Легенда о Крысолове

На другом берегу Судного озера, которое каждую зиму затягивается синими льдами, на горизонте, озаряемым лунным ликом, можно увидеть силуэты горных вершин. Черно-белые, словно сделанные из гигантских костей, они звались северо-европейским народом Драконий Хребет. Эти горы действительно формой своей напоминали изогнутую драконью спину, со склонами, похожими на перепончатые крылья, сложенные в вечном сне. Говорили, будто с самого высокого места Хребта можно было увидеть половину земного света. Под этими горами, глубоко в ледяных пещерах, согласно древним преданиям, жили драконы с чешуей цвета адского льда. А еще глубже, там, куда льду и снегу было не добраться, ниже уровня моря были высокие своды — гигантские залы, освещенные огненной рекой. Раскаленная лава вырывалась из недр горной породы и ленивыми потоками, шипя и бурча, текла по каменным руслам. Там в горах и находились священные для любых колдунов и волшебников места. Туда Крысолов на руках нес еще теплое тело Гертруды. Он не переставал плакать всю дорогу, не в состоянии даже вытереть замерзающие слезы. Оставив коня, перед уходом Крысолов сжег дом. Тот полыхал синим огнем, и за считанные минуты от него не осталось даже пепла. Крысолов иногда глядел на лицо возлюбленной. Казалось, что она мирно спала, улыбаясь во сне, и от этого плач становился все горше и отчаяннее. Колдун не останавливался на привал, а не с Гертруду по еще тонкому озерному льду к высоким горам Драконьего Хребта. Крутая горная тропа вилась взбешенной змеей к вершине. Дыхание перехватывало от холода, усталости и тяжелого горного воздуха. Остановившись на небольшом каменном плато на середине пути, он взглянул на небо. Северное сияние полыхало и поджигало небо зеленым и синим вечным огнем. Звезды сияли океаническим жемчугом, выпасаемые круглолицей белой луной. — Взгляни на это, Гертруда… Это все для нас. Этот мир принадлежит нам, — прошептал Крысолов и уткнулся лицом в седые, заиндевевшие волосы. Спустя несколько минут он продолжил свой путь. Ближе к вершине усилился ветер. Он трепал балахон Крысолова и сбивал его с ног, грозясь опрокинуть со склона, но маг не сдавался. Наконец, он смог достигнуть самой вершины — здесь было небольшое каменное плато. Он осторожно положил тело Гертруды на плато, сложив ей руки на груди, воздел руки к нему и закричал: «Magna fera, vix ex sapiens, clamabo auxilium tuum! Responsum in quaero de dolore, sentire calidum lacrimis dolorem egregious!» Вскоре послышался оглушительный шорох. Крысолов обернулся и увидел огромного ледяного дракона. Он выглядел точно так, как описывали его друиды и горные эльфы — со множеством ледяных рогов, сверкающий от малейшего лучика света всеми цветами радуги, носящий полупрозрачную чешую и гигантские крылья из чистейшего и тончайшего горного льда. Крысолов поклонился и встал на колени. Дракон обошел каменное плато, поднялся на задние ноги, оперевшись на длинный хвост, покрытый инеем. Он раскрыл пасть и стал покрывать каменное плато ледяным огнем. Плато полыхало снежными иглами, охватывая тело покойной Гертруды. Крысолов закрыл рот руками и зажмурился в страшным попытках остановить плач. Пламя замерзало, образуя над телом ледяной саркофаг. Закончив свое дело, дракон взмахнул гигантскими крыльями и взмыл к небесным сияниям, громовым рыком срывая лавины с горных вершин. Простояв еще час у ледяного изваяния, Крысолов направился вниз. Стало уже совсем темно, луну закрыли тучи, начался снегопад и сильный ветер. Крысолов снял с себя балахон и начерпал в него снега, после чего забросил его на спину, как мешок, и продолжил спуск. Найдя каменное ущелье, он с трудом протиснулся внутрь и оказался на выступе под потолком каменной залы. Снизу веяло жаром и горячей породой. Крысолов стал осторожно спускаться вниз. Оказавшись у огненной реки, колдун занес над ней балахон со снегом. Подождав немного, он развернул балахон над заводью и вылил воду в лаву. Та зашипела, заискрилась и забурлила, стремительно чернея и превращаясь в обсидиан. Горные гномы делали из этого вулканического стекла красивейшие изделия. Вынув из кармана заговоренный алмазный нож, Крысолов принялся за работу. Он пилил твердь получившейся породы очень долго. От невыносимой жары, исходящей от лавы, лоб покрывался потом, намокала одежда и кружилась голова, но маг не отступал. Уже ближе к утру Крысолов вырезал большой кусок обсидиана, завернул его в балахон и стал карабкаться наверх. Стена шла вертикально вверх, и даже накреняясь, грозясь оттолкнуть путника прямиком в огненную реку. Выбравшись на поверхность, маг забросил свою ношу мешком на плечо и отправился в глубь леса, где уже ждали его помощники. Только шагнув на территорию сатиров каждый путник должен понимать — добра от этих существ ждать нельзя. Но обмануть их можно — напуганный до смерти сатир выполнит любую просьбу. С этими созданиями Крысолов знался уже давно, и обе стороны помнили о старом долге, черед которого наступил. Маг встал посреди опушки и гаркнул. Из-за дерева тут же выскочил старый козлоногий сатир. — Милости, милости просим… — задергался он, не переставая кланяться и увлекая за собой Крысолова. Он отдал сатиру камень, и тот умчался с ним куда-то в глубь леса. Маг лег под дерево и уснул. Ему снились крысы. Они танцевали на зеленой лужайке в ногах Гертруды. Та была в изумрудном платье, ее огненные волосы были собраны в длинную, сверкающую косу. Белый домик с цветущим хмелем сиял в лучах весеннего солнца, ручей бил под ногами звонкие земные ритмы, а птицы под деревьями пели о счастье… — Господин, о мой господин… — раздался над ухом противный голос, выдернувший Крысолова из глубокого сна. Глаза удалось открыть не сразу — мокрые ресницы смерзлись и склеились. Сев спиной к дереву, он увидел, что сатир протягивает ему новую флейту. Массивную, прочную, полупрозрачную, отливающую фиолетовым каменным лоском…