***
Юноша только-только проснулся и стал протирать заспанные глаза, чтобы отвлечь от себя сонную занавесь, что не хотела отпускать его. Прогнав от себя липкие путы сна, молодой человек повернулся на бок и взглянул на оконный проём, огороженный старой, но достаточно плотной тканью, изрешечённой временем и погодными неурядицами. Отверстия пропускали сквозь себя лучики постепенно угасающего солнца, одаривая мрачное помещение последними минутами тёплого закатного света. Немного поморщившись, Он сделал над собой усилие и поднял свою тушку от кровати. Потянувшись, парубок медленно подошёл к фенестре, смело отодвигая изрядно потрёпанную штору и наслаждаясь атмосферой сгущающихся над лесными просторами сумерек. Сейчас ему можно было не бояться солнечного цвета: дневное светило уже почти успело покинуть свой пост, передавая его в руки вот-вот нагрянувшей луны, поэтому последние всполохи света, предзнаменовавшие пришествие госпожи ночи, даже отчасти были полезны для него. Парень задумался: вчера, примерно в это же время, отец заставил его проснуться, чтобы он, Тодороки Шото, был готов в скором времени отправиться на охоту (именно так они семьёй называли похищение мирных граждан в целях пропитания). Порой Шото ненавидел свою родословную и всеми фибрами чего-то, что жило внутри него, желал обрести человечность: обычное тёплое, живое тело, а самое главное – душу. Но ему это было не дано. Для всех они так и останутся монстрами, убивающими других ради живительной крови. Он давно хотел завести себе друга среди людей, чтобы делиться с ним своими переживаниями и чувствами, однако судьба не была к нему благосклонна. Их семья - изгой для всех, но и причины к этому совершенно понятны и чисты. Так что смысла расстраиваться не было. К тому же с недавних пор у юноши наконец-то появился тот, в ком он с таким трепетом нуждался, и сейчас его ожидала очередная, но всё также вожделенная встреча с загадочным мальчишкой, что уже успел стать для него чуть ли не самым близким на планете существом, возлюбленным и очень ценным другом. Натянув на себя длинный тёмный плащ, и несколько приведя свои двухцветные волосы в порядок, молодой вампир бросил взгляд на пейзаж, мирно расстелившийся за окном, и по-тихому покинул комнату. Стены коридоров погрузились в сумрак, отдавая одиночеством и наполняясь веянием духа Мораны. Эхо шагов мерно раздавалось в проходах, рассеиваясь и окутывая. А тихий шорох одежды в унисон дополнял необычный "оркестр". Несмотря на общую скованность, движения были легки на подъём и едва ощутимы в мареве тишины и зыбке потёмок. В это время все его родные ещё спали, даже не подозревая о том, что кто-то из них мог покинуть свои покои. Тодороки не был «ранней» пташкой, но что-то сегодня его сподвигнуло встать пораньше. Возможно, его друг уже с нетерпением дожидался их свидания? Собственно, о самом новоявленном жильце замка…. Где-то около двух лет назад (Шото точно не мог назвать срок их знакомства, ибо человеческое время было для него слишком скоротечным) Тодороки во время очередной поздней прогулки по дворцу случайно наткнулся в самых отдалённых и сырых катакомбах замка на незнакомого подростка, внешне примерно того же возраста, на коий выглядел и сам Шото. Юнец был одет достаточно просто, но изящно и со вкусом, что выдавало в нём преемника дворянской крови. Единственным смущающим элементом его «экипировки» был белый длинный балахон, полностью скрывавший спину непрошеного гостя. Вампира тогда охватили страх и ужас осознания: он не хотел, чтобы хоть кто-то ещё погиб по причине простой любознательности, если это можно было таковым назвать, и попытался спугнуть мальчишку, чтобы тот поскорее покинул помещение и забытые каждым живым существом, кроме крыс и пауков, владения. Но таинственный незнакомец лишь удивлённо захлопал своими большими зелёными глазами, с непониманием глядя на него. За всеми проделанными манипуляциями молодого хищника последовал тихий смешок странного юноши, добродушно улыбнувшегося, а затем скрывшегося за одним из десятков ответвлений поворотов коридора, где спустя минуту его уже не было возможным обнаружить. На этом закончилось их первое «рандеву». О произошедшем Тодороки решил отцу не рассказывать, да и вообще не делиться ни с кем из семьи, словно предчувствуя, что эта встреча - нечто интимное, - и предзнаменует для него что-то очень важное, что обязательно произойдёт в ближайшем будущем. Второе столкновение, однако, стало большой неожиданностью для упыря: кто мог на светлый разум прийти так поздно в логово зла? Конечно же, это был всё тот же странный заблудший мальчишка. Создавалось ощущение, будто обстоятельства складываются подобным образом по желанию самого нарушителя покоя в старом белом бурнусе, чем по велению шалостей проказницы-судьбы. Не было исключено, что обладатель притягательных зелёных глаз был всего-навсего игрой воображения…. Но отчаянный подросток в тот раз лишь снова дружелюбно улыбнулся, не спеша первым сделать шаг навстречу или предпринимать плана по собственноличному спасению, и безмятежно произнёс: «Привет, ты же ведь тут живёшь, верно?» Шото тогда не нашёлся, что ответить, но ночного гостя это нисколько не смутило и он спокойно, даже непринуждённо, продолжил: «Впервые встречаюсь с хозяевами этой крепости лицом к лицу, хотя за последние лет пятьдесят они сменялись три раза точно, пока замок полностью не пришёл в упадок, став заброшенным. Даже печально, если честно», - вздох и смущение: «Но я больше удивлён, что кто-то осмелился в нём поселиться, зная, в насколько упадническом состоянии он находится, и какие легенды о нём ходят». Несмотря на мрачный и даже печальный колорит слов, атмосфера вокруг путника царила донельзя лёгкая и зачаровывающая. Не в силах вампира было внять, какую мысль до него хотят донести. Единственным решением, что успело взбрести в его голову, так как мотивы говорившего были не понятны, стало нахмуриться и более грубо и, даже угрожающе, ответить: «Вот именно! Ты разве не понимаешь, что все эти россказни есть правда?! Тебе здесь опасно находится, лучше как можно скорее покинь особняк, иначе тебя схватят, и ты погибнешь!» «Тогда почему тут находишься ты?» - было чёткое ему в ответ. Мальчишка с интересом наблюдал за Тодороки, ожидая, что тот ответит. «Я… Я не могу покинуть это место. Просто поверь моим словам, и уноси ноги так быстро, как только можешь!» - Шото был растерян, не такого вопроса он ожидал. Поведение незнакомца сбивало с толку. «А! Я понял, так ты и есть тот, о ком народ толкует. Монстр, пьющий кровь, да?» - лицо незнакомца чуть ли не засветилось от того, что он правильно расшифровал эту странную «загадку», а, может быть, так оно в действительности и было. «Ты что, меня совсем не боишься, не боишься смерти?» - просипел, онемев от непонимания Шото. И чем только думал это пацан?! Чего старался добиться своими выкрутасами и неясными речами? «Вот ты сам наконец-то и раскрыл завесу тайны!» - улыбнулся подросток, и вампир понял, что совершил крупную ошибку, сам того не понимая, выдав свою сущность обычному сельчанину, поддавшись его манипуляциям и насмешливо простой тактике. И что ему теперь прикажете делать? Не убивать же его? «Не бойся, ни с твоей семьёй, ни со мной, ничего не произойдёт. Скажем так, я просто ваш сосед, точнее, вы мои квартиранты», - заметив смятение на лице собеседника, таинственный ночной гость лишь вздохнул и чуть ли не вплотную подошёл к Тодороки, взяв того за руку и уверенно произнеся: «Идём!» А потом они просто сорвались с места, стремглав помчавшись петлять в неизвестном направлении. Шершавые пальцы непутёвого странника крепко держали за запястье, а Шото просто решил повиноваться воле случая, слепо следуя за незнакомцем. Возможно, именно сейчас настал тот самый момент провидения, в предчувствии которого все эти дни так сильно трепетало его сердце. Спустя некоторое время неустанной скоростной прогулки по закоулкам дворца они оказались в западной части замка, что уже успела изрядно разрушиться. Только тогда подросток отпустил руку новоявленного сообщника в лице отпрыска вампирской крови, а после проследовал к части помещения, где наполовину отсутствовала несущая стена, крыши же и вовсе не было: в напоминание о ней осталось лишь несколько деревянных балок, прогнивших от постоянных дождей и ветров и готовых вот-вот обвалиться. В то время, пока Шото разглядывал опустошённую нагую площадку, полуночный странник прошёл под то, что некогда было потолком, и оказался залитым спокойным бледным светом диска луны. Немного погодя, в момент, когда Тодороки вернул блуждающий взгляд обратно к дворянину, юноша снял с головы капюшон изношенной, в свете оказавшейся посеревшей от времени, мантии, выставляя напоказ ночи и Шото густые тёмно-зелёные вихры волос. Мальчишка обернулся и с лёгкой горечью на губах, как можно жизнерадостно улыбнулся. Тодороки будто бы завис на пару мгновений, попав во власть пленявшей взор картины, представшей перед ним: стройная фигурка юноши в свете луны стала полупрозрачной, местами аморфной, пропуская сквозь себя не только магический свет ночного солнца, но и инородные объекты, вроде пыли и ночных насекомых по типу мушек и мотыльков, что спокойно пролетали сквозь «плоть» подростка. «Видишь, я уже мёртв!» - воскликнул мальчишка, но от вампира не укрылись нотки тоски и печали, так тщательно скрываемые новым знакомым: «Я такой же, как и ты, не принадлежащий людскому миру, поэтому здесь нет места бессмысленному страху и ненужным переживаниям». Как только юноша вышел из ореола лунного свечения, он вновь стал полностью видим и внешне осязаем, словно настоящий живой человек: щёки, покрытые целым роем веснушек, засияли приятным румянцем, а в глазах горел блеск выплёскивавшейся наружу неуёмно бьющей жизненной силы. Парнишка близко подошёл к Шото и вновь улыбнулся, а вьющиеся пряди цвета листвы послушно «танцевали» в такт ночному ветру. Они провели вместе всю ночь, стоя у окна в одном из наиболее дальних западных коридоров, подставляя лица прохладному моросящему зефиру и беседуя на разные темы. Так гуль узнал, что замок изначально был собственностью семьи Изуку (а именно так звали юношу), которая принадлежала к дворянскому сословию. Сам подросток при жизни был сыном одного из последних владельцев крепости. Но с возрастом мужчина обезумел и убил собственного наследника, зарезав того ножом. Мидория даже показал глубокую рану, оставшуюся в память от отца. Шрамы на руках же стали символом борьбы за жизнь, бой за которую был трагически проигран. После этого несчастного случая хозяин дворца скоропостижно покинул земной мир, а мать Изуку, не выдержав потери сына и последующей смерти мужа, уехала из замка, где потом, по слухам, покончила с собой. После наследие передавалось из рук в руки родственникам Мидории, но в итоге оно так никому и не сгодилось, оставшись забытым и никому не нужным памятником прошлого. Единственным его хозяином стал призрак Изуку, который, по непонятным причинам, так и не смог покинуть территории крепости. Дух также поделился тем, насколько он был удивлён, узнав, что семья Шото поселилась здесь. Однако он посчитал правильным скрыть факт своего существования, сохранив покой, как свой, так и четы Тодороки. Он знал и о том, что они монстры, питающиеся людской кровью, и что охотятся на местных жителей, но ему было всё равно. Он просто продолжал мирно влачить своё существование, пока не был обнаружен одним из отпрысков нового «владельца» замка. После их случайной встречи Изуку одолел сильный интерес понаблюдать за юным вампиром, а после, удостоверившись во всём, в чём он нуждался, решил вновь восстановить контакт, и сейчас он полностью осознал, что не сожалеет о своём решении. Тодороки также поделился историей своей семьи, рассказал о том, как их изгнали с родной земли, а потом они передвигались с места на место, по пути оставляя кровавый след из череды трупов, пока не наткнулись на замок, принадлежавший Мидории. Бурный разговор прервал лишь занявшийся на периферии горизонта рассвет. Шото поспешил ретироваться в недра замка, а Изуку мило предложил свою помощь в сопровождении того до спальни по более короткому и приятному пути. Когда хищник погрузился в царство Морфея, Мидория сидел на крепежах под потолком и охранял сон своего новоявленного друга. С тех пор они так и продолжали встречаться ночами, гуляя по простывшим коридорам, когда мальчишка с зелёными вихрами на голове рассказывал чуть ли не о каждой комнате, зачем она применялась и как менялось её назначение с каждым новым хозяином дворца, или веселясь в заброшенном саду, наблюдая за звёздами и луной. Шото же в ответ делился впечатлениями о виданных им ранее местах и городах, которые он успел посетить во время их с семьёй кочевания. Изуку отчасти было даже стыдно, что он не мог поведать ничего, настолько впечатляющего, но для юного Тодороки это и не было главным. Призрак молодого дворянина стал для Шото особенной ценностью, горячо любимой и оберегаемой тайной, которой он не был готов делиться ни с кем, даже с родной семьёй. Для Изуку же Шото стал лучиком света в непросветном царстве, состоявшем из цепи серых, однотипных скучных будней, полярной звездой, указывающей путь.***
Призрак уже сидел и дожидался появления своего друга. Они договорились встретиться сегодня на том же месте, где Изуку поведал свой секрет вампиру около пяти лет назад – да, всё же у Шото были проблемы с восприятием и ощущением времени. На площадке раздался противный тягучий скрип проржавевших петлей старых покривившихся дверей, и вот Тодороки, слегка запыхавшийся от спешки, со счастливой полуулыбкой подходит к своему драгоценному приятелю, обнимая того со спины и вдыхая его едва заметный аромат свежей листвы летнего дикого сада. Мидория строит забавную гримасу, потому как от дыхания товарища по коже расползается толпа мурашек. Тёплое веяние вызывает щекотку, что и явилась причиной столь забавной реакции. Обладатель изумрудных глаз мог бы ради шутки сделать себя не осязаемым, дабы разрядить обстановку, но решил, что это будет глупо и несуразно, поэтому просто развернулся и обнял в ответ. Оба некоторое время сидят в тишине, наблюдая за лесной гладью и наслаждаясь ночной «песней» природы, словно эти мгновения были лишь для них двоих. Счастливый Изуку напевал себе под нос какую-то мелодию, судя по всему, из своего времени, тихонько болтая ногами и покачивая в такт головой. Шото же из-под ресниц аккуратно поглядывал за подростком, ловя взглядом каждое малейшее движение. Присутствие важного для тебя человека, пускай уже и не совсем являющегося им, делает очередную минуту, проведённую рядом с ним, драгоценным сокровищем. А на душе-то как тепло! Невозможно противиться желанию, чтобы не подмечать любую мелочь, касающуюся его. - Изуку, - тихо позвал Тодороки призрака. Тот замолчал и внимательным взглядом уставился на вампира, ожидая продолжения, которое не заставило себя ждать, - я знаю, что не так давно твой фонарь, которым ты так сильно дорожил, разбился, и тебе из-за этого было очень грустно, поэтому…. – Шото развернулся и взял на руки тюк, что принёс с собой. - Это тебе…. – юноша смутился и протянул упаковку мальчишке. Последний аккуратно принял подарок и развернул ткань: в свёртке оказался новенький медный готический фонарь с витиеватой гравировкой, стекло было идеально чистым, что отлично способствовало пропуску света пламени свечи. Все, что сейчас жило и цвело внутри Мидории, вдруг сжалось в один комок, затаившийся где-то в груди и готовый вот-вот взорваться всплеском переполнявших его переживаний и эмоций. Изумрудные глаза застили слёзы, делая мир вокруг размытым и невнятным. - Будет в качестве подарка в честь нашего знакомства, - улыбнулся Тодороки. - И да, не волнуйся, всё по-честному: я сумел накопить денег и купил его у местного мастера во время вчерашней вылазки с отцом. Успел до закрытия мастерской. На самом деле Шото прекрасно помнил страх и ужас, обуявшие владельца лавки, его крики и мольбы о пощаде и презрительный, полный отвращения взгляд, как только тот падал на шрам на его лице. Рубцы остались в назидание о прошлом, когда на родной земле местный люд собрался и сумел поймать его, продержав на каком-то складе вплоть до самого рассвета, где они и начали пытать, постепенно пуская всё больше отравляющего губительного солнечного света в затхлое душное помещение. Первой, так и оставшейся единственной, пытке подверглась несчастная левая половина лица. Он молил богов, чёрта, просто проклинал захватчиков и тихо надеялся на скорейшее прекращение мук и облегчение страданий. Кожа медленно плавилась, испуская пар и выставляя на показ окровавленную плоть, выхватывая с каждой минутой всё более сильные, сходящие на шипение, крики подростка. На помощь ему явился отец, перебив всех, кто присутствовал в тот момент, выпустив на волю целое алое море крови мучителей, речным потоком бьющее из их тел. В те злосчастные часы Тодороки Энджи просидел с Шото на руках весь день, выжидая, когда солнечный диск покинет небесные просторы и уйдёт на покой. Мужчина, как мог, старался облегчить крест сына: дул на шрам, уводил того в самые укромные и тёмные места риги, омывал ожог кровью. И это помогло. Молодой человек в скором времени успокоился, погрузившись в беспокойную негу. Всех, кто ненароком заходил вглубь дома, ожидала одна учесть – видеть десятки расчленённых тел в собственном же соку и стать очередной жертвой, лицом к лицу столкнувшись с вершителем мести. Уйти отец и дитя смогли только под покровом ночи. Уже ожидавшая их дома мать Шото, бросилась на шею к сыну, чуть ли не захлёбываясь слезами и аккуратно выцеловывая оставленную людским пороком отметину. Глава семьи также получил несколько небольших ожогов, пока добирался до места пытки – плащ с капюшоном не смогли полностью уберечь своего хозяина. После этого нелицеприятного события Шото замкнулся в себе, стараясь не показываться на глаза братьям и сёстрам и не подпуская к себе родителей. Юноша стеснялся и стыдился своего шрама, своей слабости. К тому же отрока и раньше беспокоило то, как он очень сильно выделялся средь толпы обывателей благодаря симметричной гетерохромии глаз и волос, теперь же шрам будет лишь сильнее вызывать тревогу на и без того перекошенных испугом физиономиях людей, обрывая последнюю ниточку надежды для знакомства хоть с кем-то. Спустя пару суток вся их чета собрала вещи и покинула родовое гнездо, уже через пару часов наблюдая, как языки пламени поглощали особняк, с каждым новым дыханием ветра, заглатывая всё больше, как ликовал народ, устроивший пожар, возвещая тем самым для себя новую, спокойную жизнь без постоянного страха смерти. Однако не смотря на подобное к себе отношение, горькие воспоминания и обиду, юноша оставил продавца не тронутым, оплатил покупку, бросив наскобленную им мелочь на кассу, и покинул магазинчик. - Спа-спасибо, Тодороки-кун! – всхлипывая, произнёс Изуку, стараясь стереть рукавом бурнуса выступившие солёные капли, - это так мило с твоей стороны, правда! Так ты помнишь дату нашего знакомства? – спросил уже более-менее успокоившийся призрак. - Ну…. Если честно, то не совсем, - промямлил отходящий от навеянных на него удручающих воспоминаний «сумеречный демон», - Ты же знаешь, что я плохо ориентируюсь во времени, но я точно помню, что это было примерно в это же время года, в такую же тихую и ясную ночь, как эта. - Тодороки-кун… - мальчишка отложил подарок в сторону, чтобы ненароком не повредить его, и бросился на шею к упырю с объятиями, утыкаясь лбом куда-то тому в ключицу, - спасибо… Спасибо ещё раз тебе большое, что ты есть, что ты рядом со мной всё это время! - зефир нежно гладит по волосам, лунное сияние делает белую половину мягкой шевелюры вампира белоснежной, отдающей голубыми искрами, под цвет самого младшего светила, и придаёт левой, алой, металлический оттенок. Как же давно Шото мечтал услышать подобные слова от другого человека, не принадлежавшего к их фамилии, но сумевшего понять и проникнуться его проблемами и терзаниями. Они смотрят друг на друга, отражаясь в зеркалах души каждого из них: Тодороки тонет в зелени глаз призрака, последний растворяется в бирюзе океана левого ока вампира, приобретая более чёткий силуэт на тёмно-серой радужке правого. В порыве вскипевших эмоций, вырвавшихся из заточения взорвавшегося, ранее встрявшего в области сердца комья, кучерявый юноша чуть порывается с места, нежно, едва невесомо, касаясь щеки друга губами, тем самым выражая все те чувства, что испытывает к нему. На бледной коже вампира проступает едва заметный румянец, он ощущает мягкие аккуратные касания пальцев, поглаживающих бугристую кожу ожога, и видит, что его другу нисколько не противно. Он смотрит на улыбающегося Изуку и крепко стискивает его в объятиях. Не важно, что сейчас они находятся на очень большой высоте, в шатком неудобном положении, сидя на краю столь же неустойчивой стены. Время для каждого остановилось, и Тодороки отчётливо понимает, что Изуку только его, его единственный лучший друг, его секрет. В конце концов, Мидория Изуку отныне и навсегда – личный призрак вампира Тодороки Шото!