Спагетти

В этом городе есть два сорта людей: те, кто старается не преступать закон, и те, кто делает это постоянно. В таком маленьком городе очень просто обнаружить преступника. У этих людей разные пути, но всё же они похожи. Сравнивая наши жизни сейчас и глядя в её улыбающееся лицо я могу сказать, что каждый делает только то, что умеет. Я играю копа, потому что могу изобличить ложь, она играет вора, потому что ей нравится дразнить меня. В этом одиноком кафе люди постукивают ложками. Отрывая бумажный уголок, они засыпают белый сладкий порошок себе в чашки. Я вижу всё вокруг, я не могу не замечать. Я не могу не наблюдать. Я не могу не смотреть на неё. Такова моя суть. И даже так: я вижу не вора, а просто человека, девушку, которая с энтузиазмом накручивает спагетти на вилку и отправляет себе в рот. Насыщение отражается на её лице в виде лёгкой, но счастливой улыбки. Она старается вести себя непринуждённо, но в её действиях есть какое-то напряжение и наигранность. Я чую ложь. — Ты не собираешься это есть? Она не дожидается моего ответа и накалывает на вилку остатки моего бифштекса, словно пытаясь доказать мне, что ей нечего скрывать. Это то, что я называю «перейти границу». Мясной сок сгущается в уголке её рта, пытаясь стать каплей и продолжить свой путь вниз по подбородку, но она стирает его рукой и щурится, глядя на меня. — Арасияма, скажи честно, зачем ты позвала меня в этот чудесный день? Я морщусь — она только подначивает меня этим лишним вопросом. Мы уже давно обе знаем причину. Она постукивает пальцами по краю стола и откидывается на спинку диванчика. — Именно поэтому я та, кто я есть. Чтобы подобные тебе мирно ели спагетти в кафе и не думали ни о чём другом, кроме длины отдельной макаронины. Но ты думаешь о другом, я ведь права? Я видела этот взгляд сотни раз. Давай больше не будем, Кон? Или сколько раз тебе нужно оступиться, чтобы понять, что я всё равно тебя поймаю? Наверное, люди никогда не меняются, если брать чужое без спроса у них в крови. Футаба Кон, девушка напротив меня, затихает на минуту, осознав, что её стратегия провалилась. Опустив взгляд в тарелку, принимается покручивать двумя пальцами короткую прядь своих волос. Светлые волосы — как банально для преступника. Они словно кричат: «я тут». Этот бессмысленный бунт мне только на руку. — Невозможно. Ты и сама это знаешь. Если отнять у человека суть, то от него ничего не останется. Она отпускает прядь и медленно поднимает взгляд на меня. Вокруг нас очень тихо, мы не слышим постороннего шума, не замечаем ничего вокруг. Это те мгновения, когда разные люди с разными целями вкушают единство атмосферы, которую создают сами. В такие моменты мы ничем не отличаемся друг от друга. Перед смертью все едины. — В следующий раз мне придётся отнять у тебя жизнь. Такова моя работа. Это то, что я есть. — Если будешь мне мешать, то я убью тебя раньше, чем ты это сделаешь. Для неё нет пути назад. Произнося такие вещи, мы не определяем будущее и не выносим друг другу приговор — это всего лишь оправдание. Разделяя друг с другом трапезу, общаясь, улыбаясь друг другу, глядя в глаза, мы неизбежно приходим к осознанию того, что уже не можем относиться друг к другу как раньше. Мы не можем игнорировать личность, собравшуюся из осколков и мелких фрагментов. Смешно, конечно, ведь это то, что я должна делать. Она уходит, а я смотрю на слипшиеся комочки зелени на своей тарелке. Голова гудит от разного рода мыслей, а изменить уже ничего нельзя. Очередное неприятное чувство, засевшее в горле, я тихо выплёвываю с именем «Кон», и все сомнения уходят прочь. Мы — это всё, что у нас есть. Всё, что мы делаем, определяет наши жизни. Будешь ты на светлой стороне или на тёмной, я всегда буду прямо противоположна тебе. Даже если так… Очень сложно убивать человека, с которым отобедал в такой чудесный день. Но на это достаточно одного мгновения.