смог поместиться в моём сердце

Мой милый Серёжа. Кто бы знал, что я смогу увидеть тебя так скоро. Твоя улыбка в до-миноре, глаза цвета океана и трепетные касания, словно котёнок лапками. Я так скучал по этому, по тебе. Может, тебе кажется, что я всё ещё помню, как в детском доме ты прятал от меня того злосчастного слоника, которого ты сшил мне на технологии, а позже выкинул перед моим днём рождения, потому что ты понял, что глаза у него слишком косые, что уши разного размера, что цвет его потускнел за долгое время, пока ты доделывал его. Как я был удивлён, что ничего не получил. Но ты забыл, что провёл со мной всю последующую ночь, делился историями и позже рассказал эту грустную историю моего подарка. Я хочу сказать, как люблю тебя, но быстрее вымрут все киты, трава станет фиолетового цвета, чем я скажу тебе это. Жадно целую тебя, словно завтра нас вновь разлучат университеты, где мы просидим до поздней ночи, а когда вернёмся в общагу, не будет сил пожелать спокойной ночи. Я не хочу этого. В августе море становится яблочным и золотым. Ты возвращаешься домой, или в место, которое станет домом, возвращаешься целостным, повзрослевшим, улыбчивым и живым. Достаешь подарки из рюкзака: цветные браслеты, книжки с загнутыми уголками страниц, гладкие камушки, которые никогда не теряют свое тепло. Осенью все становится более веским и ощутимым, и прежде всего – ты сам. Ловлю звёзды взглядом для тебя, а ты загадываешь горячий чай и мои объятия. Слепну от того, каким ты стал. Таким, что не хочется отпускать. Буду ревновать к каждой собаке на улицах Питера, к каждому твоему взгляду на звёзды, к каждому жадному глотку кофе по утрам. Ты стал взрослее на осень, на десяток собранных абрикос, на пол сотни звезд, гаснущих от падения, и тут же вспыхивающих от твоей мечты. Помнишь, как думал, что сердце твое – компас, но не мог понять, куда двигаться и менял направления раз за разом? А потом оказалось, что ничего это не компас, скорее – маяк. Так в одну секунду исчезает страх потеряться в дороге, или забыть, куда вообще собирался идти. Ни ты, ни те, кто рядом с тобой не собьются с пути, не обнаружат себя посреди ночи без ориентиров. Мне казалось, это нормально, но чувствовал, что мой компас был совершенно иным. Не работал, показывал неправильные направления, а главное – пытался увести от тебя. Я очень этого не хотел, рыжая милая макушка. Моя макушка. Осенью море становится яблочным и золотым. Ты вмещаешь его в себе, говоришь: «Можем вместе жить эту осень и дальше, до следующего июня». Море шумит, волнуется, но потом – целует. Красивый до солнца в сплетении, откровенный в неудачах своих, победах, разбитых сердцах и царапинах на локтях. Запуганный до нового пластыря, улыбчив до старого воспоминания, мил до новых рассветов. Сливаешься с нашим покрывалом, рассыпаешься меж цветочных бутонов, тонешь среди аквариумных рыбок. Глажу твои щёки до судорожных вздохов, до алых щёк, до раздвинутых коленок. Всеохватывающий, целостный, даже если в эту секунду рыдаешь, осознавая свою беспомощность, даже если думаешь, что все сломал, или разрушил, даже если болеешь, если врёшь, не знаешь, что дальше делать: Ты такой живой, живой насколько, что я не помню, что там вначале: вдох или выдох, смысл или слово, так и стою: недвижимо, монолитно, боюсь неуклюжим движеньем распугать это искреннее волшебство, сам момент воплощения чуда. С тобой поглощаю краски мира, выдёргиваю из повседневности косы счастья, различаю запах счастья и твоей очередной потери. Двигаюсь аккуратно, придерживаю рукой. Волосы твои теряются в небытие. Взглядом понимаю, что доверяешь. Почему-то веришь в меня, и смотри: у меня начинает получаться, Серёжа.