Flowers Like Ashes

Первый раз Ханзо чуть не подавился лепестками из-за невероятно несущественной причины. Он знал, что был влюблён в Джесси МакКри. По его мнению, было невозможно не влюбиться в этого мужчину: он был остроумным и выделяющимся из любой толпы, а суровый внешний вид не помешал Ханзо заметить мягкую и искреннюю личность. Пусть даже она и проявлялась по отношению лишь к другим людям, так как МакКри вполне заслуженно презирал Ханзо, но все же она существовала. Ханзо был более чем в курсе, что МакКри ненавидит его, а другой даже не пытался скрыть это. Ещё в день, когда Ханзо присоединился к Овервотчу, МакКри припер его к стенке и сообщил, что была бы его воля, Ханзо получил бы пулю между глаз только переступив через порог их базы, но Генджи настоял, чтобы он получил второй шанс и это было единственной причиной, по которой Ханзо был ещё жив. И даже после всего этого Ханзо решил влюбиться в него до боли. Он был идиотом. МакКри никогда не скупился на комплименты для членов их команды, но когда дело доходило до Ханзо, он не мог найти ни одного для него. По воле случая Ханзо иногда удавалось услышать грубоватое "спасибо", и обычно этого было достаточно, потому что на большее он не смел надеяться. В этот раз они были на полпути к выходу из ангара Гибралтара, когда МакКри остановился и неспешно окинул Ханзо взглядом, из-за которого тот не мог и пошевелиться. Он уже приготовился к очередной колкости или оскорблению, но вместо этого МакКри хмыкнул. – Неплохо управляешься со своим луком, – и казалось, будто ему пришлось выдавливать это из себя, но это все равно был комплимент, и Ханзо пришлось приложить самое настоящее усилие, чтобы не начать улыбаться как идиот. – Спасибо, – ответил он, все ещё в шоке, почувствовал щекочущее ощущение у себя в горле и, чуть кивнув, поспешил выйти из ангара и уединиться, прежде чем закашляться. Лучше сделать это незаметно, чтобы ни у кого не возникло вопросов, хотя он и был уверен, что единственным, кого интересовало его здоровье без оглядки на качество его работы на миссиях, был Генджи, и обычный кашель не должен был повлиять на его умения и подвергнуть других опасности, но всё же лучше было исключить любую возможность, что кто-то заметит. Он закрыл рот рукой, чтобы издавать минимум звуков, и изошелся на кашель. Когда он убрал руку ото рта, он долгое время смотрел на неё. На его ладони лежали лепестки, багровые, тонкие и длинные, такие, каких Ханзо раньше никогда не видел. Он посмотрел на них ещё несколько долгих, мучительных секунд, потом стряхнул их на пол и продолжил свой путь. Он разберётся с этим позже. ***** После анализа Афины по его запросу, Ханзо узнал, что цветок называется юстицией. Стойкий цветок, обычно растущий в пустынях, характерен для юго-западных штатов и Мексики. Ассоциация с МакКри была очевидна, хотя бы из-за происхождения и цвета под стать цвету его шали. Ханзо вздохнул. Он знал о ханахаки, хотя и считал это легендой всю свою жизнь, потому что, ну серьезно, откашливание лепестков казалось странным последствием безответной любви, но, тем не менее, он сам и оказался в этой ситуации, и все потому, что он безнадежный глупец. Всё станет ещё хуже, об этом он знал. Будет больно. (Как будто уже не было: теперь он постоянно ощущал боль в груди, которая усиливалась каждый раз, когда МакКри отмахивался от него, игнорировал его или отпускал в его адрес завуалированную, но от этого не менее обидную колкость. Прибавится лишь физическая боль.) Он постарается скрыть это ото всех, потому что никому не нужно беспокоиться о нём, особенно не Генджи. ***** В своё оправдание он бы сказал, что он пытался держать это в тайне, но у болезни были другие планы. Генджи узнал первым, так как последовал за ним из столовой, когда ему нужно было удалиться из-за особенно жестокого комментария от МакКри ("Ну, черт, преданность важна для команды, подобной нашей, хоть мне и кажется, что подобный концепт чужд для некоторых из нас", с очень долгим и конкретно направленным взглядом) и внезапного приступа кашля, и он даже не заметил, что Генджи стоит рядом до тех пор, пока он не начал с отвращением стряхивать лепестки с ладони. – О, Ханзо, – сказал Генджи, и Ханзо съежился. Нотки жалости в его голосе были подобны ножу, напоминание для него, каким слабым и бесполезным он был, таким, что его брат, которого он чуть не убил, вынужден был утешать его. – Не надо, – тихо ответил Ханзо. – Не надо жалеть меня. – Я не жалею, – Генджи наклонился и подобрал один из лепестков, прокручивая его между пальцев за кончик. – Итак, ханахаки. Поэтому ты постоянно убегал? Ханзо почувствовал вскипающий стыд глубоко внутри, но кивнул. – И как долго это уже продолжается? – Несколько недель, – признался он. – Это не серьёзно. – Пока нет, – сказал Генджи. – Но станет серьезным потом. – Потом, – согласился Ханзо. – Но пока нет. Это может прекратиться до фатального ухудшения. – Ну да, – скептически протянул Генджи, и Ханзо просто покачал головой и махнул на него рукой. Без разницы. Он мог вынести мучения. ***** Доктор Циглер была первой, кто предложил избавиться от проблемы. Она узнала об этом, когда обрабатывала другое ранение, и, хоть он и чувствовал себя униженным, подобное было вполне ожидаемо. – Ханахаки – очень опасное заболевание, – сказала доктор, хмурясь. – Правильно было бы рассказать мне об этом ранее, мы должны внимательно следить за его развитием. Ты уже говорил с объектом твоих чувств? – Нет, – ответил Ханзо, и это было так унизительно, когда что-то настолько личное и интимное было выставлено всем на обозрение. – От этого ничего не изменится. Я уверен. Доктор Циглер прищурилась, будто не поверила ему, что было бы абсурдно, так как она знала, как мало доверия проявляли по отношению к нему участники команды Овервотча. Она сама обращалась с ним с недоверием и злостью, чуть прикрытыми докторским профессионализмом. – Поверю тебе на слово, – сказала она. – Если дело в этом, и у тебя нет оснований надеяться на ответные чувства, возможно, имеет смысл рассмотреть операцию как решение проблемы? – Нет, – мягко ответил Ханзо. – Я… не хотел бы, чтобы дело дошло до этого. – Хорошо подумай, – настояла доктор. – За это не стоит умирать. ***** После недолгого наблюдения, как выяснил Генджи, было несложно определить, по кому его брат страдал так сильно, что аж кашлял лепестками цветов. Всё было видно по поведению Ханзо – он был вежлив, но избегал большинство членов команды, по очевидным причинам – Генджи старался, как мог, но тем не менее, большинство его давних друзей с негодованием относились к присутствию Ханзо на их базе, их позицию подхватили новые агенты, и это превратилось в бесконечный жуткий цикл, который заставил его брата возвести огромную эмоциональную стену у себя в голове. В итоге был только один человек, из-за кого Ханзо вёл себя иначе: не вступал в разговор, просто старался быть рядом. Помимо этого, невозможно было не заметить, как Ханзо смотрел на Джесси МакКри, или как его исчезновения были непосредственно связаны с очередными колкостями, брошенными в его сторону МакКри, или с тем, что тот просто осознавал его присутствие. Было больно наблюдать за мучениями Ханзо. Наблюдать, как он разрушает сам себя. Хуже всего был факт, что Овервотч мог благотворно повлиять на него – потому что Ханзо Шимада, холодный, отстранённый и стоический, был влюблён в неряшливого ковбоя, на которого он бы не посмотрел и дважды, будучи ещё наследником империи Шимада, и это было действительно важно для Генджи. Вот только всё пошло совсем не так, как должно было, потому что, конечно, у Джесси был пунктик по поводу… защиты Генджи от Ханзо, или какая-либо другая надуманная им самим причина, по которой он обращался к Ханзо с намного большей язвительностью, чем остальная команда. Генджи уже сталкивался с ханахаки раньше: она была у девушек, с которыми он встречался, в которых он не собирался влюбляться и не давал повода думать иначе. Болезнь всегда была знаком для него, что пора разрывать отношения к чертям, потому что она была намного большим, чем то, с чем молодой и дурной Генджи Шимада хотел иметь дело. (Он всегда надеялся, что своевременное окончание отношений не позволит инфекции распространиться до конца. Никто не заслужил жить с этим. Смотреть, как с ней борется Ханзо, было невыносимо.) Он сначала не хотел вмешиваться; не потому что ему было всё равно, а потому что он знал, что Ханзо будет против. Ханзо посчитает это ненужным, но лучник был готов молча мучаться, пока это не убьёт его, так что Генджи не особо собирался доверять его суждению. Поговорить с Джесси не составило труда – тот всегда был готов сравнить свою меткость и ловкость Генджи, так что он с легкостью согласился на небольшое соревнование на полигоне. – Знаешь, – прохладно сказал Генджи через коммуникатор во время симуляции. – Ты мог бы быть чуть более вежливым с моим братом. Он услышал, как МакКри хмыкнул, и закатил на это глаза под маской. – Я серьёзно, – продолжил он. – Я рассчитывал на другое, когда предложил ему присоединиться к Овервотчу, – он попал точно в центр трёх мишеней, затем соскочил на следующую крышу и приготовил новые сюрикены. – Последние десять лет он только и делал, что пытался искупить свою вину, и с тобой ничего не случится, если ты будешь немного проще себя вести. – Пытался искупить, – дразняще повторил МакКри, и Генджи раздраженно выдохнул. – Он был ассасином, профессия не для ищущих искупление и внутренний покой. Скорее он просто применял свои навыки для зарабатывания денег. – Джесси, – резко одернул его Генджи. – Слушай, я просто не заметил особого повода верить ему, – сказал МакКри, после чего последовала очередь выстрелов из его револьвера и звяканье от его нелепого, но на удивление действенного кувырка во время перезарядки. – Но был ли повод не верить? – спросил Генджи и, отразив атаку тренировочного бота, вонзил в его шасси три сюрикена. – Насколько я знаю, за всё это время он проявил себя ценным бойцом, и только. – Я знаю, что ты хочешь, чтобы ему доверяли, – ответил МакКри. – Он твой брат, вся оставшаяся семья – я понимаю. Если бы кто-нибудь из Дэдлока пришёл ко мне с заявлениями, что им нужна помощь и они хотят исправиться, то я бы… скорее всего дал им второй шанс, так же, как ты ему. Но, Генджи, он убил тебя. Не просто убил, а почти уничтожил к чертям. Я помню, как мы с Гейбом соскребали тебя с асфальта. Кто-то, кто способен на такое, не изменится по щелчку пальцев. Он как змея, Генджи, и его следущий укус поразит не тебя одного. – В то время были другие обстоятельства, Джесси, – парировал Генджи. – У него не было выбора. – Черта с два. – Я говорю не было, – настоял Генджи. – Если бы твой босс в Дэдлоке - или Рейес - сказал стрелять, ты бы выстрелил? – А вот это уже нечестно, – запротестовал МакКри. – Напротив, – ответил Генджи, полный убеждения. – Это одно и то же. С верхушки поступал приказ "стрелять", ты спрашивал "в кого". Если бы они приказали мне убить Ханзо… – он думал об этом, снова и снова, пытался прийти к консенсусу. – Каким бы бунтарем я не был, скорее всего я бы подчинился. Он вздохнул. – Я не прошу тебя выйти за него замуж, Джесси. Он мой брат, и я волнуюсь за него, и он мучается, сильно. Ты видел лепестки, все видели, он не так хорошо это скрывает, как ему кажется. Поэтому… постарайся, пожалуйста. Поговори с ним. Не знаю, пригласи его пообедать куда-нибудь. Друг ему бы сейчас не помешал. Мне он был нужен, ещё тогда. – Я… – МакКри остановился, а потом выдохнул. – Ладно, я попытаюсь. ***** Для Ханзо было странно, но приятно наблюдать, как МакКри становился не то чтобы добрее, но по крайней мере менее жестоким по отношению к нему. Критика в его сторону и обвинения, неявные и откровенные, по поводу его преданности не прекратились, но они стали реже, и это было уже что-то. Это означало меньше кашля, меньше жутких алых лепестков, меньше физических доказательств его упрямых чувств. Меньше боли. Когда МакКри предложил ему выйти в город в какое-нибудь кафе, часть Ханзо была уверена, что это ловушка. Что вся эта оттепель по отношению к нему была просто большой прелюдией к публичному унижению, что если он доверится сейчас, он пожалеет об этом после. Он все равно сказал "да", потому что он был идиотом. Какое-то время всё шло хорошо. Ресторан был небольшим и тихим, и было приятно выйти за пределы базы не в рамках миссии. Было незабываемо просто сидеть и разговаривать с МакКри целый час, в течение которого не было брошено ни одного оскорбления, и МакКри даже улыбался. Ханзо подумал, что его сердце навсегда застрянет в горле, когда он увидел его улыбку, направленную на него, без толики издевки. Было странно быть свидетелем того, как кто-то действительно хотел провести с ним время. Казалось, как будто МакКри нравилось быть в его присутствии, и это было самым большим чудом, о котором он мог только мечтать. Всё было хорошо. Мило. Ханзо ненавидел надежду, которая начала разрастаться в нём за это время, на то, что это было шагом к чему-то менее агрессивному. МакКри никогда не полюбит его в ответ, это он знал с самого начала, просто… вдруг. Вдруг шанс все-таки есть. То, как они остановились у двери, ведущей в их базу, было похоже на момент из мерзкого романтического фильма, и Ханзо захлестывало эмоциями лишь от одного вида МакКри, от того, как он поправлял свою шляпу – даже когда он принаряжался, шляпа оставалась на месте, и это было одной из множества мелочей, из-за которых Ханзо и влюбился в первую очередь. – Я… довольно неплохо провёл сегодня время, – признался МакКри, и Ханзо почувствовал что-то тёплое у себя в груди, сильно отличающееся от постоянной боли ханахаки. – Я тоже, – ответил он настолько искренне, насколько был способен. Ханзо не действовал спонтанно. Он обдумывал свои поступки, действовал методично, и это его ни разу не подводило. Единственный раз в своей жизни он решил, что пришло время допустить немного спонтанности, и, может быть, после этого всё встанет на свои места для него. Может, всё станет лучше. Он полностью повернулся к МакКри и приподнялся, чтобы утянуть ковбоя вниз за поцелуем. Джесси был на вкус как чай, вскоре перекрытый настойчивым привкусом сигар и виски, и в этот момент Ханзо молился, чтобы это и было точкой невозврата, чтобы не было больше никакого кашля и лепестков, чтобы это все закончилось. Он отстранился, и Джесси смотрел на него с широко открытыми глазами, и Ханзо посмел надеяться… Вот только внезапный приступ кашля как будто начал выжигать его грудную клетку изнутри, боль заставила его упасть на колени пока он откашливал алые лепестки, в некоторых местах окрашенные багровым из-за крови, которая не появлялась раньше. Было больно, но не больнее внезапного, адски мучительного осознания, насколько глупо было то, что он только что сделал. Он попытался, выдал себя, и всё пошло совсем не по плану, в сто раз хуже, чем он мог ожидать. Он сделал это, и МакКри так ничего и не почувствовал, и Ханзо так и остался глупцом, намного большим, чем раньше, потому что позволил себе понадеяться. Он с горем пополам поднялся на ноги, изо всех сил стараясь не смотреть МакКри в глаза, чтобы не видеть в них отвращения. – Прошу меня простить. Это было неуместно с моей стороны, – сказал он, потом развернулся, открыл дверь и буквально забежал внутрь. Невероятно. После всего того, что он сделал и пережил, в конце концов его убьют какие-то цветочные лепестки, и он буквально задохнётся под тяжестью своих односторонних чувств. Своих глупых, ненужных, бессмысленных односторонних чувств. Он и не заслужил ничего другого. ***** Спустя несколько часов Генджи нашёл его в своей комнате, свернувшимся калачиком на постели, тихо всхлипывающим. Лепестки были повсюду, и, подняв один, Генджи накрыло волной ужаса. Он был окровавлен, намного более тёмного цвета, чем должен быть, и Генджи уронил его на пол, вместо этого садясь на кровать и вытягивая руку, осторожно дотрагиваясь до спины Ханзо. – Что случилось? – мягко спросил он, и почувствовал, как Ханзо вздрогнул. – Ничего. Это не имеет значения. Я желал чего-то, что мне не суждено иметь. Что я не заслужил, – ответил Ханзо, и Генджи всё понял. Он убьёт Джесси. – Я знаю, что ты не хочешь этого, – начал Генджи. – Но пожалуйста, подумай о том, чтобы избавиться от этого. Я не хочу тебя терять. – Нет, – тихо ответил Ханзо. Генджи скорее ощутил, чем услышал очередной всхлип, прошедший через тело его брата. – Я не могу, я… пожалуйста, не проси этого от меня. – Хорошо, – ответил Генджи и осторожно обнял Ханзо. Ханзо развернулся и спрятал лицо у него на груди, давая волю слезам и рыдая, как будто его сердце разбивалось. Вероятно, именно это и происходило. ***** Генджи вышел из комнаты Ханзо только когда тот уснул от изнеможения, и ему не потребовалось тратить много усилий, чтобы найти того, кого он искал. МакКри сидел за одним из столов в столовой, уставившись в свою чашку с кофе. Рядом на столе стояла бутылка виски, и по поводу подобного смешения напитков Генджи не раз подшучивал над ним раньше, но сейчас ему было далеко не до шуток. – Что случилось, – потребовал ответа Генджи, с грохотом опуская ладони на стол. МакКри подпрыгнул, что означало, что он не обращал внимания на происходящее вокруг него, и это было необычно. – Ну… Я… – начал он и опустил голову, зарываясь пальцами в своей шевелюре. – Я пригласил твоего брата пообедать со мной, как ты и предлагал? И все шло неплохо, то есть, да, возможно я сделал несколько поспешных выводов, но. Он поцеловал меня когда мы вернулись, а потом просто. Упал и начал откашливать лепестки, – объяснил МакКри, и у Генджи по затылку пробежал холодок. – Я не знаю, что и делать, – сказал МакКри, и холодок перерос в ужас. – Что? – спросил он. – Что ты хочешь сказать? Что ты и не учёл подобный расклад событий, когда приглашал его на ланч с тобой? – Слушай, я… я имею в виду, я без понятия был, что это в меня он влюбился, как, твою мать, я мог знать об этом? – воскликнул МакКри, и Генджи захотелось кричать. – Боже, ты прав, это было совершенно не очевидно, – процедил он. – Конечно же ты не мог догадаться по одной его реакции на тебя, или по тому, как он смотрит на тебя, когда думает, что ты не видишь, или что даже после того, как ты обращался с ним просто ужасно – и не надо говорить мне, что это из-за меня, потому что это не так – он всё равно искал любой повод, чтобы только побыть в твоей компании. Но нет, для тебя оказалось невозможным осознать, что ему не всё равно на тебя. МакКри на самом деле выглядит пристыженным, что было хорошо. – Ну, черт, – проворчал он в ответ. – Я не виноват, что не люблю его в ответ, не могу же я себя заставить. И это он поцеловал меня, а не наоборот, так что в провокации меня тоже не обвинить. – Да, нельзя, и да, не можешь, – согласился Генджи. – Я и не прошу этого от тебя. Всё, что я прошу, это обращаться с ним по-человечески, особенно сейчас, когда ты знаешь, потому что все твои предыдущие действия только усугубили положение. Генджи тяжело вздохнул и сжал руки в кулаки. – Я лишь прошу не убивать моего брата ещё быстрее. ***** Ханзо стал скрывать свою болезнь с ещё большим усилием после последнего инцидента, также как он начал избегать МакКри. Не было надобности навязывать своё присутствие кому-либо, быть ещё большим балластом. Его состояние, несмотря на его старания, только ухудшилось, пока не дошло до того, что хватало одного лишь взгляда на МакКри, и он уже заходился кашлем. Это было непроходимо глупо, и чувства оказались сильнее, чем он мог предполагать. Он думал, что такая сильная реакция у него была потому, что он никогда в своей жизни до этого по-настоящему и не любил. Клан не знал любви, и он предал единственного человека, который заботился о нём, так что не было удивительным то, что, когда чувства все-таки пришли, они буквально убивали его своей интенсивностью. И это было справедливо. Он убирал лепестки и вытирал кровь, которая все чаще стала появляться во время кашля, и это было всё, что он мог сделать, так что люди скорее всего продолжали замечать, и он ощущал себя ужасно из-за этого. Взгляды, полные жалости, постоянные предложения помощи – это всё заставляло его чувствовать себя ещё более бесполезным. Каждый раз на приеме у доктора Циглер она настаивала на том, что ему стоит согласиться на операцию, и каждый раз он говорил ей нет. Он заслужил все, что происходит с ним, в конце концов. ***** Ханзо старался как мог не подводить свою команду, когда ему разрешали выйти на поле боя. Доктор Циглер ограничивала его по максимуму, и он ненавидел, что от этого он чувствовал себя ещё бесполезнее, но он не мог перечить приговору медика. Да что уж там, казалось, что все сговорились и старались уменьшить для него нагрузку. Это было нелепо и ненужно, он был более чем способен качественно выполнять свою работу. Ну, или так он считал. Он заметил, что их стали распределять так, чтобы он и МакКри не оказались в одной команде, что, он должен был признать, было одним из самых разумных решений в подобной ситуации. И все-таки на миссии в Оазисе они оказались вместе, обеспечивая безопасность конференции в местном университете. Было доложено о том, что Коготь, скорее всего, захочет сорвать эту конференцию, и вскоре подозрения подтвердились, и Ханзо обнаружил себя в напряженной схватке с агентами Когтя, пытаясь отвести их от своей позиции. – Черт тебя дери, Шимада, где тебя носит? – голос МакКри резал слух через коммуникатор, и Ханзо вздрогнул. Бесполезный, бесполезный, бесполезный, любой прогресс в их отношениях был разрушен им в этот момент. – Нам здесь нужно прикрытие, тащи сюда свой зад! – Я пытаюсь, – кинул в ответ Ханзо, цепляя луком агента Когтя за шею и скидывая его вниз. Он начал забираться выше для лучшего обзора, и как только он достиг своего назначения, он начал сыпать стрелы вниз, аккуратно выбирая свои цели и заставляя агентов Когтя отступать. – И года не прошло, – прорычал МакКри. – Отвали от него! – послышался голос Ханы, и Ханзо снова вздрогнул. Настолько патетичен, что другим нужно вставать на его защиту. – Всё в порядке, – тихо ответил он. – Я должен был оказаться на позиции раньше. Он хотел, чтобы осознание, почему МакКри снова вернулся к грубым словам, не приходило к нему, но всё было очевидно. Чувства Ханзо были ему омерзительны, то, что такое пустое место, как Ханзо Шимада, было влюблено в него, заставило его вернуться к оскорблениям. Он, наверно, был зол даже от того, что они оказались вместе на одной миссии, в ярости от того, что Ханзо все ещё не покинул Овервотч. (То, что МакКри мог быть настолько же груб с кем угодно во время сражения, прошло мимо него.) Ханзо согнулся пополам в приступе кашля, намного дольше и тяжелее, чем обычно. Это продолжалось и продолжалось, и он не мог дышать, и… – Шимада? – он услышал голос МакКри через наушник, но он был таким неясным и далеким. – Шимада? Блять, поднимитесь кто-нибудь туда… После этого его почти мгновенно поглотила темнота. ***** – Черт, – выдохнул МакКри, наблюдая краем глаза, как в его сторону несётся разъяренный Генджи. Конечно же, он был зол: после случившегося в Ираке, все были. Джесси отлично понимал, что это была и его вина тоже: он несправедливо обругал Ханзо, и вот в итоге куда их это привело – они оказались полностью без снайпера, и спаслись вместе со всеми людьми с конференции лишь потому, что Хана была волшебной комбинацией ума, креативности и безрассудства, взорвав свою меху как раз в нужный момент, чтобы отбросить Коготь назад и дать остальным нужное прикрытие для отступления. Джесси в это время взбирался к снайперской позиции Ханзо, и вид лучника, без сознания, окружённого ярко-красными лепестками и кровью, навсегда останется в его памяти жутким зрелищем. Это было абсолютной нелепостью, вот чем это было. Шимада сведёт их всех в могилу со всем этим… чем бы ни была эта его игра, чего бы он не хотел добиться, медленно убивая себя из-за безответных чувств, как какой-то герой в третьесортной драме. – Ты, – заявил Генджи, как только он был достаточно близко, чтобы МакКри его услышал. – Убедишь его избавиться от ханахаки. Он не слушает ни меня, ни Ангелу, возможно он послушает тебя. – Ага, – ответил МакКри, даже не пытаясь протестовать. – Посмотрим, если у меня получится спустить его на землю. После сегодняшнего он должен понимать, что дальше так дело не пойдёт. Во всяком случае, Джесси надеялся на это. Он выждал, дал Ханзо время восстановиться и снова встать на ноги – не было смысла набрасываться на него сразу после медпункта, после того, как его принесли без сознания. Он нашёл его на одной из многих открытых площадок на возвышении базы, выглядевшим совершенно несчастным. – Я подвёл вас всех. Мне жаль, – начал он в качестве вступления, даже не оглядываясь, хотя Джесси и не пытался скрыть свой приход. – Остальная команда в порядке? – Да, все выкарабкались, – сказал он, и Ханзо заметно расслабился. – Хорошо, – ответил он. – Слушай, – начал Джесси. – Если этот инцидент чему и научил нас, так это тому, что эта ханахаки убьёт тебя в один прекрасный день. Почему бы просто… не избавиться от неё? Не хотелось бы акцентировать на этом внимание, но я не чувствую ничего в ответ, и не думаю, что это изменится, так что, какой бы это игрой для тебя ни было, оно того не стоит. Он наблюдал, как напряжение вернулось в каждый мускул в теле Ханзо, и решил сделать полшага назад, потому что было в этом что-то угрожающее. – Прошу прощения? – сказал Ханзо, холодным и почти звенящим в тишине голосом. – Избавиться от неё? Так вышло, что это было самой сильной эмоцией, которую МакКри видел на лице у Ханзо, не учитывая тот случай возле входа в базу. До и после этого он был похож на непробиваемый кусок замороженного профессионализма, и вот сейчас он пришёл в ярость от одного только предложения спасти ему жизнь. – Как ты смеешь, – огрызнулся он. – Как ты смеешь предлагать мне отказаться от единственной вещи, которая позволила мне почувствовать себя человеком, живым человеком, впервые за всю мою жизнь? Джесси медленно моргнул, делая ещё полшага назад. – Я просто… – Просто что? – перебил его Ханзо. – Просто решил, что это для меня лишь какая-то игра? Ты выдумал, что я переношу это всё только потому, что думаю, что это заставит тебя полюбить меня в ответ? – Ну я… – вообще-то, именно это Джесси и думал, и принял как единственное разумное объяснение. Зачем ещё переносить все эти мучения? Чтобы в принципе что-то чувствовать, как оказалось. – Я знаю, что не заставит, – сказал Ханзо, и злоба как будто постепенно начала испаряться из него. – Но дело не в этом. Мои чувства, несмотря на то, что к тебе, не являются твоими, и у тебя нет абсолютно никакого права решать, что мне с ними делать. Он вздохнул, и вдруг он не выглядел разозленным, просто… вымотанным, и эмоционально истощенным. – Я прошу прощения за то, что обременил тебя своими чувствами. Я постараюсь быть меньшим неудобством в будущем. Из его уст это звучало до жути искренне: то, что он бремя, что он неудобство. Черт. Ничто из того, что рассказывал ему Генджи о своём брате не подготовило Джесси к тому, до какой степени… сломленным он был. Он тихо обошёл Джесси и исчез в глубине базы, оставляя того смотреть ему вслед в шокированной тишине. ***** Джесси хотел найти Ханзо после этого, поговорить с ним, попытаться… он не был уверен, что, но оставлять вещи вот так ему было тоже не по душе. Казалось неправильным, что Ханзо полностью открылся перед ним, в то время как Джесси даже не… ну. Даже не извинился за сказанное. Вот только Ханзо невозможно было нигде найти. Оказалось, его даже не было на гребаной базе. Он включил себя в первую же миссию, как только вернулся, хотя этого не должно было случиться, и был сейчас в Греции. Ангела была в ярости, когда узнала об этом, что, в общем-то, не помешало Ханзо отправиться на следующую миссию как только он вернулся с предыдущей. Вскоре МакКри понял, что тот подписывался практически на любые миссии, где не было его. Это казалось совершенно нелепым, и в то же время очень характерно для Ханзо. "Я постараюсь быть меньшим неудобством в будущем" Неудобством. Черт. Ситуация, которую он мог вполне ассоциировать с собой, как и многое в Ханзо, если так подумать. Давным-давно, когда Рейес затащил его, брыкающимся и плюющимся ругательствами, в Блэквотч, он был наполовину в ярости и наполовину в ужасе, что если он облажается сейчас, они просто выкинут его и он попадёт в тюрьму на остаток своих дней, и это будет концом, поэтому он сделал всё возможное, чтобы не вертеться ни у кого под ногами. Чем дольше Ханзо не было, тем больше времени было у Джесси подумать о Ханзо, что было странно, но заставляло его размышлять над тем, как долго это уже продолжалось. Как долго Ханзо томился по нему. Он узнал только когда увидел лепестки юстиции, но это не значит, что всё началось задолго до этого. И всё, что делал Джесси с тех пор, как Ханзо присоединился к Овервотчу, это вербально атаковал его. Блять. ***** Джесси было стыдно делать это, на самом деле, но он уже изнемогал просто… увидеть Ханзо, убедиться, что он всё ещё жив и не загнулся во время хаоса сражения. (Хотя он знал, что, если бы это случилось, Генджи уже давно заявился бы к нему и покрошил его.) Так что он практически умолял Фарию отдать ему своё место в миссии в Лондоне. В конце концов она согласилась, и вот он оказался на самолете, Ханзо вскоре поднялся на борт тоже, с удивлением глядя на Джесси, и на секунду последнему показалось, что он развернётся и убежит. Он выглядел ужасно, бледный и исхудавший, с темными кругами вокруг глаз. Он очевидно потерял ненормальное количество килограмм, и Джесси не мог сказать, спал ли он хоть раз за последние дни. Дела обстояли… плохо. – Даров, – Джесси приподнял руку, стараясь звучать как можно более ненавязчиво. – …Здравствуй, – ответил Ханзо, после чего нашёл место для себя как можно дальше от МакКри, и попытался занять как можно меньше пространства. Джесси мог опознать подобное поведение. Он был таким когда-то, до того, как он осознал своё право на существование и научился занимать достаточно места среди остальных. Было больно наблюдать за кем-то другим, кто ведёт себя подобным образом. Ханзо молчал на протяжении почти всей миссии, подавая голос только по необходимости. Джесси не знал, было ли его присутствие причиной тому, что он отстранялся от остальных, или что-то другое, стал ли он таким с тех пор, как Джесси последний раз его видел. Он никогда не был общительным, но подобное было в новинку – это было хуже. Они начали с местности, где, по их подозрениям, Коготь запрятал электромагнитные бомбы, предназначенные для уничтожения популяции омников в Кингс Роу, а потом подъехал и сам Коготь, тем самым подтвердив существование бомбы, и бой уже шёл за то, чтобы не дать им забрать её. – Отвлекаю Вдову. Требуется подкрепление, – сказал Ханзо. Самая длинная его фраза за всю миссию. – Иду к вам, – моментально ответил МакКри, пулей взбираясь по ступенькам. Он помнил, где в последний раз видел Ханзо, и, если тот действительно решил вступить в схватку со Вдовой, он сейчас был в огромной опасности. Не было и шанса, чтобы Джесси оставил его сейчас одного. Когда он забрался на крышу, где ранее расположился Ханзо, сцена перед ним заставила его замереть. Ханзо был на коленях, вокруг его повсюду окружали алые лепестки, а также жуткая багровая лужа крови. Вдова возвышалась над ним, но её оружие было опущено, а рукой она приподнимала голову Ханзо за подбородок, заставляя его взглянуть на неё. Никто даже не заметил его, поэтому он спрятался за первый попавшийся выступ, чувствуя внезапно накативший на него страх. – Как трагично, – сказала - почти промурчала - Вдова. – Видеть наследника великого клана Шимада, превратившегося в подобное. На побегушках у кого-то, кому на него плевать – до такой степени, что это его убивает. – Не твоё дело, – прорычал Ханзо, и Джесси услышал, как он пытается встать, но очередной приступ кашля остановил его, и Вдова вздохнула. – Коготь мог бы все исправить, знаешь, – сказала она. – Они бы с радостью вернули тебе твою империю. Ты мог бы стать тем, кем достоин быть, а не… этим, – она сделала неопределенный жест рукой. – Могу представить, ты сейчас уверен, что это того стоит, не так ли? Мучаться ради этой любви? Но это не так, и тебе не обязательно терпеть всю эту боль. – И откуда бы тебе об этом знать? – сквозь зубы процедил Ханзо. – Это были лепестки желтой розы, – почти с ностальгией протянула Вдова. – Но она любила кого-то другого. В конце концов, всё было к лучшему. Лучше станет и тебе, вот увидишь, – она хмыкнула, достаточно громко, чтобы Джесси услышал. – Тебе будет возвращено прежнее величие и тебе не придётся мучаться. На минуту, Джесси задумался. Задумался о том, примет ли Ханзо её предложение. О том, что все самые неправильные выводы, которые он сделал ранее, окажутся правильными, и получится ли у него обезвредить этих двух за раз. Поднимется ли у него рука. – Нет, – сказал Ханзо, скорее даже выплюнул это слово, будто услышал одну из самых омерзительных ему вещей. – Я не стану одной из марионеток Когтя, как ты, и я не вернусь в клан. Я никогда не вернусь в клан. Мое единственное желание – это видеть, как он горит синим пламенем. – Какая жалость, – ответила Вдова, и Джесси сначала услышал, как она поднимает свою винтовку и ударяет ею Ханзо в грудь, а потом болезненный удар о бетон, когда Ханзо упал, и в этот момент он решил, что пора действовать. Без промедлений он вышел из-за своего укрытия и швырнул во Вдову светошумовую бомбу, заставляя ее вскрикнуть и отскочить, что дало Ханзо достаточно времени, чтобы встать на ноги и поднять свой лук, так что когда действие бомбы кончилось, на Вдову были направлены сразу и Миротворец, и Лук Бури. – Вы пожалеете об этом, – прошипела Вдова, затем запустила свой грейфер и сиганула с крыши, исчезая среди зданий. – Ты в порядке? – спросил Джесси, и Ханзо резко кивнул. – Возвращайся, я в норме, – ответил он, и легко кашлянул, из-за чего на его ладони остался один лепесток, который он с отвращением стряхнул. – Другим может понадобиться помощь. Джесси нехотя отстранился, и вид Ханзо, выказывающий открытое неповиновение перед Вдовой, прокручивался у него в голове снова и снова. ***** Осознание того, что любое его предположение о Ханзо, которое он когда-либо делал, оказалось неверным, было болезненным. Он предполагал, что Ханзо не был искренен в своём желании искупления, и если это и было на самом деле так, то только потому, что тот считал, что не заслуживает искупления. Он считал, что Ханзо только и ждёт подходящего момента, чтобы предать их всех – и тем не менее, когда подвернулся идеальный случай, чтобы сделать это, даже после долгого времени ужасного обращения к нему со стороны многих членов команды, он всё равно сказал нет. Он полагал, что Ханзо не делает ничего со своей болезнью и позволяет ей в буквальном смысле убивать его лишь потому, что это было для него не более чем игрой, и чтобы заставить Джесси из чувства вины почувствовать что-то в ответ, и это был один из самых неправильных выводов, которые он когда-либо делал. Он был таким идиотом так долго. Сейчас, оглядываясь назад, было легче заметить, что то, что он изначально принял за подозрительное поведение, на самом деле было просто страхом. Ханзо закрылся в себе и отделил себя от остальных не потому, что не собирался остаться или замышлял предательство, а просто потому, что он был напуган. И Джесси все только усугублял. Но он иногда мог разглядеть и другого Ханзо – Ханзо, который был уверен в себе на поле боя, который был эталоном грации и элегантности воина. В моменты, когда Ханзо выпадал шанс разрулить сложную ситуацию – что было очень редко, и МакКри подозревал, что дело было в основном в нём, потому что он всегда начинал огрызаться в такие моменты, так как был говнюком – его предложения были всегда хитроумными и продуманными, так как он был опытным стратегом и ничего не укрывалось от его соколиного глаза. Вне поля боя тоже был Ханзо, совсем другой, который постепенно сближался с командой – которому становилось всё более комфортно, который начинал общаться с людьми, расслабляться. Ханзо, которого он смог увидеть во время того ланча в Гибралтаре – который улыбался, и смеялся, и шутил, чьи шутки были совершенно невозмутимыми, но от этого не менее остроумными. Джесси нравился этот Ханзо, и он хотел видеть его чаще. Но сначала надо было сказать ему несколько слов. ***** Понадобилось некоторое время, прежде чем он смог выловить Ханзо – в связи с последними событиями Ангела посадила его под домашний арест, накричав на него, перечисляя все его жуткие симптомы, и даже без возможности выйти за пределы базы у Ханзо всё ещё хорошо получалось избегать его. Он всегда исчезал в нужный момент – выходил из комнаты, как только МакКри переступит через порог, или чуть не бегом пересекал коридоры, чтобы МакКри не успел догнать его, или… Короче говоря, это раздражало. Наконец, наконец ему удалось застать Ханзо в одном из залов для практики, что вышло совершенно случайно. Он отправился туда, чтобы потренироваться в стрельбе с большого расстояния самому – хоть он и вступал чаще всего в ближний бой, быть готовым ко всему никогда не помешает, и по дороге Афина проинформировала его, что зал был уже занят агентом Ханзо Шимада. – Я уверен, он будет не против немного потесниться, – обманчиво радостно сообщил он, и Афина издала звук, который звучал почти неодобряюще, но все же открыла перед ним дверь. Внутри стоял Ханзо и выполнял обычные выстрелы из лука, не запуская симуляцию. Он выглядел… лучше, чем в Лондоне, по мнению Джесси, даже сменил свой обычный костюм на футболку и спортивные штаны, которые он, очевидно, натянул на себя прямо перед выходом. Каким-то образом, даже в обычной одежде и вспотевший от тренировки, он все ещё умудрился выглядеть величественно. Благородно, уверенно в себе. – Ну привет, – сказал Джесси. – Вас не так просто отыскать, Шимада-сан. – Он понимал, что его прежнее игнорирование именных суффиксов было, как минимум, грубым, и в этот раз простая вежливость не помешает. – А тебе не приходило в голову, – сухо ответил Ханзо, не поворачивая головы. – Что это неспроста? – Приходило, – признал Джесси. – Но я все-таки хотел бы поговорить с тобой, – он увидел, как плечи Ханзо опустились и он развернулся к нему лицом с очень уставшим выражением. – Что бы ты сейчас ни собирался сказать, я уверен, ты уже говорил ранее. Не один раз, – сказал Ханзо, и голос у него был настолько же изнеможенный, как и весь его вид, и Джесси передернуло. – Что ж, я заслужил это, – пробормотал он. – Слушай, я… – Ханзо уже хотел перебить его ещё раз, так что он поспешил высказать всё. – Я услышал ваш с Вдовой разговор, там, на крыше. Я слышал, как ты сказал ей засунуть её предложение присоединиться к Когтю куда подальше, – Ханзо выглядел удивлённым, очевидно, он понятия не имел, что Джесси всё это время был там. Джесси снял с головы шляпу и начал вертеть её в руках – показатель нервозности и хороший способ успокоить себя. – Я рад, что ты не согласился на это, и по многим причинам, одной из которых является то, что было бы жутко видеть такого бойца, как ты, на стороне врага, – основные причины были не в бесподобных умениях Ханзо обращаться со своим луком, но… сейчас это было неуместно упоминать. – Если бы ты ушёл к ним, я даже не уверен, что тебя можно было бы винить за это, но я все-таки рад, что ты остался. – Оу, – начал Ханзо, и Джесси наблюдал, как на его лице появилась небольшая улыбка. – Ну, меня устраивает быть самостоятельным человеком, а не марионеткой, а в договоре с Когтем это стоит отдельным обязательным пунктом, – некоторое время он молчал, обдумывая что-то, и Джесси выжидал. – Не хочешь присоединиться ко мне и немного посоревноваться? – предложил он, рукой показывая на мишени у противоположной стены. Как будто он должен был налаживать отношения с МакКри. Как будто это была его обязанность. – Я не против, – согласился Джесси. – Только если у тебя, ну, не возникнет никаких сложностей из-за этого, – он вовсе не хотел снова видеть Ханзо загибающимся от очередного ужасного приступа кашля. – Я справлюсь, – ответил Ханзо. – И, надеюсь, это не было жалким предлогом не ударить в грязь лицом передо мной. Он выжидающе выгнул одну бровь, и Джесси широко улыбнулся. – Не дождёшься. ***** В следующий раз они увиделись на миссии, которая, видимо, имела очень большое значение – почти все свободные агенты были посланы в Нумбани, чтобы обеспечить безопасность на праздновании Дня Единства и предотвратить очередную попытку кражи перчатки Думфиста. Они распределились вдоль всего парада, беря под контроль как можно больше местности, и позиции Джесси и Ханзо оказались расположены довольно близко друг к другу для перехвата во время речи монаха Шамбали, несмотря на то, что они избегали друг друга долгое время и не изъявляли особого желания сражаться бок о бок, им удалось быстро отыскать общий ритм и согласованность, которые не переставали удивлять Джесси. Даже во времена, когда он презирал Ханзо, он всё равно уважал его умения и был впечатлён их динамикой в бою. – Как ты там наверху? – лениво протянул Джесси, и Ханзо хмыкнул. – Я в порядке, – ответил он. Джесси его почти не видел, скрытого на небольшом балконе в здании напротив, у которого было много лазеек для отступления. – Не отвлекайся. Он выходит на подиум, если что-то и случится сейчас, оно случится моментально. – Так точно, – отсалютовал МакКри, легко и непринужденно. Ханзо вздохнул, и Джесси с лёгкостью мог представить, как он закатывает глаза в этот момент. Эта мысль на самом деле заставила его улыбнуться. (Это ж каким тупым он был совсем недавно, что ненавидел этого мужчину?) Джесси окинул окрестность зорким взглядом, и заметил человека, агрессивно пробивающегося сквозь толпу, расталкивая людей и двигаясь подозрительно целенаправленно. – Ханзо, видишь парня в ярко-синей футболке? Он ведёт себя странно, – сказал Джесси. – Вижу, – послышался ответ, а потом пауза, вздох. – У него оружие. Мне не попасть в него отсюда, я спускаюсь. – Стой, Ханзо… – начал Джесси, но было поздно, Ханзо уже рванул вниз по пожарной лестнице и после затерялся а толпе. МакКри тоже покинул свой пост и побежал в сторону надвигающейся катастрофы. Ханзо был быстрым, но их неумолимый ассасин оказался быстрее. Он добрался до подиума и поднял пистолет, прокричав что-то, что Джесси не разобрал, потому что всё его внимание сосредоточилось на Ханзо, который поменял свой маршрут, и вместо того, чтобы обезвредить нападающего, решил просто протиснуться между дулом пистолета и его мишенью. Один за другим последовали три выстрела. Ханзо упал. Джесси набросился на ассасина – поздно, слишком поздно, потому что Ханзо уже лежал на пыльном асфальте, еле дыша, и в стремительно разрастающейся луже собственной крови. Как будто они снова оказались в Оазисе, только в гораздо худшей ситуации. Ассасина из его рук забрал офицер Хеликса, что позволило Джесси без препятствий ринуться к Ханзо. Возможно, он звал на помощь или вызывал подкрепление, он не был уверен, он видел перед собой только Ханзо, который, когда Джесси упал рядом с ним на колени, открыл глаза и сконфуженно посмотрел на него. – Джесси? – еле слышно спросил он. – Держись, Ханзо, пожалуйста, – начал умолять МакКри. – Хм, – выдавил из себя Ханзо. – Ни к чему. Я и так умирал. Он снова закрыл глаза. – Ханзо! – крикнул Джесси голосом, полным отчаяния и боли. Какой же чертовски подходящий момент он выбрал, чтобы осознать, что он любил Ханзо в ответ. Поздно, как обычно. ***** Пробуждение прошло для Ханзо медленно и болезненно. Он помнил, как принял на себя выстрелы ассасина в Нумбани, помнил МакКри, нависшим над ним и выглядящим взволнованным, что было… странно. Он ожидал, что МакКри будет рад избавиться от него и его проблематичных чувств. Что он был бы не против, если бы Ханзо оказался мертв, пусть и не захлебнувшись в собственных эмоциях от ханахаки. Он был в госпитале, что означало, что он выжил, и он повернул голову налево, и… Рядом был МакКри, все ещё в доспехе и завёрнутый в свою шаль, с опущенной на глаза шляпой и спящий в до смешного маленьком госпитальном стуле. Ханзо почувствовал знакомую боль в груди, и вздрогнул, приготовившись к приступу кашля, но он не пришёл. На секунду он почувствовал внезапный, всепоглощающий ужас. Неужели доктор Циглер все-таки провела операцию? Или какой-нибудь другой хирург решил по доброте душевной "спасти" его от ханахаки? Были ли его текущие чувства лишь иллюзией, созданной им из-за развившейся за долгие месяцы привычки? Ханзо откинулся обратно на кровать, и этого движения было достаточно, чтобы разбудить МакКри, который сел прямо и отодвинул назад шляпу, а когда взглянул вниз и увидел, что Ханзо был в сознании, издал болезненный звук и притянул его в объятие. Оно было нежным, не задевающим его раны, и, самое главное, оно было искренним, и Ханзо мог поклясться, что услышал в тот момент со стороны МакКри тихие всхлипы. Ханзо был слишком шокирован, чтобы вернуть объятие, застыл в руках у МакКри, и остался в таком же положении, когда тот отстранился и сел обратно на свой стул, оставляя только ладони на его плечах. Значит, всхлипы ему не послышались, потому что в глазах напротив он увидел слезы, и это было просто неправильно. МакКри должен был быть рад избавиться от него, или раздражён, что он все ещё жив, но никак не в таком состоянии. – Прости, – сказал Джесси. – Если бы это загладило хотя бы миллионную часть… Прости, Ханзо, я обходился с тобой, как с мусором, потому что считал, что не могу доверять тебе, что мы все не можем доверять тебе, и я никогда ранее в своей жизни не ошибался настолько сильно. Ханзо. МакКри назвал его Ханзо. Он обратился к нему по имени. – Я…не очень понимаю, – тихо ответил он. – Просто… дай мне высказаться, – Ханзо кивнул, притихнув. – Я считал, что раскусил тебя, в то время как был неправ во всем, и… и после всего, через что тебе пришлось пройти из-за меня, я был бы очень удивлён, если бы ты все ещё чувствовал что-то ко мне, и я… я думаю, что люблю тебя, и если ты уже не любишь меня в ответ, то всё в порядке, я просто… Ханзо пристально вглядывался в лицо МакКри, пытаясь выявить хоть малейший след неискренности. Он выглядел открыто и честно до боли, и это было всем, о чем Ханзо только мог, но не позволял себе мечтать. – Я… – Ханзо моргнул, а потом подался вперёд и аккуратно приподнял голову МакКри за подбородок. – МакКри. Джесси. Мои чувства к тебе не изменились, и не изменятся никогда. В этот раз первым потянулся за поцелуем Джесси, и Ханзо вздохнул, позволяя себе расслабиться, и когда они отстранились, не было ни боли в груди, ни желания кашлять, было лишь ощущение тепла.