных курсах записала их имена и какую когда книгу они взяли. Сев в кресло, причем с ногами, да так чтобы из-за спинки меня не было видно, я положил на журнальный (или его подобие) столик книги и спросил: — Герми, как думаешь, в чем ошибся Рон, отчего у него вышло такое зелье? — улыбнувшись чему-то, возможно, даже вспомнив, как он выглядел, Гермиона ответила: — Есть вероятность, что ошибся он в самом конце, а значит, нас интересует эссенция календулы, листья серебролиста или шерсть паука.       Да-да, у некоторых пауков есть шерсть (например у Тарантулов) но, когда я попытался это себе представить, я даже впал в некий ступор. Не зная, то ли смеяться той картинке, что увидел, то ли ужасаться. — Ты что-то о них знаешь? — на что получил короткий ответ: — Только общие сведения. Гарри, неужели, ты заинтересовался зельем?       И вопрос был непраздный. О том, как я люблю этот предмет и какие по нему проблемы девочка знала прекрасно. А если учесть мои изменения в характере, вопрос мог трактоваться, как «а зачем оно тебе?». Но ни одно, ни другое предположение не было верным, мне просто стало любопытно, о чем я ей и сказал: — Стало интересно. Давай попробуем быстрее сделать уроки и поищем о них потом в энциклопедии. — Хорошо!       Сказав это, она углубилась в чтение. Иногда записывая что-то в тетради, и, даже не смотря по сторонам. Рыба попала в воду, а Гермиона оказалась в библиотеке. Иначе и не скажешь. Забыв обо всем на свете, слегка высунув от усердия язычок, она, не отвлекаясь ни на что, полностью уйдя в мир книг, нет-нет останавливалась. Но только лишь чтобы взять новую книгу или перевернуть тетрадь. Взять другую тетрадь. И насколько я мог судить шел третий предмет, тогда, как я решил лишь Зелья и Историю, оставались Трансфигурация и ЗОТИ. Но последнее явно не нужно делать, если только для себя, с таким то профессором. Хотя все равно есть над чем подумать. Что с ним делать? Скоро соревнование, где меня попытаются убить, скоро, если еще не случилось, умрет единорог, а я даже не знаю, как себя вести.       А тем временем скоро должна была начаться отработка, и я поспешно пытался решить задачку, что нам задала на дом Макгонагалл. Вот только неожиданно понял, что не могу. Словно чего-то упускаю. А ведь для меня, я думал, все эти задачки, заклинания будут довольно простыми. — Герми, Герми, извини, — дождавшись, когда она оторвется от книги и ее личико примет осмысленное выражение, я попросил, — Скажи, в чем подвох задачи по трансмутации? Я не могу понять.       Улыбнувшись, она попыталась чуть наклониться над столом (сейчас мы сидели друг напротив друга) на что я, молча встал, приметив, что еще одно кресло находится сбоку, и, чуть его пододвинув к ней, сел так, чтобы девушка оказалась по правую руку. И все это в абсолютной тишине, даже не посмотрев на подругу, и после этого улыбнулся, глядя в ее глаза. Та, кивнув, видимо поблагодарив, начала отвечать. — Задачу невозможно решить, если не учитывать основной закон сохранения энергии, — я кивнул, продолжая слушать. А девушка продолжает, все более уверенно с каждой секундой, — Но в данном случае закон не сработает из-за второго исключения о живых и не живых объектах. В случае, если объект был не живой, а превращается в условно живое, дерево например, то сработает второе исключение. И тогда надо смотреть иную формулу. А данных для второго исключения мы не имеем. Так что, либо ты даешь приблизительную формулу, либо, объяснив все, не решаешь. — улыбнувшись и искреннее поблагодарив, я сжал ее руку своей, смотря в глаза подруги. Отметив, как она вновь покраснела, я только усмехнулся, развивая успех: — Герми, ты такая красивая и умная, я рад, что ты со мной!       И не делая никаких более действий, отпустив ее ручку, предварительно лишь погладив ее, занялся задачкой, делая вид, что не вижу ее стеснения. Вскоре, она успокоилась, а через полчаса совершенно забыла о том, что было недавно, учитывая, чем нам сейчас предстоит заниматься. Направляясь на отработку к зельевару, слегка сложно думать о романтике, краснеть или стесняться. А вот испытывать определенный страх, дискомфорт, вполне. Так что, снова взяв ее руку в свою, направился с ней к Снежку.       Что сказать про отработку? Помня, что теперь я не один, и о том, что мне совершенно не улыбается превратить нашего дорогого преподавателя в истеричку, я не нарывался. Четко выполнял указания, не реагировал на провокации, успокаивал Герми и старался выполнить все как можно быстрее и правильнее. И вскоре, видя, что все его замечания, попытки оскорбить никак не действуют, а переходить к откровенной провокации или подставе, профессор не собирался, Снежок успокоился. В целом, вся отработка сводилась к проявлению выдержки, умению не поддаваться на провокации и трудолюбию. Вымыть котлы, причем вручную, протереть столы. Расставить ингредиенты на полке, найти нужные документы, ничего сложного. Если бы не одно но. Любая наша работа сопровождались иногда ехидными, а иногда и не совсем, комментариями, типа: «Поттер, хватит копаться, как улитка, быстрее», или «Грейнджер, это вам не библиотека. Так что руки прочь от книг, пока не лишились их». Но если постараться не обращать на них внимания, то было не все так плохо, о чем я и сказал подруге, идя в сторону гостиной Гриффиндора. — Знаешь, думал, будет хуже, — вздохнув, она посмотрела вниз, вновь слегка покраснев, оттого, что ее рука снова была в моей руке. — Не говори. Но Гарри это все из-за тебя.       Тем не менее, улыбаясь, и не вырывая руки, и даже не обижаясь, она, то ли в шутку, то ли по привычке обвинила меня. А я, улыбнувшись снова, подумал: «Как интересно, она хотя бы понимает, как поменялась?»       Переводя взгляд на личико девушки, я на миг засмотрелся. Правильные черты лица, аккуратный носик, ямочки на щеках и пушистые, длинные волосы. Это было первое, что бросалось в глаза, а при более детальном рассмотрении, я смог отметить и ее красивую улыбку и цвет глаз, в которых я просто тонул и красивое, но все еще детское тело. И хотя сам цвет глаз совершенно не мог притягивать взгляд, серые, обычные, но вот их глубина и спящая в них сила. Идеальная темная Владычица. И теперь я точно знал, кто будет моей первой женой и на кого в будущем я смогу полагаться больше, чем на других. И как другие не увидели, что ей гораздо больше подходит Тьма, чем Свет, я не понимаю. Для меня это было очевидно. Сила. Знания — вот то, что влекло ее, и Тьма, как это всегда было в любом из миров, могла ей это дать. Не ответив ей на «обвинительные» слова, я перед самым входом в гостиную, когда никто не видит, чуть сжал ее руку, произнеся тихо: — Добрых снов, — а затем, разорвав контакт рук, вошел первым, направляясь к дивану, тогда, как Герми пошла к себе в комнату.       Меня ждала новая волна испытаний и игры, а для этого следовало быть здесь. И не прошло пять минут, как ко мне подсел Невилл. Я думал, будет больше, но уверен, что и другие попробуют поговорить со мной позже, либо будут внимательно слушать, о чем мы говорим. Как бы там не было, Гриффиндор был дружным коллективом и никому, кроме Рона я не желал там зла. Но вот мои мысли были прерваны вопросом: — Гарри, что вообще происходит? — спросил парень, внимательно глядя на меня или в мои глаза. Он словно желал узнать, говорю я правду или нет. — А? Ты о чём? — мастерски сделав недоуменный вид, спросил я у пухлика, как я решил его называть про себя. И тут даже не было желания поиздеваться, просто привычка. — Поведение вашего трио после инцидента с троллем сильно изменилось! И особенно твоё! — А сколько эмоций, сколько мыслей в голове (хотя я не мог бы читать его, но они и так были написаны на лице) — А, ты об этом. Рон — наш герой, обижается на то, что слава ему одному досталась, а ещё, как мне кажется, этот мальчик — божий одуванчик, ревнует Гермиону ко мне, — ухмыляясь сказал я, обведя взглядом народ, что уже в открытую слушал, о чем мы говорим. А затем все с той же улыбкой, добавил, — Если бы только Рон не был мальчиком, я бы начал думать, что у него настало время этих дней.       А люди, что еще сохраняли хмурое выражение лица (или делали вид) улыбнулись, иные даже засмеялись. — Но ты рассказал только про Рона, а о себе промолчал. Что с тобой случилось, Поттер?       Не отставал Невилл. Упёртый же этот парень, хотя сразу и не скажешь. А ведь такими темпами он может о чем-то догадаться, не зря ведь живем вместе и спим вместе, и ничего пошлого не надо думать, он мой сосед по комнате. А значит надо эту ищейку сбить со следа. Мне тут жить и жить, а он все может испортить. — Я бы посмотрел на тебя, когда тебя прожуёт тролль, потом выплюнет, да ещё и дубинкой своей отдубасит, не сдерживаясь, — сказал я, посмотрев на парня, что сидел, открыв рот. Но быстро добавил, — На счет прожует, я преувеличил, но смысл тот же. — И все равно, не знаю, не мог ведь ты так поменяться и почему ты стал так себя с профессором вести? — оскалившись, насколько способен сейчас, я припечатал: — Снейп не способен нормально преподавать, и пользуется своей должностью порой не в лучших целях, а мне теперь терять нечего, кроме жизни, и то, последняя висит с нашей-то школой на волоске. Я ответил на твои вопросы, Невилл? — Да, Гарри, — сразу засмущавшись, небось, обвиняя себя в том, что так доставуче себя вел, пухлик отвалил. А со стороны спальни, в которой я спал, раздалось: — Я так и знал! Гарри, говори, что произошло там с троллем!       Признавая, что это не он убил его и, портя себе всю легенду и еще больше выставляя себя дураком, произнес Рон. Так что, мне оставалось только встать и произнести: — Зайдем и поговорим.       Направляясь к нам в спальню и искренне надеясь, что хотя бы в этот раз он меня послушает и не станет сбегать. А я уж постараюсь преподнести все так, чтобы он сам себя закопал со своей ревностью, завистью и тупостью. «И кажется, Гарри, был не умнее, чем он, раз все терпел и не замечал очевидного». Пройдя мимо посторонившегося «друга», я прикрыл дверь и тихо произнес: — Рон, вот скажи, отчего ты такой дурак?       И не давая вставить ни слова, устало продолжил. Играть, так играть до конца, оттого мой голос и был таким уставшим и подавленным, а лицо выражало крайнюю степень озабоченности проблемами. — Тебе дали шанс стать известным, ведь именно этого хотел, а ты вместо этого обижаешься, выставляешь себя идиотом, хотя куда больше, и не хочешь нормально поговорить, — посмотрев на него, я усмехнулся, а он, наконец, отойдя от шока, вывалил весь свой негатив: — Гарри, ты действительно изменился. Я считал тебя другом, а ты, спокойно целуешь Гермиону, говоришь, что это я виноват, и наверняка радуешься, что я не с вами! — Эк, как его задело. На что я просто спросил: — Скажи, а ты что раньше обращал внимания на Герми, вот признайся. Ты даже не думал о таком, наоборот, вечно говорил о ней плохо, хорошо, что не при ней. Не ты-ли считал ее заучкой, не ты завидовал ей, злился, когда она нас учила. А она хотела тебе и мне добра, но ты в отличие от меня, этого не оценил.       Теперь на него было жалко смотреть, растерянность сменялась агрессией, затем переходила в желание сказать, но из-за чувств не зная, что говорить и как. А я добивал, вколачивая новые гвозди в гроб нашей дружбы и его нервов. — И теперь, когда Гермиона счастлива, ты вновь хочешь отнять у нее это счастье своими истериками и детскими обидами. Мне нечего тебе сказать, Рон. Но во всем виноват только ты!       И даже если бы он мог возразить, то из-за нервного потрясения просто не смог сказать ни слова, а я, не давая ему самому сбежать, вышел за дверь. А выйдя, добавил всем желающим: — Жив он, жив, разве что в святом Мунго бы ему полежать!       Ухмыльнувшись, я направился за стол, где сейчас играли в карты, желая отвлечься и просто за игрой подумать. Ибо одному сейчас быть точно не хотелось. Отвернувшись от меня и ничего более не говоря, хотя кое-кто и мог решить, что мне нужна их поддержка, все занялись своими делами. А я, проведя за игрой остаток вечера. Удалился спать. Мозг почти не думал, а ведь еще придумывать, как не попасть на игру, но об этом лучше думается на свежую голову.       Впервые за долгое время я заснул совершенно ни о чем не беспокоясь, и, во сне видел себя, в прошлой так сказать жизни, а тело, наконец, начало меняться и на утро я обнаружил пару новых сюрпризов.