I have no reason

Сотни черных птиц взлетают над лесом пронзительно вскрикивая. Их крылья на пару мгновений загораживают солнце. Ваккария морщится и взмывает выше, рискуя быть сброшенным с метлы яростным ветром. Сейчас ему очень хочется быть ближе к тому самому скрытому солнцу. Или, скорее, находится подальше от земли — застеленной белесым туманом; пропитанной кровью; источающей отвратительный запах гари. Все это — следы недавнего побоища. Ваккарии больно их видеть. Он единственный знает, почему лицемерные демоны внезапно пришли на эти земли. И единственный знает, почему никто из них не выжил. Это знание колет его изнутри тысячами игл, заставляя периодически вздрагивать. Но собственную память не сотрешь, чувства на чужие не заменишь, а другого человека из сердца не выбросишь. Голые ветви уцелевших деревьев тянутся к нему, когда он стремительно спускается к пропахшей смертью земле. Приходится быть предельно собранным, чтобы не запутаться в этих ловчих сетях. Как странно — ему кажется, будто он в один миг утерял все свои навыки. Будто в одночасье стал мальчишкой, укравшим у наставника метлу и решившим проверить свои силы. Глупости. Ваккария находит Своксаара очень быстро — потому что давно научился чувствовать его даже на расстоянии. Самая мучительная связь из всех существующих. — Все-таки пришел, — улыбается Своксаар, когда замечает Ваккарию. А тот думает, что улыбаться в подобной ситуации — самое нелепое занятие. Одежда Своксаара местами порвана и обуглена; посох сломан. А его владелец выглядит хуже одеяния; лицо покрыто царапинами, из уголка рта стекает кровь, а взгляд словно пеленой поддернут. Битва измотала его — Ваккария видит это слишком ясно. Но чем яснее картина, тем тяжелее на душе. В голове настойчиво бьется мысль — времени осталось мало. Ваккария присаживается возле Своксаара, берет его руку в свою и закрывает глаза. Про себя ужасается, насколько руки чернокнижника холодны. Создается ощущение, что он сделан изо льда, и вот-вот растает. Превратится в лужу воды, смешается с кровью демонов и исчезнет из этого мира. Ваккария старательно отгоняет от себя эти мысли и сосредотачивается на чтении заклинания. Оно простое, не целебное — просто немного облегчающее боль. К сожалению, это максимум, что сейчас Ваккария может сделать. Как ведьма не может излечить демона, так и он не может полностью вылечить Своксаара. Демоническая кровь и сила в нем блокируют большинство видов направленной в него магии — даже Ваккарии. Когда тот произносит последнее слово из заклинания, Своксаар сдавленно шипит и расслабляется. Подействовало. Ваккария отпускает его руку. Касаться такого Своксаара — страшно. Ваккария помнит его теплым, жизнерадостным, бесконечно мудрым и оттого прекрасным. А не израненным, ослабленным и безжизненным. — Ты заплатил страшную цену, — качает он головой и убирает пряди волос со лба Своксаара. Они тоже пропитаны кровью — Ваккария немедленно пачкает в ней руки. — Теперь доволен? Недовольство в голосе скрыть не удается. Ваккарии не нравится нынешний расклад. Сквоксаар — единственный чернокнижник, несогласный со своей судьбой и решивший отречься от своего дара, а заодно и избавить мир от главного зла — того самого демона, у коего он и позаимствовал силы. Демоны не прощают предателей — Своксаар прекрасная тому иллюстрация. Но где-то в глубине души Ваккария понимает — его решение правильное. Шагая по тонкой грани света и тьмы он оступился и упал. Но не во тьму. Он… он такой глупец. — Это того стоило. Я больше не чувствую себя виновным за людские беды, — отвечает Своксаар. Он правда изменился. Исчезло вечное напряжение, проскальзывающее в голосе, во взгляде, в движениях — во всем нем. Теперь ему беспокоиться не о чем и не о ком. Изгнал демона из себя, уничтожил его, окропил землю собственной кровью и вроде повел себя как герой… Так почему же Ваккарии так хочется впервые в жизни на него накричать? Сказать, какой он дурак. Сколь бессмысленно, что здесь произошло. Ведь демоны не умирают навсегда — рано или поздно они перерождаются. И Ваккария не верит, что спустя сотни или тысячи лет найдется кто-то, подобный Своксаару — кто отдаст все за ничего. Но в итоге он этого не произносит, потому что знает — Своксаар жил этой мечтой. Постоянно двигался вперед лишь ради ее исполнения. Мечтал изменить это мир к лучшему. Детское и наивное желание. — Почему не позвал меня на помощь? — единственное, что спрашивает он, хотя вопросов на языке крутится предостаточно. Этот просто самый нейтральный. — Сам ведь знаешь. Это касалось лишь меня и… — он не договаривает. Его прерывает кашель. Своксаар задыхается и округляет глаза, когда понимает, что откашливает кровь. Верно, его тело не смогло выдержать такой колоссальной нагрузки и подвело хозяина. Использование магии — истощает, но не так сильно, как отречение от нее. Странно, но Ваккария вспоминает об этом в самый последний момент. А рука так и тянется к мешочку на поясе. Своксаар перехватывает ее и отрицательно качает головой. — Пожалуйста, не нужно. Ты сам понимаешь, что мне не помочь. Ваккария не спрашивает, откуда тот знает, что в мешочке — смешение нескольких целебных трав. Возможно, он просто слишком предсказуем. В конце концов, спасти любимого — желание вполне закономерное. — Не самый лучший конец у твоей истории. Сам понимаешь, что умираешь, но продолжаешь улыбаться. Я никогда не пойму тебя. — А я — тебя, — парирует Своксаар. — Вот ты редко улыбаешься, хотя поводов предостаточно. — Помолчи, пожалуйста. Вмиг тишина опутывает их. Обычно оживленная полня, окруженная стеной леса, сейчас мертва. Млечный туман тщетно пытается опутать землю и скрыть все эти уродства в виде сломанного оружия и праха демонов. Лишь где-то на окраине покачивает бутоном ярко-красный мак, выглядящий среди хаоса невероятно нелепо и скорбно. Он похож на те цветы, что приносят на могилы. Его хочется сорвать и втоптать в землю. Еще никогда Ваккария не горел столь сильным желанием уничтожить что-то живое, и поэтому ему с трудом удается отвести от ни в чем неповинного мака взгляд. — Я вижу, что ты зол на меня. Прости, — вновь заговаривает Своксаар. — Но ты должен знать, что… — … Ты жил ради этого дня, — с горькой усмешкой заканчивает Ваккария за него. — У тебя отвратительные мечты, Вэньчжоу. Его настоящее имя, которое Ваккария не произносил очень давно… Они однажды зареклись забыть о настоящих именах и использовать лишь те, что дали им наставники. Но наставник Своксаара мертв, да и ученик его — на пределе. Больше нет ограничивающих рамок. — Какие есть. Ты ведь сделаешь это? Лежать на земле… холодно. «Ты ведь убьешь меня?» — так для них обоих звучит заданный вопрос. И оба знают, что это решение — лучшее. Своксаар все равно умрет, но умрет в ужасной агонии, сжигаемый крупицами собственных демонических сил, рвущихся на волю. Температура тела станет невероятно высокой, кровь начнет испаряться, и в итоге он сгорит. Вот только он — не Феникс, и из пепла не возродится. Просто превратится в прах подобный тому, что остается после демонов. Но Ваккария может убить его — и лишь тогда Своксаар умрет как человек. Ваккария знает это. Целует его в лоб, смахивает выступившие слезы и поднимает взгляд на небо — солнце неумолимо скатывается за край земли и окрашивает небо в алый. В цвет, подобный тому, что залил и землю. Своксаар умирает одновременно с солнцем. Тихо, с улыбкой на устах. Мир погружается во тьму, и Ваккарии кажется, что это слишком символично. Словно вместе с Своксааром…нет, с Вэньчжоу — исчез свет из его жизни. Словно Вэньчжоу и был тем самым светом. Тем солнцем, что и грело, и спасало в трудные минуты, и поддерживало. Ваккария стирает горькую кровь с губ и обращается к небесам, не надеясь на то, что его услышат: — Пусть жертва Вэньчжоу не будет напрасной.