Гражданин неба

      Автобус двигался медленно. Степной воздух был таким густым, что его можно было зачерпнуть ладонями. Даже ветерок не приносил той самой спасительной прохлады. Интересно, а в космосе тоже такой густой воздух? Нет. Артём знал это по рассказам бывалых космонавтов, за плечами которых не один десяток полётов, знал по урокам астрономии. Там лишь вакуум. Пус-то-та. А автобус ехал медленно, за окошком также медленно плыла унылая казахская степь. Путь до космодрома обещал быть длинным.       Мысли всё роились и роились, как те пчёлы, которые жили в ульях в деревне у бабушки и дедушки.       В детстве Артём любил рассматривать самолёты в старый дедушкин бинокль — трофейный, такой большой, что он не умещался в маленьких детских ладошках — днём, а иногда и ночью. Одни пролетали слишком быстро, оставляя в небе только белый след, а другие настолько медленно, что можно было разглядеть турбины на крыльях. А летом самолёты летали особенно часто. Где-то каждую минуту. Две точки стремились навстречу друг другу, сливались в одну на мгновение и расходились в разные стороны. Даже не верилось, что между ними сотни километров.       Но больше всего Артёма поражало небо. Оно казалось будто дырявым — столько звёзд на нём было. Каждую ночь мальчик ждал, когда же его разорвёт и на землю просыплются миллионы комет, освещая всё вокруг. Уже тогда Артём понял, кем он хочет стать. Сверстники посмеивались над ним, ведь это считалось «немодным», и советовали выбрать профессию банкира или бандита.       Дедушка давно умер, да и бинокль где-то затерялся при многочисленных переездах. Но парень до сих пор поднимал голову вверх, взглядом провожая летящий самолёт.       Артём вспомнил, как на крыше сарая сделал макет звёздного неба. Она была двухскатной, и у него получились два полушария: Северное и Южное. Работал он долго, целых три дня забивая гвоздики и выдёргивая их гвоздодёром. Бабушка тогда сильно злилась и заставила менять доски на крыше. Компромисс нашёлся быстро — и вскоре внутри сарая белой краской рассыпались точки-звёзды. Практически настоящие. Можно протянуть руку и очертить контур Кассиопеи или рассказать Машке легенду племени маори о Сириусе в созвездии Большого пса.       В день его поступления Ту-134 оставил широкую белую полосу — хороший знак. И правда, вступительные экзамены прошли легко, и вот уже Артём — студент лётного училища.       Любовь к высоте, небу особенно остро чувствовалась во время первого полёта, когда всей группе разрешили сесть за штурвал настоящего самолёта, не какого-нибудь там тренажёра с имитацией взлётно-посадочной полосы. Это был настоящий ДА-40. Земля удаляется, люди и постройки становятся крошечными, немного закладывает уши — и ты летишь. Но почему-то хотелось выше, и только инструктор сзади тактично напомнил о снижении. У Артёма появилась новая цель.       И вот — позади пять лет в лётном училище, три года полётов на внутренних рейсах и два года в центре подготовки космонавтов.       О центре — воспоминания особые. Там медсестра Лидия Дмитриевна, но за свою хрупкую и миниатюрную фигуру называемая космонавтами исключительно Лидочка. Артём читал ей стихи во время обязательного ежедневного медицинского обследования. И когда он сидел десять суток в сурдокамере, читал вслух книги, даже пытался петь: парень знал, что она слушает. Отработаны все штатные и нештатные ситуации, движения доведены до автоматизма. Центрифуга, «качели Хилова», барокамера, «кресло Барани», термокамера — всё это осталось позади. Иногда хотелось вернуться домой и постоянно — спать. Два шага к мечте уже пройдены. Нужен ещё один. Дедушка бы им гордился. — Эй, гагаринец! Приехали! — Артём и не заметил, как заснул. Толстый усатый полковник улыбнулся и по-отечески обнял парня. — Артём, Тёмка, в первый полёт отправляешься! Ну, ни пуха ни пера!       Артём лишь улыбнулся в ответ, вышел из автобуса и вдохнул полной грудью — в последний раз ведь. Солнце оставляло блики на ракете — такой большой, белоснежной и слепящей глаза. В сопровождении всё того же полковника он направился в административный корпус.       Здравствуйте. Лейтенант Акиншин прибыл. Как настроение? Отлично. Готов? Да.       Десятки лиц улыбались, шутили, что-то говорили. Везде ощущалась особая торжественность, но сам Артём был спокоен. Мимо пробежал американский астронавт Джонс, как всегда бодрый и весёлый. Откуда-то вынырнула медсестра (жаль, что не Лидочка), измерила напоследок давление ему и Джонсу, появившемуся, как всегда, из ниоткуда, как-то смущённо им улыбнулась и отрапортовала, что космонавты-испытатели к полёту готовы.       А дальше была раздевалка. Скафандр «Сокол». Весёлый и немного шумный Джонс. Путь до ракеты. Специальный лифт на самую верхушку. Жака-Ива Кусто за изобретение акваланга прозвали гражданином океана. А он, Артём Акиншин, — кто? Гражданин неба? Точно. Гражданин неба.       Космический корабль поражал своим убранством — всё в нём было вычищено, ни одной пылинки. Вещи, провизия, инструменты давно загружены. Остались только главные герои. Ассистенты пристегнули космонавтов Акиншина и Джонса к креслам. Пошёл обратный отсчёт. Десять. Девять. Восемь. Товарищ Сухов улыбнулся и разрешил взлёт. Семь. Шесть. Пять. Отходят стойки-опоры, поддерживающие ракету. Четыре. Три. Два. Один. Поехали! Когда-то так сказал Гагарин, открыв для всех новую эру. Артём тоже для себя открывает новую жизнь. Дедушка наверняка бы сейчас улыбнулся.       Ракета выходит за пределы земной атмосферы. Пройдена первая ступень. Вторая, третья. Впереди Артёма ждёт стыковка с Международной космической станцией и полгода в космосе. Его мечта сбылась.