This Was Not Part of the Plan (But Baby, You Were a Blessing in Disguise)

      Гермиону бросало в стороны. Назад и вперед. Влево и вправо. И снова взад и вперед. Все время бормоча себе под нос, прикусывая губу и считая недели, месяцы, она думала: может её подозрения беспочвенны?       Понимаете, зелье не могло — не могло — быть мутным. А если бы это было так, (а это и было так), то Гермиона Грейнджер — очень продуманная ведьма — была бы беременна. А уж это… Это было неприемлемо. Одна ее непредвзятая часть (и на самом деле она была права, как женщина) считала, что если ведьма или маггла хотела воспитывать ребенка самостоятельно, то ей потребуется вся сила для этого. Гермиона была сильной, независимой женщиной, которая не нуждалась в человеке, который бы помогал ей. Хотя она иногда скучала по теплу мужского тела рядом с ней; по руке, которая крепко обнимала бы ее руку; по удовлетворенности, которая исходила бы от нее из-за того, что она бы чувствовала, как он дышит ей в затылок, когда спит. Но это были только физические потребности. Маленькие удобства, которые она пропускала, когда каждую ночь возвращалась домой в свою пустую кровать.       Возможно, иногда она скучала по уверенной руке, которая бы вела ее, пока они бы прогуливались по Косой Аллее, тогда это было бы так естественно; когда весна призывала бы к прогулкам все счастливые пары, чтобы они чувствовали ее. А иногда случалось, что Гермиона хотела, чтобы у нее был кто-то, кто заставлял бы ее смеяться или слушал бы ее истории с работы, или просто целовал ее каждое утро или когда она возвращалась с работы. На самом деле она ведь не так много просила…       Но сейчас… Это было не то, что она ожидала. Это было не то, (она даже была уверена) что она хотела. Она любила детей, конечно, но не планировала иметь их в ближайшее время. Вот почему у них с Роном ничего не получилось: он хотел жениться и иметь детей, а она хотела закончить школу и построить карьеру. Грейнджер была счастлива узнать, что Рон получил то, что хотел: конечно, появилась ведьма, которая сделала его очень счастливым, и она тоже не отступала от своего плана всей жизни… Только она делала это в одиночку. Все, что когда-то было с Роном сейчас не имело никакого значения: он был женат на Луне, и чувства Гермионы к нему давно исчезли. Но были времена, особенно поздно ночью, когда она признавалась, что хочет видеть парня в своей жизни на постоянной основе. Она не желала брака, это точно… Хотя, она хотела, чтобы это случилось в их будущем. Но она действительно была не против того, чтобы кто-то стал частью её жизни, кто увидел бы, что ее карьера и всё ее трудолюбие не было праздным хобби, о котором нужно забыть, когда она выйдет замуж. Что это то, чем она очень дорожит и будет продолжать заниматься в дальнейшей жизни.       Итак, в конце концов, у всех появляются дети? Да. Да, так и есть. На самом деле, если быть честной с собой, Гермиона понимала, что нет времени лучше, чем сейчас. Когда она держала детей Рона, которым не было еще и пяти лет, девушка задавалась вопросом: каково это — держать вот так же собственного сына или дочь? Они бы смотрели на нее и она чувствовала бы, как нежность просто затопляет ее. Если бы малыши боготворили свою мамочку и умоляли ее читать каждый вечер им на ночь, когда она их укладывает спать. Если бы у них были её волосы или глаза, или любовь к знаниям. Но после девушка оглядывалась, и понимала, что ее единственным партнером в жизни была работа, и это не могло чудесным образом оплодотворить ее.       И теперь вот… Гермиона ждала, когда будет готово зелье, чтобы узнать, действительно ли случайная ночь со случайным волшебником привели к тому, чего ее сердце жаждало, пока разум не принимал. Она ещё не разговаривала с парнем, который мог быть будущим отцом ее еще не доказанного ребенка. Это было недоразумение. Не обошлось без огневиски, смеха и безвредного флирта, чего всегда следовало ожидать, когда Гермиона была рядом с кем-то из мужчин семьи Уизли, так как в настоящее время она не замужем. И раньше это никого не смущало: флирт доставлял удовольствие и Фреду, и Джорджу, и Чарли, и она с радостью согласилась бы флиртовать с каждым из них в тот или иной момент, но все же одному из них она отдавала больше предпочтений… Это и привело к тому, что они умудрились переспать четыре раза за одну ночь, при этом каждый последующий раз был лучше предыдущего, прежде чем уставшая и гораздо более трезвая Гермиона сбежала.       Он не прислал сову.       Гермиона не хотела разочаровываться, но тем не менее она была расстроена.       Очевидно, это была не его вина. Именно она посчитала нужным поджать хвост и убежать. Но девушка надеялась, что Уизли был тем, кем он был всегда: он, по крайней мере, столкнувшись с ее трусостью, возможно, пригласил бы ее на свидание, чтобы они могли понять, есть ли что-то большее между ними, чем невероятная сексуальная химия. Но ничего не произошло: ни одного письма от него. И девушка решила, что перестанет ждать. Она никогда не была ведьмой на одну ночь, которая, очевидно, никогда не станет кем-то большим, кем является на самом деле.       А сейчас зелье пузырилось на столе и намекало на то, что эта ночь станет намного большим… И намного раньше, чем она ожидала.       — О, это кошмар, — вздыхала Гермиона, покачавая головой, поправляя вьющиеся, густые кудри. — Нет смысла даже надеяться, что я стану хорошей матерью! — Она зашагала по комнате. — Я буду ужасна! — Она внезапно остановилась. — У меня ведь даже нет никаких книг на эту тему… — девушка была потрясена, ведь это не входило в планы; хотя, возможно, она бы справилась, если бы она обзавелась большим количеством книг о беременности и воспитании детей. Но теперь все, о чем она могла думать, было то, где взять время на чтение этих книг.       Таймер, наложенный на палочку, внезапно дал о себе знать, это заставило ее подпрыгнуть, и почувствовать тяжесть в желудке. Вздрогнув, она обернулась, обеспокоенно посмотрела на зелье и, глубоко вздохнув, наконец шагнула вперед, чтобы посмотреть на цвет содержимого и узнать, изменится ли её жизнь.       Ей потребовалось три шага, чтобы узнать, что ждет ее в будущем.       И в два раза больше времени, чтобы понять, с кем сейчас просто необходимо увидеться. ***       Веселый и буйный магазин Волшебных вредилок Уизли должно быть набирал рабочую силу, хотя девушка могла бы увидеть тут толпу и в любой другой день. Но в состоянии шока, в котором она находилась, Гермиона почти не заметила большого количества заколдованных штук, которые пролетели мимо нее, и не слышала криков или смеха посетителей. Она просто прошла прямо через дверь, почти не замечая людей, когда они маневрировали вокруг нее и всего живого в магазине, пока не оказалась у стойки регистрации. Она взглянула на ухмыляющегося Уизли за столом и поняла, что он не тот, кто был ей нужен. — Он внутри? — спросила девушка безмятежным голосом. — Да… Он в кабинете, я могу позвать его, если хочешь. Я быстро… — Улыбка погасла почти сразу.       Она махнула рукой, останавливая парня. — Я знаю дорогу, — сказала Гермиона слабо, прежде чем развернуться и уйти. — Подожди, Миона… — парень сделал шаг к ней, когда она остановилась и оглянулась на него. — Ты… все в порядке? Ты выглядишь… — Он нахмурился. — Больной.       Она могла бы обидеться на него за эти слова — они были вовсе не лестными, но девушка была слишком отвлечена, чтобы тратить свое время. Покачав головой, Грейнджер обернулась и продолжила движение к комнате, где он, несомненно, снова занимался опасными зельями или ингредиентами.       Табличка на двери висела косо: предупреждение о том, что любой, кто войдет, мог бы быть сожжен, искалечен или его бы больше никто не увидел. Она постучала, подождала, пока его голос ответит, а затем распахнула дверь и вошла внутрь.       Фред стоял за рабочим столом, держа в руках магловские очки и три разных зелья: он рассматривал каждое из них, делая пометки в блокноте. Она держалась ближе к стене отчасти потому, что запах был абсолютно отвратительным, а отчасти потому, что, если что-нибудь из этого собиралось взорваться, Гермиона вдруг почувствовала, что уже защищает свое тело и того, кто в настоящее время растет там. — Если вы прочитали табличку, вы невербально согласились принять на себя какую-либо тяжелую травму без осуждения меня и всей моей команды, — весело сказал парень ей, еще не подняв глаза. — Гениальная задумка, — призналась Грейнджер, распрямив плечи. — Но жаль, не все читают то, что написано перед их носом… На самом деле, я бы сделала ставку, что Рон этого не читал. — Совершенно верно, — согласился Фред, внезапно подняв глаза и глядя на нее, когда вдруг понял, кто это, только что вошел в логово. — Я… не ожидал увидеть тебя здесь… — Он еще раз проверил свои зелья, а затем отошел от стола, вытирая руки о мантию. — Тем более, ты старательно избегала это место последние несколько месяцев.       Она сглотнула, услышав, как изменился его тон. — Да, признаюсь, это неожиданно, но я и раньше не бывала в магазине часто… — Ну мы виделись, хоть и нечасто… Еженедельно, хотя… — он закрыл рот и впился взглядом. — Кажется, я помню, как мы несколько раз обедали вместе. Особенно, когда тебя бесили твои сотрудники… — он поднял рыжую бровь. — Как их там? Селия и Иосиф?       Гермиона прижала нижнюю губу своим языком, ее глаза опустились, а сама она чувствовала себя потерянной, потому что не ожидала этого разговора. — Все еще спорят о глупых вещах… — Она внезапно улыбнулась, но тут же смех оставил ее. — Мне надоело это на прошлой неделе, и я, наконец, просто попросила их заткнуться и не заставлять остальных страдать из-за их разборок…       Она закатила глаза, вспоминая свое поведение и потрясение, которое это вызвало у коллег. Возможно, ребенок уже тогда влиял на ее настроение и жизнь больше, чем она думала. — Хорошо… Они послушались твоего совета?       Гермиона поморщилась. — К сожалению, нет… На самом деле они стали спорить еще больше.       Рыжий пожал плечами. — Ну, когда они, наконец, согласятся замолчать, они, вероятно, будут душить друг друга, но зато молча…       Гермиона кивнула, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, но не на нем. — Возможно, это единственное на что они способны…        Некоторое время они молчали, ни один из них ничего не сказал, и напряжение стало ещё более ощутимо. — Значит, ты просто зашла поболтать? — спросил парень, вздыхая и опуская плечи.       Наконец она посмотрела на него, заметив, побежденное выражение лица, которое, как она наверняка думала, никогда не должно было быть на лице ни одного Уизли, тем более не у кого-то из близнецов. — Я-я. Нет… Нет, не просто… Я… у меня есть большие новости, и я подумала… — О чем? — спросил он, хмыкнув. — О том, что мы могли бы просто вернуться к тому, кем мы были?.. Ты бы приглашала меня на обед, и я бы слушал тебя, рассказывал о работе и жизни, а потом бы мы шли разными путями и делали вид, будто все в порядке… — Он всплеснул руками. — Может быть, у тебя будет еще одно повышение, или еще один большой проект, или, черт возьми, возможно, ты, наконец, найдешь парня своей мечты, и тебе просто нужно будет рассказать доброму и надежному Фредди о том, насколько он хорош. Что ты, наконец, нашла волшебника, о котором всегда мечтала… — Он покачал головой, облизывая губы. — Не получится, дорогая. После того, как мы с тобой переспали, мы больше не сможем делиться беззаботной болтовней…       Гермиона вздрогнула, подбородок ее дрожжал. — Ты прав… Я не представляю, о чем я думала… — Она торопливо моргнула. — Подумать только, Фред Уизли дружит с ведьмой, с которой он переспал. Ужас…       Он шагнул через комнату, пристально глядя на стену и пригрозил ей пальцем. — Ты не можешь сыграть здесь жертву, Грейнджер… Ты оставила меня!       Она посмотрела на него, сжав зубы. — Я испугалась! — Чего? — переспросил он, хриплым голосом. — Мы провели всю ночь вместе! Я… я никогда не видел тебя такой беззаботной! — Его рука ударила по стене рядом с ее плечом. — Ты позволила мне провести с тобой всю ночь, а когда я проснулся, ты просто… Ты ускользнула. Как будто ничего не было… Как будто ты стыдилась этого… — Его челюсть перекосило. — Разве я не был достаточно Уизли? Волосы не достаточно рыжие? Ноги не такие длинные? — Это не имеет никакого отношения к Рону! — Она поморщилась. — Нет? Тогда почему? Почему, черт возьми, ты отступила, как будто это ничего не значило? Почему бы тебе не остаться и не поговорить о случившемся? Потому что, Мерлин, ты знала, что я ожидал разговора о том, что нам делать дальше… — Он опустил голову, так что их носы почти касались. — Ты не жаловалась, когда я трахал тебя так глубоко, что ты забывала свое чертово имя, ведьма!       Она покраснела. — Почему, ты такой грубый? — Кажется, я помню, что тебе нравилось, когда я тебе говорил грязные вещи… — Он подошел поближе, пока его твердое тело не было так сильно прижато к ней, что девушка чувствовала каждый его вдох. Его бедра качнулись, стукнувшись о ее, и Гермиона откинулась назад, прижавшись к стене.       Несмотря на гнев, исходящий от него, ей становилось жарко, живот скручивало и бедра покрылись мурашками. Она покачала головой, снова пытаясь сфокусироваться, и закрыла глаза. Девушка глубоко вздохнула, готовясь к долгой речи. Тем не менее, она была немедленно окутана его запахом, и любые слова, которые, как ей казалось нужно было сказать, испарились. Открыв глаза, она снова встретилась с ним взглядом.       Фред был зол. Он имел полное право быть таким, потому что, несмотря на всю свою храбрость Гриффиндора, она обидела его и позволила этому — этой неопределенности — висеть между ними с тех пор. Но Гермиона не пришла сюда раньше лишь потому, что хотела заставить его успокоиться и объясниться с ним позже. Даже несмотря на то, что он заслуживал объяснений. — Фред, — начала она, поднимая голову.       Его рука потянулась и тронула ее щеку, а мозолистая ладонь приласкала кожу. У Фреда были такие большие руки, с длинными пальцами и рябыми веснушками, которые она вспоминала и позже, анализируя ситуацию. Она и сейчас отвлеклась, вспомнив, как эти руки прокладывали свой путь по ее телу, как они ловко поднимали ее на новые высоты, пробуждая желания, которые она спрятала глубоко внутри.       У Гермионы не было много опыта. Отчасти, потому что её парни много работали так же, как и она, и времени на романтику совсем не оставалось. Но так же потому, что, по ее представлению, секс был чем-то глубоко личным. Она не могла просто снять свою одежду и лечь с кем-то в постель. Она бы была не той, кем она была, хотя и не проявляла никакого отвращения к другим ведьмам, которые чувствовали себя по-другому. Возможно, это была остаточная неуверенность в своей внешности, и она уделила этому немало внимания, а возможно, это было больше связано с проблемами доверия. На протяжении многих лет волшебный мир был и благословением, и проклятием. Она видела абсолютное зло и людей, которые жили в нем. Да, они выиграли войну, но Гермиона все еще чувствовала подозрение в отношении всех, с кем встречалась, видела дополнительные мотивы и то, что на самом деле значила их привязанность.       Но с Фредом все именно так и произошло, она постоянно после задавала себе вопрос: почему это случилось? Девушка не могла понять: все ли к этому шло или это просто было стечение обстоятельств? Они выпивали, и им было комфортно друг с другом. Она доверяла Фреду почти так же, как и Гарри, и Рону. И Фред был таким… Он был другим с ней. Он все еще любил розыгрыши и ему нравилось смеяться над Гермионой, особенно, когда она была слишком умной. Тем не менее, она также знала, что он умный и добрый, он был храбрым и преданным, и он всегда сделает то, что было бы правильным, если это потребуется.       Девушка посмотрела в его глаза, и почувствовала, как ее сердце стучит. Как это было тогда, когда он добрался до нее той ночью, пересекая пространство на диване, пока их тела не коснулись, жар его бедра прижался к ее собственному жару. Они смеялись, о чем-то, что она не могла вспомнить, ни тогда и ни сейчас. Но между ними нависла напряженность, в тот момент, когда они не могли убежать уже, да и не хотели. Тогда не хотелось долго ждать.       Фред в ту ночь повернулся к ней, его глаза скользнули по ее лицу, остановившись на полуоткрытых губах, из которых вырвалось дрожащее дыхание. А затем его рука была на её колене, его большой палец касался кожи, нежно и успокаивающе, и он наклонился к ней. Их носы касались, и она поняла, что смотрит вниз, считает веснушки на его носу, прежде чем, наконец, его губы коснулись самого уголка рта. Сердце тогда подскочило к горлу и осталось там. Гермиона почувствовала, как его дыхание сжалось, когда он медленно двигался, его рот был так близко, но пока не целовал. Глаза её закрылись в тот же самый момент, когда их губы встретились, наконец, теплые и твердые. А потом были просто его руки: касающиеся, трогающие под одеждой. И губы: перекошеные, под тяжелым дыханием, бьющиеся друг о друга.       Они тогда не были такими уж пьяными, как она могла бы подумать. И даже если бы и были, это бы давно выветрилось к тому времени, когда девушка проснулась утром; руки и ноги их были переплетены вместе. Глаза по-прежнему были сонные, она влезла ему на колени, прижимаясь поцелуями к груди, когда он сонно дотянулся до нее, переплетая пальцы в непослушных волосах. Она была трезва. Гермиона знала, что делает, когда они лежали вместе в занимающемся свете раннего утра. Когда она поцеловала россыпь веснушек над его сердцем и он вновь вошел на всю длину внутрь нее, не торопясь, медленно смакуя каждую секунду. Когда она откинула голову назад, ее бедра качнулись, пальцы запутались в его волосах, и Грейнджер снова выкрикнула его имя.       Она запаниковала, когда проснулась, не потому, что думала, что он может прогнать ее, а потому, что она знала, что Фред этого не сделает. Уизли был верным, преданным, и он не допустил бы этой ночи с ней, если бы не думал о будущем. Да, конечно, у него была привычка поступать глупо и безумно только для эффекта взрыва, но он никогда бы не подверг этому свою семью или Гарри, и не причинил бы ей боль.       По правде говоря, она знала, что между ними существуют чувства, кроме только секса или дружбы. Была причина, по которой она не думала об этом, ведь тогда нужно было бы научиться серьёзно выстраивать отношения. Фреда явно бы не устроило место ее друга и далее нужно было рассматривать вариант семьи в недалеком будущем. Но тогда это бы означало меньше задержек на работе и совместное планирование вечеров. Это означало бы, что Молли говорила бы всем, что они встречаются, что неизбежно привело бы к тому, что она станет планировать их свадьбу, независимо от того, как они сами к этому относятся. А Гермиона не была уверена, что готова к этому. Ей казалось, что она довольна работой или, по крайней мере, ей комфортно там. По крайней мере до момента, когда она держала ребенка Рона или потирала живот Джинни, пытаясь почувствовать толчки под ладонью.       Это… Это было не так, как она себе представляла. Когда же она наконец решилась бы признаться Фреду, сказать, что она готова, что хочет, чтобы они вместе изучали мир, это не должно было бы быть потому, что она ждала его ребенка. Это случилось бы гораздо позже, после знакомства и первых признаний и брака. А сейчас… Сейчас её беременность была похожа на уловку. Сама идея вызывала слезы на глазах. — Гермиона, — сказал парень, нахмурив брови.       Ее губы задрожали, и она коротко кивнула головой, закрыв глаза. Ей просто нужно было сказать ему, и он будет знать, поймет, что теперь вся его жизнь пойдёт по-другому. Ничего больше не будет, как прежде. Девушка понятия не имела, как Молли отреагирует на то, что у ее сына будет ребенок вне брака, или что он не был в отношениях с матерью этого ребенка, но ей просто нужно будет принять это.       Гермиона уже пыталась сгладить детали в голове. Фред все еще жил в магазине в квартире, которую он делил с Джорджем. Ему понадобилось бы что-то более постоянное, когда их ребенок родится. Как бы она ни приветствовала дело Фреда и Джорджа, у них все же была привычка взрывать вещи, а она предпочла бы, чтобы её ребенок не был покалечен в несчастном случае. Конечно, Фред мог бы приходить к ней, чтобы видеться с малышом. Скорее всего, после родов она вернется домой на некоторое время, и ее мама поможет ей. У него был бы доступ к камину, и он мог бы приходить и уходить, когда ему угодно. Она пообещала себе, что всегда будет приглашать его на праздники и выходные. Он всегда будет принимать участие в воспитании. Она знала Фреда, и несмотря на то, каким он был несерьезным, он был бы удивительным отцом. Он будет заботливым и любящим, и он, вероятно, научил бы её многим вещам, которые напугали Гермиону, но она бы ему поддалась. Ей придется. — Ты меня пугаешь, — пробормотал он, с беспокойством наблюдая за ней. — Я… Все, что случилось, как я себя вела, я сожалею об этом, — продолжила она. — Но это уже не имеет значения. Это не… Это не важно. Важно… — Чепуха, — прервал он её.       Ее губы сжались: она ненавидела, когда люди перебивали ее. Это было просто признаком дурных манер, и это было не вовремя! — Извини? — Это не ерунда! Это важно! Ты убежала от меня после того, как мы провели удивительную ночь вместе. — Он покачал головой. — Ты не заметешь все, что случилось под ковер. — Нет, Фред, ты не понимаешь. Я… — Ты не можешь сказать мне, почему ты не пришла раньше? — продолжал он, качая головой. — Гермиона, мы много лет живем рядом. Я думаю, что мои братья давно поспорили. И один из них, я уверен Джордж, выиграл, когда увидел, что ты пробираешься утром к выходу. Не то, чтобы он нуждался в доказательствах нашей ночи, когда мы были тут вместе, и ты, вероятно, разбудила половину квартала… — Я-я… — Она заикалась, чувствуя, что ее лицо краснеет. — Это смешно! Я… я обижена, если они даже…       Он фыркнул. — Не удивляйся. Абсолютно уверен, что Ронникинс — это тот, кто все это задумал.       Ее рот открылся в тихом возмущении. Он усмехнулся. — Нельзя винить их в этом. Нет смысла игнорировать очевидное. Лучше сделать ставку и подзаработать, чем… — Он приподнял бровь.       Пыхтя, она смотрела прямо на парня. — Если ты прекратишь намекать, что я просто игнорирую нашу химию, я бы очень хотела что-то сказать. — Не столько намеки, как откровение о том, что ты со мной делаешь. Ты была той, кто все время отталкивал меня. Я все делал, но больше никаких оправданий. Ты сбежала, разбив мое сердце, когда ушла. — Тебе не кажется, что ты просто драматизируешь? — Она глубоко вздохнула и издала вздох. — Если бы это было так, я был бы великолепен, но это не так, — он уставился на нее. — Скажи, что ты не чувствовала ничего в ту ночь… — Потом он ухмыльнулся. — Ну, кроме полного и абсолютного удовлетворения.       Она закусила губу, чтобы не засмеяться. — Фред…       Он тронул ее подбородок и ласково сжал его. — Ты так и говорила, когда я целовал твои ноги. Помнишь, когда я обнаружил пятно на твоей коленке, когда щекотал…       Гермиона отвернулась и старалась не вспоминать, но воспоминание все еще было слишком ярко. Прочистив горло, она сказала ему: — Я не за этим пришла сюда. Честно говоря, я… у меня есть что-то очень серьезное, я должна сказать тебе и… — Ну, у меня тоже есть кое-что, что тебе нужно услышать, — возразил он, отступая от нее и упрямо скрестив руки на груди.       Гермиона была на мгновение удивлена ​​тем, что она почувствовала разочарование, когда у нее больше не было доказательств важности своей будущей речи. — Хорошо, но после того, как ты скажешь, что у тебя, я настаиваю, чтобы ты выслушал мои новости.       Он одобрительно кивнул, и она махнула рукой, чтобы он продолжил. Было правильно дать ему шанс выговориться, ведь она собирается полностью изменить его жизнь.       Сделав глубокий вдох, Фред продолжил: — Ты была трусихой.       Гермиона закатила глаза, постукивая одной ногой, глядя на него. Честно говоря, так ли она видела этот вечер? Это будет ужасная история потом, когда их ребенок спросит, как его отец узнал о нём. — Позволь мне закончить, — сказал он, махнув рукой. — Ты была трусихой, — повторил он. — Но я тоже.       Ох. Она не ожидала этого, что доказал ее нахмуренный лоб. — Гермиона, я… Ты очень мне нравилась в течение многих лет… Я любил тебя в Хогвартсе, когда у тебя был только мой тупоголовый брат на уме… Я думал о тебе, даже когда ты срывала мои лучшие розыгрыши или кричала на меня, хуже чем мама.       Ее губы дрогнули, в беспомощной улыбке. — Но я сделал одну доблестную и бескорыстную вещь… — вздохнул он, показывая своё настоящее настроение. — Я знал, что Рон нравился тебе, и даже если он болван, он мой брат… — он рассмеялся. — Дело в том, что вы, как пара, никогда не тревожили меня и не имели никакого смысла… Я не думаю, что вы тоже придавали этому значимость, поэтому он сейчас с Луной и, как-то, эти двое просто вместе… — Затем он смотрел на нее, складывая руки на бедрах. — Ты можешь быть только со мной, Гермиона… Я думаю, что ты просто ведьма, что держит меня на ногах, а я просто волшебник, который может сбить тебя с ног.       Она слабо улыбнулась, прикрыв глаза. — Фред… — Ее горло запершило от волнения. — Подожди… — Он махнул рукой. — Послушай, я… Я могу написать тебе сочинение о всех возможных связях между нами, если ты захочешь. Вероятно, ты исправишь там все, но я действительно отправлю его тебе в ближайшее время, если тебе нужно твердое подтверждение моей привязанности… Я могу это доказать, но… — Он снова шагнул к ней. — Я думаю, ты и сама знаешь, что у нас есть шанс. Думаю, ты знаешь, что я… я снова почти влюблен в тебя, и я готов идти до конца. — Он потянулся к ней и взял ее руки, сжимая их. — Итак, я предлагаю тебе дать мне шанс… На этот раз без огневиски, мы просто ужинаем, я и ты… Что ты скажешь?       Она сглотнула. — Это… Это звучит… мило, — сказала Гермиона, кивая.       Он усмехнулся, облегченно. — Но… — Она отдернула руки и скрутила пальцы.       Его лицо опустилось, плечи упали. — Ф-Фред, я… — Ее глаза снова наполнились слезами, которые дрожали на краях, прежде чем, наконец, потекли по ее щекам. Дыхание девушки сжалось, прежде чем она наконец пробормотала. — Я беременна.       Он остановился, его тело полностью окостенело. Медленно парень поднял подбородок, его взгляд искал ее. — Несколько месяцев, я полагаю?       Она кивнула, кусая губу, наблюдая за его реакцией.       Он шумно выдохнул, высоко подняв брови, и поднял руку, чтобы пробежать пальцами по своим лохматым рыжим волосам, опустив взгляд в пол. — Я… — она сглотнула. — Я хочу, чтобы ты был в курсе. Я… я помогу тебе рассказать Молли, конечно. И… Ты всегда будешь иметь доступ в мою квартиру. Я думала, что смогу остаться с мамой, когда родится ребенок, но ты сможешь посещать нас. И ты можешь пойти со мной на встречу с медиками, если… если ты хочешь.       Он продолжал смотреть в пол, молча, как будто никогда раньше его не видел.       Вывернув руки, Гермиона начала нервничать. — Фред, мне нужно, чтобы ты что-то сказал. Я знаю, ты этого не ждал, и я… я не хочу, чтобы ты думал, что я планировала это, потому что это не так. Я… я думала, что буду замужем и у меня будет время, чтобы запланировать беременность, а сейчас я не знаю, что делать, и к-как я справлюсь с этим всем сама. Я просто…       Он поцеловал ее. Его губы скользнули по её так резко, что Грейнджер откинулась обратно к стене и ойкнула. Но теперь его пальцы были в ее волосах, и его губы касались ее. Это были не лихорадочные, грубые, страстные поцелуи их ночи, проведенной вместе. Это были не мягкие, сонные, ласковые поцелуи того утра. Это было нечто другое, что-то тяжелое и интимное. Когда Уизли, наконец, отступил, он задыхался и прижимал лоб к её лбу. — Я буду отцом, — сказал он, прежде чем засмеяться: густой, прочный звук, который начинался у него в груди и тряс все его тело.       Она медленно улыбнулась, и в этих словах вспыхнула искра. — Да, ты.       Он снова поцеловал ее один, два, три раза; это были просто короткие, быстрые, счастливые поцелуи.       И она снова плакала, потому что чувствовала себя счастливой, ей было комфортно и тепло, и они были очень близко, и Фред не расстроился. Она не знала, чего ожидать, но не думала, что будет такой результат. — Подожди, сначала мы расскажем маме, — он улыбнулся. — Или Джорджу! — Фред, я… — она нахмурилась. — Я думаю, мы должны обсудить детали этого вопроса, прежде чем начнем делиться новостями со всеми. Мы действительно мало знаем что-то об этом. Я… Я не планировала ничего и не подготовилась, я только что узнала сама. Нужно быть готовыми ко всему, и у нас должна быть какая-то система встреч и договоренностей. Я имею в виду, что я хочу, чтобы ты мог приходить и уходить, как тебе будет угодно, я всегда буду приглашать тебя увидеться с малышом, да и мы все равно должны быть вежливыми друг с другом. И… Боюсь, тебе нужно будет встречаться с нами вдали от магазина, — она поджала губы. — Я просто не думаю, что это безопасно. Думаю, ты сам захочешь, чтобы ребенок оставался с тобой, особенно когда он станет старше, а если он будет кем-то вроде тебя, он быстро всё это схватит. — Гермиона, он еще даже не родился, и ты уже пытаешься отдать ребенку мой магазин, — прервал её парень.       Она подняла глаза, чтобы встретиться с его взглядом и вздрогнула. — Я знаю, я просто… я нервничаю.       Кивнув, он потянулся еще ближе, обняв ее и обхватив под грудью. — Мы купим дом, большой дом, и я постараюсь изо всех сил не принести домой ничего взрывного… Ну, а если я это сделаю, у меня есть план: я просто буду оставлять это вне досягаемости. — Вне досягаемости — это не план! — Она хлопнула его по руке.       Он усмехнулся, поглаживая рукой ее вверх и вниз по спине, пальцы трогали кривую ее позвоночника. — Хорошо, я буду держать взрывчатку в магазине. — В магазине всё равно небезопасно, — решила она. — И если я узнаю, если ты этого не сделаешь, Фред, я буду обыскивать дом сверху донизу, перед каждым твоим посещением. — Я не хочу посещений, Гермиона, я хочу семью…       Она нахмурила брови в замешательстве. — Нам с тобой нужно много над чем поработать, — признался он. — Я по-прежнему уверен, что ты хочешь быть именно со мной, но и я хочу этого… Я хочу тебя, и я хочу нашего ребенка.       Она обернулась назад, откидывая голову, чтобы посмотреть на него с изумлением. — Это очень важное решение, Фред, мы даже не встречались и… — Итак, у нас есть шесть месяцев до родов, решай. Но я знаю, чего я хочу… Я знаю, что мы можем сделать это вместе, — он кивнул ей, прежде чем улыбнулся. — И я очень настойчив, когда хочу.       Она фыркнула от его самоуверенности. Его процветающий бизнес был абсолютным доказательством этого. — Я до сих пор думаю… — Ты слишком много думаешь, — перебил он, слегка ущипнув подбородок.       Она раздраженно вздохнула. Посмеиваясь, он наклонился и поцеловал ее в лоб. — Я уверен, что мы созданы друг для друга, — повторил парень.       Обняв руками его за талию, она слабо кивнула и закрыла глаза.       Возможно, у них и правда получится. Даже если ничего и не выйдет, это стоило того, чтобы попробовать. У нее были чувства к Фреду задолго до того, как они переспали, и он признался, прежде чем она даже рассказала ему о ребенке. Это стоило проверить. Она все еще была напугана, все еще не уверена, ведь совсем не так она представляла себе свою жизнь, но… Возможно, это было замаскированное благословение или, как позже сказал Фред, пинок под задницу, в котором они оба нуждались. Гермиона взяла руку Фреда. — Ты что-то сказал об ужине…? — Я сказал… — Он усмехнулся. — Ты занят сегодня вечером? — Если бы и был, больше не буду. — Тогда у вас, Фред Уизли, свидание. — Улыбаясь, она ткнула его в грудь. — Чудесно! ***       Шесть месяцев спустя, Виола Уизли родилась и была привезена в дом своих родителей. Через четыре года она будет держать цветы на их свадьбе. Она также была той, кто запустил незаконные фейерверки, найденные на высокой полке в магазине ее отца. Конечно, с помощью волшебной метлы и дяди Джорджа. В конце концов, она была ребенком двух очень ярких людей. Беда была в ее природе.