Несломанный

Теперь предстояло самое сложное: выключить свет, поправить одеяло на разметавшемся в своей кроватке Матвее и добраться до двери без единого шороха. Иначе все его полуторачасовые усилия пошли бы прахом. Звонок мобильного застал его у ночника. Хорошо хоть, отправляясь в детскую, звук он предусмотрительно сменил на вибрацию. Однако даже этого едва слышного жужжания стало достаточно, чтобы Матвей беспокойно заворочался. Мысленно проклиная звонившего, Сергей вытащил телефон, не глядя, принял вызов и сквозь зубы полушепотом сказал: - Да. В трубке изумленно помолчали несколько секунд, а потом тоже полушепотом, но с извиняющимися нотками уточнили: - Серег, спишь, что ли? Макеев, не дыша, склонился над младшим сыном, поправил одеяло, глянул на Пашку — тот уснул еще час назад при включенном свете и под бормотание отца, читавшего книгу, — и быстрым шагом направился к двери. От резкого движения боль в колене, угомонившаяся было после вечерней дозы «Мексилакама», вспыхнула огнем и пронзила так сильно, что Сергей схватился за спинку стула. Несколько секунд пережидал танец точек в глазах, потом все так же тихо и сквозь зубы заверил еще не узнанного собеседника. - Не сплю. Оказавшись в коридоре, быстро глянул на экран, спросил уже в полный голос: - Макс, случилось что? - Да ничего, разбудил тебя? Прости. - Я не спал, - ответил Сергей, ощущая при этом смутную тревогу. Чтобы хоть немного ее унять, буднично уточнил: - Детей укладывал. Из кухни выглянула Юля, одними губами спросила, идет ли он ужинать, дождалась ответного кивка и вновь скрылась за дверью, откуда неслись аппетитные запахи жареного мяса. - Что случилось-то? - снова повторил Сергей. - Разговор к тебе есть. Точнее, предложение. - Озвучивай. - Может, лучше при личной встрече? - Понятия не имею, когда удастся в Москву вырваться. - Я сам могу приехать, - сказал Макс. Макеев удивленно поднял брови, вошел в зал и, морщась, присел на край дивана. - Макс, я — семейный человек, - начал он. - При чем тут... - При том, что теперь все свои решения я должен обсудить с семьей. Ты собираешься что-то мне предложить, ради этого готов убить целый день на дорогу. Но я все равно не смогу дать тебе ответ сию же секунду, хоть при личной встрече, хоть по телефону. Озвучь предложение сейчас, я обсужу это с родными и дам ответ. Стрельцов молчал довольно долго, обдумывая услышанное. До Макеева доносился шум автострады, тихая музыка, словно Макс звонил ему из машины, припаркованной на каком-то оживленном проспекте. Может, так оно и было. - Будешь работать со мной? - произнес наконец Макс. - В «Ледяных королях». Сергей уперся локтем в колено, опустил голову и взъерошил короткую стрижку. О чем-то подобном он, безусловно, догадывался. Правда его слегка насторожила готовность Стрельцова приехать в Подольск. Хотя опять же, все легко объяснимо. Макс подспудно ждал, что услышит отказ. А принимать отказы он не привык. - Как я и говорил, мне надо обсудить это. - Обсуди. Но завтра я все же приеду. Во сколько тебе удобно? Правильный ответ - ни во сколько. И обсуждать это Сергею совершенно не хотелось ни сегодня, ни завтра. Что-то изменилось между ними с недавних пор, и совместная работа в сборной тут ни при чем. Скорее, во всем виновата была ночь накануне финала. Та самая ночь, когда Макс узнал о Сергее больше, чем положено. То, что знал лишь ограниченный круг людей – Юля да ВасГен. А потому Сергей до сих пор чувствовал досаду и неловкость, когда видел Макса, слышал его или вспоминал о нем. Скорее всего, ему не удастся от них избавиться. - Я позвоню и дам ответ. Завтра, - с нажимом произнес Сергей. - Почему-то я уверен в том, какой ты дашь ответ, поэтому хочу приехать и переубедить тебя. Дьявол! Упрямый как... и сам Макеев. Если уверен в собственной правоте, будет переть как танк до победного. Может, это отличительная черта всех тренеров, добившихся успеха? Черт с тобой, подумал Макеев, а вслух сказал: - Ладно, приезжай. Хотя все же приятных чувств к бывшему соратнику по НХЛ Сергей испытывал больше. Особенно после только что закончившегося сезона, в котором они здорово поборолись, здорово поработали вместе, притерлись и окончательно разрушили враждебный барьер, толщиной с десяток лет. О том, что когда-то Макс сломал его, Сергей не забыл, но теперь воспринимал этот факт совершенно спокойно. Тем более, что жизнь у него так или иначе, но удалась — он не ушел из хоккея, работал, любил, побеждал. А то, что случилось за океаном, воспринимал как полузабытый сон из прошлой жизни. Там где, вместо самых простых радостей - страсть и одержимость хоккеем, где даже друзья готовы сломать тебя ради победы, а в шикарной квартире с видом на Монреаль вместо семейного уюта с Ксенией - ссоры, истерики и нервотрепка. Сейчас он в какой-то степени был даже благодарен Максу за то, что прервал эту жизнь, в которой смысла была разве что чуть. Пусть и сделал это крайне жестоко. Зато теперь Сергей был доволен всем. Поэтому в отказе не было никаких отголосков того дня, в котором молодой перспективный хоккеист Сергей Макеев завершил карьеру, проведя в НХЛ всего 7 матчей. Помимо всех прочих причин его нежелания работать в «Королях», была и самая весомая – Юля. Сергей прожил десяток лет с мыслями о Стрельцове, а Юля лишь недавно узнала о том, кто чуть не сделал ее мужа инвалидом ради того, чтобы подбодрить свою команду и выиграть матч. Даже не решающий. И она не простила. Сергей это знал, отчетливо видел холодные огоньки в ее обычно веселых глазах каждый раз, когда речь шла о главном тренере «Ледяных королей». Поэтому разговор о внезапном предложении Сергей благоразумно отложил до конца ужина. Но это не помогло. Юля сначала обрадованно улыбнулась, услышав, что Сергея пригласили работать в лучший клуб молодежки. Но улыбка ее погасла, едва она поняла, с кем ему придется работать. - Решать тебе, Сереж, - уклончиво сказала она. - Но в Москву мы с мальчишками переезжать не будем. Сергей ее отлично понимал. Здесь все привычное и родное, школа Пашки, его тренировки, Матвею скоро место в саду обещали, Юля должна выйти на работу. Оставить их и уехать одному значило провести 9 месяцев в съемной пустой квартире. Но и помимо этого хватало причин, чтобы отказаться. Кому-то, может, и льстило место тренера в лучшей команде страны, но только не Макееву. Потому что работать придется на всем готовом. Жить без борьбы он уже отвык. Впрочем, и в «Медведях» никаких сверхзадач на этот сезон не ставили. Да, придется расстаться с несколькими сильными ребятами – уходили Костров, Бакин, еще несколько «старичков». Но все это уже было не ново. Почему-то с такой позиции – отсутствия настоящей борьбы – он еще предстоящий сезон не рассматривал. А теперь, после звонка Макса, рассмотрел и почувствовал отчетливую, жгучую досаду. С мыслями об этом он лег в кровать и проснулся с ними же, а еще с болью, с которой практически не расставался последние пару недель. Эта боль, уже ставшая привычной, выматывала, раздражала, выстраивала стену между ним и теми, кто этой боли не испытывал. Он впервые повысил голос на Пашку, когда наступил травмированной ногой на разбросанные по полу машинки. На все вопросы отвечал чуть резче обычного, с глухим раздражением. Юля видела бинты, слышала шуршание упаковки шприца, но ничего не говорила. И за это Сергей был ей благодарен. Он хотел все же дождаться Геннадьича, прежде чем что-то предпринимать. Но до его возвращения была еще как минимум неделя, а потому ничего не оставалось, как утром доковылять до ванной и там вколоть первую за день дозу «Мексилакама». Конечно, не было ничего нормального в том, что он две недели жил только на анальгетике. Но почему-то, когда дело касалось собственного здоровья, все благоразумие Сергея пасовало. Ему настолько неуютно было чувствовать себя в чем-то ограниченным, что даже думать не хотелось о последствиях. Хотелось, чтобы приехал Геннадьич, отругал по полной, взмахнул волшебной палочкой и боль исчезла. Пусть эта версия событий и выглядела маловероятной. Макс позвонил ближе к обеду, поздоровался и коротко сообщил, что будет через час – полтора. - Ладно, - буркнул Сергей. – Жду звонка. Юля с мальчишками ушли на прогулку, хотя погода была прохладной и пасмурной, а он не смог даже ничего толкового придумать, чтобы не идти. Отговорился банальной усталостью, лег на диван и пристроил поудобнее левую ногу на скатанный из одеяла валик, включил запись первого попавшегося матча НХЛ. Кажется, это был край, за которым действительно ничего не оставалось, кроме как позвонить Геннадьичу и окольными путями выяснить, когда тот вернется в город. И если бы он назвал срок в ближайшие пару дней, был смысл потерпеть. Если больше, то Сергей был готов пойти в больничку самостоятельно. К первому попавшемуся врачу. *** - Я вырос из молодежки, Макс. Они сидели на холодной скамейке в парке, в нескольких шагах от дома Сергея. Разговор не клеился. - Это главная причина? - Пожалуй, да. Стрельцов молчал, глядя вниз, на мокрый асфальт. Потом вдруг глухо произнес: -Хотел бы я, чтобы это было правдой. - А что мне от тебя скрывать? - раздраженно спросил Сергей. Свой ответ он дал еще накануне. То, что происходило сейчас, только выматывало. Колено ныло и дергало, будто гнилой зуб. К тому же, при виде Стрельцова все то, что он отчаянно пытался забыть – свою беспомощность, гул крови в ушах, дрожащие пальцы – вспомнились так явно, будто вчерашний день. - К примеру, боль, - глухо ответил Макс. – Я же вижу, Серег. Тебе больно прямо сейчас. Ты так и не сказал ничего Геннадьичу? Просто уехал домой и каждый день двойную дозу «Мексилакама» колешь? - Да какая разница? – вспылил Сергей, вскочив со скамьи и тут же судорожно вцепившись в рукав куртки Макса. В ногу будто вошел острый раскаленный штырь, пронзил огненной вспышкой от пятки до бедра и медленно провернулся в треклятом колене. В глазах запрыгали черные точки, и Сергей отчаянно замотал головой. Еще не хватало в обморок грохнуться. - Ты чего, чего, чего? Серег, эй! – Макс поспешно его за локти, усадил обратно, склонился, требовательно заглядывая в глаза. – Чего ты передо мной-то ломаешься? Будто не вижу, не знаю и не помню ничего. - Что ты помнишь? – выдыхая медленно и плавно, спросил Сергей. - Как тебя две недели назад выкручивало. И как ты обещал сдаться медикам сразу после финала. Сергей именно этого и боялся. Что та ночь будет теперь всегда стоять между ними. Та ночь, когда он был слабым, совершенно раздавленным. Он отмахнулся, посидел, дождался, пока приступ стихнет и раздраженно буркнул: - Речь не о моей ноге, а о том, что ты предложил. Я не хочу работать в «Ледяных королях». - Из-за меня? - усаживаясь рядом, тускло уточнил Макс. Он сунул руки в карманы куртки, подогнул ноги и ссутулился, разом растеряв свою напористость, уверенность и силу. - Ну, при чем тут ты? - простонал Сергей. - Я же вижу, что настоящую причину ты мне так и не озвучил. Поэтому пытаюсь предположить самое очевидное. Я тебе чем-то сильно неприятен. - Прекрати молоть чушь! - рявкнул Сергей, хватая его за плечо и рывком разворачивая к себе. - Мы с тобой знакомы большую часть жизни. Я прекрасно знаю, чем ты можешь удивить, а чем оттолкнуть. Ты осведомлен не меньше моего. А вот теперь скажи, если бы ты был мне неприятен, согласился бы я работать с тобой в сборной? Общался бы с тобой сейчас? Ну? - Нет, - выдавил неохотно Макс. - Так какого... - Сергей проглотил очевидное ругательство. - Ты устраиваешь плач Ярославны? Он зашипел и двумя руками вцепился в левую ногу, медленно выпрямил ее. Макс встревоженно посмотрел на его бледное лицо, потом на судорожное сжатые руки, начавшие осторожно растирать мышцы над коленом. - А ты какого устраиваешь себе возможную инвалидность и ампутацию? - едко спросил Макс. Он действительно помнил все до последнего слова. И вряд ли мог бы это забыть. *** База в Новогорске. Дни подготовки к молодежному ЧМ Только на третий день сборов Макс заметил, что перед сном в изголовье Сергей кладет несессер. И не просто кладет, а делает это вдумчиво, развернув застежкой к кровати, чтобы в случае чего (только чего?) сразу же взять его и расстегнуть. То, что это не предназначено для ванной, Макс тоже заметил. В душ Сергей ходил только с полотенцем и бритвенными принадлежностями. Как-то Сергей перехватил его вопросительный взгляд, направленный на несессер, и почему-то смутился, но ничего не произнес. А Макс не стал ничего спрашивать, справедливо решив, что не такой уж это серьезный вопрос. Но зарубку себе сделал. Невольно отмечал, что когда Сергей берет его, внутри что-то шуршит, что-то стеклянно позвякивает, один раз заметил между зубчиками молнии клочок ваты. Днем несессер пропадал, не исключено, что Сергей прятал его в сумку или в тумбочку. Однажды Максу все же довелось разгадать тайну этой небольшой сумки, но позже он признался себе, что предпочел бы так и оставаться в неведении. В ночь накануне финала Макс долго не мог заснуть. Уже далеко за полночь отключился, будто провалившись в темную яму. Однако все же услышал глухой стон. Только через пару минут сумел выпутаться из дрёмы и вынырнуть в верхний слой сна, где услышал еще один сипловатый, прорвавшийся сквозь намертво сцепленные зубы стон. Не просто услышал, а осознал. Рывком сел и спросил тихо, но встревоженно: - Серег, ты чего? Из темноты ответили шуршанием и дрожащим выдохом. Макс одним махом вылетел из кровати, нащупал выключатель на стене и щелкнул им, выгоняя ночную темноту к окнам. Сергей сидел на краю на сбитой постели, белый как стена, взмокший и совершенно беспомощный. Дрожащими руками он пытался расстегнуть несессер, но пальцы срывались, хватали пустоту вместо кожаного кружка на язычке молнии. Левая нога была судорожно вытянута, упиралась пяткой в пол, пальцы правой то поджимались, то разжимались. На нижней губе кровоточил след зубов. Судя по всему, скрутило Сергея по максимуму. Поэтому Макс отсек лишние эмоции, подошел к его кровати, присел на корточки, спросил: - Чем помочь? Позвать Геннадьича? Лед? Тепло? Что? - Расстегни, - процедил сквозь зубы Макеев. Макс выхватил из его рук несессер, дернул застежкой слишком резво — на кровать посыпались ампулы, шприцы, спиртовые салфетки. - Это, - ткнул дрожащим пальцем в ампулу Сергей. - Я пойду руки помою... - Некогда. Сергей откинулся назад, уперся руками в перекрученную простыню, выгнулся вдруг так, что уперся макушкой в стену, глухо, но отчетливо простонал длинное и замысловатое ругательство. Макс никогда не сомневался, что Сергей их знал, но не думал, что когда-либо услышит их в его исполнении. Глянул поверх набранного шприца на измученного друга — капельки пота подрагивали на горле, блестели на висках, пятнали алую футболку — и спросил: - Куда? Сначала услышал отрывистое: - В колено, - а следом совершенно внезапное. - Надеюсь, помнишь в какое? Столько бешенства было в этом выдохе, что Макс даже вздрогнул, замер на секунду, но Сергей вдруг длинно всхлипнул вперемешку со стоном, уже не дрожащей, а трясущейся рукой указал примерное место для укола, и Макс решительно воткнул иглу шприца в изуродованную мышцу над коленом. Пока вводил лекарство, не отрывал глаз от лица Сергея, пытаясь уловить хотя бы малейшие признаки облегчения. Но ничего не увидел. - Что? Не взяло? - встревоженно спросил Макс. - Давай еще, - катнул ему ампулу Сергей. - Серег, с ума сошел? Я не буду этого делать! Сейчас приведу Геннадьича, пусть он... - Макс, стой! - рявкнул Сергей. - Не вздумай! Сюда иди! Макс озадаченно остановился уже в дверях, в горячке позабыв, что из одежды на нем только футболка и трусы. - Не надо Геннадьича, иначе завтра руководить сборной будет некому. Сделай второй укол, расскажу почему. И не бойся, перед финальным матчем, когда «Медведи» в Молодежку выходили, я себе колол тройную дозу «Мексилакама», хотя до матча мне блокаду поставили не самую слабую. Макс нерешительно вернулся, взял вторую ампулу, чуть помедлив, отломал стеклянный кончик. - И как видишь, жив, - подбодрил его Сергей. - Давай же. Хотя он обрел способность говорить длинными фразами, его все еще выкручивало, и попытка подтянуть к себе левую ногу закончилась тем, что он слетел на локти и снова выгнулся луком. Макс быстро набрал лекарство и уже не раздумывая всадил вторую дозу в многострадальное колено. В этот раз эффект был куда быстрее и сильнее — Сергея перестало трясти, он распластался по кровати, тяжело дыша. Через минуту смог зацепить пальцами подол футболки и дотащить его до лица, чтобы утереться. Максим принес из ванной полотенце, затем достал из холодильника бутылку минералки, открыл и, подсунув ладонь под взмокший затылок совершенно обессиленного Сергея, помог привстать и сделать несколько глотков. - Спасибо, - уже совершенно нормальным голосом сказал Сергей. - И прости. Макс опустился на одно колено рядом с кроватью, провел краем полотенца по лбу Сергея, стирая последние капли холодного пота, ероша жесткий чуб. - За что простить-то? - грустно улыбнулся Макс. - Будто я сам не знаю, что натворил двадцать лет назад. - Я не собирался напоминать. - Знаю, знаю. Тебе было больно, - серьезно сказал Макс. – Адово. Невыносимо больно. Почему не дал позвать Геннадьича? - Он бы потащил меня в больницу, а что там скажут, я уже знаю. Полный покой, иначе инвалидность, ампутация… - Ты что… - враз онемевшими губами выдавил Макс. – Это правда? - Пугают, Макс, просто пугают, - мягко заверил его Сергей. – Но хрен бы они меня выпустили оттуда. А тогда возникает резонный вопрос – кто завтра встанет на мостике? Один тренер на трибуне с дисквалификацией, второй вообще без ноги. - Серег… - Все, молчу, но мою мысль ты понял? - Понял. Уверен, что завтра сможешь выстоять? - Утром по самочувствию посмотрю. Если что, придется тебе в аптеку сгонять за контрабандой. - Может, все-таки Геннадьичу скажем? Только перед матчем, чтобы у него не возникло желания тебя сплавлять? - Можно. Правда, боюсь, дружба наша с ним на этом кончится. Лучше уж потом, хотя один черт — не поверит, что заболело после матча. Он-то меня хорошо знает, - вдруг улыбнулся Сергей. Макс прекрасно осознавал цену этой улыбки — усталой и доброй - Сергей просто пытался его успокоить, подбодрить, хотя тени страха и отголоски боли до сих пор метались у него в глазах. - Серег, - Макс склонился над ним, внимательно, даже испытующе, всматриваясь ему в лицо. - Ты простил меня? - Господи, да за что? - изумился Сергей. - За колено. За то, что сломал и его, и жизнь твою. - Это кто тебе такое сказал? - заледеневшим голосом уточнил Сергей. Он привстал на локтях так, что Максу пришлось отодвинуться. - Помог ты мне, спасибо большое, но вот эти вот... - он махнул рукой, пытаясь подобрать литературное слово, но все же не сдержался: - … Эти вот сопли держи, пожалуйста, при себе. Сломал он мне жизнь... Если бы это было правдой, работал бы я сейчас с тобой в сборной? Вывел бы «Медведей» в Молодежку? Женился бы? Воспитывал двух сыновей? У меня все хорошо, слышишь? Макс послушно кивнул. - Спать давай, - раздраженно сказал Сергей. – Завтра подъем ранний и день тяжелый. Макс не уходил, так и стоял у кровати, не решаясь подняться и не решаясь сказать, что вовсе не собирался его жалеть. Он просто хотел сделать хоть что-то, чтобы вновь почувствовать себя тем, кто вспоминал о том дурацком матче двадцатилетней давности лишь редкими ночами и быстро затаптывал чувство вины старыми, привычными доводами. Ему это удавалось до сегодняшнего вечера. Но сейчас все доводы были просто размазаны по бортам одним только видом распластанного, взмокшего Сергея, его словами о возможной инвалидности и даже ампутации, и его яростным отпором о несломанной жизни. Что-то, видимо, отразилось на лице, потому что взгляд Сергея вдруг смягчился. - Ты зря убиваешься, - сказал он. – Переживать о том, чего нельзя изменить, это просто глупо. - Ну тогда хотя бы знай – я хотел бы все изменить. Все, что сделал тогда. И потом, - запинаясь, признался Макс. - Особенно потом. - Если тебе охота вспоминать все те глупости, которые остались в прошлом, вспоминай, но только без меня, ладно? Мы здесь и сейчас, а завтра у нас главный матч и, возможно, еще одна проблема, с которой нам придется справиться. По-моему, это достаточно плотный график, чтобы забыть наконец обиды — полученные и нанесенные. Вот я уже забыл. *** Настоящее время - Так кто из нас плач Ярославны устраивает? - жестко уточнил Макс. - Чего ради ты это терпишь? Что тебе мешает пойти к Геннадьичу? С канадцами в обозримом будущем игр нет, команды в отпуске, ты, как я понимаю, тоже. - И Геннадьич, - невесело усмехнулся Сергей. - Не хотел его тревожить. Сын у него появился. Впервые за последний десяток лет человек в отпуск с семьей уехал. - Но он же не единственный врач в городе. - Это так, но он единственный, кому я доверяю. В общем, Макс, спасибо тебе за предложение, но вынужден отказаться. И делаю это не потому, что ты мне неприятен или что ты там надумал. Как раз наоборот, - понизив голос, сказал Сергей. - Как раз наоборот, - машинально повторил Макс и вдруг удивленно поднял брови. - Как раз наоборот? И где логика, Серег? - Логика такая, что дело не в том, с кем я буду работать, а в том, где играют «Ледяные короли». - А что, у «Медведей» появились перспективы? – быстро спросил Макс. - Пока нет, - неохотно признался Сергей. - Но зато эти перспективы могут появиться у нас, - горячо сказал Макс. – У лучшего клуба Молодежки. Они помолчали. Макс все не уходил, сидел, вцепившись в края скамейки. - Почему тебе так важно работать со мной? – вдруг спросил Сергей. Макс невольно бросил мимолетный взгляд на его ногу, потом уже поднял глаза. - По-прежнему пытаешься просить прощения за то, что сломал меня? – усмехнулся Макеев. – Я думал, мы этот разговор закончили. - Ты – да, а я – нет! – глядя вниз, на свои ботинки, ответил Макс. – Но в клуб я тебя зову вовсе не поэтому. Точнее, и поэтому тоже. - Ты себя вообще слышишь?! – вспылил Сергей. – На хрена мне сдалась твоя жалость? Макс, если ты намерен продолжать разговор в том же духе, лучше помолчи или уйди. Секунд десять они сидели молча, глядя в разные стороны. Наконец Стрельцов рискнул заговорить: - Ты прав, Серег. Я говорю настоящую чушь… - Наконец-то, дошло, - жестко резюмировал Сергей. - Но пойми и ты меня. Даже, когда мы с тобой вновь начали общаться, я не понимал, что именно натворил. Не хотел и не понимал. А когда увидел, насколько именно тебе больно, то будто… прозрел. Я ведь не просто тебе карьеру сломал. Тебе заново жить пришлось учиться. Не только в хоккее, но и вообще, учиться жить с болью, без старых друзей, без перспектив. - Я сейчас расплачусь, веришь? – с какой-то железной усмешкой произнес Сергей. – И весь я такой несчастный оказался, да? И хоккей меня бросил, и невеста меня бросила, и друзья оказывается, тоже бросили… К чему ты клонишь? Макс покаянно повесил голову и шмыгнул носом: - Да ни к чему. - Я пошел, - отрубил Сергей, порывисто вскочив. – Понятия не имею, что с тобой случилось, но ведешь ты себя как чересчур впечатлительная барышня. А я все-таки привык видеть в тебе мужчину. - Но ты мне так и не ответил, почему отказываешься от работы. - Угу, чтобы каждый день выслушивать твои теории относительно жалости ко мне? Или работать, зная, что получил это место лишь благодаря своему колену? - Ну что ты мелешь-то, Серег? – практически простонал Макс, медленно вставая. - А разве не это ты только что сказал? – едко осведомился Сергей. Макс вдруг кивнул и грустно улыбнулся. - Да, возможно, я именно так и сказал. Но, поверь, меньше всего я хотел тебя оскорбить. - Вот и я меньшего всего хочу этого. А потому, - Сергей решительно протянул ладонь. – Давай останемся там, где мы есть. И до Макса наконец дошло, что именно случилось на базе в Новогорске. Сергей ненавидел вовсе не его, как иногда думал Макс, и не его поступок двадцатилетней давности, а свою боль и свою беспомощность. И делиться с этой ненавистью он не собирался. Макс крепко обхватил ладонь Сергея, встряхнул, наконец признавая за ним право принять именно такое решение. Пусть от этого решения Макс чувствовал такую боль, от которой не мог помочь никакой «Мексилакам».