Вчера и сегодня

Валинор Финдарато с любопытством оглядывался, рассматривая залитый светом Телпериона луг и небольшой перелесок, который выглядел неожиданно темным и даже мрачноватым на фоне золотых лучей и яркой, сочной травы. Места эти не были ему знакомы, хотя от Тириона отъехали совсем недалеко. Впрочем, не так уж часто старшему сыну Арафинвэ удавалось выбираться куда-то, кроме Лебяжьей Гавани — и то с семьей. Наконец Майтимо подобрался к перелеску почти вплотную и оглянулся на двоих кузенов, следующих за ним: - Ну что, Финьо, посвятим его? В первое мгновение Финдарато понял только то, что речь идет о нем, и сердце сразу застучало чаще. Во второй миг он, не сумев удержаться, залюбовался гордым профилем и осанкой предводителя отряда, его уверенными движениями... - Конечно, - Финдекано кивнул и тоже повернулся, отчего Финдарато слегка смутился — казалось, что его застали за чем-то не очень пристойным. Сын Третьего Дома попытался припомнить, о чем именно шла речь, и невероятным мысленным усилием вспомнил. А потом произнес, стараясь, чтобы голос звучал ровно: - Куда или во что вы собираетесь меня посвятить? Может, наконец расскажете? А то всю дорогу обещали. Маэдрос фыркнул, а Фингон нарочито торжественно произнес: - Посвящать мы тебя будем в члены сообщества старших братьев. Ты отметил совершеннолетие, и у тебя есть трое младших. Все условия соблюдены, остается только... Он не закончил и первым повернул коня обратно к перелеску. Майтимо двинулся почти вровень с ним, а Финдарато оставалось только следовать — ни пути, ни цели он не знал. Тень от густого перелеска накрыла его неожиданно резко, настолько, что перед глазами мелькнули зеленые пятна. Но как только зрение наладилось, он увидел, что под копытами коней вьется едва заметная тропинка, которая уводила в самую чащу. Впрочем, перелесок не был большим, так что тревоги это не вызвало ни малейшей. И нескольких минут не прошло, как все трое выехали к высокому и крепкому шалашу, рядом с которым был отстроен из валунов очаг, а сбоку стоял бочонок — видно, для воды. - Добро пожаловать, - Майтимо спрыгнул с коня, обернулся и провозгласил. - Это наша секретная база. О ней никто не знает и никто сюда не ездит. Не проговорись кому-нибудь. - Обещаю, - кивнул Финрод, с интересом озираясь. Фингон тоже спешился и рукой указал на не очень длинную слегу между двумя деревьями: - Здесь у нас коновязь. Финдарато кивнул. Здесь не было ничего лишнего, однако, имелось все для удобной стоянки. Привязав кобылу, Финрод вслед за братьями нырнул в шалаш и даже поразился столь простому уюту. И сразу сообразил, отчего шалаш такой высокий — здесь по центру даже Майтимо мог стоять, не нагибаясь. По двум сторонам вдоль длинных стенок расположились два невысоких топчана, а у дальней стенки стояло нечто, что напоминало наспех сколоченный стол, на котором обнаружилось с десяток жестяных кружек и куча всяких мелочей — какие-то бумаги, несколько перьев для письма (кажется, часть из них была сломана), несколько стрел (тоже вряд ли целых и пригодных для охоты) и тканый мешочек (вроде бы с чем-то съедобным). - Располагайся, - Маэдрос взмахнул ладонью. Фингон, чувствовавший себя здесь свободно и раскованно, дернул младшего за рукав, усаживая рядом с собой на один из топчанов. Майтимо расположился напротив и, порывшись в снятом с коня мешке, торжественно водрузил на импровизированный стол еще одну жестяную кружку — новенькую и блестящую. - Теперь ты — один из нас, - веско произнес он, глядя на Финрода в упор. - Обычно посвящают родственники или друзья, поэтому тебя сюда повезли мы. Вчера Финьо сделал для тебя кружку. Финрод взгляд от него отвел и осторожно уточнил: - А... чем занимается сообщество? Финдекано взглянул на Майтимо даже немного сердито: - Нельо, чего ты его пугаешь? Он аж вздрагивает! Финдэ, это просто шутка. Сюда приезжают отдохнуть от мелких и немного на эту тему пожаловаться друг другу. Иногда ночуем здесь, но редко. - Когда Амбаруссар родились, я тут жил несколько дней, - буркнул Майтимо. - А когда вернулся, меня Макалаурэ чуть не прибил за то что сбежал. - Необходимые условия для вступления — быть старшим ребенком своих родителей и иметь как минимум одного младшего, - пояснил Фингон. - Так как это, в общем, все шутка, то члены сообщества — это наши друзья и друзья наших друзей. Все мы друг друга знаем, да и ты, Финдэ, я думаю, всех их знаешь. Есть у нас и девы — старшие сестры, но их меньше... В общем, бояться нечего! Финдарато постарался как можно деликатнее отодвинуться, чтобы друзья не замечали дрожи, что возникала вовсе не от страха. Скорее, от волнения, от важности момента — его приняли! Все последние месяцы Финрод нередко проводил время с двумя старшими кузенами, но неизменно опасался того, что станет третьим лишним. Он был много младше их, да и по воспоминаниям эти двое никогда не брали кого-то с собой так часто. Но отказаться от прогулок по окрестностям Тириона с Майтимо и Финдекано не мог. Поначалу и понять не мог, что так влечет его к развлечениям, не очень одобряемым в доме отца — прогулки в далекие земли; охота, с которой он возвращался грязным и мокрым; не самые приличные баллады, которые иногда исполнял Финдекано, когда брал с собой в поход небольшую арфу... А когда Финрод разобрался в себе, пообещал себе же, что никто и никогда не узнает, что его влечет одна возможность безнаказанно глядеть на высокого и сильного рыжего нолдо, что так уверенно держался на любом скакуне, что метко стрелял и отлично читал следы, что пел красивым медным голосом — таким, что, казалось, замолкали птицы. Смешливый и неутомимый на выдумки Финдекано охотно и азартно участвовал в любой затее старшего друга, и Финдарато старался не отставать. На такой охоте Финдарато впервые взял в руки лук, который Майтимо сделал лично для него, и тогда казалось, что гладкое полированное дерево просто жжет ладони. Лук Финдарато забрал в свою комнату, чтобы не расставаться с ним. И иногда касался изящного изгиба, вспоминая, как Нельяфинвэ терпеливо учил его стрелять. Ничего дороже этих воспоминаний у него не было: как падали на его плечо рыжие волосы; как твердо держала левый локоть уверенная рука; как прикасались пальцы к тыльной стороне правой ладони. И горячее дыхание в затылок, от которого пробегали мурашки, сердце колотилось, и что-то болезненно ныло внутри — в душе или в сердце... Очевидно, молчание затянулось, потому как Маэдрос нахмурился: - Финдэ, я что, действительно тебя напугал? Вот уж не думал... Ты обычно такой спокойный, и я был уверен, что такие мелочи не выбивают тебя из колеи. Почему молчишь? Финдарато поспешно постарался исправиться — открыл рот и проговорил, с досадой отмечая, что голос предательски хрипит: - Разумеется, не напугал. Просто пытаюсь привыкнуть к мысли... что я стал старше. Настолько, что вы приняли меня в свой круг... в свое сообщество. - Ничего, привыкнешь, - сразу расслабился Фингон. - Я тоже раньше хвостиком таскался за Нельо и поверить не мог, что он считает меня ровней себе. А сейчас... - он неожиданно рванулся вперед, приземлившись на колени перед старшим братом, и, пользуясь неготовностью последнего, скользнул пальцами по его бокам. Майтимо взвыл и задергался, через силу выпаливая: - Финьо! Прекрати... немедленно! Знаешь же... Я боюсь щекотки! Финдекано отступил так же резко, как и атаковал, и ухмыльнулся: - Конечно, знаю. Ты, самый старший из принцев нолдор, несгибаемый и суровый, имеешь кучу слабостей, и мне прекрасно известны... если не все, то большинство. - Выучил на свою голову, - буркнул Маэдрос, а потом посмотрел на Финрода. - Но тебе я так не позволю, не надейся. По крайней мере, не сразу. То есть еще нескоро. Финрод опустил ресницы. Он бы и сам отказался, даже если бы Майтимо предложил — оказаться так близко... От одной мысли становилось не по себе. И к тому же, Финдарато ни разу не слышал, чтобы эльдар питали романтические чувства к эльдар. А даже если вдруг представить себе, что Майтимо... мог бы так посмотреть, то у него есть Финьо — самый близкий, самый верный... - Я не стремлюсь, - твердо произнес Финрод, с удовлетворением ощутив, что хрипотца почти прошла, и голос звучит почти так же, как обычно. - Если мне захочется кого-то пощекотать, то у меня есть целых трое младших братьев. - Вот об этом обычно и ведутся речи в нашем шалаше, - фыркнул Финдекано. - Иногда целыми компаниями тут собираемся и друг другу жалуемся. И ты, Финдэ, теперь тоже можешь. - Это они пока у тебя мелкие, можешь безнаказанно щекотать, - в тон ему хмыкнул Маэдрос. - А я... Кано я щекотать не рискну — запомнит. Тьелко вывернется, а Морьо и треснуть может. А Курво вполне может наябедничать отцу — у него эта пора еще не прошла. Разве что Амбаруссар... - А у меня — Арьо, - добавил Фингон. - Арьо-младший, конечно, а не твой отец. Против воли Финдарато представил, как Финдекано щекотит Арафинвэ, его отца, и улыбнулся: - У тебя бы не вышло ничего, Финьо. Отец бы снес это как пытку, а потом с крайне недовольным видом отчитал бы тебя. И уверяю тебя, ты бы краснел. Отец такое умеет... - Ты умеешь гораздо лучше, - неожиданно серьезно посмотрел на него Майтимо. - Что именно? - Финрод растерялся. Слова прозвучали как комплимент, но он не мог сообразить, за что его хвалят. - Я же никогда не отчитывал тебя... - Зато я слышал, как ты отчитываешь своих младших, - возразил Майтимо. - И, возможно, даже краснел, вспоминая, что и сам был таким же. Но гораздо больше... Тут он замолчал. Финдарато почувствовал неожиданный прилив сил и рискнул уточнить: - Что — гораздо больше? - Я гораздо легче чувствую стыд, когда ты не бранишь, а огорчаешься, - вздохнул Маэдрос. - Уж не знаю, почему. Это, видимо, исключительно твоя особенность. Финдарато снова почувствовал, что начинает дрожать, и как можно незаметнее сжал кулак, чтобы не проявить чувств. И впервые подумал, что зря, возможно, соглашался на все эти прогулки. Раньше казалось, что самым страшным будет не видеть Майтимо; теперь ему казалось, что видеть его — и есть самая страшная пытка. Финдарато попытался было искать защиты у Финдекано — тот всегда его выручал в неудобных ситуациях, однако на этот раз друг как-то не очень ловко поднялся и проговорил небрежно: - Пойду напою коней и разведу огонь. Если задержимся здесь, нам нужно будет согреться и поесть. - Может, тебе помочь? - отчаянно обратился к нему Финрод. - Сам справлюсь, - так же непринужденно откликнулся Фингон, но теперь сыну Третьего дома в этом слышалась какая-то неестественность. - И чаю приготовлю, а то кружки есть, а чая нет — непорядок. Финдарато прикусил губу и проводил его взглядом, невольно отмечая, как зашуршали ветки, прикрывающие вход; как уже где-то снаружи раздалось бульканье воды и звяканье чего-то металлического... - Финдэ, - окликнул его Майтимо, но в глаза не смотрел. - Финдэ, послушай... - Я слушаю тебя, - Финрод привычно улыбнулся, и от этого сразу заныла челюсть — настолько вымученной была улыбка. - Послушай, - повторил Маэдрос и вновь замолчал. Это было настолько не похоже на него, что Финдарато посмотрел испытующе и тревожно: - Майтимо, в чем дело? Старший друг неловко пошевелился и поднял странный взгляд, описание которому Финрод бы дать затруднился: - Не подумай, пожалуйста, что я сошел с ума. Но мне иногда кажется, что ты так смотришь на меня... Финдарато почувствовал, как сердце бьется где-то в горле — не сумел, не сдержался! И теперь Майтимо наверняка захочет объяснений. Вот только правды говорить нельзя, а это невероятно тяжело — не сказать правды. - Я смотрю на тебя... с восхищением, - с трудом выдавил арафинвион, умудрившись не солгать. - Я тоже... смотрю на тебя с восхищением, - произнес Маэдрос и отвернулся. - Чем? - удивление было столь искренним, что Финрод даже осмелился на прямой взгляд. - Я не умею и половины того, что умеешь ты. Маэдрос сдержанно выдохнул и, вероятно, попытался объяснить: - Ты замечательно поешь. Но это не главное, конечно. Ты открыт и искренен. Я видел, как с тобой здороваются в Тирионе — и все улыбаются тебе. Ты смел... Нет, не возражай. Я же знаю, что именно мы с Финьо впервые повели тебя на охоту, но ты не боялся ничего. Финдарато почувствовал, что мир вокруг словно смещается; это было странно. Захотелось нащупать рукой опору, но еще больше хотелось ощутить хоть какую-то опору в том невероятном сплетении чувств, что тотчас поднялись со дна души. Он не понимал, что хочет сказать ему собеседник; не был уверен и в том, что сам хочет или не хочет ему сказать. Но — вот это чувство горело ярче других, и в нем Финдарато был уверен — сейчас наступил какой-то очень важный момент. Повести себя неправильно было нельзя, от этого зависело слишком многое — возможно, сама жизнь. - Майтимо, - Финрод не мог не смотреть на него, но и встретиться взглядом не мог, поэтому нашел компромисс — уставился на сжатые на краешке топчана пальцы правой руки Маэдроса, - я не знаю, что ты такого видишь во мне, но я... такой, какой есть. И это вовсе не потому, что я чего-то достиг. Я просто... такой. - Я знаю, - тяжело выдохнул Майтимо. - И именно поэтому мне казалось, что твой взгляд просто не может лгать. Финдарато уже отчаялся понять, о чем они сейчас беседуют, но давно сдерживаемые чувства рвались наружу, и он собрал всю свою силу воли, чтобы сказать, чтобы только не сбиться. - И я не солгу, - произнес он, решившись. Вот только голос вновь захрипел. - Я смотрю на тебя не с тем восхищением, что приличествует испытывать младшему брату или другу. Я восхищаюсь тобой не так, как следует восхищаться более умелым эльда. Я смотрю на тебя и думаю, что... - голос дрогнул, - что хотел бы с тобой... - на ум никак не приходило нужного слова; любое казалось слишком слабым. - ...Быть. На миг Финроду показалось, что принятое решение было правильным: если Майтимо его не поймет; если это вызовет у него отвращение, то пусть он лучше сразу изгонит и больше не подпустит к себе и на десяток шагов. Но уже через мгновение сердце вновь защемило — быть отвергнутым было не стыдно, но знать, что все твои переживания вызывают лишь отвращение... - Финдэ, - неожиданно Майтимо поднялся и опустился перед ним на колени — так же как Финдекано совсем недавно; только он не пытался щекотать или даже коснуться, а заглянул в глаза — сейчас лица были почти на одном уровне. - Я восхищаюсь твоей смелостью... Я бы, наверное, так никогда и не сумел этого сказать. Когда ты так естественно стал нам с Финьо другом, я лишь посмеивался над тобой — младшим и наивным. Потом увидел, что это вовсе не от возраста и не от крови ваниар, о которой с таким презрением отзывается мой отец. Потом — терзался от того, что испытываю недостойные чувства... Потому — мучился тем, что они не могут быть взаимны. А потом увидел твой взгляд, когда ты смотрел, как я стреляю. И с тех пор надежда и мука стали моими неотступными спутниками. Мне бы хотелось с тобой... быть. Очень хорошее слово, потому что я хочу всего. С тобой. Финдарато испытывал одновременно безумно-острое облегчение — такое, что хотелось плакать; и нежность, и настоящее счастье... Однако вырвались у него почему-то совершенно не те слова, что было нужно: - Всего... Майтимо, я не могу. По крайней мере, не скоро. То есть не сразу. Майтимо вдруг улыбнулся, легко и вымученно одновременно: - Да почему ты же ты сразу о чем-то таком? Когда я рассказал Финьо, что я... Он тоже первым делом воскликнул, чтобы я не смел. - А Финьо... знает? - в душе шевельнулась тревога и — что греха таить — ревность. - Знает, - без сомнений кивнул Майтимо. - Он самый лучший мой друг. Я вообще ничего от него не скрываю. Он, правда, не был уверен, что поступает правильно — ведь ты ему тоже друг, но я убедил его, что лучше узнать правду и мучиться, чем мучиться незнанием. Так ты?.. - Да, - твердо кивнул Финдарато, а потом почувствовал, что напряжение, что терзало его месяцами, отступает, даруя свободу и легкость; даже в носу слегка защипало. - Я никогда не лгу, и сейчас готов сказать тебе... да. И в этот момент он особенно остро ощутил, что не солжет больше никому и никогда: уж если ему хватило душевных сил удержаться в этот решающий миг, то все остальное просто не стоит того... - Финдэ, - Маэдрос склонился ниже и несмело коснулся его руки, - что бы ни было дальше, сейчас я счастлив. Финрод промолчал, да и не смог бы сейчас подобрать слов, но переплел свои пальцы с пальцами Майтимо. Прикосновение словно обожгло, но сразу за ним пришло теплое ощущение покоя — хотя в душе еще клокотали десятки чувств. За входом в шалаш раздались нерешительные шаги, а потом и голос Финдекано — неуверенный и осторожный: - Можно войти? - Конечно, Финьо, - Майтимо уронил это светло и небрежно, но руку Финдарато не выпустил, хоть тот и попытался вырваться. Фингон вошел боком и с облегчением поставил на пол котелок с кипятком, расположив его так, чтобы никто не запнулся, а потом и улыбнулся: - Рад, что... Просто рад. Финдэ, прости, что не сказал тебе ничего. - Понимаю, - Финдарато заглянул в синие глаза и с облегчением отметил в них успокоение и радость. - Иначе не могло быть. Спасибо, Финьо. Что подарил нам возможность объясниться. - Да что ж я, не знаю, что ли... - Фингон смущенно отвернулся и начал расставлять кружки. Тканый мешочек, оказалось, был набит смесью трав; и Фингон споро занялся чаем. - Совсем недавно Турьо помогал... в столь же деликатном вопросе. - А вот мне пока не довелось, - растерянно ляпнул Майтимо. - Поэтому я не очень... разбираюсь. - Ничего, - Фингон обернулся и озорно свернул глазами. - Ты, небось, вскоре меня перегонишь! Вон их сколько у тебя, младших. А у меня следующая на очереди — Ириссэ. И мне заранее страшно. - А мне — уже нет, - Майтимо снова поднял взгляд на Финдарато. - Финдэ, чай будешь? - Не откажусь, - Финдарато чуть сильнее сжал пальцы перед тем, как руки расцепились. - Надо же отметить вступление в сообщество старших. *** Химринг - Поверить не могу! - Финдарато огляделся — в который раз. - Я — здесь! - А уж мы-то как поверить не могли, - шутливо отозвался Финдекано. - Сколько лет ты строился? Финрод немного смутился и не ответил. Маэдрос и ответа ждать не стал — протянул через угол стола левую руку и коснулся пальцами запястья Финдарато: - А я и вовсе поверить не могу. Ты — здесь! - Майтимо, - Финрод улыбнулся Фингону, а потом перевел взгляд на возлюбленного. - Мы ведь не раз встречались в крепости Тол Сирион. Я тоже скучал по тебе. Финдекано тактично занялся вином — откупорил бутылку, расставил кубки... - И я скучал, - кивнул Маэдрос. - Но мне очень хотелось, чтобы ты увидел, как я живу. Финрод кивнул: - Я тоже хочу, чтобы ты приехал и увидел, как я живу. Моя кровать... - Финдекано несколько нервно дернулся, но Финдарато закончил абсолютно спокойно, - вызвала удивление даже у мастеров. Они в толк взять не могли, для чего мне ложе такой длины. - И для чего же? - поддел его Майтимо. - Чтобы иметь возможность развалиться на подушках, конечно, - фыркнул Финдарато. - И кататься во сне так, как нравится мне. - Мне так не нравится, - нахмурившись, объявил Маэдрос. - В Тол Сирионе ты умудрялся занимать больше двух третей кровати. Финдекано вздохнул и решительно произнес: - Друзья мои, вы еще трезвы, а я уже краснею. У вас еще будет время рассказать друг другу о своих душевных порывах. Пальцы тотчас расцепились. Финдарато несколько смущенно умолк, а Майтимо легко перехватил бразды правления в свои руки: - Тогда мы можем обсудить воинские планы. - Вот уж чего я точно обсуждать не хочу, - буркнул Фингон, расставляя кубки. На этой встрече друзья не желали видеть никого больше, тем более слуг и приближенных, поэтому приходилось обходиться своими силами. Маэдрос дождался, пока Фингон усядется напротив Финдарато, и кивнул на тарелки с криво нарезанными закусками: - Угощайтесь, что ли. - Да мы же ужинали, - Финрод фыркнул. - Закуска не помешает, - сурово отозвался Финдекано, а потом вдруг произнес. - А я женюсь. - Лиссэвен?! Голоса прозвучали почти в унисон, и Фингон медленно кивнул: - Конечно. А вы ожидали кого-то другого? Она лишь недавно дала мне согласие на брак. - Финьо! - Майтимо не выдержал. - Ты гостишь здесь уже третий день! И молчал?! - Я же знал, что Финдэ приедет, - возразил Финдекано. - Хотел сказать вам обоим. Мы еще не назначали дня свадьбы, но я, разумеется, пришлю приглашения. Я ждал, когда вы оба сможете прибыть ко мне. Хочу, чтобы вы присутствовали. Финдарато с нежностью посмотрел на друга, а потом произнес с легкой горечью: - Ты ведь оттого не предлагал брачных уз Лиссэвен, что не был уверен, что я приеду? - Да, - честно кивнул Фингон. - Меня уже и отец начал спрашивать, когда я наконец-то решусь, а то даже нехорошо гулять по ночам по Барад Эйтель и не предлагать брака... Но от тебя, Финдэ, письма приходили нерегулярно, и я никогда не мог знать, в Тол Сирион ты или в своем будущем городе. Лиссэвен, правда, меня отлично поняла — сказала, что будем ждать, пока ты отстроишься. - Нарготронд уже достроен, - как Финдарато ни старался, гордость в голосе все-таки прозвучала. - И теперь я могу... Я строил град тайно, по велению Улмо. Но для вас и ваших братьев вам всегда есть туда ход. Позже я расскажу, как попасть к нам. - Позже, - согласился Майтимо. - Ты лучше расскажи, как отстраивался. Я понять не могу, что можно было там делать сорок лет?! - Больше, - методично поправил его Финрод. - Вы же знаете, я пленился красотой Тысячи Пещер и хотел, чтобы мой город был не хуже. Раз уж я вынужден был скрыть Нарготронд под землей, мне хотелось, чтобы внутри него все было таким, чтобы мне не горько было вспоминать Тирион. И я действительно теперь почти не вспоминаю Аман. Вряд ли вас когда-нибудь примут в Менегроте, но у меня получилось... не хуже. Я хочу, чтобы вы это увидели. - Увидим, - пообещал Майтимо и уставился с любопытством. - И как тебе властвуется? - Отлично, - довольно кивнул Финдарато. - Наконец-то я смог воплотить в жизнь все то, что хотел. И не только в резьбе и лепнине. В моем городе процветает любовь. Ко мне пришли все те, кто любит и уважает меня, кто помнит, кто верит... Я никогда не знал, что это такое — народная любовь. А теперь знаю. И я не устанавливал в своих землях писаных законов. Закон один — не мешать жить другим. И это поистине прекрасно. Такой, наверное, должна была быть Арда, если бы не Моринготто. - Наверное, - пожал плечами Финдекано, а Майтимо с нежностью взглянул на возлюбленного и приподнял кубок: - Ну что ж, Финдэ, давай выпьем за то, чтобы твой город стоял неколебим, а все королевства эльдар со временем стали столь же свободными и процветающими, как твой Нарготронд. После первого кубка беседа потекла живее. Финдарато отщипывал крошечные кусочки сыра, Финдекано с удовольствием жевал длинные перья зеленого лука, а сам Майтимо с хрустом грыз овощи. Мяса на столе не было — после сытного ужина это казалось излишним. - У меня все не так, - со смехом рассказывал Фингон. - Отец, конечно, всемерно мне доверяет, но все-таки я, скорее, хозяйственник, чем правитель. Но мне нравится. Никогда не хотел именно управлять. Турьо вот хотел, а я — нет. И Арьо хотел... - Не надо, - мягко прервал его Маэдрос. - Эти разговоры были у Митрим, теперь не стоит вспоминать. Мы все равно вспоминаем, но сейчас — незачем. - Верно, - поддержал его Финдарато. - Здесь, в Белерианде, никто не может быть в безопасности. Возможно, завтра орки атакуют Химринг... - Вряд ли, - теперь Фингон явно обрел уверенность. - С нашей стороны все спокойно. И Нельо говорил... - Да, я тоже говорил, что все спокойно. Враг в осаде, - кивнул Майтимо. - У меня совсем не так, как у вас. Ты, Финьо, правая рука короля нолдор... Ты, мой Финдэ, отстроил чудесный город, который не подчиняется жестоким законам Эндорэ... А я, старший в роду Первого Дома... В общем, у нас тут все по-походному. Мне и самому порой неловко, что я не могу предоставить вам таких покоев, к каким мы все привыкли в Тирионе. - Нельо, - Финдекано вздохнул. - И я, и уж тем более Финдэ — проводили ночи в Форменосе. В первой боевой крепости Амана. Нам ли не знать? Если бы не военный гений твоего отца, который тогда еще не успел познать войны, но уже был готов к ней, удалось бы нам так легко отстроить свои жилища? - Не факт, - серьезно подтвердил Майтимо. Финдарато почувствовал себя несколько неуютно — и Финдекано, и Майтимо жили куда ближе к источнику постоянной опасности, поэтому он поспешно воскликнул: - Но ведь мы сумели? Тайной ли, крепостью ли стен, отчаянностью ли защитников... Так или иначе, все мы научились жить на новый лад. - И за это я даже отчасти благодарю наше сообщество старших братьев, - пробормотал Фингон. - Мне это здорово помогло, когда мне приходилось принимать решения об обороне и армии. Когда-то мы так же шалаш отстраивали. А разница? Разница только в цене. - Конечно, - Финдарато кивнул. - Все мы — старшие братья. Только теперь у нас тысячи младших. Но лично я уже не вижу разницы, приглядывать за четырьмя или же за целым народом. Это почти одинаково... Я успел это понять. Одни и те же капризы, одни и те же радости. Маэдрос явно собирался что-то произнести — явно что-то весомое, но дверь вдруг распахнулась, и на пороге появился Маглор. Он был несколько растрепан и явно вымотан: - Прошу прощения, - начал было он, но Майтимо вздохнул: - Что случилось, Макалаурэ? - Ничего, - помотал головой тот. - Только то, что в твое отсутствие твои советники взяли меня в оборот. Я отчаялся доказать, что не принимаю здесь решений. Маэдрос рассмеялся: - Прости. Ты прибыл несколько неожиданно, вот все и решили, что я призвал тебя на замену себе, раз уж у меня гости. Но ничего, завтра я поясню, что ты здесь тоже гость. В конце концов, пока никакой острой необходимости нет... Маглор вздохнул: - Я не хотел мешать вашему сообществу. Финдарато даже удивился: - Ты знаешь?.. Маглор чуть снисходительно взглянул на него: - Вы думаете, что могли что-то утаить? От меня? Конечно, знаю. И что в Амане сбегали; и что союз этот дурацкий организовали... И даже то, что вы с Майтимо... - Не продолжай, - удивительно властно воскликнул Фингон. - Властью короля нолдор... - тут он шутливо улыбнулся, - я запрещаю тебе произносить это вслух. Макалаурэ потянулся и нахально отхлебнул из кубка Маэдроса. Промочив горло, он усмехнулся еще более язвительно: - Финьо, я успел побывать нолдораном. И Майтимо — тоже. Финдэ не успел... пока, возможно... но он отстроился никто не знает где, и на власть нолдорана клал арфу. - Я не клал арфы, - рассмеялся Финрод, но Маглор только отмахнулся: - Завтра вы непременно организуете новое собрание, но раз уж я сегодня сбежал к вам, так, может, примете и меня в свое общество?.. Или хотя бы споем?.. Я отказываюсь выходить отсюда без Майтимо. Маэдрос оглядел смущенного Фингона, покусывающего губу Финрода — и принял решение. - Хорошо, сиди. И споем. Можешь начинать петь брачную песнь. Макалаурэ, который уже успел утянуть из-под руки Финдекано стрелу зеленого лука, неожиданно закашлялся, а потом, восстановив дыхание, произнес: - Майтимо, прямо сейчас, что ли? Раньше ты и без венчальных песен мог! Финдарато смутился окончательно, а Финдекано с улыбкой произнес: - Песнь не для них, а для меня. - Для тебя? - Макалурэ осмотрел его с сомнением. - Сам на себе, что ли, женишься? Так для этого брака не надо, как бы хорошо тебе с собой ни было. - Я жениться собираюсь, - фыркнул Фингон. - На деве, прекрасной и далекой от меня сейчас. Так что спой, а я ей перепою. - Знаю я, как ты перепоешь, - уже смешливо и беззлобно отмахнулся Маглор. - У тебя только баллады скабрезные хорошо получаются. Может, спеть парочку тэлерийских? Например, про гуляку-матроса, что сразу трех дев позвал за себя замуж и, не сумев определиться, взял всех?.. Финдарато нахмурился и уточнил: - А я такой баллады не помню. Это точно тэлери пели? - Конечно, - Макалаурэ взглянул на него ясным взглядом. - После свадьбы нашего Финвэ с Индис сочинили. А еще я знаю балладу... - Не продолжай, - поднял руку Майтимо. - Не сомневаюсь, какие песни ты знаешь. Спой и впрямь что тэлерийское... Финрод мягко улыбнулся возлюбленному и кивнул: - Я подпою. - Кого, хотелось бы знать, - не смог сдержать усмешки Финдекано. - Кого угодно, - заверил его Финрод. Макалаурэ со вздохом поднялся и притащил лютню, что валялась в углу дивана, предупредив: - За арфой не пойду. Я вообще отсюда один не выйду. - Поняли уже, - Майтимо поднялся, словно в нерешительности. - Ты пой. Зазвучали нежные аккорды и мягкий голос Маглора, прославляющего Оссэ, когда Маэдрос впервые за много лет коснулся лица возлюбленного рукой, а потом и склонился над ним, чувствуя, как горячо отзываются губы на поцелуй. Крепкое вино давало о себе знать, но последнее, что услышал Финрод, был печальный вздох Макалаурэ, который успел допеть, пока двое целовались. - Ну что, Финьо, может, и нам? А то и завидно, и деваться некуда... *** Амон Эреб Маглор проснулся, почувствовав касание — его осторожно тронули за плечо, и тут же подхватился, усаживаясь на постели. Так и не расплетенные с вечера, но успевшие порядком спутаться волосы упали на лицо, и нолдо досадливо отбросил их, щурясь на свет свечи. - Сардэ, что случилось? - он узнал вошедшего, и раз тот не стучался, то случилось что-то срочное. - Опять? Я сейчас... - Нет, не нападение, - коротко ответил ночной гость, и внезапно пошатнулся, хватаясь за спинку кровати. - Со стен доносили — в округе все спокойно. Да и дозорные отряды на равнине... С Нельо плохо. - Я не могу ему ничем помочь, - коротко отрезал Маглор. - Ты же знаешь. Я пытался. - Знаю. Но сейчас не так, как раньше. Иначе бы я не пришел, - Сардафион выпрямился, и Маглор с тревогой посмотрел на него. Правый глаз верного Первого Дома закрывала уже привычная за последние годы повязка, а вот под левым обозначилось темное полукружье, и выглядел эльда смертельно уставшим — настолько, что едва на ногах держался. - Иди к себе. Ты вообще спал после того боя? - Может быть. Не помню. Я и собираюсь идти... дела перепоручил уже. Понимаю, что толку от меня в таком состоянии не будет. Но там... там Нельо. - Я схожу к нему, - вздохнул Макалаурэ и потер ноющий висок — вроде бы приложили его по голове уже пять дней тому назад, а боль все не проходила. Впрочем, Маглор был не уверен, что прошло именно пять дней — может быть, больше или меньше. Он быстро оделся, накинул теплый плащ, почти машинально ополоснул лицо ледяной водой из кувшина и пригладил мокрой рукой волосы, чтобы не пушились — расчесываться сейчас времени не было. - Идем, Сардэ, - феанарион с тревогой посмотрел на приятеля, который, казалось, спал стоя — глаз был закрыт, а подсвечник подрагивал в опущенной почти к бедру руке. - Майтимо у себя? - Угу, - пробормотал тот. - Но он заперся и на мой голос не отозвался. Ты, наверное, лучше... - Разберусь, идем. Сардафиона пришлось тащить чуть ли не на себе, а потом передавать с рук на руки проснувшейся деве. Деву эту Сардафион забрал из Менегрота после Второй Резни — муж и большинство ее родственников были мертвы; она была беременна и не ушла вместе с сородичами, обрекая себя на верную смерть в опустевшем городе. При звуке голосов из отгороженной части комнаты — где спала дева и ее ребенок — послышался тоненький жалобный плач, и Маглор снова поморщился — виски прошило острой болью. Сардафион успел добраться до своей кровати и сейчас пытался лежа расстегнуть пояс с оружием, но пальцы слушались плохо. - Я помогу ему раздеться, - глядя в сторону, сказала синдэ. - Пожалуйста, уходите. - Ухожу, - Маглор вышел и сам закрыл за собой дверь; и взглянул вперед, на двери соседних комнат в конце коридора. Обе двери были приоткрыты. Маглору подумалось, что хоть Амбаруссар теперь и живут по разным комнатам, шляются все равно где-то оба по ночам... Даже если не вместе. И тоже непонятно когда спят. Делать было нечего, и Макалаурэ медленно отправился в путь. У наглухо закрытого по зимнему времени ставнями окна задержался, прислушался, не доносится ли чего. Но в крепости на холме Амон Эреб было тихо и очень холодно. Дверь в комнату Маэдроса была заперта. - Майтимо, - позвал Макалаурэ. - Знаю, не спишь и слышал мои шаги. - И даже слышу по твоим шагам, что ты не по делу, - глухо донеслось изнутри. - Оставь. Иди спать. Я прошу. - Я бы с удовольствием, - задумчиво кивнул Маглор сам себе. - Но я тоже слышу все по твоему голосу. Если впустишь добровольно, можем поговорить о делах. Если нет, я принесу лютню. - А не получится, ты у меня ее еще третьего дня оставил, когда играл в последний раз. Вон лежит, я ее даже вижу. - Точно, - вспомнил Макалаурэ. - Но меня это не остановит. Если я начну петь ту самую песню... ты дверь сам снесешь, только чтобы до меня добраться и свернуть мне шею. За дверью помолчали, а потом Маэдрос ровно произнес: - Вынужден согласиться с твоими условиями. Послышался шорох, скрип, и Маглор словно воочию увидел, как тяжело поднимается брат из глубокого кресла, тяжело опираясь наручем на правой руке о подлокотник, как идет, хромая, к двери. Ключ провернулся в замке, и дверь отворилась. - Проходи, - донеслось изнутри. - Возьми покрывало с кровати. У меня сегодня не топили, незачем. - Я плащ надел, покрывало не пригодится, - Маглор прошел в совершенно темную комнату. - Свечу зажечь? - Нечего зажигать. Догорела, а потом мне было уже не нужно, - ответил Майтимо, медленно добираясь обратно до кресла. - Как твоя нога? - Лучше. Хотя мне кажется, что у меня раны стали заживать хуже. Лайталэ, правда, говорит, что это потому что я не отдыхаю... - Была бы жива Ристанис, она бы тебя загнала отдыхать, - пожал плечами Маглор, уже спокойно. - Немногие могли тебя загнать отдыхать. - И все они мертвы, - так же спокойно подтвердил Маэдрос. - Тебе и Рыжикам такое никогда не удастся. - Естественно, - усмехнулся Макалаурэ. - Сколько ты из-за нас не спал... - А твоя голова как? - Болит, - констатировал Маглор. - Но знаешь, я этому даже рад. Когда подступает — все забываю, кроме этой боли. И не нужно больше ни о чем думать. - Надо бы попробовать... - непонятно к чему задумчиво произнес Майтимо, но тут же себя оборвал. - Ты обещал о делах, если я тебя впущу. С моей стороны договор исполнен. - Хорошо, о делах, - согласился Макалаурэ. - Про тех захваченных орков тебе Сардэ уже докладывал? - Я все знаю. Что леса бывшего Дориата выжжены, что Менегрот нашли и вытащили оттуда все, что только можно было... Потом пошли дальше на юг, пришли к нам. - Что там Сардэ такого с орками делал, что так вымотался? - поморщился Маглор. - Ведь дело не в том, что не спал. Я его видел. - Воображение у тебя хорошее, а что со мной делали в Ангамандо, ты знаешь, - Маэдрос явственно пожал плечами в темноте. - Но они быстро раскололись, не беспокойся. Я ведь сам с Сардэ ходил. Сейчас их тела уже сожгли, все в порядке. - Сейчас вообще удивительно все в порядке, - не удержался Маглор. - Да, - кивнул Майтимо. - Хорошо, что сейчас зима, и хорошо, что первый раз на крепость напали именно сейчас. До весны запасов хватит, пусть и с трудом, но летом наверняка придется плохо. К тому же придется многих оторвать от посевных работ ради защиты близлежащих земель. Но это будет необходимо, иначе мы умрем с голоду. - Вот даже не знаю, что бы я предпочел — работать в поле или быть в дозоре. - У тебя нет выбора. Амбаруссар будут руководить защитой, я — постройкой укреплений. Сейчас строительство почти невозможно — самый разгар зимы, мы только леса вырубаем да гряду Андрама обследуем на предмет разработок. Сардафиону и Лайталэ хватит и хозяйственных забот — они и так уже сделали невозможное, запустив почти все мастерские на полную мощность... Ты, как обычно, будешь координировать нас всех. За тебя это никто не сделает. - Знаю. Опять засяду с расчетами и списками на весь сезон. - Разумеется, - невозмутимо ответил Маэдрос. - Ни ты, ни я не можем себе позволить лечь и умереть, как бы ни хотелось. - А что, так хочется? - Нет... мне ничего не хочется. Я делаю, что умею и что должен. - Ты лжешь. Хлесткие слова прозвучали в тишине особенно резко. Маэдрос помолчал, а потом так же ровно спросил: - И в какой же лжи ты меня желаешь упрекнуть? - Ты не ложишься отдыхать в положенное для того время, - жестко ответил Маглор. - Хотя не можешь не понимать, что от твоего завтрашнего слова и даже твоего настроения может зависеть многое, в том числе и судьба нашего народа. Точнее, того, что осталось от нашего народа. Ты сидишь в темноте, когда догорают свечи, а уж о чем думаешь — я даже знать не хочу. Сардэ мне говорит, что с тобой «плохо» — а ведь он каким тебя только не видел. Когда он так говорит, это значит, что ты снова уходишь в себя. Что снова умирает часть твоей души. - Сардэ преувеличивает, - отозвался Маэдрос, но его резко очерченная фигура на фоне блеклого прямоугольника окна тревожно дернулась. - Да, иногда мне нужно побыть наедине с собой. Ты считаешь, что мне сейчас нужно лечь и заснуть? Я могу приказать себе это сделать. - Я не настолько жесток, чтобы не оставить тебе хоть часть тебя. Тебя, не лорда Маэдроса. - Иногда по тебе не скажешь... - протянул Майтимо. - Знаешь, хорошо, что ты пришел сейчас. Ты умеешь помочь, не сочувствуя. - Ты вспоминаешь... всех их? - Да, вспоминаю. Начинается обычно с воспоминаний о том, как мы... тогда, давно... ворвались в Форменос с факелами, как увидели... Маглор нервно повел плечами — когда он наблюдал, как отец обнимает мертвого Финвэ, у него еще не было его отстраненной сдержанности. Оттого и воспоминания были самыми тяжелыми. Чем дальше разматывалась память, тем легче становились воспоминания о потерях. Неожиданно Маглор осознал, что ему сравнительно легко удалось пережить гибель троих младших братьев. Осознал — и где-то там, глубоко в душе, ворохнулся ужас, страх перед самим же собой. Не приходило, как после Исхода, болезненное вдохновение, не хотелось ни убедиться в том, что оставшиеся в живых близкие и друзья живы и целы, не хотелось ни молчать, ни напиться и разговориться. Майтимо казался живым мертвецом, Амбаруссар вызывали усталую усмешку и иногда пробуждали к жизни механизмы привычной заботы, и он словно заранее пытался оградить себя от близкого общения с ними. Эстемирэ, лучший друг со времен Амана, со всем своим отрядом пропал без вести в Битве Бессчетных Слез, и Макалаурэ надеялся только на то, что тот не попал в плен. Погибла в Менегроте подруга всех феанорингов Ристанис и ее единственный выживший к тому моменту сын. Покоились в могильном кургане трое младших братьев... Но лишь одна боль была реальной — та, что терзала виски, прошивала тысячью игл затылок, заставляла морщиться и кривиться. Целители говорили, что это быстро пройдет, что его всего лишь приложили — хоть и хорошо приложили — по шлему, кожа даже не была рассечена, раны не было. Но боль продолжала терзать даже на пятый — наверное? — день. Раны заживали с трудом. - Больше всех — из-за него? - спросил Маглор. Маэдрос долго молчал, и Маглор даже подумал, что ответа не будет, но брат все же ответил: - Когда он погиб... ты помнишь, наверное, я долго не мог поверить. Я принял, когда умер отец, когда мне в лицо прилетел пепел... Я принял, когда Нолмоньяро добрался до нас и умер у меня на руках, успев поведать о том, что войска запада полностью разбиты, успев рассказать, как именно погиб Финдекано. Но Финдэ... Нет. Он не умер. Он не может умереть. Такие, как Финдэ, не умирают. - Да, - согласился Маглор. - Он особенный был. Я понимаю, почему ты его любил. Такие не умирают, такие только уходят. По своей воле. - Финдарато... по своей воле, - с трудом произнес Майтимо. - Я знаю. Я Тьелко и Курво тогда принял, когда от них все отвернулись... потому что понимал, что они не виновны. То есть виновны, конечно. Но как все мы виновны — Клятва им была дороже моего... наказа. И моего Финдэ. А он делал то, что, по их мнению... правильному... ослабило бы эльдар в борьбе с Моринготто. Сейчас все это, конечно, уже не имеет ни малейшего значения... Маглор чуть приподнял голову. Он всегда понимал все мотивы тех или иных поступков; он, не прилагая к тому не малейших усилий, всегда понимал стремления тех, кто был ему близок. Когда, когда же все это вошло в противоречие? Когда Моринготто убил короля нолдор? Когда погасли Древа? Когда отец произносил свои речи в Тирионе? Когда была принесена Клятва? Когда были обнажены мечи в Альквалондэ? Или раньше — при создании Сильмариллов, при знакомстве Феанаро и Нерданэль, когда зачарованный Финвэ внимал песне девы Индис, или когда, влюбленный и счастливый, услышал от супруги Мириэль слова о том, что у них будет ребенок?.. Может, при создании Эа? В изначальном диссонансе Музыки? А кто же сотворил самого Творца?.. Кто виноват в том, что сейчас, в комнате Сардафиона, дориатская дева-изгнанница утешает свою плачущую дочь и пытается одновременно успокоить мечущегося на подушках нолдо, который всего лишь полтора года назад отдавал приказы убивать ее родных? Кто обладает правом создавать души и губить их? И ладно бы, убивать, как убивали квэнди таких же квэнди в Альквалондэ и Дориате. Это не взмах меча и не выученное движение кинжала. Это распад, омертвение, мучительная и медленная гибель. Зачастую — ни за что, без выбора. Маглор почувствовал, что в нем — изломанно, неправильно — начинают сплетаться мотивы Музыки. - Твой Финдэ был лучше Эру, - наконец сказал он. - А ты сомневался? - хмыкнул Маэдрос. - Знаешь, мне сейчас так странно вспоминать о том, что между нами было плотское. Что он меня желал, что я желал его.... Странно вспоминать, что я знаю, как он может закрывать глаза и шептать на тэлерине в момент единения. Странно думать, что он мог шутить. Смеяться. Волноваться, опасаться, заботиться... Странно думать, что он мог быть хуже — например, нашего отца в умениях, или даже тебя во владении музыкальным инструментом. Странно думать, что он вообще был. Что такое могло быть, тем более со мной. Я бы давно уже... не захотел жить, просто чтобы проверить, был ли он такой вообще, есть ли он там, за гранью жизни, есть ли там его душа. О нем еще легенды сложат, я не сомневаюсь. - О нас с тобой тоже, - кивнул Маглор. - Хочешь уйти к арфе? - сквозь тьму проницательно уставился на него Маэдрос. - По тону слышу, что ты что-то такое чувствуешь. Я рад. Иди, у тебя давно не получалось. И ты страдаешь из-за того, что больше не можешь писать. - Нет, - Макалаурэ улыбнулся легко. - Да, чувствую, но сейчас нет нужды. Если уже появилось — то останется. Ощущение — точно останется. Как и ощущение того, что еще не все... кончено. Что-то еще есть. Или будет. - Хорошо, - голос Маэдроса, до того приобретший оттенки, снова стал невыразительным. - Тогда помоги. - Чем? Или в чем? - Легкая боль уже не делает лучше. А сам я не дотянусь. Маглор встал, снова схватился за виски — голова закружилась. В тусклом свете из окна он видел, что белая рубашка Майтимо прорвана и обагрена кровью — но то не было чем-то необычным. Майтимо еще со времен Долгого Мира пытался сам ранить себя, когда Диссонанс становился слишком сильным, когда боль становилась нестерпимой. - Не по руке и не по ногам, - предупредил Маэдрос. - Завтра мне нужно будет как можно лучше и быстрее двигаться, а также соображать. Давай где-нибудь на спине, лучше всего — по какому-нибудь шраму. Когда по шрамам кожа расходится, я лучше всего чувствую. Сможешь повторить созданное палачами Морингото? - Конечно, чем я хуже, - Маглор взял в руку уже обагренный алой кровью брата кинжал. Пока Финдарато был жив, такого не требовалось — одной встречи Маэдросу хватало как минимум лет на тридцать. Теперь, видимо, это будет требоваться все чаще — когда брат сознательно вызывает в памяти пытки в Ангамандо, отчаянно пытаясь вспоминать о годах в плену, лишь бы не думать о куда более страшном. Но Маглор был готов еще и не на такое. В конце концов, его ведь пригласили сюда на определенных условиях. И на деловой разговор.