Un primo ricordo Bella di Morte
Предчувствие никогда не подводило меня, и в этот раз оно, как обычно, подсказало мне, что должно было произойти что-то грандиозное этой ночью. Ну, разумеется, если я спаслась от кучи стражников, наверняка это уже определенно грандиозное событие. Главное, чтобы они не напали на моё прикрытие. Интересно, почему никого из них ещё не привлекла азиатская лавочка в, чёрт возьми, итальянском городке? Эх, они, как всегда. Видят, но не наблюдают. Но это даже к лучшему. Казалось бы, мой отдых от бесконечной беготни по крышам зданий только начинался, но, видит Бог, это были лишь мои сладкие мечты. На самом деле, уже через несколько минут после того, как я успела перевести дыхание, я увидела, как к нашему магазинчику несется подозрительный тип в капюшоне. Любопытно. Очень любопытно. Мне удалось услышать, что он, параллельно тыча в нос старому продавцу письмом, говорил о каком-то укрытии для ассасинов, что его сюда прислал отец… Старик же лишь указал на крышу. Туда, где стояла я. Ну спасибо большое, низкий тебе поклон. Не хватало мне только юнцов, желающих вступить в Братство просто, потому что они вообразили себя героями своего времени. Парнишка же достаточно быстро вскарабкался ко мне и тут же начал строить из себя галантного кавалера. Разумеется, если бы он увидел меня в моём привычном костюме, то не стал бы корчить из себя павлина, а убедился, что перед ним стоит достаточно опытная убийца. Но, так как меня настигли в момент, когда я прокралась на приём к очередному богатому и жадному старику, и от стражи пришлось стремительно убегать в вечернем платье, мальчишка, видимо, принял меня за очередную доступную девку. Даже маска, скрывающая большую часть моего лица, ни разу не смутила его! — Что столь прекрасная дама забыла в одиночестве на крыше? Неужели убегала от страшного чудовища? — пока парень разглагольствовал, я молча разглядывала его и пыталась понять, кого же он мне напоминал. Но, к сожалению, время его сладких словечек подошло к концу, так как по мою душеньку явились стражники. — С ней ещё и ассасин! Взять их обоих, немедленно! — кричали мужчины в доспехах, пытаясь забраться к нам с заднего двора. В смысле, ассасин? Хотите сказать, что вот он — тот самый человек, поставивший на уши всю Флоренцию? Не верю! Хотя, и некогда было верить в это. С кучей неуклюжих рыцарей справиться не составляло труда, однако, признаться, мой костюм сильно сковывал меня и мешал свободно обороняться от этих надоедливых мошек. — Оставлять даму в беде — не в мою смену! — услышала я голос неподалёку. Оказывается, незнакомец помешал нападавшему на меня лучнику. Хах, а я ведь даже не заметила. Пара минут, и мне бы отсекло голову, если бы не… Что? Я хвалю какого-то самозванца?! До чего ты докатилась? — Знаешь, я могла бы и сама, — когда наконец-то вся стража была перебита, мне выпала лишняя минутка, чтобы ещё раз разглядеть парнишку. Тот лишь усмехнулся, возвращаясь к своей привычной манере общения: — Никогда не видел, чтобы леди в платье так изящно сражалась. — Признаюсь, у тебя тоже неплохо получается. Не хватает всего лишь ловкости, скорости, навыков… Ну, а в целом, ничего так. Вновь засмеявшись, мальчишка снял с головы капюшон, видимо, желая представиться и показать своё лицо в знак того, что он не опасен. Теперь он выглядел в два раза нелепее. И… Милее? — Меня зовут Эцио Аудиторэ, я сын Джованни Аудиторэ. В этом письме говорилось, чтобы я шёл сюда в случае, если с моим отцом что-то произойдёт… — Что? Так значит, с Джованни приключилась беда?! Откуда у тебя вообще это письмо? Пойдём побыстрее в дом, иначе сейчас прибегут помощнички этих крыс, — кивком головы я указала на валяющихся без сознания стражников. — Там ты мне всё расскажешь. — Погоди, так ты знала моего отца? — Более чем. Можно сказать, он помог мне обосноваться здесь, во Флоренции. Ну же, пойдём быстрее! — Стой, прежде, чем мы войдём внутрь. Я назвал тебе своё имя. Может, соизволишь назвать своё? — Ох… Меня зовут Белла ди Морте. Теперь твоя душа довольна? — Более чем…Un secondo ricordo Leonardo da Vinci
Признаться, каждый раз, когда мои драгоценные друзья заглядывали, чтобы дать строгую оценку моему очередному изобретению, я был очень рад! В моей мастерской обычно было тихо и скучно до ужаса, и лишь Эцио и его подруга скрашивали одиночество, разбавляя мои трудовые будни своими историями об их интереснейших похождениях! К тому же… Не подумайте, я никогда не допускал в своих мыслях ничего подобного, но, всякий раз, когда мои друзья покидали мою скромную обитель, я имел привычку следить за ними. Всего лишь ради искусства! Всё во имя его одного великого! Не сказал бы, что я сделал из них подопытных кроликов… Но, надо же мне было где-то набираться вдохновения! А они так гармонично смотрелись друг с другом… Подумаешь, я задолжал одному крупному человеку несколько картин. Когда-нибудь я напишу картину про Аудиторэ и его возлюбленную (а это, несомненно, была любовь), и тогда он поймёт, что ранее заказанные у меня работы — мусор! Однако сегодня эта парочка явно не торопилась покидать мастерскую. Время шло, я копался в замысловатом приборе, который, по моему мнению, должен был помочь преодолевать большие расстояния, а Эцио и Белла сидели в креслах и беседовали между собой, обсуждая дальнейшие планы по очищению Флоренции от гадких тамплиеров. Честно говоря, я был настолько увлечён своей работой, что не успел заметить, как они покинули меня, и лишь громкое женское: «Знаешь, я могла бы и сама!» отвлекло меня от моей деятельности и заставило незамедлительно проследовать за молодыми людьми. Обычно они ходили одним и тем же маршрутом, но почему-то этой ночью они решили свернуть в сторону площади. Если мне не изменяет память, там как раз проходил карнавал в честь какого-то очередного праздника. Не помню, не помню… Мой мозг мне был дан, чтобы запоминать нечто более возвышенное, нежели случайные даты праздников! Если бы не маска в виде лисицы, при помощи которой моя дражайшая подруга Белла скрывала свою личность… Ах, эти женщины, самая недостижимая загадка человечества! Впрочем, я отвлёкся. Так вот, если бы не эта самая маска, я бы никогда не нашёл Эцио и его спутницу среди танцующих на площади около собора парочек. Они (Эцио и Белла, конечно же) танцевали так, будто не замечали вокруг никого. Сами по себе их движения совершенно отличались от остальных. Вся эта толпа танцевала как-то… Некрасиво. Чего нельзя было сказать о моих друзьях. Молодой Аудиторэ вёл девушку плавно, неспешно, словно волнуясь за каждый её шаг, а Морте подчинялась каждому его движению, доверяя ассасину во всём. А какие взгляды! Ну, точнее, какой взгляд, всё же, взгляда Беллы я не мог разглядеть из-за маски… Прекрасная, идеальная пара! Как хороша любовь в её расцвете! Думаю, самое время направляться в мою мастерскую и приниматься за работу над очередным будущим шедевром!Un terzo ricordo Ezio Auditore da Firenze e Tao Lang
Более упрямой женщины, чем Белла, я ещё не встречал в своей жизни. Но, кто сказал, что этот крепкий орешек был мне не по зубам? То была тихая летняя ночь. Мы сидели на крыше того самого магазина, где и состоялась наша первая встреча несколько лет назад. После всех наших приключений было бы неплохо устроить себе небольшой перерыв и отметить, так сказать, годовщину так быстро начавшихся и бурно развивавшихся отношений. Достать бутылку доброго вина, дабы придать торжественности этому событию, не было такой уж страшной проблемой. Алкоголь ударил мне в голову, разбудив в ней давно спящий вопрос — почему она так и не покажет мне своё лицо? Зачем скрывать его от меня — её возлюбленного?! — Белла, может, ты мне уже откроешь своё личико? Столько времени прошло, а ты так и не решилась этого сделать! — если бы она не увернулась вовремя, я бы наверняка успел сорвать с неё маску. Отсев от меня на небольшое расстояние, девушка неуверенно и боязливо проронила: — Нет… Не хочу, — в её голосе я слышал нотки страха. Да что ж там такое?! Я придвинулся ближе, решив не сдавать позиций. — Я думал, между нами не осталось секретов, почему же ты так боишься? Ты же прекрасно знаешь, что я не причиню тебе зла, ни за что не раскрою твоих тайн! — Именно потому, что ты так хорошо меня знаешь… — отворачиваясь, практически шёпотом произнесла моя любовь. — Не особо-то и хотелось. Может, ты вообще не ценишь меня, раз так поступаешь, — я решил пойти на хитрость, зная, как эта особа не любит подобного рода разговоры. — Я просто боюсь потерять тебя, дурак ты безмозглый! — но, похоже, я зашёл слишком далеко, ибо в голосе Беллы я смог различить постепенно нарастающее волнение и слёзы. Вот чёрт! Довести любимую до такого — это было просто недопустимо! — Если… Ты и, правда, этого хочешь… Я сниму её, — не успел я даже сделать что-нибудь, дабы успокоить девушку, она уже поменяла своё мнение. — Но только ради тебя, Эцио. Хрупкая рука аккуратно коснулась белоснежной маски и одним ловким движением сняла её, открыв тем самым обзор на настоящее лицо девушки-ассасина. Мне казалось, что в этот момент мир вокруг меня перестал существовать. Перед глазами застыло изображение слегка удивлённого и напуганного выражения лица молодой леди Морте. Её озарённые светом луны узкие глаза багрового цвета, на которые теперь падали небольшие пряди красных волос со лба; едва заметный румянец, выступавший на щеках… И шрам, пересекавший практически всё лицо. — Только не молчи, прошу тебя, — создалось ощущение, что даже голос девушки сменился после того, как она сняла с себя маску — стал более нежным и… Живым? Не притворным? — Зачем я только это сделала? Теперь я в твоих глазах уродина, да? — из ступора меня вывел совершенно неожиданный вопрос. Получается, всё это время она носила маску, потому что стеснялась своего шрама? Ну не дурочка ли, а?! — Белла, ну ты и… — я уже намеревался заключить девушку в своих объятиях, как она отстранилась от меня и отрицательно покачала головой. — То имя, которым ты меня называл — лишь прозвище, данное мне твоим отцом. Моё настоящее имя — Тао Лан. Если я решила снять перед тобой маску физическую, то пора и сбросить все остальные оковы. — Тао… Лан? — лишь сейчас мой мозг начинал медленно соображать и подводить меня к той мысли, что я уже год как встречался с самой настоящей азиаткой! — Тао Лан, — повторила красноволосая, улыбаясь. Теперь она казалась мне в несколько раз роднее, ближе. Будто бы действительно все разумные и неразумные границы стёрлись между нами; все препятствия были разрушены, и уже ничто не могло помешать мне разлюбить эту глупую девчонку, которая ошибочно думала, что помехой нам будет служить какой-то глупый шрам! — Тао, я хочу от тебя только одного. Больше никаких секретов между нами, хорошо? — А как же… Моя внешность? — К чёрту это! Как ты вообще могла думать, что я могу оставить тебя из-за какого-то там малюсенького шрама?! Я люблю тебя отнюдь не за это, как ты до сих пор не поняла… — следующие несколько минут я чувствовал, как её маленькие ручки толкаются в мою грудь; как в глазах, полных слёз, мелькает радостная искра; как наши губы сливаются в страстном поцелуе, а тело стремительно несется вниз и после окутывается прохладной водой. Кто же придумал строить её дом прямо около реки?.. Руку бы пожать этому архитектору. Вынырнув, я прижал к себе возлюбленную, ни на секунду не переставая любоваться её очаровательным лицом. — Скажи это ещё раз, Эцио. Скажи, что ты любишь меня. — Люблю, дурочка. И буду любить до конца жизни. До скончания веков, — я не знал, кого благодарить за то, что послал мне это создание. Я был готов простить все её глупые уловки, обман с именем, лишь бы эта девушка всегда была со мной. — Хех, обычно я не совершаю столь опрометчивых поступков… Как бы теперь не простудиться, — ворчала Тао, уже когда мы вышли из реки. — Мне ли не знать, как избежать этой плачевной ошибки. Я не могу допустить, чтобы великий ассасин Тао Лан была не в форме во время сражений со злыми тамплиерами, — руки уже сами собой тянулись с целью сбросить всю лишнюю одежду. — Я могла бы и сама… — заигрывающим голосом протянула Лан, притягивая меня к себе. Той ночью я видел её настоящие эмоции. Видел, как в её глазах читалась вся любовь, преданность и призыв к чему-то большему. И, о Боги, я был готов сделать эту девушку самой счастливой на свете.Un quarto ricordo Desmond Miles
Ну и бурный же роман, оказывается, был у Эцио! Мне не терпится увидеть, что же там было дальше… Нет, вы серьёзно?! Да неужели?! Шутите?! Не-е-ет, я отказываюсь верить… Но тогда, почему… Почему я радуюсь, как малолетняя девочка, которая переживает за героев из какого-нибудь мексиканского сериала?! А место-то какое выбрали, романтики хреновы! Башня Джотто, значит? Ну, самое оно, чтобы совершать такие обряды. Остаётся непонятным одно, почему они решили венчаться тайно? Хотя, может быть, в то время так было принято у ассасинов. Скрытность, все дела… И, тем не менее, что может звучать романтичнее, чем словосочетание «тайная свадьба под покровом ночи на крыше башни Джотто»? Ну, вот приведите мне хоть один пример! — Согласна ли ты, Белла ди Морте… Согласна, разумеется! Священника походу вообще слепого выбрали. Такую красавицу нужно хватать с руками и ногами, пока не поздно! Чёртов везунчик Аудиторэ… — Согласен ли ты, Эцио Аудиторэ да Фиренце… Алло, разуй глаза и посмотри, каким влюблённым взглядом он смотрит на Тао! Какие ещё нужны доказательства?! Ну, наконец-то, обмениваются кольцами. Опять это глупое: «Я могла бы и сама», которое так любит употреблять Лан. Хотя бы тут он должен быть первым, женщина. Только вот зачем ещё и какую-то непонятную шкатулку дарить? Или это в Китае так принято? Хм, очень странно. При этом просить Эцио хранить её как зеницу ока… Теперь вдвойне любопытно, что это за шкатулка. Надеюсь, когда-нибудь и эта тайна мне откроется. — Обещаю, скоро мы сыграем самую настоящую свадьбу, на которую соберётся вся Флоренция. Там я смогу объявить всем, что ты принадлежишь только мне! Хо-хо, так это и не конец даже? Что ж, надеюсь, моим следующим воспоминанием будет как раз эта самая официальная свадьба. Пока что мне остаётся довольствоваться лишь тем, как новобрачные даруют друг другу их первый, как мужа и жены, поцелуй. Ну и заодно понаблюдать за их брачной ночью… Ох, вы… Вы что, издеваетесь? Я и не знал, что великие ассасины умеют делать ТАКОЕ…Un quinto ricordo Lorenzo Medici
Мне часто приходилось быть гостем на самых разных свадьбах. Но я бы никогда не мог подумать, что такое светлое и радостное торжество может обернуться столь ужасной и печальной трагедией, которая бы перечеркнула судьбы сразу двух молодых людей навсегда. Когда молодой Аудиторэ сообщил о своём желании взять в жёны особу по имени Белла ди Морте, я был искренне рад за него и с удовольствием принялся помогать ему с предстоящим праздником. Тогда ещё никто не мог предположить… По какой-то причине Эцио опаздывал в тот день. Все гости уже собрались, невеста томилась в ожидании жениха. Когда двери церкви открылись, мы все устремили свои взгляды туда в надежде, что счастливый будущий супруг наконец-то явился к нам. Но то было злой ошибкой. Отвратительной шуткой судьбы, которая не смогла спокойно пройти мимо этого события. Засада, устроенная нашими заклятыми врагами. Ещё никогда на моих глазах так стремительно не уничтожалось всё то доброе и прекрасное, что должно было совершиться в этой церквушке буквально в ближайшие часы. Ещё никогда на моих глазах белоснежное платье невесты не окрашивалось в ненавистный алый цвет. Та, кто уже через несколько минут могла стать счастливой обладательницей фамилии Аудиторэ, защитила меня ценой своей жизни. Уже когда всё прекратилось, наступила страшная тишина. Некоторые люди моментально забрали у меня тело юной Беллы, оставив только маску, которую она всегда носила. И именно в этот момент Аудиторэ прибежал в церковь. Какая ирония — даже не успел попрощаться со своей любимой. Явно пребывая в ужасе от случившегося, он первым делом бросился ко мне узнавать, что произошло. Каково это — сообщать человеку о смерти его невесты? Я не знал, какие слова надо подобрать. Всё, что я смог — молча протянуть ему сломанную маску девушки. И снова эта ужасающая тишина, звенящая в ушах, давящая своей безысходностью. Я поднял взгляд и увидел, как слёзы постепенно выступают на глазах Эцио, как тяжко ему стало дышать. Молодой человек упал на колени, прижав к себе маску. Я решил, что лучше бы его в этой ситуации оставить одного. Я не мог сдержать слёз скорби и сожаления, видя, как страдает молодой Аудиторэ, чей мир только что разрушился в одночасье. Я бы хотел извиниться перед ним за то, что не смог уберечь его будущую жену. Но совершенно не понимал, как. Как одними словами извинений вернуть ему самое сокровенное? То, что давало ему смысл существовать и сражаться со злом? Увы, я не мог найти ответов на эти вопросы. В соборе впервые за долгие годы воцарилась тишина. Страшная, скорбная тишина.***
Уже несколько недель никто не видел Эцио. Кто-то говорил, что он отправился мстить тем, кто устроил атаку в день его свадьбы, а кто-то, наоборот, утверждал, что с горя Аудиторэ решил бросить это дело и навсегда завязать со сражениями против тамплиеров. Истины не знал никто. А она была довольно простой. Пасмурный день во Флоренции. Крыша китайского магазинчика на берегу реки. Ассасин и бутылка того самого вина, которое он пил вместе со своей возлюбленной, отмечая их годовщину. Молодой человек до сих пор отказывался принимать правду. До сих пор в его голове мелькали уже далёкие, смутные воспоминания. Их знакомство. Их первое сражение. Их поцелуй. Их ночь. Их любовь. До сих пор всё это было «их». — Доброе утро, любимый, — то утро навсегда останется в памяти Эцио одним из самых ярких и светлых моментов в его жизни. Он обожал просыпаться рядом с Тао, любоваться её красотой в лучах утреннего солнца, говорить ей приятные вещи с самого начала дня. — Сегодня наша официальная свадьба, да? — да, да. Она уже с утра была так счастлива. Лежа в обнимку с ассасином, она представляла, как будет выглядеть в свадебном платье, задавала парню кучу вопросов про гостей, про подготовку к торжеству, про то, стоит ли ей называть её настоящее имя или же нет. Аудиторэ не слушал Лан, уже мысленно витая в облаках, как через несколько часов он сможет связать с этой девушкой свою судьбу навсегда, и параллельно умиляясь такой любознательности данной особы. Но лезвие меча в один миг перечеркнуло эти мечты. — Cazzo! — выругался ассасин, разбив бутылку об крышу со злости. Не опоздал бы он тогда… Тао сейчас была бы жива! Во всём виноват только он один. Снова он позволил судьбе забрать родного ему человека, который смог залечить его душевные раны от потери отца и братьев. — Ты бы сама, да, Тао? И в этот раз ты всё решила за нас… Когда же Эцио спустился вниз за очередной добавкой алкоголя, уже шёл дождь. Рассудок с каждым шагом мутнел, идти становилось тяжелее, и Аудиторэ уже не соображает, что какой-то мимо проходящий человек пытается помочь ему не упасть. И чувствует острую боль под ребром. Настолько ужасную, что хочется кричать. Хотя, это ничто, по сравнению с тем, какая боль разъедала его сердце уже несколько недель. Как выяснилось потом, ассасина хотели отравить. Подстерегли его и всадили ядовитый клинок, пока Эцио не мог ничего сделать в подобном состоянии. Ему очень повезло, что в тот же час его нашёл Леонардо и незамедлительно отнёс к себе в мастерскую. Где-то неделю молодой человек мучился в жару, в бреду. Говорили, что он всё время звал некую «Тао Лан», умолял её остаться рядом, кричал, чтобы она не покидала его и шептал, как сильно любит её и ни за что, ни при каких обстоятельствах не отпустит её руку. Потребовался месяц, чтобы Аудиторэ полностью восстановил своё здоровье. Но сколько бы потребовалось ему на то, чтобы восстановиться после такой потери? Друзья и родные старались не затрагивать эту тему, надеясь, что Эцио сам справится с этим. Как-то совершенно случайно ассасин наткнулся в мастерской Леонардо на одно из любовных писем от Тао, которое по ошибке попало к их общему другу. Он несколько раз перечитывал его, предаваясь тёплому чувству ностальгии. Вспоминал, как Тао Лан горела желанием покончить с господством тамплиеров, как была готова бросить на это всевозможные силы. — Леонардо, ты не видел мои клинки? — таким вот внезапным вопросом был встречен художник, вернувшийся с улицы в помещение. — Да-да, они хранятся у меня в том сундуке… Что-то случилось? — Думаю, настало время для возвращения, — прозвучала в ответ едва слышимая ухмылка. Он не мог всё бросить и уйти на половине пути. Ради неё одной, ради Тао. Он навсегда сохранит то, что было дорого им обоим — борьбу за свободу и справедливость. Он воссоздаст идеальный мир для той, кто создал его собственный, маленький мирок, в котором они были счастливы. — Погодите-ка секундочку! — это были первые слова Дезмонда после того, как его сознание вернулось в настоящий мир. — Что это значит?! — Что ты видел, сын? — Ульям был, как обычно, спокоен, чего нельзя было сказать о Ребекке и Шоне, которые сейчас в изумлении уставились на Дезмонда. — Я видел… Воспоминания разных личностей. Всех так или иначе связанных с Тао Лан! Это и была та самая правда об Эцио?! Хотите сказать, я прожил его фальшивую жизнь?! Как такое возможно?! Хотя, не-е-ет, погодите, это не самое главное! Тао Лан не погибла, как думал Эцио! Она выжила! — В каком смысле — выжила?.. — В прямом, чёрт возьми! Я видел её! Она приходила к Эцио, когда тот валялся в кровати и помирал из-за болезни, а все вокруг, включая его самого, списали это на галлюцинации! Она приходила, я лично видел это! Зачем она всё это подстроила?! Подлая тварь… Никто так не поступает! — Погоди ты. Слишком рано ты делаешь выводы об этой личности, Дезмонд. Ты действительно хочешь узнать её настоящие мотивы? — Само собой! — Тогда нам придётся посетить офис Абстерго… По дороге Уильям рассказал сыну, что это были за воспоминания, которые он видел. Майлз-старший и Объект номер 16, известный под именем Клэй, работали вместе и уже тогда начали подозревать, что работники Абстерго могли подменивать воспоминания предков ради своих же целей. — На самом деле, никакой Кристины, которую ты видел в начале, не существовало. Она служила заменой для девушки из клана Тао — клана, который напрямую связан с людьми из Первой Цивилизации. Клэй передал тебе настоящие воспоминания, которые ты смог посмотреть благодаря маске, вызвавшей у тебя эффект просачивания. Как ты уже понял, эта вещь принадлежала Тао Лан. У Абстерго храниться её письмо, которое ты смог бы расшифровать. — Чем больше ты рассказываешь, тем больше вопросов возникает у меня. Но раз ты так рьяно защищаешь эту девчонку, мне становится интереснее, каковы же были её настоящие мотивы так поступать… — Не думаю, что ты будешь разочарован, сынок.Дорогая будущая жена Эцио! В этом послании у меня к тебе будет всего одна-единственная просьба — не рассказывай про данное письмо тому, кого мы обе так сильно любим, хорошо? Считай это исповедью, желанием рассказать всё, что так долго копилось во мне. Возможно, ты считаешь меня эгоистичной тварью, которая подстроила собственную смерть и сбежала подальше из Флоренции по каким-то своим неведомым причинам, причинив тем самым ужасную боль Эцио. Ох, знала бы ты, как ошибочно твоё мнение. Мы же девочки, и я могу с тобой быть откровенна, так? Я плакала. Я очень сильно плакала. Разлука с Эцио казалась мне невыносимым испытанием. В первый же день я хотела всё бросить и вернуться к нему, предложить ему сбежать куда-нибудь, где нас бы не нашли и жить мирной, уединённой жизнью. Но опасность, которая грозила моей стране, не позволяла мне такой роскоши. Я оставила свою любовь, потому что хотела уберечь его. Отношения у ассасинов слишком опасны, и плохие люди из места, где я родилась, узнали про нас. Тогда они были гораздо опытнее и сильнее, нежели Эцио. Он бы несомненно погиб. И тогда пришлось погибнуть мне. Разыграть свою смерть. Они действительно поверили и, решив, что я мертва, направились нарушать покой на моей родине. Чего я допустить абсолютно не могла. Ты представить не можешь, как я сильно скучала по нему. И скучаю до сих пор. Даже сейчас пишу это письмо и не могу сдержать слёз, подступающих к моему горлу. Мне до сих пор стыдно и обидно за то, что я не успела даже попрощаться с ним. Я счастлива, что с тобой он сумел обрести внутренний покой, что мир в его душе воцарился, как и прежде. Не бери пример с меня, хорошо? Береги его, не оставляй, ни за что. Каковы бы не были условия — если ты взяла на себя такую ответственность, то, будь добра, исполняй свой долг до победного конца. Не знаю, надо ли передавать ему какие-то слова, ведь это письмо тайное, да и вряд ли ты его поймёшь. Наверное, стоит, если прочитать его может только ассасин. Самое главное, что ты выполнил обещание, данное мне — не остался ворчливым и старым вдовцом! Молодец, ха-ха! Ладно, не обращай внимания, это нервное. Руки трясутся, снова хочется плакать, если я думаю о тебе и о тех днях, что мы провели вместе. Я люблю тебя больше жизни. Всегда буду любить. До самой смерти, мой дорогой Эцио Аудиторэ. Твоя Cristina 道朗 (Tao Lang).