На поле брани альфа должен умереть. Сказание с юга.

“В детстве родители часто читали мне истории про великих героев. Про людей, которые верхом на коне и с мечом в руках в одиночку могли изменить ход сражения, победить врагов и защитить множество жизней. Эти люди были храбрыми воинами, мудрыми королями и верными товарищами. И я всегда спрашивал родителей, смогу ли я когда-нибудь стать таким же героем? Но мои родители всегда отвечали, что я стану мужем такого героя или подарю миру таких людей. Они говорили, что у каждого в этом мире есть свое место. ” Песок был устлан ковром из человеческих и конных трупов, на которые снова и снова наступали тяжелыми кожаными сапогами. Никто даже не думал выразить почтение усопшим, и если не почтить их память, то хотя бы оставить мертвецов в покое. Повсюду, тут и там из земли и тел торчали стрелы, которые ломались как легкий тростниковый прутик под тяжелыми копытами коней и ногами пехотинцев. Жаркое полуденное солнце застилало облако поднимавшейся воздух пыли. И крики. Сотни голосов сливались в один не прекращающийся гул. Не только голоса, абсолютно все, смешалось воедино. Люди, лошади, стрелы, трупы, крики, пыль, сталь, кровь и смерть.  Стоя в самой гуще этого месива,Такеша все еще старался сохранить здравомыслие, только оно сейчас могло спасти ему жизнь. Ни меч, ни щит, ни добрая броня не помогут тебе, если ты будешь безрассудно бросаться грудью на врага. Люди, чтобы описать такой безумный порыв, придумали множество красивых слов: героизм, самопожертвование, храбрость… но на самом деле, все это было не более чем глупостью. “Разум и страх были даны человеку не просто так”- вот как считал Такеша.  Сейчас им двигала лишь одна идея: положить конец войне. Армия короля уже ворвалась в столицу противника, и пусть не его страна это начала, он они должны были с этим покончить. Верно, прямо здесь и сейчас все закончится. Они уже ступили на главную площадь вражеской столицы и ворвались во дворец. Нет в мире такой силы, которая могла бы их теперь остановить. Однако битва еще не закончилась, Такеша знал, что он и его отряд были отрезаны от остальных. Их взяли в «тиски» которые сжимались все сильнее и сильнее. Если они не прорвутся сейчас, то погибнут, но если предпримут попытку вырваться, то тоже врятли выживут.  Песок забился в ботинки. Пот лился струей. Что же делать? Он – командир отряда, на его плечах лежит ответственность за жизни тех, кто стоит за его спиной, он должен спасти не только себя, но и их.  Его размышления прервала резкая боль в правом плече.  - Черт! – гневно выкрикнул он, выдергивая стрелу. Теперь он был практически бесполезен. Он не сможет пользоваться мечом. - Всем целиться по ногам! – громко скомандовал Такеша.  Если получиться обездвижить врага, то считай, он уже мертв.  Но вдруг, внезапно плотная человеческая стена перед ним разорвалась. Всадник верхом на прекрасном белом коне ворвался внутрь «тисков» ведя за собой еще сотни наездников.  Кони топтались по еще живым воинам, проламывая им черепа, сбивая стоящих с ног. Всадники, орудуя длинными копьями, ловко пронзал насквозь тех, кто не погиб под копытами. Такеша до этого момента считал, что в войне нет ничего красивого, но этот человек был прекрасен. Казалось, он не сражается за взятие города вместе со всеми, а проходит по улицам уже павшей столицы победным шествием. Темно-золотые доспехи его блистали на солнце, как и закрученные, слегка выгнутые назад длинные рога.  Из-под шлема, на лоб незнакомца спадала прядь русых волос. Его глаза блестели как два изумруда. Красивое мужественное лицо показалось Такеше знакомым. Будто они уже виделись прежде.  Всадник тоже пристально посмотрел на него. Их взгляды встретились. Такеша не мог понять, что за эмоция отражалась на лице незнакомца, то ли удивление, то ли страх, то ли радость.  Их безмолвный контакт продлился пару секунд прежде, чем Такеша, наконец, заметил, что мужчина видимо уже давно тянет к нему руку, приглашая сесть на лошадь. Грязный, с путаными мокрыми волосами и тяжело дыша, он быстро схватил руку незнакомца и взобрался в седло.  Лошадь понеслась прочь из города в сторону пустыря, где раскинулся их лагерь. Почему то на фоне этого человека Такеша чувствовал себя мерзким.  По его собственному лицу вместе с грязью и кровью струйками стекал пот. Плечо и рукав побурели. Отбитые рога казались столь уродливыми и несчастными по сравнению с благородством рогов всадника. Он чувствовал себя как нищий, увидевший короля. - Я отвезу тебя Мэрдоку, чтобы тебя подлатали. Твоих людей выводят. Спасибо вам за все, что вы сделали для его величества. Без вас у нас бы ничего не вышло. – сказал незнакомец.  Бой для отряда Такеши начался гораздо раньше, чем для всех остальных. Столица готовилась к осаде и могла бы простоять еще многие месяцы и годы. Поэтому перед его небольшим отрядом стояла задача: заранее проник внутрь города и в назначенный день открыть ворота. Они месяц провели в тылу врага каждый день рискуя быть раскрытыми. - Все закончилось? Мы победили? – отдышавшись, спросил Такеша. - Да. – Коротко и тихо сказал всадник. Как будто ничего важного и не произошло.  Услышав эти слова, он вдруг понял, как же сильно он был ослаблен и вымотан. Хотелось есть и пить. В глазах потихоньку темнело. - Ну, и слава богу. – прошептал Такеша, проваливаясь куда-то вглубь потеряв сознание. *** Когда он очнулся солнце, уже заканчивало свой путь по небосводу, отбрасывая на пустынную, вытоптанную землю янтарные закатные лучи.  Он лежал на невысоком деревянном помосте у стены. В расстеленной постели, под расшитым золотыми нитями шелковым покрывалом. Такеша не знал этого места, в другой, большей комнате отделяемой от помоста тканью шатра слышался шорох и какая-то возня.  Через пару минут,Такеша услышал шаги направляющиеся прямо к нему. Приподняв узорчатый ковер, выполнявший роль занавески на пороге спальни показался человек. И пусть он выглядел не совсем так, как при их первой встрече, Такеша сразу узнал всадника. Теперь он был одет в бежевые шаровары, заправленные в высокие кожаные сапоги. Рубаху с длинными расшитыми на запястьях рукавами и кожаную жилетку, так же расшитую по краям на восточный манер. У незнакомца были короткие русые волосы, а на один из рогов была намотана веревочка с маленьким кулоном в виде капли крови. Он держал в руках тарелку с чем-то теплым, дымящимся и вкусно пахнущим. - Проснулся? – улыбнувшись, произнес незнакомец.его изумрудные глаза дружелюбно смотрели на раненого. - Где я? – сквозь дрему спросил Такеша.  - В моей палатке. - А почему я здесь? - Я слышал, тебя называют псом, а мы в ответе за тех, кого приручили. – присев рядом засмеялся незнакомец. Он по-прежнему держал в руке тарелку. Такеша тоже хотел было посмеяться, но не стал, было больно. - И сколько я здесь уже валяюсь. - Нуу…- Задумчиво произнес незнакомец. – Мэрдок сказал, что ты был измотан, перегрелся, а еще потерял много крови… - Так, сколько же я здесь уже валяюсь?! – попытавшись приподняться, вскрикнул Такеша. - Тише, тише. Победный марш без тебя не пройдет.- незнакомец надавил на грудь раненого, укладывая его обратно на место. – Ты проспал три дня.  Три дня… Действие препаратов – подавителей должно было уже практически, если не совсем улетучиться.  - Где мои вещи? – стараясь не выдавать волнения, спросил Такеша. - В углу, в той комнате. – незнакомец указал большим пальцем на ковер. – Тебе что-то нужно? - Да, достань, пожалуйста, из кармана красной сумки сверток и флягу с водой. Незнакомец поставил тарелку с овощным супом в сторону и вышел из комнаты. Через пару секунд он вернулся с флягой и маленьким белым свертком в руках.  - Что это? – недоверчивая поглядывая на то, как Такеша засыпает себе в рот белый порошок спросил он.  - Это тараксакум. – соврал Такеша. - Я не одобряю принятие дурмана – недовольно произнес незнакомец. - Я принимаю его только для того, чтобы снять боль. -Вот. – альфа протянул Такеше тарелку и помог сесть.  Правое плечо пульсировало и горело. Пока тот ел, незнакомец пристально рассматривал его, как будто пытаясь что-то найти.  - Слушай, а что случилось с твоими рогами? -Потерял в детстве, в дворовой драке. – снова соврал Такеша, однако, он рассказывал «свою историю» уже столько раз, что со временем и сам начал верить, что так все и было. – Можно сказать - это мой первый боевой шрам. - Мы с тобой нигде раньше не встречались? - снова спросил незнакомец. - Не знаю, может и встречались, ты тоже показался мне знакомым, – Такеша указал ложкой на лицо всадника – бывал в Тернии когда-нибудь? -Да, бывал, и ты напоминаешь мне одного человека жившего там раньше. Вернее сказать, я думаю, что если бы я увидел того человека сейчас, уже повзрослевшим, то он был бы сильно похож на тебя, потому что видел я его когда тот, был еще ребенком. – незнакомец замолк на минуту, погрузившись в раздумья. Но потом внезапно выпалил. – Только ты не обижайся, но этот человек был омегой. Ложка в руке Такеши слегка дрогнула, но в остальном, он остался все так же не возмутим. Внешне казалось, что его в первую очередь интересовал суп, но на самом деле он пристально слушал собеседника, ловя каждое его слово. - Кем он был? – спокойно произнес он. - Он… – незнакомец тяжело выдохнул. –мы должны были заключить союз, я видел его всего один раз, но он исчез на следующий день после того, как заочно дал свое согласие на брак. Я уже давно ищу его… - Почему ты не нашел другого? - остановив ложку на пол пути спросил Такеша. Лицо его помрачнело от забравшихся в голову тревожных мыслей. - Потому что я его люблю и юридически он мой законный муж, я не могу расторгнуть с ним брак, хотя официальной церемонии бракосочетания и перехода младшего мужа под покровительство старшего не было. ?Переходпод опеку альфы, подумал Теша, это когда альфа накидывает на плечи омеги плащ с гербом его дома, верно? Сразу после обмена кольцами… - Как ты можешь любить его, если видел всего раз? - А ты разве не знаешь, как это бывает? – Незнакомец вдруг приблизился вплотную к лицу Такеши. – Каково это, кода видишь свою омегу. Как будто он был создан для тебя, а ты для него? Когда ты понимаешь что никто кроме него не смог бы родить твоих детей? Или у тебя нет мужа? - Нет, я один. Незнакомец выгнул бровь и вопросительно посмотрел на Такешу, но вдруг его лицо снова изменилось. Он приблизился к шее Такеши, как будто принюхиваясь . Среагировав на такой жест мгновенно, Такеша схватил его за голову здоровой рукой и резко оттолкнул от себя: - Личное пространство – невозмутимо произнес он. - Ладно, прости. Просто мне показалось, что от тебя странно пахнет. Ну это не важно. – незнакомец встал и направился в сторону выхода. - Постой! – крикнул Такеша. – А как тебя зовут? Мужчина обернулся и махнул рукой, как будто прощаясь. - Картуш Голденрой. Спи. – сказал он и вышел из платки. Еще какое-то время Такеша сидел, не решаясь, двинутся с места. Аппетит куда-то резко пропал.  Картуш… Картуш из дома Голденроев. Он надеялся, что никогда больше не встретится с этим человеком. Когда Такеша думал, что поступил не правильно по отношению к Картушу, то всегда утешал себя тем, что тот, скорее всего и не страдал вовсе, просто нашел себе другого. Что Картуш забыл о нем. Такеше было удобно так думать, но все это было ложью. Картуш не вышел замуж, не нашел себе другого, он искал его с того самого дня.  - Картуш… - тихо произнес он. В его алых глазах блеснул темный огонек. – Это может стать… проблемой. В голове Такеши снова всплыли в деталях те воспоминании, которые он стремился забыть… *** Это случилось десять лет назад. Тогда ему было всего 15, через год он, как и все другие омеги, стал бы взрослым. Его родители хотели, чтобы их единственный сын, встретил этот период под покровительством альфы, обезопасив его тем самым от связи с кем-то не достойным.  Частая практика в Тернии.  В один из летних дней, к ним прибыла семья Голденроев. Тогда, он еще не мог знать, по какой причине эти люди здесь, но когда его посадили напротив альфы и предложили немного пообщаться, Рафаэлю все стало ясно. Это был красивый девятнадцатилетний альфа, его изумрудные глаза блестели, когда они встречались взглядами. Он не был похож на многих альф, считавших, что с омегам не о чем говорить. Он общался с Рафаэлем не просто на равных, а так, будто они были друзьями всю жизнь.  Такеша вспомнил, что когда они расставались на последок, альфа попросил у него отдать ему одну из алых бусин в форме капли, украшавших с каждой стороны его хатару (белую ткань под которой омеги прятали волосы. Ее завязывали таким образом, чтобы сзади она спадала до или ниже пояса, подчеркивая красоту лица и тонкость шеи, предавая хрупкости внешнему виду. Часто,хатару украшали дорогой вышивкой, бусинами, покрывали сверху другой, яркой тканью и золотыми цепочками). Родители спросили его, согласится ли он выйти замуж за Картуша. «Да» – ответил он. - «Тогда, распишись здесь» Он поставил свою роспись. Однако, вскоре он вспомнил слова своего младшего отца: «Ради исполнения одной мечты, чья-то чужая должна быть разрушена».  Чего хотел Раф? Он хотел быть чем-то большим, чем его отец. Однажды он случайно увидел, как его родители делали это во время течки и не испытал ничего кроме отвращения. Хочет ли он вот так же всю жизнь быть снизу? Быть хуже? Быть униженным? Нет.  Мечта доказать всем, что он так же важен. Как герои. Из тех сказок. Если он станет воином, то никто не сможет усомниться в его силе. Он собрался в дорогу тем же вечером. Ночью он отрежет волосы, снимет дорогую одежду и покинет этот дом навсегда. Но это было не все, что ему нужно сделать. Его рога, как у всех омег, меньше, тоньше и изящнее чем у альф… Они выдают его.  Рафаэль смутно помнит, что было дальше, помнит боль, звон в ушах и темноту. Скорее всего, тогда он на момент ослеп от удара об стену. Потом, он помнил только как протянул руку к обломкам плывущих в глазах рогов, лежавших у его ног, но остановился. Это – прошлое, нет смысла к нему прикасаться.  На память Рафаэль взял только красивый шоколадный платок, которым его младший отец повязывал голову и фамильную брошь в виде медного круга с дубом внутри. Он не хотел забывать семью. В полночь, он вышел из дома, став Такешей - сиротой из Тернии. *** Он пролежал в шатре Картуша еще несколько дней, прежде чем наконец-то смог встать, не рискуя ненароком вскрыть рану. К нему часто заходили, поговорить о чем-нибудь, о войне, фантазировать о том кого и как наградят на родине, рассказывать кто в чем отличился.  Картуш же в отличии от других генералов предпочитал говорить о чем-то более уютном, к примеру о доме, о саде который разбитом у него во внутреннем дворе, о лошадях и домашней еде, он был не похож на остальных, с ним было приятно. Такеша беспокоило то, как хорошо ему рядом с этим человеком. Поднявшись с кровати, он кое-как натянул на себя одной рукой штаны и сапоги, влез в рубашку с шнуровкой на вырезе и оставят один рукав беспомощно болтаться отправился к небольшому уединенному холму, с которого открывался вид на пустынную равнину, опоясывающую покоренный город Тибр. Он приметил это место еще до того, как пробрался в город больше месяца назад.  Ветер слегка трепал его волосы, пахло приближающимися холодами. Он никогда не вдыхал настоящий запах холода, ведь в его родном королевстве всегда стояло лето. Холод, на что он был похож? На что-то чистое и свободное, как вода из горного ключа, как раннее-раннее утро, когда вокруг еще нет ни души. Глаза Такеши стали влажными. Ему вдруг показалось, что он тоже свободен, что весь мир открыт для него, надо только протянуть руку. Война окончена, я получу свои сто пятьдесят тысяч рейм, а потом, лет десять без дела промотаюсь в казармах, обучая новобранцев. Около сорока уйду в отставку, переберусь в какую-нибудь уютную квартирку в столице, иногда буду давать приемы и сам иногда их посещать. Читать сидя в кресле у окна какую-нибудь книгу, пока внизу на улице, будут шуметь лавочники, сновать туда-сюда дети, иногда разбегающиеся в стороны уступая дорогу повозкам. Спокойная и размеренная жизнь. - О чем задумался? - внезапно услышал он из-за спины. Картуш присел рядом, сложив ноги в позу лотоса, и оперившись руками на землю, поднял взгляд к небу. - Кажется, скоро будет дождь.  - Наверное. – Как-то пусто ответил Такеша. - Да. В воздухе повисла тишина, но не та, которая бывает, когда двум людям не о чем поговорить, а та тишина, которая бывает когда каждый погружен в себя, и сказать хочется так много, что лучше не говорить ничего, а просто наслаждаться легким ветерком, мягкой шелковой травой и тишиной. - Что ты будешь делать, после того как мы вернемся домой? - Приврав тишину первым начал Такеша. - Я продолжу следить за одним омегой, который сбежал от меня десять лет назад и продолжает лгать мне прямо в глаза, делая вид, будто никогда меня не встречал.– Сказал он повернувшись лицом к Такеше и мягко улыбнулся . Услышав это, Такеша почувствовал, как внутри стало пусто, а сердце забилось от страха.  В одно мгновение он весь похолодел. Страшно. Его добродушная улыбка и веселые глаза, что это значит? Он должен быть в бешенстве, ненавидеть меня… Он так скрывает свою злость? Картуш знал все с самого начала. Как же глупо и низко наверно я выглядел в его глазах все это время. Щеки Такеше пылали от стыда. В этот момент, ему действительно больше всего хотелось провалиться сквозь землю.  - А ты? Какие у тебя планы на будущее? – Казалось, все так же добродушно продолжал Картуш, но только теперь в его голосе, да и в лице читалась насмешка.  Такеша не знал, что ответить… Он растеряно посмотрел на собеседника. - Ах – тихо протянуло тот, изогнув брови так, будто ему больно. – Ну почему ты не отвечаешь,Раф? – в его голосе теперь не было ничего кроме недоумения и грусти. – Я так долго ждал возможности поговорить, и вот теперь… – он потянулся руками к Такеше, чтобы обнять его. – Ты молчишь.  Такеша почувствовал, как его охватывает тепло. Как он утыкается головой в сильную грудь, как руки Картуша касаются его головы.  Картуш нежно поцеловал его в лоб. - Поговори со мной, прошу. Только не молчи. – Сдерживая слезы, прошептал он. В нем не было ни злости, ни презрения, ни даже упрека. Только грусть и одиночество. - Что ты хочешь, чтобы я сказал? – Чувствуя, как к горлу подступает ком, спросил Такеша. - Я много чего хочу, что бы ты сказал. Я хочу, чтобы ты сказал, что любишь меня, что я самый дорогой для тебя человек, чтобы ты сказал «да», хочу слышать твой голос, когда ты кричишь и стонешь от наслаждения, чтобы мы болтали в постели о самых разных вещах, чтобы ты сказал мне, что я стану отцом. Я очень многое хочу услышать.  Но для начала я хочу знать правду – из глаз Картуша потекли слезы. – Неужели, брак со мной был тебе столь противен? Если… Если я тебе не нравился, то ты был не обязан… делать с собой такое. Причинять себе боль.- он ласково провел рукой по обломкам рогов. - Дело не в этом. Не в тебе, ты мне не…неприятен… Но… Но если бы я остался, то вынужден был бы влачить такое же бесправное существование как и мой младший отец. Картуш недоверчиво посмотрел на омегу. - Что ты хочешь этим сказать? – спросил он. - Тебе этого не понять – Такеша вырвался из объятий альфы. – У тебя от рождения открыты все пути, – он махнул свободной рукой . – а что остается мне? Семья, дом, дети… Все эти красивые слова на самом деле означают - второсортность.  «Ты не можешь делать этого, потому что ты омега» - Я постоянно слышал это от всех вокруг. Все указывали мне, как нужно себя вести, чтобы выйти замуж, чтобы по дороже продать себя ради выгодного родового союза. Как быть таким, чтобы альфе было удобно со мной рядом. Говорили ли тебе что-то подобное? Запрещали ездить на лошади или стрелять из лука?! – Такеша отрицательно покачал головой, давая понять, что он вовсе не нуждается в ответе. -  В детстве я видел, что значит быть омегой во время течки, какое это беспомощное и унизительное положение, еще более отвратительное, чем тот уровень смирения, к которому меня приучали. Когда ты появился, я на мгновение забыл обо всем этом, но потом вспомнил о том, чего хочу на самом деле. Я понимаю, что причинил боль всем вам, но кто-то однажды сказал: «Ради исполнения одной мечты, чья-то чужая должна быть разрушена.» Вокруг опять повисла тишина. Такеша принял настолько серьезный и устрашающий вид, что на мгновение Картуш даже забыл, что перед ним омега, пусть принимающая подавители, но все же, омега. Такеша ничем не отличался от любой альфы, даже казался сильнее, чем многие из них… Омега не скованная рамками правил и предрассудков, не следующая общественным устоям, а самым наглым образом попирающая их. Невероятное и уникальное зрелище. - И в чем заключается твоя мечта? – спокойным голосом, как бы пытаясь снизить градус напряжения между ними, спросил альфа.  - Я хочу быть чем-то большим. - И поэтому живешь как альфа?  - Да. Картуш снова потянул Такешу к себе, на этот раз, повалил его на мягкую траву. - Значит, ты просто хочешь быть альфой? Но это ведь не возможно и это уж тем более не делает тебя чем-то большим. Рафаэль, ты уже очень важен просто потому, что ты есть. Или неужели ты думаешь, что альфы относятся к омегам как к вещам? Стал бы искать тебя, ждать, продолжил бы любить тебя после одной… после всего одной встречи, будь ты для меня вещью? Все вы, омеги, очень нужны нам, мы стремимся создать свой маленький уютный мир. Придя в который мы забудем все, что находится за его приделами, этот мир не возможен без омеги. Без заботливых рук, без вашей улыбки и ласки… Никто не может заменить мне тебя, равно как и ты не сможешь заменить собой другую омегу другому альфе. Я не знаю… - Картуш растеряно огляделся вокруг себя. - чем тебя могло так обидеть желание сделать себя счастливым? Я хочу, чтобы тебе было только хорошо, чтобы ты ни в чем не нуждался..- ему казалось, что он сможет создать для Рафаэля настолько идеальные, полные любви и заботы условия, что не хотеть находиться в них тот просто не мог. Он был готов выполнить любую просьбу, дать Рафаэля все, что тот захочет. Где же здесь унижение? И кто из них двоих унижается? И можно ли вообще в желании заботиться и ее получении быть что-то унизительное? – ограничивая вас в чем-то, мы даем вам взамен что-то другое. Просто мы так охраняем вас, я знаю, возможно, у кого-то это превращается в паранойю, но это происходит из благих намерений. Ты рассуждаешь о семье, о своих родителях ничего не зная. Ты даже не знаешь, что такое быть с альфой, но говоришь, что быть таким как твой младший отец - унизительно. Твои родители до сих пор вместе и они до сих пор ждут тебя, они поддерживали друг друга, когда ты пропал и продолжают до сих пор, стали бы они это делать, если бы один не любили другого?  Такеши… Нет. Раф чувствовал, как бьется его сердце, как трава, качаясь на ветру, щекочет его лицо. Ему было нечего добавить. Картуш был прав, но и он тоже не считал себя не правым. Возможно, Раф и не знал о том, что на самом деле,представляет из себя жизнь в паре, но упрямство не позволяло ему признаться себе в этом. Иначе ему пришлось бы усомниться в том, чего он хочет на самом деле. - Они живы? - Конечно. - У них есть дети? Рафаэль смотрел пустыми глазами куда-то,сквозь Картуша. - Нет - Почему? -Потому что только ты считаешь, что любого человека можно заменить. Они до сих пор скорбят о тебе и уже не молоды. Картуш приблизился к лицу омеги. Их губы соприкоснулись в легком неуверенном поцелуе.  - Послушай, Раф, я не хочу говорить. Лучше будет, если я покажу тебе, если ты сам поймешь, что это значит быть с кем-то. Все кончено, через два месяца мы вернемся в столицу. Началось мирное время, и сражаться больше не нужно ни тебе, ни мне.- в голосе альфы была надежда. – Давай вернемся в Тернию вместе? И ты снова увидишься с родителями и сможешь поробовать другую жизнь.  - Ты предлагаешь мне вернуться к родителям?  - Нет. Ты не забыл? Ты подписал тогда бумаги. – альфа привстал, нависая над лежащим в мягкой травеРафаэлем. – Мы устроим церемонию и… - он мягко накрыл своей большой ладонью ладонь омеги.- ты останешься со мной. Первые дождевые капли тихонько упали на землю. Начинался дождь. В воздухе витал запах озона, скоро должна была ударить гроза.  Ничего не говоря, Картуш помог Рафаэлю подняться, и они быстро направились обратно в шатер.  По дороге они молчали. Раф предпочел сделать вид, будто пропустил мимо ушей последние слова Картуша. Он не хотел ни ранить того еще сильней, ни сделать не обдуманного шага. Только страх и разум помогали выживать ему все это время, но сейчас он впервые задумался о том, а не положиться ли на чувства? Чего он действительно хотел сейчас? Рафаэль старательно копался в самом себе, не зная, какую маску выбрать: Такеши из Тернии или Рафаэля Талимского, преданного в род Голденрой? И какое же было его настоящее лицо и было ли оно вообще? В лагере суетились солдаты, внезапный сильный ливень застал всех врасплох. Земля уже начинала медленно превращаться в грязную чачу, на которой отпечатались следы колес, лошадей и спешащих укрыться и укрыть от непогоды припасы пороха и провизию людей.  Некоторые несчастные, были вынуждены мокнуть под дождем, собирая в дорогу какие-то вещи. Уже совсем скоро армия должна была выдвинуться в долгожданный путь. Домой. Омега уселся на свою мягкую постель, скинув сапоги на пол перед помостом, и погрузился в размышления. Плечо немного ныло. Видимо они случайно задели его в объятьях или когда лежали на траве. В прочем Рафаэля это сейчас мало волновало. Картуш нервно ходил из одного угла шатра в другой, то переставляя что-то, то просто рассматривая разные вещи, как будто пытаясь выяснить, что с ними не так. Видно было, что он себе места не находит от разъедающих голову сомнений. Сейчас он больше всего боялся напугать Рафа. Получить отказ. Тогда вся его прошлая жизнь и вся последующая перестали бы иметь смысл. - Если ты переживаешь о своем звании – не выдержав тишины, сказал он - то я напишу Его Величеству Патрису и господину Кифлету, я уверен они не просто восстановят тебя как члена знатного рода, но и не отнимут твоих военных заслуг. Мы близко знакомы, у них реформаторские взгляды на положение омег в обществе и… - Меня не волнует звание. Кем бы я ни был, брак с высшей знатью делает и меня самого таковым. Бывшие титулы не имеют значения. – Резко прервал его Рафаэль. - Тогда что? – нервно бросил Картуш. Омега не торопился отвечать. Альфа вошел в спальню и сел рядом с ним. - Говори. – потребовал он. С каждой минутой Картуш все мрачнел. Почему-то он был уверен, что Рафаэль собирается ему отказать.  - Мне нужно больше времени, чтобы все обдумать, но предварительно, я согласен вернуться с тобой в Тернию. – тихо и не вполне уверенно произнес омега.  Картуш не сразу понял, что только что произошло, но автоматически потянулся руками к омеге. Снова прижал его к себе.  - Я рад, ты даже представить себе не можешь на сколько. Я обещаю ты не пожалеешь о своем решении. – Картуш припал к груди омеги, как маленький ребенок, жаждущий тепла в объятья матери. -Говоришь так, будто у меня есть выбор. – слегка улыбнувшись, произнес омега, запустив свободную руку в шелковистые русые волосы альфы. *** Через два дня армия разделилась, некоторые остались поддерживать порядок в только что завоеванных территориях, пока не будет установлен размер контрибуции, остальные же двинулись в долгую дорогу домой, на юг. Лагерь был спешно собран и теперь на месте, где еще совсем недавно постоянно сновали люди и красными маками алели то тут, то там военные палатки, осталась голая еще не просохшая от дождя одинокая пустошь. Лето в этих землях окончательно подошло к концу. Тяжелые облака, нависающие над поникшем в трауре Тибре, несли с собой скорый холод и не прекращающиеся осенние дожди. Через два месяца армия достигла столицы южного королевства ФиссилитАроса, некоторая часть войска откололось по пути, вернувшись в свои родные, лежащие к северу от столицы имения. Стояло холодное время года, но температура в Аросе все ровно не падала ниже двадцати градусов, а дальше на юг, в Тернии и Рахмаде, она только возрастала. Облегчало жизнь в этих краях только то, что там часто дули холодные морские ветра и протекало много горных рек. Рафаэль с трепетом и страхом ожидал, когда они достигнут этих мест.  По дороге они с Картушем отделились от остальных и пересев с лошадей в карету, в сопровождении встретившей их свиты, направились в его личное имение. *** Стоял туманный, не свойственно прохладный день для Тернии. Высоко в горах, туман скрывал от чужих глаз величественное, как будто, вросшее в гору серое спрятанное в густых южных лесах здание особняка.  Уже некоторое время колонна из кареты, запряженной четверкой лошадей, нескольких обозов и всадников медленно тянулась вверх по горной дороге. Из окошка кареты Рафаэлю открывался прекрасный вид, на раскинувшийся у подножья горы город, порт и бурный полноводный Рейн, на другом берегу которого до самого горизонта, раскинулись и плантации семьи Голденроев . Рафу было сложно это осознать, но в какой-то степени, теперь, это все принадлежало и ему тоже, и не смотря на то, что он был выходцем из богатого знатного рода, десять лет проведенные на улицах и в казармах, среди простых, зачастую, не имеющих ничего за душой людей изменили его.  Он привык считать себя одним из них. Он был одним из них. Он, так же как и простой народ, со временем потерял всякое уважение к знати, к их напыщенности и показной роскоши. Он научился радоваться таким вещам как: пение птиц, свежий хлеб, ловко выторгованная на базаре вещь или новые кожаные сапоги. Его давно не волновало золото и серебро, дорогие лошади, земли, драгоценные камни и шелковые ткани. Та атмосфера, в которой он был рожден, стала ему чужда. Теперь он с легкостью отказался бы от жизни в любом дворце, ради теплого вечера в стогу сена под старой ивой.  Он не знал, сможет ли он не просто выжить, а жить в этом, как ему казалось уже душащем его своим богатством доме. Картуш у подножья горы покинул колонну и отправился куда-то в город, верхом на белом коне, оставив Рафаэля один на один с сами собой.  Наконец колонна достигла особняка.  Это было большое серое здание, с крышей, из выцветшей синей черепицы. Фасад его украшали резные колонны и лепнина, а слева густой плющ уже почти добрался своими цепкими лаками до окон второго этажа.  Особняк было выстроено в форме буквы “П”, скрывая стенами, как руками, внутренний двор и сад.  Территория имения была, как Рафаэль позже узнал от слуг, намного больше, чем он предполагал изначально, остальные, более скромные в своих размерах здания, просто были сокрыты от чужих глаз плотной листвой вековых акаций, кипарисов и лиственниц. Наконец, он неуверенно перешагнул порог парадного входа. Пред ним раскинулся свободный, покрытый паркетом зал с двумя ведущими наверх темно- коричневыми палисандровыми лестницами. С украшенного росписью и лепниной потолка, свисала огромная люстра. Справа и слева от зала тянулись длинные светлые коридоры, с большими окнами. Вдруг, на лестнице послышался шум. Трое омег в одинаковых одеждах из белых шаровар, коротких черных жилетов с длинными расклешенными у локтей рукавами и таких же черных тюрбанах – одежда прислуги. Они быстро и шумно спустились вниз и не успелЭллерней что-либо сообразить, как они дружно схватила его под руки, поволокли наверх. Они громко и быстро что-то говорили, перебивая и вторя друг другу. На их лицах святилась не прикрытая, детская радость. Глаза сияли. На вид, ни одному из них не было больше восемнадцати лет.  - Мы так рады вас приветствовать, господин! - Добро пожаловать в поместье ГренвичЛенй! Мы с нетерпением ожидали вашего приезда. - Господин приказал первым делом отвести вас в гарем (место, где живут все члены семьи омеги и их дети до десяти лет.Посоле альфы, в обязательном порядке отселяются в другие комнаты, все остальные – по желанию) и должным образом привести вас в порядок после долгой дороги. - Мы…! - А ну-ка стоп! – заорал Рафаэль. - Во-первых, отпустите меня! – он резко дернулся, вырываясь из цепких рук прислуги. - Во-вторых, – громогласно начал он - Какой «гарем»? Какой «господин»? - хотя он, кажется, догадывался о ком идет речь. – Кто вы вообще? Объясните все толком, а не орите как торгаши на рынке.  Тройня удивленно переглянулась и снова, в один голос начала что-то трещать.  - Пусть кто-то один скажет. – недовольно рявкнул омега. Один из троицы, похоже, самый старший, вышел вперед: - Меня зовут Оман,– он взял Рафаэля под руку и они пошли вперед. – мы трое личная свита младшего господина, мы будем выполнять все его просьбы и пожелания. Мы повинуемся вам и старшему господину.  -Старший господи отдал нам несколько приказов. Сейчас, мы, повинуясь его воле, проводим вас в особую часть дома, отведенную для младшего господина и его детей.  -Входить туда запрещено всем, кроме нас, старшего господина и наследников сильного пола. Там вы можете делать, все что хотите и сколько захотите. Раф помнил, что в детстве он тоже жил с отцом в подобной части дома, пока ему не отвели его собственную комнату. Все четверо поднялись по лестнице, ведущей на третий этаж.  *** Через несколько часов Картуш, наконец, вернулся домой. Он первым делом, хотел отыскать Рафаэля, но слуги сообщили, что ему пришло письмо, с королевской печатью. Он писал недавно королевской чете о том, что происходит в его жизни и никак не ожидал такого скорого ответа. Картушу хотелось знать ответ его высочества, прежде чем он встретится с омегой. - Прикажите Оману проводить младшего господина в мои покои. И сделайте нам чаю… С чем-нибудь сладким. – Коротко распорядился он управляющему и направился в свою комнату. Картуш бегом поднялся в свои покои и устроившись в кресле, из красного дерева стоящем у окна, за большим письменным столом, принялся аккуратно вскрывать печать. Свечной огонь радостно плясал на теплых песчаного цвета стенах и темной древесной мебели.  Картуш скинул под столом ботинки и окунул ноги в мягкий ворсистый ковер. Он любил естественные живые цвета: зелень, дерево, красный, цвет кофейной пенки, бархат и золото. Он считал, что эти цвета и материалы придают дому уют. Бархатными мягкими струями свисали с гардин красные шторы. Почему-то этот цвет ассоциировался у него с покойным младшим отцом, с его заботливыми руками. Большая полукруглая кровать с балдахином, была забросана множеством зеленых и коричневых подушек, в которые он порой зарывался с головой, чтобы отдохнуть. Книжные шкафы, были доверху забиты разними свитками и томиками. Картуш и сам пробовал писать, но свои рукописи хранил в тумбе, у постели под замком. Ему было стыдно показывать их кому-то. Давая кому-то читать свои произведения, ты открываешь перед ним свою душу, а он просто так, сделать этого не мог. В отличие от других людей его статуса, он предпочитал сам убирать свою комнату и не впускать туда никого кроме близких людей. Он боялся, что какой-нибудь не осторожный слуга разобьет его любимую вазу или испортит картины.  Надев небольшие очки в позолоченной оправе и поправившись в кресле, альфа принялся читать: «Мой дорогой друг, опять ты обращаешься ко мне, как к королю, а не как к другу, а я опять отвечу тебе как друг, а не как король.  Моя история с Кифлетом тоже была не обычна, и ты это знаешь, но твоя история больше похожа на драму с хорошим концом. Я искренне рад за вас.  Вопроса о возвращении твоему супругу знатного статуса и учета его заслуг перед королевством, даже не обсуждается. Мне казалось, ты должен этого требовать, а не просить. И пускай, тебе может быть, неприятно это знать, но я не осуждаю его, я даже поддерживаю подобные стремления. Я поддерживаю идею того, что человек сам волен решать свою судьбу, единственное, что пока не дает мне нести ее в массы, это не готовность большинства ее принять. Да и какая для вас двоих теперь, собственно разница?  Кажется, я отхожу от темы…. Так вот, есть только два вопроса, которые вам нужно скорее решить. Первый. Семья Талим, как ты понимаешь, не может быть не проинформирована о том, что имя Рафаэля Талимского снова будет внесено в реестр. Поторопитесь объясниться с ними, не заставляйте стариков волноваться и переживать. Насколько я знаю, у них нет больше детей, да и они имеют полное право исключить из реестра семьи любого ее члена. Я уверен, что они будут рады встрече с сыном, но не уверен в том, узнают ли они его.  Во всяком случае, письмо с извещением о изменении количества членов семьи им уже выслано. И второе. Поскорее обзаведитесь наследниками. Поверь опыту отца семерых детей, роды меняют наших малышек. Думаю, тебе не стоит объяснять, на какую часть семейной жизни нужно сделать упор, чтобы поскорее выполнить данный пункт.  Люблю тебя.  Патрис. P.S. Через пару часов, после того, как я думал что уже закончил с ответом, вздумалось мне сделать пару наводок об этом Такеше из Тернии. И вот, что я тебе скажу: НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ЧИТАЙ ЕМУ ВТОРОЙ ПУНКТ, ИНАЧЕ ОНО НАС СОЖРЕТ!!!» -Его величество как всегда изволит шутить- усмехнувшись, пробормотал Картуш, убирая письмо в ящик стола. Теперь, единственным, с чем осталось разобраться, так это с родителями Рафаэля. Хотя, подумал он, разобраться здесь не самое подходящее слово, скорее, все объяснить. Но это будет не так просто. Картуш оперся локтями на стол и сцепив пальцы в замок поднес их к губам. В таком положении, он иногда начинал слегка покусывать пальцы, впадая в особо глубокие размышления. У него очень эмоциональный младший отец, а старший наоборот прагматик и как они… Размышления Картуша прервал настойчивый стук в дверь. - Водите! – крикнул альфа, пряча очки в ящик вслед за письмом. В комнату влетел, захлопнув за собой дверь Раф.  - Ну наконец-то – отдышавшись, сказал он. – Слава всем богам, они отстали. Картуш в изумление открыл рот. Перед ним как будто стоял другой человек:  Волосы Рафаэля, были спрятаны под аккуратной белой хатарой, из-под которой, виднелась тонкая багровая ткань, с обшитыми золотой нитью волнистыми краями и рассыпанными по всей поверхности золотыми точками.  На фоне яркого багрового цвета, лицо Рафаэля казалось таким бледным, а глаза, будто стали больше и яснее. Тонкая шея манила альфу, ему так хотелось скорее сомкнуть свои челюсти.  По комнате начала медленно распространяться странная, наполненная запахом омеги атмосфера. Сердце картуша забилось быстрее. Внутри начали пробуждаться животные инстинкты. Вместо грубой простой одежды тело Рафаэля покрывала длинная приталенная кремовая сорочка, и такие же нежные шаровары.   Картуш ловил себя на мысли, что Раф впервые с того дня был похож на омегу. Его взгляд притягивал ярко красный жилет в пол, застегнутый на талии широким поясом с овальной пряжкой. В голове невольно рождались мысли о том, как он будет расстегивать этот ремень и пуговицы сорочки. Как встав на колено, аккуратно снимет с его милой ножки изящные белые, расшитые бисером туфельки и будет целовать пальцы его ножек.  Это желание упасть перед Рафаэлем на колени, унижаться пред ним… Картуш нервно сглотнул… Возбуждало. Он поднялся с кресла и подошел к омеге, чтобы нежно его обнять. -Что случилось, любовь моя? - сказал он, заботливо целуя партнера в лоб. - Ты такой красивый сегодня. Красная капелька, висевшая на роге альфы, весело блестела в свете свечи, когда тот двигал головой. - Красивый? Да ты издеваешься! Меня заставили напялить на голову эту штуку,– он недовольно указал рукой на платок на голове. – Заставили примерить десять полатей. Заставили меня принимать ванну. - И ты сопротивлялся? - Усмехнулся Картуш. - Нет!  - Тогда в чем проблема? - Они мыли меня!  - Да? – Картуш вопросительно приподнял бровь - Все втроем!!! – чуть не плача заскулил Рафаэль. Щеки Рафаэля вспыхнули. Он тукнулся в грудь Картуша. - Но,они же все омеги? Что в этом такого? -А еще, – продолжал ныть омега. – они постоянно ходят за мной, и болтают, все одновременно, они заставили меня есть, когда я не хотел, расчесывали волосы, дергая их. Они выбросили мою одежду, потому что она «не для такого благородного господина»,как я, а когда я пошел сюда, пожелали в след плодородной ночи! Что это вообще значит?! - Ну ладно-ладно. - Картуш ласково гладил омегу по голове. – Достаточно будет завалить их работой и они исчезнут. Давай лучше присядем и я расскажу тебе, что мне ответил его величество, на то письмо, которое я посылал ему неделю назад. Альфа плюхнулся на стоящую у стены софу, обитую малиновым бархатом и вальяжно закинув одну руку на позолоченную спинку, легким движением пальцев поманил омегу к себе.  Раф, все еще ощущавший себя не уютно, в таком красивом и богатом доме, неловко примостился рядом.  Картуш, аккуратно прихватил омегу за талию и придвинул к себе. -Его Величество, согласен восстановить твое дворянство и утвердить военные заслуги, но для этого нужно получить разрешение твоей семьи. Им уже направили бумаги, об изменении в реестре… Сам понимаешь, вы должны встретиться и поговорить.  - Тогда давай скорее напишем им! – воодушевленно предложил Рафаэль. Мысли о воссоединении с семьей, заставляли его сердце биться сильнее. Страх и желания боролись в нем. Он хотел увидеть отцов, но в то же время, боялся их слез или гнева. - Конечно, мы сделаем это, но сначала, - альфа мягко скользнул рукой по плечу омеги - я хочу, быть поближе к тебе. – сказал он, зарываясь лицом в мягкую хатару. – Ты немного изменился, выглядишь и ведешь себя по-другому. Даже пахнешь иначе. – Картуш игриво скользнул к шее омеги, прильнув скулой к изгибу плеча. – Мне хочется соединиться с тобой. Он глубоко вдохнул исходящий от тела самки вязкий мускусный аромат.  - Возможно, – откинув назад голову и оголив шею для поцелуев прошептал омега – это от того что я перестал принимать препараты, я теперь тоже чувствую тебя...м-м-м, немного иначе… С каждой минутой, глаза его наливались все большим желанием, с каждым новым прикосновением мягких губ к трепещущей коже Рафаэль все сильнее чувствовал, как феромон альфы дурманит его рассудок.  Картуш аккуратно надавил на партнера и тот послушно улегся на мягкую софу.  - Я так счастлив сейчас, Раф. – сбивчиво прошептал он, расстегивая пуговицы сорочки. - Я хочу тебя. Альфа скользнул ниже, к ключицам. Под покровом мягкой ткани, он нащупал твердые возбужденные соки. Картуш стал бесцеремонно мять и потягивать их пальцами, тереть ткань об раздраженную кожу, причиняя приятную, сладкую боль.  Вдруг, омега схватил партнера за рог своей узкой бледной рукой и потянул на себя.  Картуш послушно приподнял голову. -Не думай, что раз ты альфа, то значит, что только тебе можно доминировать.  Сказав это Раф, страстно припал к губам партнера. Его язык ловко проник внутрь и начал нежно ласкать язык альфы. Они сплетались и расплетались не в силах разорвать этот полный огня контакт.  Наконец разорвав поцелуй, Картуш бесцеремонно стянул с головы Рафаэля ткань и крепко схватил его за волосы. - Я покрою тебя. – тяжело дыша, от накрывающего на него возбуждения, прошептал он на ухо омеге. - Я здесь самец, а не ты. Будь послушен. Картуш привстал на софе и развязав красный, накрепко обвивающий его талию пояс начал сексуально стягивать с себя одежду, оголяя мощные плечи и торс. Вид его сильного тела пробудил в омеге еще большее желание. Тело, более не в силах ждать, начал подготавливать проход, выделяя вязкую смазку.  Раф покраснел. Он почувствовал на своих ногах прозрачную жидкость - верный знак готовности.  Комната начала заполняться его запахом. В воздухе повисла давящая атмосфера желания.  Картуш моментально заметил эти изменения и в лице Рафаэля и в окружении,¸ но не подал виду. Не смотря на то, что член и соски альфы уже напряглись достаточно, чтобы не ожидать больше, он все медлил. Ему хотелось наказать Рафаэля, заставить его просить о том, от чего тот сам когда-то отказался.  Стянув остатки одеяния, Картуш остался в одной набедренной повязке, плохо скрывающей габариты его возбужденного члена (увесистый аргумент в вопросе доминации).  Он сполз с софы, встав на колени начал аккуратно стягивать расшитые туфельки с ног Рафаэля. Целовать и облизывать пальцы ног омеги. - Нет. - тихо произнес омега, отдернув ногу. – Я хочу другого. - Чего ты хочешь? – томно произнес Картуш. Рафаэль хотел было что-то произнести, но застенчиво закусил губу и отвернулся. - Ну же, скажи? Я сделаю все, что ты попросишь. - Я хочу… – неуверенно начал омега. – Я хочу заняться сексом. - Но, разве не ты ли говорил, что это отвратительно? - Это не отвратительно. Я думаю теперь, что это может… – голос омеги слегка вздрогнул – быть приятным. – тихо произнес он. - Тогда, – Картуш внезапно подхватил партнера на руки. – стоит перенести тебя в более подходящее для первой брачной ночи место. – сказал альфа нежна трясь скулой о щеку любимого. Через пару шагов они очутились около постели. Почувствовав пол под ногами, Рафаэль поспешно сбросил длинный алый жилет и сорочку. В ответ на это, альфа резким движением руки сорвал свою набедренную повязку и рухнул в мягкую постель, увлекая за собой омегу.  -Сними все. – прошептал на ухо Рафаэля свой приказ Картуш. Раф послушно стянул штаны и бросил их на пол. Он никогда не испытывал такого раньше, под давлением феромонов, тело само стремилось исполнять любой отдаваемый ему приказ, ему абсолютно не хотелось сопротивляться. - Хорошо, а теперь... – Картуш скользнул рукой по внутренней стороне бедра партнера. – Оу! – игриво произнес он. – Да ты уже готов. Погляди, какой влажный. Картуш поднял ладонь, демонстрируя запачканные смазкой пальцы.  - А я еще, даже не прикоснулся. Интересно, насколько ты на самом деле можешь быть развратным, а, Раф?  Альфа схватил член омеги и начал усиленно его ласкать. Из уст омеги вырвался громкий стон. - Да, вот так, моя прелесть, у тебя чудный голосок. – томно произнес Картуш. – Еще немного и ты все, верно? Но я не буду заставлять тебя еще ждать. Он слегка грубовато раздвинул ноги омеги,и устроившись сверху настойчивым резким движением, ввел возбужденный орган внутрь партнера.  Рафаэль вскрикнул, прогнувшись в спине.  По всему его телу прошла дрожь, руки, и ноги вдруг ослабли, он даже не мог сжать кулак. Из глаз хлынули слезы. Чтобы сдержать этот поток, он постарался зажмурить глаза, но это не помогло, прозрачные капельки стекали по щекам, оставляя за собой, свежую блестящую дорожку. Рафаэль даже не знал, от чего он плакал, ему не было ни больно, ни грустно. Скорее всего, эмоции смешались воедино и выплеснулись наружу. Это был своего рода, акт прощание с чистой девственной жизнью. Теперь наступал новый этап, в который он, в отличие от многих омег, вступал полностью осознанно и по своей собственной воле, от чего становилось только тяжелее. В теле с каждой минутой нарастала волна теплых, но в тоже время грязных эмоций. Почему-то ему было стыдно, за свою чрезмерно бурную реакцию. Рафаэль прикусил губу и постарался сдерживать стоны. Картуш все интенсивнее двигал бедрами, подходя к пику своего удовольствия. - Что-то случилось?– сбивчиво произнес он. - Тебе что-то не нравится?  - Нет. - Тогда, почему ты молчишь? – раздраженный Картуш, так резко ввел член внутрь, что Рафаэль, слегка сдвинулся вперед на постели. По телу снова пробежала дрожь. – Отвечай! – приказал альфа. - Я просто как-то странно себя чувствую, такого не должно быть. Я как… Как… -Рафаэль сорвался на громкий крик. Тело больше не выдержало, он бурно излился безжизненной спермой, пачкая своим семенем и себя и Картуша, но альфа не остановился.  - Это нормально, ты перестал пить подавляющие препараты, и теперь ты наоборот чувствуешь и ведешь себя, так как должен вести себя омега. – сказал он, в последний раз, резко двинув бедрами. Картуш полотно прижался к омеге и тяжело захрипев, заполнил его изнутри теплым резким потоком семени.  На его лице отобразилось истинное блаженство. Со лба стекала пара капелек пота. Он, наконец прикоснулся к тому, чего так желаний. Возможно, уже через несколько часов сбудется одно из самых главных его желаний – стать отцом. Но даже если это произойдет и не сейчас, то он во всяком случае рядом с Рафаэлем.  Омега сомкнул руки на шее альфы и медленно притянул его к своей груди. Картуш тяжело дыша улегся на грудь омеги и из последних сил прикрыл их мягким одеялом. Он чувствовал, как по его телу растекается тяжесть и истома, он знал, что вскоре он впадет в дремоту, но сначала ему надо было кое-что закончить.  - Раф, пожалуйста, поверни головку набок . – утомленно произнес он.  - Хорошо.  Омега послушно отвернулся, ожидая того что произойдет дальше.  Картуш сначала аккуратно прижал кожу зубами, выбирая место поудобнее, а затем резко сомкнул челюсти. Он старался сделать это как можно резче и быстрее, чтобы причинить как можно меньше боли. От неожиданности Рафаэль дернулся в сторону. Челюсти сразу же ослабили хватку. - Очень больно? – в голосе альфы чувствовалась вина.  - Нет. – простодушно сказалРаф, потирая место укуса. – Скорее неожиданно. Но все уже нормально. Омега невинно улыбнулся, стараясь всем видом показать, что он нисколько не обижен. Такое важное событие случилось всего за пару секунд, эти пара секунд решила всю его дальнейшую жизнь, а он даже не осознал этого. Рафаэль прибывал в ступоре. Он не знал, расплакаться ли ему, смеяться или ничего такого и не произошло, чтобы как-то реагировать. Во всяком случае, он не нашел ничего лучше, чем просто мило улыбнуться. - Тогда, - Картуш потянулся к руке омеге и их пальцы сплелись в замок. - добро пожаловать в семью. Его глаза медленно закрылись и через пару минут он задремал. *** Рафаэль нехотя открыл глаза, струйка робкого солнечного света била ему прямо в лицо не давая снова пасть во власть Морфея. - Доброе утро. – послышалось откуда-то сбоку. Омега повернулся в ту сторону, откуда исходил голос.  Картуш, накинув легкий халат, сидел за посменным столом , склонившись над какими-то бумагами с пером в руках.  - Что ты делаешь? – перевернувшись на живот и подперев рукой щеку, спросил Рафаэль. - Я решил не затягивать с письмом для твоих отцов. Лучше будет, если они узнают все из моего письма если, не переев чем из реесторного, то хотя бы как можно скорее.  - Ты пишешь такие вещи, даже не посоветовавшись со мной? – недовольно спросил омега. - Да. Будет лучше, если ты не будешь знать, что я и как пишу. Твое видение происходящего не совпадает с моим, и его ты своим родителям расскажешь сам.  - Ну все же… Солнце заполнило белым светом комнату. Крошки пыли белыми точками кружились в воздухе, становясь видимыми только в полосках этого белого света. Альфа повернул голову в сторону постели: - Я расскажу все как было. Можешь довериться мне.