Холод

У Солдата грубый голос и точно такие же шрамы. Он не просит помощи, даже если она ему нужна – Ана замечает. Она впервые его увидела другим – он был добрым и улыбчивым, не мальчишкой – хоть Рейес и любил его так называть, – но и не правильным бойцом. Не характерным. Ни для такого тела, ни для такой работы. Его место – он так говорил. Ана его помнит отважным. Не до крайнего пафоса, как у Райнхарда. Не до упрямого безрассудства, как у Гэбриэла. Слегка ворчливым. На самом деле – тем еще козлом. Их обоих она такими помнит. И холодом был ветер, а не пустые глазницы Жнеца, казалось, на краю земли. В северных Омниях. И обмороженные руки об винтовку Джека – жуткое зрелище, он не хотел надевать толстые перчатки, говорил, что не чувствует оружие. – А замороженными руками чувствуешь, – недовольно цокала языком Ана, осторожно разминая пальцы в чуть теплой воде. Моррисон виновато посмотрел на чужие руки. Амари улыбается – Рейес хоть в этом не был упрямым ослом и носил теплую форму. Он в тот раз сидел на посту, непрерывно смотря из-под капюшона в едва освещенный «коридор» среди обломков города. Он ненавидел холод. И рыщущих в ночи омников. Говорил, что они слишком умные, они найдут лагерь. Нужно быть начеку. Зато со своей смены быстрее бежал в отопляемую палатку и садился возле обогревателя, который сколотил Торбъерн из останков омников и палок. – Голубки, – он прищурился, посмотрел на красную потрескавшуюся руку Джека в руке Аны. Ожидаемо оскалился. Рейес сказал бы еще пару ласковых, но язык заплетался. От его прыти на южных Омниях тут не оставалось и следа. Потому что чертовски холодно, потому что провизию не поставляют больше недели – «Если бы Райнхард так много не ел», «Я говорил, что нужно было брать каждому вторую сумку», – потому что зимой тут вечная мгла. Ана сама верила в перспективу есть снег. И её обмундирование не подходило для многочасового лежания на льду. – Заведомо проигранная война, – Гэбриэл стянул с себя капюшон и прижался спиной к обогревателю. – Они хотят, чтобы мы подохли здесь от холода. – И с рычанием добавляет: – Инициатива наказуема, Джек. Его голос пропитан злобой. На этом все и заканчивалось – Рейес устало выдыхал, Моррисон сушил руки о свою футболку – кожа быстро заживала без рубцов – Ане почти завидно. После каждой вылазки. Они собирались выступать днем, когда горизонт хоть немного светлеет на пару часов. Омники здесь созданы для темноты – сейчас отряд затаился. Ана помнит, сколько в них было энергии – любая перепалка становилась мордобоем на пустом месте. И, как ни странно, Рейес далеко не всегда был задирой, только ворчал. Тут точно Моррисон вел себя как мальчишка. Заводился с пол-оборота. Она не любила их разнимать. Потом жевать разделенный на троих паек: – Ана, мы натренированы, мы можем прожить без еды неде… – Затнись, Моррисон. Вы мне нужны живыми и боеспособными. – Тихо вздохнула. – Мало проку от голодных солдат. И смотреть, как те сверлят друг друга взглядами. Пьют чай с мелиссой и подмешанным снотворным, словно это их вырубит, – Ана морщится. Как они не прикончили друг друга на SEP. Пихнула замершего Джека в бок. На самом деле он очень теплый. И тяжелый, когда наваливался во время сна и прижимал к себе. И Гэбриэла тоже, пусть он рычал, а Джек закидывал на него ноги и обхватывал как плюшевую игрушку. Ана хорошо спала меж ними в холодные бури, когда обогреватель не спасал, палатка трепыхалась от ветра. Рейес больше не смеялся, как Джек – «Наш бойскаут нашел себе занятие по душе» – ловко и крепко вбивал колья, проверяя все распорки. Моррисон приходил холодный с ночного обхода – он оббегал почти весь город. Ана растирала его лодыжки и икры. – Ты его балуешь, – фыркнул Рейес. Джек хитро усмехнулся, прищурившись от приятных прикосновений. – Хорошо, тебе спину тоже мять не буду, – говорила Ана с её тогдашней легкостью. Конечно же он на это не согласится. После холода и увесистых дробовиков его не разогнуть. Джек не был джентльменом. Тогда он был молод и напорист, разве что помягче Рейеса и внимательнее. Этого хватало, чтобы ужиться. И многого не нужно. Он прижимал к себе бережно, но был напряжен как пружина. Сердце часто колотится, а дыхание прерывистое. Его толчки плавные. Джек уткнулся в шею и шумно выдохнул – Ана провела руками по твердым мышцам. Тогда ей казалось, что он обжигающе горячий. – Суперсолдаты… – она тихо усмехнулась. Он поднял на неё непонимающий взгляд, как всегда немного виноватый. Моррисон всклоченный и мокрый – она, наверно, тоже. Целует её напористо. Словно куда-то уйдет. Рейес не любил, когда они начинали без него. Но весь уличный холод с его тела доставался разгоряченному Джеку. И взгляд довольного Гэбриэла, вжимающегося в напарника со спины, ни с чем не сравнить. Они еще не знали, что это была их последняя ночь в холодной пустыне. Теперь Джек стал резче и грубее. У него неприятная щетина и сухие шершавые пальцы. Но он смотрит на неё тем же – пусть и блеклым-слепым – взглядом и требовательно целует, прижав к своей груди. Сегодня ночью Солдата не будут беспокоить кошмары – раскуроченное тело Рейеса, глубокий чужой рокот: «Джек, я здесь». Они заснут спокойно. Почти не веря в это. Как когда-то втроем в холодной палатке на краю земли.