« … Хотя я не могу простить ей убийства ее же товарищей, я признаю, что она была умна. Слишком умна. И для ассасинов, и для тамплиеров. У неё было свое собственное кредо, которому она следовала несмотря ни на что, и только ради двух людей она могла нарушить это кредо — твой отец и Шэй Кормак…» — Ахиллес Дэвенпорт
Подключение… — Проверка! Проверка! Ребекка на связи. Вижу картинку, звук отлично работает. Надеюсь, ты додумался замаскировать наш сигнал, чтобы у твоего… Кхм… Работодателя не возникало вопросов в стиле: «А что это за голоса у тебя в голове»? — Даже если и возникнут, ты можешь сказать, что у тебя жужжит в левом ухе, начать плясать и припевать: «А я сошёл с ума-а-а-а, какая досада-а-а-а!». — Шон!!! — Что? Никогда не слышали про этот мультфильм? Про Карлсона, который живёт на крыше?! Классика советского кинематографа, между прочим! Эх, ничего вы не понимаете… — Замолчи, будь так добр. Мы здесь не собираемся обсуждать всяких человечков с крыш, если ты не забыл. Так… Попробуй повертеть головой вправо-влево. М-да… Я думала, офис, где держали Дезмонда, был так себе… — … Но офис Абстерго в Сибири превзошёл все мои ожидания. — Твою мать, Шон! — Да что?! Хорошо, хоть нет медведей на велосипедах, которые распивают водку прямо из горла и цитируют произведения Пушкина… — Болванчик, ты-то сам как относишься к тому, что начальство направило тебя в такую глушь? Ой, потом ответишь, твой босс идёт! Быстро повторю план действий — позже я вышлю тебе данные компьютера, при взломе которого ты обнаружишь нечто интересное. Доказательство того, что Абстерго скрывает подлинную историю предков, чьи жизни ты проживал. Наличие этих документов очень важно для ассасинов, так что, не подведи! — Но не забывай про пляски и «сошла с ума»! — ШОН!..Файл №1493. Датировано: 1759 год. Запись из дневника Райли Андерсон
«Раньше я делала какие-то пометки о событиях своей жизни в записных книгах на кораблях, с которыми была связана моя профессия, но, в итоге, я забирала их с собой, предварительно вырвав из книг. Это было так редко, что листов-то от силы штук десять, если не меньше. Но, стоило мне попасть в отчий дом… Всё кардинально поменялось. На самом деле, вести дневник — это довольно скучно. Сидишь целыми днями и пишешь в старую тетрадь то, как прошёл твой день. Но, о чём писать, когда ты безвылазно торчишь дома?! Видите ли, врачи запретили! Беременность — это теперь у них степень инвалидности?! Настолько скучно, что, даже записывать в дневник какие-то незначительные события становится достаточно интересным занятием. Хочу на воздух, в море, на волю! Я — человек, не привыкший сидеть на одном месте и, тем более, взаперти. Представляю собой свободолюбивую личность, что я тут ещё могу сказать? Хочу на родную и любимую Морриган! Где ты стоишь на палубе, слушаешь крики чаек и шум волн; морской ветер ласково обдувает твоё лицо, а океанический бриз приятно щекочет нос… Что, малыш, согласен с моими мыслями? Раз так активно начал пинаться. Говорят, ты скоро появишься на свет, и я наконец-то смогу увидеть тебя. Интересно, а как бы Ахиллес отнёсся к тому, что я скоро стану матерью? Боже, при беременности порой приходят такие странные мысли. Я бы даже сказала — абсурдные. Но, тем не менее, интересно же! Как бы этот вечно ворчливый мужик отреагировал? Готова поспорить, проклял бы всё, на чём свет стоит, лишь бы не допустить, чтобы у такой, по его мнению, твари, как я, родился ребёнок. Такие, как я, не должны продолжать род, верно? Я же предательница, как ни как. Я не виню Ахиллеса. Он лишь пытался нести в массы веру в кредо, которое так свято чтят ассасины. Заблуждаться — это нормально для всех людей. И я нисколько не считаю себя злом и пишу сейчас всё это исповеди ради. Я поступила так, как считала нужным. И своим принципам буду верна до самой смерти. Лишь один поступок никак не даёт мне покоя… С одной стороны, я сделала это лишь ради Шэя, ради сохранения его жизни. С другой — безумно скучаю. По нему, по Хэйтему, по нашим приключениям. Если бы мне дали вещь, способную возвращаться в прошлое, я бы, не задумываясь, вернулась на пару лет назад, когда судьба направила меня к тамплиерам. Но, что случилось, то случилось. Главное, что им больше ничего не угрожает, в чём я не сомневаюсь. Что-то я расклеилась. Как сказал бы Шэй: «А я-то думал, что Андерсоны никогда не унывают!». Верно. Я должна держать себя в руках, хотя бы ради этих приятных, но таких далёких воспоминаний. В конце концов, я — Райли Андерсон или кто?!»●●●
— Что ты здесь делаешь?! Это же запрещённый файл! Как ты?.. Ох. Неважно. И, не смотри на меня так. Что же это получается? Мелани Лемэй не смогла сохранить втайне один маленький документ?! Я надеюсь, что он совершенно случайно попал в этот компьютер, и факт его нахождения тобой — одно большое совпадение. Видимо, мне ничего не остаётся, кроме как рассказать тебе правду. И дело вовсе не в том, что твой осуждающий взгляд вынудил меня сделать это! Ты уже достаточно давно сотрудничаешь с нами и, к тому же, без тебя мы бы не смогли добиться таких успехов в проекте «Суррогат». Поэтому, думаю, босс, рано или поздно всё равно бы всё тебе рассказал. Но, на самом деле, это очень ироничная ситуация. Ну, как бы объяснить… Мы думали, что посылаем тебя в Россию для работы с более незначительными экземплярами, но, в то же время, именно в этом офисе хранятся файлы о реальной биографии Шэя Патрика Кормака. Было принято решение перенести их подальше от главного офиса Абстерго, чтобы такие… Такие, как ты, не добрались до них. Ты наверняка задаёшься вопросом, зачем нам понадобилось так откровенно врать собственным сотрудникам, выдавая фальшивые факты из жизни ассасинов за настоящие события? Ну… Так случилось, что важные нам предки так или иначе пересекались с представителями древнего рода, чьи корни растут аж из Китая. Изучение этих людей также является важной частью работы в Абстерго, но, по приказу сверху, уже несколько лет как проводится замена всех воспоминаний, связанных с этим родом, чтобы сохранить в тайне наличие связи между ассасинами и людьми из так называемого рода Тао. Честно говоря, всей правды я не знаю. Например, зачем скрывать отношения между ними посредством создания фальшивых жизней. Это не разглашается. Ладно, думаю, ты и так услышал достаточно много новой информации, и теперь тебе надо ознакомиться с настоящей жизнью Кормака. Все нужные инструкции и месторасположение компьютера с файлами будут указаны в твоём планшете. Ну, удачи!Последовательность №1. Нью-Йорк. 1740 год
Райли Андерсон, рождённая в достаточно богатой и обеспеченной семье, казалось бы, должна была расти и получать воспитание вдали от грязных, зловонных районов; вдали от этих страшных, немытых и грубых людей, которым не повезло родиться в достойных семьях, в чистых и огромных домах с кучей прислуги. Но, если бы Райли спросили, кто её вырастил, она бы, недолго думая, ответила: «Улицы». Да, те самые улицы, в которые представители американской аристократии восемнадцатого века ни за что бы не сунули свои носы, ни за какие коврижки! Те самые улицы, в которых маленькая девочка в светлом платье и белоснежных туфельках смотрелась, будто не от мира сего среди неблагопристойного и прогнившего общества. Родители очень часто ругали маленькую Андерсон за то, что опять бегала в столь «вонючие и гнилые места» и общалась с «отбросами общества». А прислуга так же часто хваталась за грудь, изображая приступ инфаркта, когда девочка возвращалась домой, потому что её дорогие платья, покрытые пылью и сажей и не менее дорогие туфли, украшенные комьями грязи, приходилось очень долго и старательно стирать. Но, характер Райли нельзя было поменять — ей гораздо комфортнее жилось в атмосфере оживлённых улиц, толпы людей, мерзких и странных запахов, представляющих из себя смесь вина, дешёвых духов, крепкого табака и рыбы не самой первой свежести. Ей лучше было бегать по крышам ветхих домишек в округах родного города и наблюдать оттуда кипящую внизу жизнь, слушать не самую приличную лексику из уст торговцев, чем быть запертой в четырёх белоснежных стенах, наедине со стареющим учителем, который монотонно диктовал ей правила по математике. Разве подобное может её чему-то научить?! Как умножения и дроби помогут Райли выживать в этом огромном, ужасном и одновременно прекрасном мире? Естественно, настолько бойкий и смелый ребёнок не мог не вызвать интерес у детей из неблагоприятных мест, где Райли так любила проводить всё свободное время. Сначала они невзлюбили «богатенькую принцессу» по всем понятным причинам, вытекающим как раз из прозвища девочки, но, пара взаимно выбитых зубов ясно дала понять местным ребятишкам, что для Андерсон не существует таких различий как «бедный и богатый», «аристократ и простой рабочий». Настолько силён был в девочке дух бунтарства, желания приключений и освобождения этого города от старых и никому не нужных границ между жителями центра и окраин, что окружающие её дети, воодушевлённые таким типом мышления, сделали Райли своеобразным лидером шайки. И всё бы было у малышки хорошо на посту главнокомандующего своей собственной маленький армии, если бы однажды в их компании не появился один мальчик по имени Шэй. По харизме, таланту и нестандартному типу мышления он ничем не уступал Андерсон, из-за чего между детьми мгновенно выросло чувство соперничества. Теперь, девочка приходила домой не только в грязи, но и, к ужасу родителей, в синяках, ссадинах и прочих радостях, которые всегда служили показателями хорошей драки. Пожалуй, Шэй Патрик Кормак был тем самым человеком, про которого Райли могла бы сказать без раздумий: «Ненавижу!». Мало того, что этот наглец подрывал её авторитет в глазах остальных друзей, так ещё и претендовал на место главного в компании! Их вечное противостояние привело к тому, что дети разделились на две стороны, одна из которых была за Райли, другая — за Шэя. Драк, признаться, стало в несколько раз больше… И при любой погоде — если была зима, то «битва снежками» шла полным ходом, если же осень или весна — самое оно швыряться грязью в неприятеля! Однажды Райли пришла домой, держа в руках вырванный клок кудрявых тёмных каштаново-красных волос (в надежде, что сможет вернуть их на законное место под названием «голова»), что переполнило чашу терпения уже и без того седых родителей девочки. В итоге, они попросту заперли это веснушчатое создание дома, приставив к ней круглосуточную охрану в виде нянек. На радость малышки Андерсон, старые женщины хоть и отличались суровым нравом, усыпить их бдительность и сбежать через открытую дверь, под шумок, было крайне простым делом. Ещё были выходы… Через окно, к примеру. Благо дело, дерево, растущее во дворе, как раз доходило своими ветвями до второго этажа — туда, где находилась комната девочки. А уж лазать по деревьям было для Райли отнюдь не в новинку. Как только сгущались сумерки, и одна из дежурных старушек в комнате Андерсон начинала дремать в своём кресле, девчонка шустро выбиралась из своего заточения через открытое окно и на всю ночь сбегала к своим друзьям, а под утро возвращалась назад, чтобы не возникало никаких подозрений. Как-то, когда она в очередной раз покидала свою «золотую клетку», Райли немного не рассчитала расстояние между окном и веткой, что привело к стремительному полёту вниз. Девочка не успела понять, чего она больше испугалась — перспективы сломанной руки или ноги, или же того, что её родители прознают про ночные похождения, когда увидят своё покалеченное чадо, так удачно спрыгнувшее со второго этажа, и уже была готова к худшим последствиям, зажмурившись. Настолько перепугалась, что не заметила, как платье её зацепилось за ветку, что затормозило падение и позволило чьим-то рукам подстраховать девочку и снять её со злосчастного дерева. Широко распахнув глаза, Райли, к своему удивлению, обнаружила, что её поймал её заклятый враг — Шэй Кормак. Мальчишка, усмехаясь, смотрел в светло-карие глаза маленькой Андерсон. Ей же было совершенно всё равно, как он нашёл её дом, что он вообще здесь забыл, зачем спас её?.. В этот момент можно было услышать, как внутри Райли ломаются все её внутренние убеждения, громко треща по швам. Разве так можно? Они же враги! Просто… Зачем?! Вот уж никогда бы девочка не подумала, что будет благодарна за спасение её шкуры человеку, которого она ненавидела всеми фибрами своей души. До Андерсон дошло что, пока мозг обрабатывал всю информацию относительно случившегося, внешне она продолжала пялиться на Шэя, хотя по-хорошему ему надо было дать в морду и быстро убежать в противоположную сторону. Покраснев от смешанных чувств — и от смущения, и от злости одновременно, Райли всё же взяла себя в руки и, хорошенько выругавшись, встала на ноги и хотела бы продолжить крыть бедного Патрика не самыми лестными высказываниями, как вместо этого у неё из уст спонтанно вырвалось: — Спасибо. И только когда она сказала это слово, Андерсон поняла, что по идее-то прозвучать должны были совсем не слова благодарности! Ну, да, он спас её, ну и что?! Спихнув всё на вбитые в подкорку головы правила приличия и этикета, Райли пригрозила Шэю, чтобы никому не смел рассказывать об этом случае, иначе его ждал не самый лучший исход. Они, как и прежде, являлись соперниками друг другу, будто бы совершено позабыли про эту неловкую для Андерсон ситуацию, но, каждый день Райли обдумывала, что же между ними произошло? Почему Кормак помог ей? Почему она в итоге поблагодарила мальчишку? Почему он так по-доброму смотрел на Райли, пока держал в своих руках, словно и не было между ними никакой вражды? Новые и неопределённые чувства пугали малышку, что приводило к большей агрессии в сторону Шэя, из-за чего девочка чувствовала себя паршиво. Но всеми силами старалась скрывать своё состояние за маской наглого и самоуверенного ребёнка. Спустя несколько лет Шэй пропал. Никто из местных ребят его не видел, и множество версий существовало касательно его исчезновения — кто-то говорил, что он, с тётей, переехал в другой город, кто-то же — что его забрал отец в море, правды же никто точно не знал. Казалось бы, Андерсон должна была радоваться — теперь она оставалась единственным лидером среди детворы, и с виду, действительно казалось, что девочка праздновала свою победу и ликовала, как только умела. Но в душе, Райли испытывала совсем иные чувства. Ей с каждым днём становилось все скучнее и скучнее, не хватало этого противостояния между ней и Кормаком, которое дополняло остроты и интереса в жизнь малышки. К этому же добавлялись все ещё смешанные, странные и даже в какой-то степени страшные для девочки ощущения, когда она сама себя ловила на мысли, что скучает по Шэю и готова перерыть все районы, дабы узнать, что с ним произошло. К сожалению, она так и не успела поддаться этим порывам так как, спустя месяц, семья Андерсонов переехала из Нью-Йорка, и, как думалось Райли, больше ей было не суждено встретиться со своим заклятым врагом, которого она не забудет никогда.Последовательность №2. Поместье Дэвенпорт. Массачусетс. 1748 год
В семнадцать лет жизнь Райли перешла в тот период, к которому семья девушки готовила её не один год. С самого детства Андерсон приходилось слушать, как она думала, сказки о том, что их род происходит от великого и древнего китайского клана Тао, люди которого были некими «ассасинами». Естественно, часовые лекции о противостоянии ассасинов и тамплиеров Андерсон выслушивала, зевая через каждую минуту и по-прежнему находя их не более чем легендами для маленьких детей. Однако же, когда она узнала, что вся её семейка состоит из потомственных убийц, то, мягко сказать, была удивлена и расстроена одновременно, понимая, какая судьба её ждёт. Не то, чтобы ей не нравилась перспектива борьбы с тамплиерами — это уж гораздо лучше, чем выйти замуж в четырнадцать лет, нарожать детей и сидеть себе да вязать всякую ерунду. Просто Райли считала, что должна искать собственный по жизни путь, а выходило так, что всё было решено ещё до её рождения, и с младых лет ей внушали важность статуса ассасинов, заставляя слушать о каких-то частицах Эдема, вере в Кредо и праведное дело убийц; о том, как важно чтить и помнить всё то, что сделала для Братства великая Тао Лан и её потомки и как надо гордиться тем, что в жилах Андерсон течёт её кровь. Особенно любили рассказывать про шкатулку Эдема, которую Лан подарила мастеру Эцио Аудиторэ, одному из величайших ассасинов, и что эта вещица многие годы передавалась по линии Тао, а там далее до Андерсонов, но в итоге была украдена тамплиерами, и что теперь ответственность по её возвращению лежала на плечах юной Райли. Само собой, возражения её никто слушать не стал, и девушку отдали на обучение, как только представилась возможность. Ахиллес — наставник молодых ассасинов — сразу же не понравился Райли. Он посчитал своим долгом упомянуть при знакомстве девушки с другими учениками, что она является потомком Тао. Это бесило и раздражало юную Андерсон. Сколько можно, в конце концов?! Этой вашей крови от Тао Лан у неё на ноль целых одну тысячную, а создаётся такой уровень важности, будто они — прямые родственники! И что теперь, если она потомок великого рода? Если честно, девушка не до конца понимала смысла Кредо, и его преувеличенной приоритетности и то, почему именно такими методами действовали ассасины. Ну, то, что все бесхребетно подчинялись одному дядьке, помешанному на сомнительных жизненных принципах, Райли отказывалась комментировать. Надо отметить, что неприязнь между девушкой и Ахиллесом была взаимной. Мужчина специально давал будущей убийце нагрузки сверх нормы, дабы она оправдывала своё происхождение (и это лишь втройне бесило Райли). Также, наставник считал, что, в силу чересчур «буйной и невоспитанной натуры», девушка никогда не могла бы вступить в ряды бравых бойцов с тамплиерской гнилью. Кто ж виноват, что этот дядька в первую очередь искал потенциал в смиренном и послушном характере, а не в физических навыках и умениях?.. Единственным своеобразным защитником Андерсон среди «старших» был, как бы это странно не звучало, Адевале. Стоило Ахиллесу начать читать очередную нотацию, как будто бы из воздуха за его спиной вырастал суровый темнокожий мужчина в капюшоне и вежливо напоминал брату по оружию, что не самые далекие родственники девушки, а именно, её бабушка и дедушка, которых ещё в молодости знал Адевале, отличались ещё более несерьёзным характером, являясь при этом отнюдь не самыми слабыми ассасинами. Видимо, поэтому Райли никто и не рассказывал про них — такими родственниками представительная семья, обученная, прежде всего, соблюдать традиции и чтить правила, вряд ли будет гордиться. И, чем больше историй Адевале о похождениях бабули и дедули слушала Райли, тем сильнее она восхищалась ими и понимала, от кого ей достались все черты, отличающие её от остальных учеников. В общем и целом, даже в таком жизненном повороте судьбы девушка смогла найти для себя некоторые плюсы, и, её обучение уже через год начало наскучивать Андерсон. Но, продолжалось это отнюдь не долго… Когда в Братство привели новичка, и Ахиллес знакомил его с будущими товарищами, Райли сначала подумала, что Всевышний сделал из судьбы девушки эдакий анекдот — уж слишком много смешных и нелепых ситуаций происходило в её жизни. Потом начала подозревать, что медленно сходит с ума из-за скуки, и всё это — осознанные галлюцинации. А когда поняла, что человек, которому её представили, вполне себе реален, то не знала, что делать — смеяться от такого вида иронии или злиться… Из-за всё той же иронии. — Его зовут Шэй Патрик Кормак. «Так ты решил избавить меня от скуки, да?», — думала обладательница кудрявых волос, наблюдая, как её бывший (теперь уже нынешний) враг знакомится с другими учениками. Шэй, наверное, и сам не ожидал, что спустя столько лет вновь встретит эту «противную и нахальную» девчонку в рядах Братства. Само собой, старая вражда, оставшаяся ещё в детстве, мгновенно вспыхнула между двумя молодыми людьми. Снова Райли была готова покрывать Кормака не самыми приличными словами и беситься с его достаточно спокойной реакции на все её провокации. Остальные ассасины лишь смеялись над их соперничеством, всё больше убеждаясь, что это у ребят такие своеобразные отношения. Взять хотя бы в пример тот факт, что Андерсон не скупилась на оскорбления в адрес Шэя, но, стоило кому-то сказать что-то нелестное в адрес молодого человека, ему мгновенно прилетала затрещина от «веснушчатой». Как шутили многие, Райли попросту закрепила за собой право ненавидеть парня, всем остальным же категорически запрещалось это делать. Однажды Андерсон и Кормаку пришлось работать вместе на простом, мелком задании, суть которого заключалась в воровстве некоторых документов. Был ли это хитрый план Ахиллеса по устранению неприязни между двумя ассасинами или же простая случайность… В любом случае, если всё было продумано наставником, то его план явно вышел за все рамки дозволенного. Оставшись наедине друг с другом, без общества собратьев и учителей, Шэй и Райли вновь, как было присуще их нестандартным натурам, позволили себе нарушить одно из главных правил, которое Ахиллес с праведным гневом вбивал в головы молодых и зелёных рекрутов. Поначалу они, по классике, ругались между собой, дразнили друг друга и даже обменялись парочкой крепких ударов в челюсть. И, когда Райли уже собиралась всерьёз применить оружие, то тут же была остановлена куда более весомым и сильным аргументом, нежели клинком в бок. Обезоруженная и обескураженная крепким поцелуем, Райли поняла, что не может ничего предпринять по той причине, что сильные ладони парня держали её за плечи, чтобы не дай Бог не вырвалась и не прервала столь красивый момент. Лишь когда Шэй отпустил девушку и раскинул руки, показывая этим жестом, что готов принять заслуженную за свои действия пощёчину. И, Андерсон уже замахнулась, чтобы как следует треснуть наглецу, но… Попросту не смогла. Шэй смотрел на девушку тем же взглядом, как и много лет назад, когда спас малышку Райли от падения с окна. Тем же добрым, открывающим всю его душу взглядом. И только тогда до девушки дошёл ответ на один из вопросов, который мучил её столько времени — почему же Кормак спас её тогда? И только тогда Андерсон поняла, что это были за странные и непонятные ребёнку чувства, изгонявшие всю злость по отношению к маленькому мальчику. — Это называется… Любовь? — неуверенно спросила Райли, чем пробила Шэя на громкий смех. Что в этом смешного?! Покраснев от негодования, девушка громко фыркнула. Он по-прежнему раздражал, бесил, хотелось убить его прямо здесь и сейчас, закопать в рядом расположенном глухом лесу и даже памятник не поставить, не заслужил! В то же время, Райли понимала, что вся её агрессия была попыткой обмануть саму себя, свои чувства и свои мысли. Пока рой неопределенностей копошился в голове девушки, Кормак, поняв, что надо брать дело в свои руки, прижал к себе Андерсон, зарывшись носом в её кудрявые волосы тёмно-багряного цвета. — Любовь, дура. Конечно, любовь. Если бы ты знала, как я вновь хотел тебя увидеть, то не задавала бы таких глупых вопросов. Эти слова развеяли все сомнения Райли и будто бы установили новый порядок, новые принципы. Зачем бегать от правды, когда и так всё было понятно — она тоже скучала, тоже хотела вновь увидеть Шэя, услышать его голос, пусть в её адрес летели бы лишь грубые слова. Райли никогда не любила свои веснушки, считая их лишними на лице и портящими всю картину. Но, ей пришлось их полюбить, когда Шэй признался, что всегда мечтал поцеловать каждую из них и в тот день незамедлительно осуществил своё желание. Их выражение чувств, что томились в ожидании все эти годы, было каким-то… Не таким, как у всех? Поцелуи — будто бы из ненависти друг к другу — грубые, резкие, до кровавых укусов на губах, таких, что потом приходилось оправдываться, мол, на задании схлопотал в лицо, с кем не бывает. Ярость, смешанная с самыми искренними и светлыми эмоциями, медленно перетекающая в обжигающую страсть выражалась во всём — от прикосновений до движений. Ассасинам нельзя поддаваться чувствам, никаким, и это известно всем. Но в ту ночь двое молодых убийц поддались всем чувствам разом. — Ты возьмёшь на себя ответственность за то, что мы сейчас творим? — усмехалась Райли, разглядывая нависшее над собой лицо парня. — Разве? А я думал, перед Ахиллесом будем отчитываться вдвоём. — Но первым начал ты, тебе и отдуваться, — хихикала девушка, параллельно думая о том, что пару дней ей придётся носить закрытую одежду, чтобы скрыть улики их с Кормаком небольшого (а может быть, очень большого) преступления. В тёмном помещении, откуда они и должны были украсть нужные документы, было невообразимо душно, а сейчас, казалось, двое молодых людей готовы были задохнуться — то ли из-за нехватки свежего воздуха, то ли из-за накрывшей их с головой эйфории происходящего. — Дверь закрыл?.. — Да… Всё равно ночь, и вряд ли кто-то проснётся, если не будем сильно шуметь… Не шуметь, правда, было непреодолимым занятием для Райли. Каждое прикосновение, каждое движение парня, каждое слово, что он шептал на ухо своей «веснушчатой» девушке, вызывали в Андерсон желание кричать как можно громче, заявляя всему миру права на молодого ассасина. О том, как сильно она любит и ненавидит Шэя одновременно, о том, что теперь он принадлежит только Райли. Все свои порывы приходилось выражать через ответные движения в виде впивающихся в спину Кормака ногтей, медленно переходивших на шею, голову, оставляя за собой алые тонкие полосы. Кому-то теперь тоже придётся скрывать улики, не то, страшного суда в виде наставника не миновать. Утром, владелец документов обнаружит свою пропажу и поднимет панику на весь дом, обращая внимание на то, что всё остальное на его столе было в совершенном беспорядке — бумаги смяты, статуэтка, подаренная красавицей и умницей женой, лежит разбитая на полу; письменные принадлежности составляют компанию осколкам статуэтки… И спишет это на то, что украденные вещи преступники искали в неаккуратной спешке, сметая всё на своём пути. И, совершено не догадываясь, чем же на самом деле занималась парочка ассасинов на его письменном столе.●●●
— Ну, вот как-то так… Теперь ты понимаешь, почему эти воспоминания хранятся вдалеке от главного офиса? Одно дело, когда ассасины пересекались с людьми из рода Тао на улицах, даже не зная друг друга, но тут… Жизни Шэя Патрика Кормака и Райли Андерсон оказались слишком сильно связаны между собой, и не так просто заменить абсолютно все факты наличия их… Отношений. Можно, конечно, было попытаться, но человек, ответственный за замену воспоминаний Шэя, оказался слишком ленивым, и в срочном порядке было принято решение попросту переписать все файлы по-новому. Это далеко не конец, не думай, что так всё просто. Да-да, по глазам вижу, что ты наделся поскорее отделаться от этой работы. Хотя… Также вижу заинтересованность и шок. А я предупреждала, что ты будешь удивлён настоящей жизнью Кормака. Дерзай, Болванчик, самое интересное только начинается.Последовательность №3. Поместье Дэвенпорт. Массачусетс. 1752 год
Как бы не старались Шэй и Райли скрывать свои отношения за маской соперничества, которое, казалось, стало в несколько раз сильнее, это была вовсе не та пара, которая могла бы держаться вдалеке друг от друга больше часа. При любой свободной минуте, даже на заданиях, молодые ассасины, забывая абсолютно обо всём на свете, вновь, словно назло существующему Кредо Братства, нарушали все допустимые уставы. Естественно, был риск. Но этот риск лишь возбуждал и подстрекал их всё больше и больше совершать «преступления». Для ребят это было чем-то вроде грабежа, такого же, который они совершили в свою первую ночь. Наградой, правда, были не золото и драгоценности, но не менее жаркие и страстные впечатления, когда, к примеру, Шэй мог спокойно прижать Андерсон к стене дома в узком переулке и начать немедленно срывать с девушки всю ненужную одежду, шепча при этом «веснушчатой», что жизни своей без её язвительных комментариев не представляет. И, однажды, они допустили ошибку. Молодую пару, которая решила, что задание может немного подождать, застал в самой компрометирующей ситуации сам наставник — Ахиллес. Возмущению мужчины не было предела, и он решил преподать «недо-ассасинам» урок, который они бы запомнили на всю оставшуюся жизнь. Шэя и Райли выгнали во двор, где тренировались их товарищи. Прямо на глазах практически всего Братства, Ахиллес отчитывал их, как маленьких нашкодивших детей, обвиняя их в неуважении к Кредо, в том, что они «поддались ненужным чувствам, поставив под угрозу и себя, и собственных товарищей». Также он не забывал упомянуть в качестве примера историю любви между Эцио Аудиторэ и Тао Лан. Это, пожалуй, было единственным моментом в биографии столь важных личностей, который Ахиллес всегда страшно критиковал. Он осуждал в основном мастера-наставника Аудиторэ, который чуть было не ушёл из рядов ассасинов, потому что смерть возлюбленной стала для него тяжёлым ударом, повлёкшим за собой долгосрочную болезнь и депрессию, и одному лишь Всевышнему известно, как бы повернулась история, если бы Эцио не справился с этой потерей. Для Шэя, этот пример, возможно, был в новинку, но не для Андерсон, чья жизнь напрямую была связана с историей клана Тао. То же самое ей вбивали в голову на тех до смерти скучных лекциях, и тогда, ещё, будучи зелёным подростком, Райли нутром чуяла некий подвох в этом случае. Приходилось рыться не только в домашней библиотеке, но и в других местах хранения всяческих исторических документов, дабы найти подтверждение своим подозрениям. В итоге, Андерсон действительно, к собственному удивлению, нашла в недрах семейных архивов копию письма, датированного 1484 годом. Оно было адресовано Эцио как раз от Тао и содержало в себе признание девушки о том, что её смерть была подстроена рада безопасности Аудиторэ, и Лан прожила ещё не один год, прежде чем погибнуть на задании. Хотя Райли нашла правду о своём предке, она была сильно разочарована. Зачем так поступать? Она могла бы обратиться к своему любимому, чтобы вместе они решили эту проблему. Эцио бы помог! Ну, если судить о его характере по рассказам родителей, то точно бы помог! Конечно, кто знает, как бы всё обернулось, если бы Лан решила поступить по-другому, но… Почему-то, Андерсон казалось, что всё бы было гораздо лучше. Поэтому, данная история отнюдь не была показательным примером для Райли, если только в отрицательном ключе, мол, так делать нельзя. Ещё одно подтверждение тому, что Ахиллес мыслил достаточно узко и стереотипно… Глупый мужик. Общественный позор, вызванный показательным порицанием, действительно возымел эффект на радость Ахиллесу. Не то, чтобы оба ассасина совсем перестали видеться друг с другом и полностью порвали отношения, но, ввиду дополнительных нагрузок, которые, вдобавок к наказанию устроил наставник, Райли и Шэй все реже и реже видели друг друга. Поняв, что у них было два пути — либо бежать подальше от Братства вдвоём, либо принять, что им попросту не дадут быть вместе, молодые люди выбрали второй вариант, полностью понимая чувства друг друга. У них обоих были причины оставаться при своих должностях и признавать, что они зашли слишком далеко, игнорируя правила Кредо. Для Кормака — долг перед другом за спасение, для Андерсон — долг перед семьёй. Да, несмотря на всю нелюбовь к традициям и тому, что всю жизнь Райли прописали за неё, девушка была обязана родителям за то, что они вложили в дочь столько усилий, и теперь она должна была оправдывать эти усилия, как бы ей не хотелось это делать. Конечно, они всё равно продолжали общаться, уже как товарищи по оружию, особенно если это происходило при остальных ассасинах. Но это не мешало Райли иногда приходить по вечерам к Шэю в комнату, садиться рядом с ним, утыкаться лбом в сильное плечо парня и тихонечко ругаться на всё подряд — на старого дурака-наставника, на идиотов-ассасинов, которые окружали её, на слишком сложные или же слишком простые задания, на какие-то мелочи в жизни… Потому что Райли знала — больше она так ни к кому не сможет прийти, больше никто не выслушает её проблемы и переживания. Шэй тоже это понимал. Понимал, что он — единственный, кому Андерсон может доверить всё в своей жизни. Они даже не вели диалог — пока девушка бубнила и проклинала всех подряд, Кормак кивал в ответ, гладил «веснушчатую» по её кудрявой макушке, изредка шёпотом соглашался, какие вокруг все гады, сволочи и глупые козлы и усмехался. Усмехался, потому что понимал, что в душе всё равно, как бы не старались повёрнутые против них обстоятельства, он не сможет отпустить свою любовь к Райли, заложенную ещё в далёком детстве. Время шло, и каждый из них выбрал свой путь в попытках излечения от глубоких ран, оставленных их столь пламенными отношениями. Райли полностью ушла с головой в поиски шкатулки Эдема, Шэй же увлёкся девушкой-ассасином по имени Хоуп Дженсен. Они бы так и отдалялись друг от друга со временем, если бы не одна маленькая шутка судьбы, сыгравшая огромную роль в жизнях молодых людей.●●●
— Что ж так не везёт бедным девушкам из этого злосчастного клана… Что Лан, что Райли. Будто какое-то проклятье. — Вынуждена с тобой согласиться, Шон. Ирония в том, что они, так или иначе, играли какую-то роль в жизни ассасинов, но судьба распорядилась так, что они не могут быть вместе. Хотя, это же лишь начало, как сказала начальница Болванчика… — Надеешься на счастливый конец, Ребекка? Да уж, наблюдать за жизнями Тао — всё равно, что мелодраму по телеку смотреть. Я бы назвал этот сериал «Любовь, подобная скрытому клинку». Ну, как? — Лишний раз убеждаюсь, что с фантазией у тебя всё слишком плачевно… Ладно, перерыв окончен. Пора дальше браться за дело и отнестись к этому более серьёзно. — Сейчас, только сгоняю по-быстрому за колой и упаковкой начос, ну, для большей серьёзности. Тебе что-нибудь надо? — Твою мать!..Последовательность №4. Поместье Дэвенпорт. Массачусетс. 1755 год
Сначала они сидели около костра молча, лишь треск сухих веток в огне иногда нарушал ночную тишину. Заговорить первой решила Райли: — Я всегда говорила, что подобные авантюры не могут окончиться хорошо. Этот идиот, Ахиллес… Шэй продолжал молчать. Перед глазами по-прежнему стояли картины разрушающегося города и гибнущих людей. Из круговорота ада его вырвала Райли, сев рядом и взяв ассасина за руку: — Ты не виноват, Шэй. Ты не знал. Виноваты лишь они, ведомые алчностью и пороками. Ты должен… Нет. Мы должны предотвратить их дальнейшие планы. Кормак наконец-то поднял голову и тихо произнёс в ответ: — А ты? Ты не можешь покинуть ряды Братства, твой долг… — Что является моим долгом, решаю только я. Пора уже переставать убегать от реальности. Мне всегда не нравились правила ассасинов, особенно их глупое Кредо. Видишь, к чему привела их вседозволенность? К жертвам невинных людей! Я больше не могу сидеть в стороне и наблюдать за творящимся бардаком. Пора, Шэй. Они договорились о том, что парень украдёт манускрипт, указывающий на другие частицы Эдема, из кабинета Ахиллеса, а Райли подстрахует его в случае чего. Пока молодые люди разрабатывали план действий, Кормак всё это время не отпускал руку Андерсон, надеясь где-то в глубине души, что они смогут вновь строить отношения после ухода из Братства, не боясь косых взглядов, упрёков наставников и глупых правил, которые запрещали любить. Хоть Шэй и успел забрать манускрипт из кабинета, ассасины в итоге настигли его, и парень был вынужден убегать из поместья, отчаянно пытаясь сохранить вещь, способную его (теперь уже бывшим) товарищам показать месторасположение остальных частиц. Когда Кормак пробегал мимо заднего двора штаб-квартиры ассасинов, он увидел, как Райли всеми силами старается отвлечь внимание убийц на себя и практически в одиночку борется с постепенно увеличивающейся армией врагов. Он хотел помочь девушке, но, Андерсон будто бы прочитала его дальнейшие мысли и громко выкрикнула, чтобы Шэй убегал прочь с территории ассасинов, а она непременно разберётся и догонит его. Что произошло дальше — Кормак помнил очень смутно. Лишь метель вокруг себя, ощущение беспомощности и решительности (очень странное сочетание), холод по всему телу, едва различимые среди снега лица. С одной стороны — неприятели, некогда бывшие Шэю семьёй. С другой — обрыв, пропасть, ведущая к освобождающей смерти. Далее — выстрел, и сильная боль обжигает плечо предателя, заставляя его пошатнуться. Одна минута, всего лишь одна минута, за которую было совершено это неловкое движение. И, за эту минут Шэй успел услышать, как один из учеников докладывает тем, кто его подстрелил, что они поймали «предательницу Андерсон». В те мучительные шестьдесят секунд Кормак думал вовсе не о себе. Он боялся за Райли. Если бы не эти мучительные шестьдесят секунд… В какой-то степени, парень был рад падать в ледяные объятия моря; чувствовать, как лёгкие постепенно наполняет колючая солёная вода и медленно цепенеть из-за понижающейся температуры. За манускрипт он мог не переживать — не ему, так никому не достанется, ассасины вряд ли нырнут за ним с такой высоты и в такую погоду. В последнюю минуту Шэю резко захотелось жить, помочь своей любимой выбраться из лап врага. Он уже протянул руку, был готов поднять своё немеющее тело со дна, как злосчастная пелена нависла перед глазами, слух уже ловил лишь едва различимый тонкий писк и, как ни странно, замедляющийся звук сердцебиения. — Чёрт… Чёрт!!!●●●
— Привет, Болванчик. Хорошо слышишь? Отлично. Я не могу сейчас к тебе присоединиться, поэтому, кратко поясню, что надо делать дальше. Точнее, к чему быть готовым. Так как следующая часть файлов оказалась повреждённой, нам пришлось заменять их вырезками из дневника Хэйтема Кенуэя. Так что, не удивляйся, что тебе больше не придётся наблюдать жизнь Шэя и Райли с привычной уже точки зрения. Откинься в кресле и наслаждайся… Хм. Назовём это «аудиокнига». Странно, но, по факту, так и есть. Всё, не смею тебя отвлекать, ибо работы у нас много, а времени, к сожалению, катастрофически не хватает.Файл №1494. Датировано: 1756–1759 г. Записи из дневника Хэйтема Кенуэя
Документ №1 «Эта женщина… Ворвалась в мою жизнь словно торнадо. Всё смела подчистую, перемешала в одну большую кучу, в том числе мои мысли. Перевернула с ног на голову. Сейчас уже и не вспомнить, как именно молодая особа по имени Райли Андерсон оказалась в рядах Ордена, по какой причине она пришла к нам, каковы были её мотивы. Она — существо настолько переменчивое и бурное, что не успеваешь следить за всеми её поступками и помнить те или иные причины, почему она поступила именно так. Забавная, определённо. За ней стоит понаблюдать, посмотреть за её потенциалом. Говорят, Андерсон без страха в сердце, даже не моргнув, убивала своих же собратьев-ассасинов прежде, чем окончательно стать тамплиером. Стать тамплиером?.. Даже несмотря на то, что мы приняли её к нам, эта женщина смотрела на всех свысока, часто критиковала то мои приказы, то методы наших бойцов, находя при этом отнюдь не самые стандартные способы решения. Видимо, один из её принципов: «Отвергаешь — предлагай». Андерсон порой позволяла себе чересчур много, и, видимо, именно так сказывается годовое влияние ассасинов, которые не позволяли талантам и характеру Райли раскрываться в полной мере. Сейчас она, конечно, ведёт себя смиреннее, чем в первое время, но иногда по-прежнему не упускает момент вставить собственное мнение на наших советах. Судя по всему, они с Шэем Патриком Кормаком (ещё один новоприбывший) очень близки. Когда мы наконец-то отвели его в нашу штаб-квартиру, где как раз находилась Андерсон, я… Признаться, был ещё больше удивлён. Человек — такое странное существо. Ещё вчера эта женщина кидалась острыми словами, держалась стойко и независимо от остальных, но, стоило ей увидеть Кормака, как передо мной возникла совершенно другая персона. Позабыв о том, где именно произошла встреча и перед кем она состоялась, Райли радостно набросилась на Шэя, причитая, что очень сильно боялась за него и безумно счастлива видеть его живым и здоровым. Патрик же, который произвёл на меня впечатление холодного и рассудительного мужчины, тоже показал слабые черты своей натуры, обнимая Андерсон в ответ и искренне беспокоясь за шрам на щеке молодой особы, который она, как говорила раннее, получила при побеге от ассасинов. Приятно, конечно, наблюдать столь трогательную сцену воссоединения. И отнюдь не приятно знать, через что им пришлось пройти прежде, чем наконец-то увидеть друг друга. Очередное подтверждение тому, что система ассасинов несовершенна…» Документ №2 «Я не совсем люблю, когда задания связаны с чем-то общественным, будь то приём у богатого человека или же постановка пьесы в театре, где прежде, чем попасть в зал, нужно пройти через огромную толпу. Однако недавнее задание как раз было связано с бал-маскарадом, который устраивала одна из наших целей. Как иронично — тамплиеры, скрывающие свои личности, проникают на маскарад. Доверить эту миссию я мог лишь трём людям — себе, Кормаку и Андерсон. И, прежде чем расправиться с целью, мы должны были смешаться с остальными гостями, произвести впечатление наслаждающихся праздником аристократов. Я знал, что Райли жила в достаточно обеспеченной семье, поэтому не был удивлён тому, что она обучена танцам. Признаться, до того момента я ещё не встречал особ, которые бы умели так уверенно держаться среди знати, будто бы она всю свою жизнь провела в обществе дам, говорящих исключительно на светские темы. Танец с ней заставил меня позабыть обо всём — о счёте времени, об окружающих нас людях, о надоевшем звуке звенящих бокалов и тонких женских голосов, жалобно причитающих о своих горе-мужьях. Кажется, несмотря на то, что на нас были маски, я насквозь видел Андерсон — все её эмоции, чувства, мысли, скрытые желания. Она хихикала, ухмылялась и всячески отшучивалась, шёпотом критикуя, как нелепо смотрелся молодой пухлый паренёк, пытавшийся пригласить на танец глупенькую светловолосую дочь хозяина данного бала… Создавалось впечатление, будто бы Райли делала это нарочно, чтобы скрыть настоящую себя. Но, она слишком поздно поняла, что уже полностью продемонстрировала мне, какой же на самом деле была леди Андерсон. Среди всей этой шумихи, сияющих платьев и радостных усмешек был ещё один человек, на которого мой взгляд упал, в то время как мы с Райли танцевали. Кормак стоял, прижавшись спиной к стене, и наблюдал за нами, улыбаясь. Но, что-то грустное, тяжёлое было в его улыбке, скрывающее немой крик души. Сначала я подумал, что мне так показалось, но вскоре же все мои подозрения были оправданы вечерним визитом Шэя в мой кабинет. Разговор двух мужчин-тамплиеров за бутылкой хорошего вина принял философский оборот — речь шла о вечных ценностях вроде долга, чести и, что удивительно, любви. — Я, кажется, окончательно запутался. Есть человек в рядах тамплиеров, которого я люблю. Но также я понимаю, что не смогу пойти против долга перед Орденом и что в моём случае, этому человеку будет гораздо лучше, если он свяжет свою жизнь и решит создать семью с другой, более представительной персоной, — говорил Шэй. Конечно же, я догадывался, о ком идёт речь. В голове встал вопрос — не рассказать ли ему пример из собственной жизни? Не менее болезненный, чем та ситуация, в которой сейчас находился мой брат по оружию. Не называя имени и не вдаваясь в подробности, я кратко рассказал, что когда-то тоже любил одну женщину, но мы были из разных миров и, в итоге, наши пути разошлись. В какой-то степени я жалел, что отпустил её, но, в то же время, понимал, что дальнейшие отношения подверглись бы куда большей угрозе, нежели на ранней стадии. Если бы я остался с ней, построил семью, воспитал бы детей, а потом бы потерял всё в один миг… Я не хочу представлять, что бы было в таком случае. Я не знал, что именно посоветовать Шэю. Слушать своё сердце и не терять возможности обрести счастье или же последовать за зовом долга. Потому что сам оказался перед таким же выбором, и он, в обоих случаях, был с несчастливым исходом. В одном ты оставлял всякую надежду завести семью вместе с любимым человеком и слепо отдавался принципам, в другом — потеря этой же самой семьи была, безусловно, крайне тяжёлой утратой. И я не хотел бы, чтобы этот мужчина совершал мои же ошибки. Не желал ему зла, боли; не желал вот так путаться в собственных чувствах и постепенно терять себя. Мы молчали, иногда заглушая осадок в виде оставшейся горечи от выплеснутых наружу эмоций крепким алкоголем. Смотрели на камин, на то, как безмятежно резвятся языки пламени в коротком и ритмичном танце. Философские разговоры — это не моё. Они заставляют вспоминать старые обиды, вспарывают уже, казалось бы, почти зажившие раны, освежая их и заставляя лишь сильнее кровоточить…» Документ №3 «Сегодня утром Райли должна была уйти на самостоятельное задание, которое я поручил ей ввиду повышенного уровня важности. В последние несколько дней она будто бы не могла найти себе места — постоянно смотрела куда-то вдаль с задумчивым видом, была совершенно не собрана и рассеяна. Я подумал, что было бы неплохо направить её в одиночку, чтобы, наедине сама с собой, она могла бы разобраться, что с ней, в конце концов, происходило. Я надеялся ещё немного побыть с ней напоследок, однако, не застал её, как это обычно бывало в кровати, рядом со мной, хотя для сборов было слишком рано. Это уже наталкивало меня на подозрительные мысли. Что же в итоге такое с леди Андерсон творилось? Проходя мимо комнаты Шэя, я услышал голос Райли. Она тихо шептала, чтобы не разбудить Кормака, следующие слова: — Я не хочу уходить. Надеюсь, ты поймёшь это, рано или поздно. Но, прости меня, Шэй. Пожалуйста, прости. И… Прощай. К чему были эти слова, я так и не осознал. Уже перед уходом, Райли поцеловала меня на прощание. Это не было похоже на те страстные поцелуи, что мы раньше дарили друг другу, проводя вместе бессонные ночи. Нечто легкое, невесомое и робкое едва коснулось моих губ, будто бы в первый раз. Это была самая худшая актёрская игра женщины-тамплиера, которую мне довелось когда-либо увидеть. Вроде бы, Райли вела себя, как обычно — шутила, убеждала, что скоро вернётся, и мы снова возьмём с собой Шэя на какое-нибудь сумасшедшее задание или же будем бороздить на Морриган (корабль Кормака) моря и океаны. Но, глубоко в душе я знал — это было ложью. Как бы мне хотелось, чтобы мои мысли были всего лишь надуманной фантазией, что мне всё показалось, а предчувствие просто шутило надо мной, причём очень злобно. Я же увижу тебя вновь, Райли?»Файл №1495. Датировано: 1759 год. Запись из дневника Райли Андерсон
«Помнится, когда-то давно я критиковала моего далёкого предка, а именно, Тао Лан за то, что она была вынуждена оставить свою любовь, когда той грозила смертельная опасность. Хах, какой же я была наивной и глупой. Есть вещи, которые можно решить быстро и только в одиночку. Видимо, над нашей семьей действительно висит какой-то рок судьбы, что я буквально иду по стопам великой девушки-ассасина, также вынужденная оставить чувства во имя спасения. Мне запрещено упоминать о причинах своего ухода в любой форме — устной или письменной. Мне запрещено контактировать с Шэем или Хэйтемом. Мне было велено навсегда покинуть их окружение и позабыть о них, иначе бы над жизнью Шэя нависла угроза. Тем не менее, если же потомкам, которые найдут этот дневник, будет интересно, почему я так поступила, то, вот вам краткий ответ — я нашла то, что не стоило находить и, тем самым, оказалась единственной, кто знал правду о семье Кенуэй и том, кто наставил Хэйтема на путь тамплиера. Со стороны человека, имеющего влияние над Хэйтемом, пришло условие — или я навсегда ухожу из Ордена, или же они, зная мои слабые места, непременно воспользуются ими. Я не боюсь, пока скребу пером по бумаге своё откровение. Во-первых, так становится гораздо легче — хоть где-то я могу выговориться. Во-вторых, не думаю, что кто-то, кроме моей семьи, доберётся до этого дневника. Я хотела отправиться в совершенно новые для себя земли, начать жизнь заново, но, судьба распорядилась иначе — из-за шторма я попала на родные земли, в дом родителей. Конечно, предательницу они приняли отнюдь не радушно, но, на измученную многомесячными странствиями в море, пережитым штормом (почему меня вынесло именно на берег этого города?!) беременную женщину им, видимо, было больно смотреть. Всегда знала, что в душе они те ещё добряки. Само собой, после всего, что я сделала, дома со мной никто особо не контактирует. Мой образ жизни — это то, чего я больше всего на свете боялась. Четыре стены, кровать и единственный друг-слушатель в виде записной книги. Врачи говорили, что после пережитого мне, с уже приличным сроком, опасно совершать лишние телодвижения и что лучшим вариантом будет пребывать в состоянии покоя до тех пор, пока не родится ребёнок. Жаль, что Хэйтем так и не увидит, как будет расти наше чадо. Видимо, иллюзии о счастливой семье остаются всего лишь плодом воображения. Хотя, может быть, это и есть заслуженное наказание за предательство, за убийства, за всё, что я натворила в своей жизни. Но, одно я знаю точно — я ни за что не позволю своему ребёнку отказываться от принципов. Я научу его следовать собственному пути и не позволять никому указывать, что ему делать. Не обещаю, что стану хорошей матерью. Но очень, очень сильно постараюсь. Ради малыша, ради Хэйтема. Ради нашей несуществующей семьи…»●●●
— Ку-ку! Шон на связи. Итак, наконец-то тебя отправили из этого холодного и мрачного места обратно в тёплые края, к родному и любимому офису Абстерго! Ребекка, кстати, не может сейчас говорить вместе со мной — рыдает уже третий день из-за истории Райли. Женщины, такие хрупкие и бедные создания, чуть что — сразу в слёзы. Вот и в этот раз её расстроила судьба Андерсон… Эх. Жалеть надо женщин, они у нас существа ранимые. Так, о чём я? Ах, да. Прежде, чем распаковывать чемоданы и раздавать сувениры из России… Кстати, ты же привёз мне матрёшку, как и договаривались? Ой, опять отвлёкся. Прежде, чем вернёшься в офис, советую заглянуть в один музей, координаты которого я тебе сейчас вышлю. Возможно, ты несильно заинтересован в искусстве, но, благодаря данным, которые ты предоставил, мы смогли найти ответ на то, что в итоге случилось с Райли Андерсон! Как говорила тебе начальница, две записи из её дневника от 1759 года были последними упоминаниями о жизни этой исторической личности, но, покопавшись в архивах, ваш покорный слуга умудрился-таки найти нечто важное! В музее, куда ты сейчас направишься, есть экспонат — найденная рукопись на китайском языке. Дата — 1759 год, место нахождения — Бостон, место, где жила семья Андерсон! Перевод её осуществить невозможно, на данный момент, ввиду того, что чернила в некоторых местах стёрты… Но, я думаю, если ты очень сильно постараешься, то сможешь узнать хотя бы примерный перевод. Всё, некогда болтать, беги туда скорее, иначе… — Шон!!! Кто тебе разрешал брать мой приёмник без разрешения?! — Упс! Отбой!●●●
Само собой, мне было интересно узнать, что же дальше произошло с Райли. Спасибо Шону за его способности находить то, что, казалось, утеряно навсегда. И как ему это удаётся?.. — А сейчас, дамы и господа, пройдёмте к следующему экспонату. Этой рукописи уже практически четыреста лет, она уникальна тем, что, будучи найденной на американских землях при раскопках, состоит преимущественно из китайских иероглифов. Ну, да. Та самая рукопись. — Наши сотрудники наконец-то восстановили большую часть этого письма, и сегодня мы готовы зачитать вам примерный смысл, который автор хотел донести до нас этим посланием. Ого, до чего дошёл прогресс. Ну-ка, ну-ка. Будет забавно, если только я пойму, о чём же на самом деле идёт речь в данной… Исповеди? Почему-то мне кажется, что так оно и есть. Предчувствие, чтоб его. — На языке, написанном на этой бумаге, будет зачитывать моя помощница, я же потом буду переводить, дабы сохранить целостность картины. Надеюсь, вы готовы внимательно слушать, ибо повторять дважды мы не будем! Скорее, чёрт возьми! — 你好日记. 今晚我们... [Ni hao, ri zhi. Jin wan women…] Здравствуй, дневник. Сегодня вечером, мы… Стоп. Погодите-ка. Когда это у меня появился в голове собственный онлайн-переводчик с китайского?! Это всё из-за Анимуса?! — ... 祖父母… [... Zu fu mu…] Бабушка и дедушка? О ком идёт речь, я понять никак не могу. — … 她的名字... [...Ta de ming...] Её имя… — … Riley. Райли! Я слышу знакомое имя! Шон не ошибся, речь в этом письме идёт о Райли! Только вот, почему, как только мне стоило услышать это имя, у меня всё начало плыть перед глазами?.. Куда я?.. Люди вокруг меня исчезают… И я переношусь куда-то в прошлое. Чёрт, обязательно поговорю с Мелани, чтобы проверила мою психику, а то уже без всяких Анимусов путешествую в прошлое… Хех, к чёрту. Потом поговорю. Сейчас, пусть даже так, я узнаю, что случилось с Райли Андерсон! «Здравствуй, дневник. Сегодня вечером, мы с моей женой… Хах, не знаю, как даже и сказать-то. Никогда бы не подумал, что этот день в принципе настанет. Сегодня вечером мы стали бабушкой и дедушкой. Точнее, прабабушкой и прадедушкой. Да уж, вот насколько мы уже старые, что дожили аж до правнуков. На самом деле, это событие было бы достаточно радостным, если бы не столько печальных фактов, перекрывшее тьмой столь счастливый момент в жизни. Мы уже давно не навещали наших детишек и внуков, и, Габи настояла, чтобы мы выбрались на некоторое время из нашей лесной лачуги и погостили недельку-другую у родной семьи. Новостей, конечно же, было много, всех не упомянешь, а основной была та, что наша внучка, дочь старшего сына, наконец-то вернулась домой после стольких лет отсутствия. Да, мы слышали, что она предала Братство, переметнулась на сторону тамплиеров, а теперь и вовсе заявилась домой беременная, неизвестно от кого. Мы не спешили осуждать внучку, зная, что на всё есть свои причины и намеревались провести с ней беседу, выслушать её, но, как это было похоже на нашего сына, он запретил даже близко подходить к комнате внученьки и как-то контактировать с ней. Как бы мы не пытались надавить авторитетом, этот засранец был непреклонен в своём решении, аргументируя это тем, что она — его дочь, и как её наказывать, будет решать лишь он. А говорил я Габи, что надо было воспитывать его чуть строже… Тогда бы всё понимал и не издевался над несчастным ребёнком. Судьба распорядилась так, что мы собрались уехать на день позже, чем планировали раннее — ненастная погода застала нас врасплох, и любезная семья предложила нам остаться ещё ненадолго. Именно в этот день, у внучки начались роды. Всем ближайшим родственникам запрещено было вмешиваться, хотя Габи и порывалась выломать дверь и самолично помочь женщине справиться с этим тяжёлым испытанием. За дверью, откуда доносились страшные и громкие крики, была лишь пара приглашённых на дом врачей. Час, два, три… Моя жена не выдержала и ушла на балкон, не в силах слушать мучения внучки. Я направился за ней, ведь сердце моё разрывалось, когда я слышал, как отчаянно борется наша девочка за жизнь своего чада. Габи всегда отличало её природное чутьё и она, спустя несколько часов, мгновенно рванула обратно к комнате внучки, убеждая меня, что ребёнок появился на свет. И, действительно, двери теперь уже были приоткрыты, и из-за них слышался детский плач. Она родила девочку. Наша малышка лежала на кровати — бледная, покрытая испариной, тяжело дышащая, явно измученная столь болезненными родами. Увидев, как постепенно вокруг неё собирается вся родня, а одна из акушерок держит на руках новорождённую, она словно из последних сил издала тихую усмешку и заговорила: — Я хочу… Назвать её… Райли… Это моё последнее желание… Ах, да… Знаете, что, моя дорогая семья? Чистосердечное признание. Я люблю Хэйтема Кенуэя, мастера тамплиеров. Слышите?! Люблю его! Буду любить до самого конца! Ну, как?! Нравится?! Запомните раз и навсегда! Не успела вся семья прийти в себя от столь шокирующего признания, внучка издала последний вздох. Взгляд её помутнел, дав нам понять, что всё кончено. Неужели только нам с женой было так грустно и тяжело на сердцах? Даже будучи старой, опытной женщиной, которая повидала не одну смерть, Габи уткнулась в мою грудь и тихо заплакала. Я утешал свою любимую, параллельно наблюдая, как малютку уносят в другую комнату, как все наши родственники с каменными выражениями лиц покидают помещение, оставляя бездыханное тело нашей девочки на попечение врачам. Будто бы заранее знали, что она не выживет. Холодный, точный расчёт. В тот момент мне было безумно стыдно за свою семью — вовсе не так мы с Габи воспитывали и взращивали в детях семейные ценности. В какой момент всё пошло не так? Может быть, когда мы оставили их? Когда мы узнали, что основная часть Андерсонов собралась в гостиной, то незамедлительно направились туда. Наш сын сидел в кресле, задумчиво глядя на слабо освещающий комнату камин. Когда к нему поднесли новорождённую, то он несколько секунд смотрел на неё, а затем, презрительно фыркнув, заявил, что «опрыску предательницы нет места в нашем доме». Он сказал, что лучше бы поскорее избавиться от малышки, что привело меня в дикую, необузданную ярость. Лишь жена моя смогла сдержать меня от того, чтобы дать крепкую оплеуху нашему дураку-сыночку. Решение было принято окончательно и бесповоротно. Мы потеряли уважение семьи Андерсон навсегда, но, сегодня, мы обрели нечто большее, можно сказать — новую семью. Мы забрали девочку к себе, уехав домой сегодня же. Сейчас, Райли-младшая сладко спит в кроватке, которую мы наскоро смастерили для неё. Да, мы исполнили последнюю просьбу внучки, назвав малютку так, как она того пожелала. И будем растить её вдали от всех предрассудков, связанных с тамплиерами и ассасинами, чтобы в дальнейшем она смогла выбрать собственный жизненный путь. Надеюсь, что хотя бы в нашей правнучке останется та мораль и те устои, которые наша прежняя семья, к сожалению, не смогла сохранить. Скорее всего, теперь дневник будет посвящён тихой и мирной жизни нас троих — меня, любимой жены и малышки Райли. Поэтому, придётся подписываться под каждой пометкой, как у нас с Габи это раньше было принято, когда мы, будучи молодыми, вели одну записную книжку на двоих. Забавно. Словно чувствую себя лет так на двадцать моложе. Леонард Андерсон.»●●●
Спустя столько месяцев, мне бы и в голову не пришло, что я снова вернусь к биографии Андерсон. Казалось, уже всё закончилось — правда раскрыта, концовка известна, и более ничего не надо для счастья, как говорится. Однако, Абстерго и правда — место чудес. Особенно, с такими сотрудниками, которые могут, бесспорно, поразить тебя. Сегодня Мелани, когда мы пересеклись в коридоре, незаметно протянула мне небольшую флешку, подмигнув при этом. На ней указаны инициалы имён Райли Андерсон. Но, мне казалось, что, после её смерти больше не осталось никаких документов, рассказывающих какие-то дополнительные факты. Любопытно. Безусловно, любопытно. Потому уже и бегу к своему персональному компьютеру, чтобы поскорее узнать, что же скрывает эта флешка. Да и Шону с Ребеккой, думаю, это будет полезно увидеть.Файл №… Датировано: … Название файла: неизвестно
Шэй уже давно не получал каких-либо писем, а потому, был слегка удивлён, когда сын принёс ему конверт, сообщая при этом, что на нём подписано, чтобы это послание было доставлено лично в руки отцу. Небрежно распечатав письмо, Кормак начал читать его в присутствии сына. Но, уже спустя минуту потребовал, чтобы юноша покинул помещение и закрыл за собой дверь, добавив, чтобы никто не заходил в кабинет Шэя, пока он сам не выйдет. Странная просьба, которую, тем не менее, парень выполнил, оставив отца наедине с посланием. Как только в кабинете не осталось никого, кроме тамплиера, он сел в кресло и громко, радостно выдохнул, искренне засмеявшись. Лицо, покрытое морщинами, озарила по-настоящему счастливая улыбка, когда он увидел выведенное знакомым почерком имя «Райли». «… Пишет вам Райли…» Почему же на «вы»? Опять дурацкие шуточки? Да какая разница?! Он и по шуточкам её скучал, что уж там! «… Андерсон-Кенуэй…» Оу? Кенуэй? Всё же, взяла фамилию Хейтэма? Что ж, похвально. «… дочь Райли Андерсон…» А вот это уже странно. Может быть, с Райли что-то случилось, и теперь её дочь пишет под диктовку матери? Вполне реальный вариант. «Я очень долго собиралась с мыслями прежде, чем написать вам это письмо, Мастер Кормак». Чем дальше шло послание, тем всё сильнее брови Шэя хмурились, улыбка сползала с лица, а руки нервно тряслись, намекая на то, что мужчина боялся прочитать и наткнуться на что-то страшное, непоправимое. «Исходя из рассказов мастера Ахиллеса и отца, вы с моей матерью были очень близкими людьми друг другу. И, думаю, вам бы рано или поздно пришлось узнать правду. Мама умерла при родах, подарив мне жизнь. Она оставила завещание, которое я также приложила в этом письме. Думаю, вам оно куда нужнее, потому это оригинал, копия же осталась в нашем с мужем доме. Я понимаю, что не имею права ничего просить у вас, но, попытаться стоит…» Дальнейшие строки Шэй читал, будто через одну, наискосок, особо не вдаваясь в суть. Дойдя до момента про завещание, в котором Райли-старшая просила похоронить её там же, где и собирается упокоить свою душу человек по имени Шэй Патрик Кормак, мужчина вжался в кресло и отбросил послание в сторону. Идиотка. Даже в такие моменты шутит. Думаешь, это смешно? В тот день Шэй практически не выходил из кабинета, а если и видел его кто-то из родственников, то говорил, что мужчина выглядел мрачнее тучи. Лишь ближе к ночи, когда все домашние уже спали, Кормак ещё раз перечитал письмо Райли-младшей и попытался нарисовать в своей голове портрет дочери женщины, которую он так сильно любил и так долго искал все эти годы. Потом, сев за письменный стол и взяв чистый лист бумаги, решил написать ответ для девушки. «Дорогая Райли. Ты просила меня рассказать о том, какой была твоя мама. Так, вот…» По мере того, как тамплиер расписывал об их с Андерсон приключениях, он предавался болезненной, тяжёлой ностальгии, вспоминая, как им было хорошо в то время вдвоём. Вернуться бы… Но это невозможно. Исправить бы всё… Нельзя. Письмо пришлось переписывать, ибо разводы от слёз, текущих по щекам Кормака, смазывали все чернила, делая слова размытыми. И снова. И снова. До девушки никогда не дойдут такие черновые варианты ответа на её послание, как: «Мне, правда, очень жаль» «Я не хотел терять Райли» «Я такой трус и идиот» «Прости…» Все неудачные попытки ответить Шэй будто бы посылал не Райли-младшей, отнюдь не ей, нет. «А ведь всё могло бы быть иначе…» «Чёрт, чёрт, чёрт!!!» Лишь ей, одной единственной любимой женщине, которую злая и несправедливая жизнь забрала у него навсегда. «Моя веснушчатая…»« …Твоя мать была единственной, без кого Шэй не представлял своей жизни. Он чхать хотел на все рамки, правила, законы, границы… Наверное, никто так никогда не любил искренне и верно, как Кормак любил твою маму…» — Ахиллес Дэвенпорт