Безрассудный ветер

Бледно-янтарный свет заходящего солнца окрашивал листву деревьев в золотой цвет и пускал загадочные блики в аккуратно подстриженные кустарники. В опускавшихся сумерках повеяло свежестью и прохладой, легкий ветерок трепал густо-зеленые листья высоких деревьев и сбрасывал прозрачную легкую шаль с плеч Дарсии Робиярд. В старом ухоженном парке родового поместья, в тени вековых деревьев, сокрытые от любопытных глаз кустами белых магнолий на кованой скамейке сидели молодые люди, погруженные в свои раздумья. Смуглое лицо Ришара Бэкета было задумчиво, тонкие губы сжаты в полоску, взгляд черных прищуренных глаз был направлен за горизонт, весенний безрассудный ветер закрадывался под белую рубаху через распахнутый темно-синий сюртук и ласкал тело, длинные пальцы в задумчивости сжимали маленькую ладошку Дарсии. Девушка не сводила взгляда серых глаз, наполненных непролитыми слезами, с соединенных ладоней. В ее сердце бушевала радость и смятение. Он вернулся! Он снова вернулся к ней! Живой и здоровый, только бровь рассекал вновь прибавившийся шрам, завоеванный в сражении. - Поедем со мной, - вдруг попросил Ришар низким гортанным голосом – за последние полчаса это были первые слова, сорвавшиеся с его упрямых губ. И первые слова после возвращение адресованные ей. Девушка вздрогнула и подняла горделивую головку с точеными чертами лица, в ее глазах была растерянность, на губах появилась улыбка. - Как вас только пускают в приличные дома, - досадливо покачала она головой и изящные сережки весело звякнули. Ришар посмотрел на нее с насмешкой, Дарсия ответила гордо поднятой головой, но в уголках ее больших глаз притаилась улыбка. Они оба знали, что она рада его редким приездам, но слишком горда и самолюбива, чтобы признать это. Рада, что он возвращается, и с глубокой тоской предчувствует его отъезды и в сердце поселяется непрошенное: «А вдруг он больше не вернется? Вдруг это был его последний приезд? В океане может случиться все, что угодно…» Она старательно отгоняла неприятные мысли, способные ввести ее в глубокую печаль и терпеливо его ожидала, проводя веселые вечера в компании многочисленных поклонников и развлекаясь на балах. А он всегда возвращался к ней: усталый, побитый водой, истерзанный ветром, изрезанный клинком противника, но живой. - Мистер Вильфрод – мой давний друг и просто очень добрый джентльмен, не сумел отказать мне в приглашении на прием. После шестой рюмки виски, - улыбнулся Бэкет, и девушка рассмеялась над такой трактовкой событий. Перед ее мысленным взором уже стояла картина: Ришар с глумливой улыбкой играет в покер с Вильфродом и добросердечно подливает проигрывающему старику в бокал виски. Не удивительно, что сегодня у того такой виноватый вид. Пригласить в дом человека без рода и племени! Скорее всего, в тайне он рассчитывал, что Ришар Бэкет не явится на вечер, но ошибся в своих расчетах. Ришар только с коварным умыслом и сводил подобные знакомство, распивая бутылку виски, играя в покер и участвуя в дуэлях – корабельное дело учит этому. А все для того, чтобы встретиться с ней, Дарсией. - А у тебя есть кличка? Прозвище, которым тебя наградили? – с любопытством спросила девушка, заглядывая в черные веселые глаза. - Плеть. - Почему? – не унималась Дарсия. - Хорошо ей орудую, не раз спасала меня, - пожал плечами Ришар и устремил взгляд в светлое небо. – Поехали со мной, - выдохнул он и сильнее сжал прохладную ладонь. – Тебе понравится, я обещаю. Дарсия глубоко вздохнула и косо посмотрела на мужчину. Его веки были прикрыты, будто от какой-то лишь ему известной тяжести, голова поднята и устремлена в небо, на высокий, истерзанный мимическими складками лоб упало несколько черных прядей, уголки губ подрагивали, словно он пытался бороться с чем-то внутри себя. - Ты же знаешь: я не могу, - ответила девушка, пытаясь перевести все в шутку и создавая иллюзия непонимания всей серьезности Ришара и правдивости его намерений. Парень вздрогнул, широко распахнул глаза и повернулся к девушке, в его взгляде вспыхнул огонь, но тут же погас и он кивнул, соглашаясь с чем-то внутри себя. Дарсия вдруг ощутила досаду и горечь, зародившихся глубоко внутри и не позволяющих здраво рассуждать. Черные, проникающее в сердце глаза не позволяли забыться или сосредоточиться, и она в бессильном отчаянии подумала: «Я уеду! Уеду, и не буду думать ни о чем! И пусть происходит все, что угодно! Пусть думают все что хотят, пусть лишают наследства, пусть сплетничают и проклинают! Зато я буду рядом с ним!» Девушка испугалась собственных мыслей и приложила изящную ладошку к губам. Нельзя так пренебрежительно отзываться о Господе! Нельзя! Узнай о ее мыслях матушка или сестры… Блуждающий взгляд столкнулся с пустыми черными глазами, и девушка неожиданно пришла к умозаключению: «Он бы понял! Он бы все понял!». Дарсия из безвыходного отчаянья взглянула на него и открыла рот, еще не до конца осознавая, что собирается сказать, как утешить и излечить глубокую рану на его сердце, как высушить слезы, не простувшие на глаза, а медленно отравляющие сердце, но чувственный рот лишил ее нужды в словах. Ришар обхватил ее лицо своими ладонями и со всей присущей его сердцу болью от любви прильнул губами к ее податливому рту. - Дарсия… я… Господи как я люблю тебя! Девочка моя, поехали, поехали со мной, и я обещаю, мы будем счастливы! – покрывая невесомыми поцелуями лицо девушки, просил Ришар, горячими губами убирая соленые капли с ее бледного лица. Девушка жмурилась в тщетной попытке отгородиться от чувств, нахлынувших на нее от слов любимого. Пусть он замолчит, Господи, она не вытерпит! Не выдержит этой боли, терзающей на куски сердце, сжимающейся вокруг груди, застилающей глаза! И больно дышать уже не от корсета, туго зашнурованного вокруг осиной талии, а от боли перекрывающей доступ кислорода и затягивающей веревку на шее. Громко всхлипнув от спазма, сжавшего горло, Дарсия прижалась мокрыми от слез губами к его и растворилась в страстных до головокружения прикосновениях, поглотивших всю сердечную боль. Его губы грубо накрывали ее, ладонь придерживала хрупкую шею, она в неконтролируем порыве запустила руки в его волосы и до боли сжимала пряди. Постепенно из поцелуя уходила вся злость на обстоятельства и глубокая боль, уступая место нежности и легким прикосновениям. Губы Дарсии последний раз невесомо и медленно прижались к красивому рельефу губ Ришара, и она устало прислонилась лбом к его лбу, проводя тонкими пальцами по его щеке. - Что с нами будет? – безжизненно прошептала девушка, не открывая глаз и грустно улыбаясь. Вместо ответа горячие губы накрыли ее и она безвозвратно погрузилась в поцелуй, лаская небо Ришара и позволяя его языку проникать в свой рот, теплые ладони ласково поглаживали ее спину. Чуть отстранившись, девушка заглянула в черные глаза, горячее дыхание коснулось ее кожи, и она с ужасом поняла, что это быть может их последняя встреча, и не вернуться он может не только из-за болезни или смерти, а из-за того, что не захочет ее видеть, что их отношения в тупике. Глаза Дарсии на миг расширились в священном ужасе, и она вновь прильнула к Ришару, чтобы почувствовать его рядом, прикоснуться к нему и попытаться утолить все страхи и горечи. Оказавшись в его нежных объятьях, она просто перестала думать, в голове вертелись какие-то ничего не значащие мелочи. Может все еще будет хорошо?.. Нет, не будет. Девушка оторвалась от парня и вместо его глаз, первым, что бросилось в глаза, были белые магнолии, выделявшиеся на фоне опускавшихся сумерек. По спине девушки пробежала холодок, когда вечерний воздух коснулся разгоряченной кожи сквозь муслин платья. Из-за персиковых деревьев и кустарников барбариса послышались приглушенные голоса и веселый смех. - Нас могут увидеть, - запоздало спохватилась Дарсия и медленно отклонилась от Ришара. На несколько мгновений повисло тишина, воздух наполнился доносившимися из-за кустов звуками привычной жизни, а катастрофа оставалась сокрыта от людских глаз кустами барбариса и персиковыми деревьями. Ветер щекотал горячую кожу и приносил с собой терпкий аромат цветущих растений. Царила весна. - Я не могу поехать, ты и сам знаешь, - глухо заговорила Дарсия, прикасаясь к саднящим губам кончиками пальцев. Вот все, что осталась от мгновений наслаждения – лишь блеклое воспоминание. – И даже если бы я согласилась, то долго бы не выдержала жизни… - девушка умолкла, не осмеливаясь договорить. - Пирата. Говори, как есть, ты бы не выдержала пиратской жизни, - безжалостно помог ей Ришар в поисках нужного слова. – Но я и не прошу тебя вести контрабандистский образ жизни. Врать, грабить, убивать, насиловать тебе не придется. Мы можем пожениться, и ты уедешь вместе со мной, я куплю тебе красивый дом на острове… - А ты?! Где будешь ты? Запрешь меня в клетке семейных уз вдали от дома и родных мест, а сам будешь бороздить моря и океаны?! Грабить и убивать, а если тебя кто-то убьет, я даже не узнаю об этом! – звенящим от напряжения голосом сказала Дарсия, на ее бледном лице появились розовые пятна, глаза холодно блестели. – Быть вдовой при живом муже… - тише добавила она. – Почему бы тебе не остаться здесь, на земле, рядом со мной? – нежно спросила она, и голос сорвался от такой заманчивой перспективы. – Мы будем вместе жить здесь, и воспитывать наших детей, выращивать хлопок и переправлять его в Англию. Представь только! Сидеть вечерами на веранде, или лучше устраивать каждый вечер барбекю, танцевать на баллах и принимать приглашения друзей! – восторженно продолжала она, схватив его теплую ладонь и не замечая в сумраке вечера, как плотно сжались губы Ришара, как соединились брови на переносице, как побелело лицо. Он не представлял. Не представлял размеренную жизнь, без опасности и вольностей, без потоков рома и пьяных драк, без морского бриза и мозолей на руках, без опасности смерти и ударов плетью. Этот размеренный мир, нарисованный рукой Дарсии, не был готов принять в свои владения вольного человек, а он не был готов вступить в него и обременить себя рутиной повседневности. Этот хрупкий мир складывался из теплых тонов дерева, травы, цветущих лилий, безоблачного неба, плодоносящей земли, запаха готовящейся пищи и не терпел никаких возражений, даже самых маленьких темных пятен или резких мазков. Мир Ришара был нарисован грубой – от тяжелой работы – рукой и сочетал в себе все оттенки морских глубин, и такая мелочь как пошедший дождь не воспринималась как нечто серьезное или способное испортить запланированную композицию. - Я не могу, - медленно сообщил он. – Да даже если бы я попросил твоей руки у мистера Робиярда, то он бы мне отказал. Я здесь никто. Понимаешь? На меня все бросают косые взгляды и тычут пальцем, за спиной перешептываются о моем происхождении и все, что окружает меня, воспринимается как нечто неприемлемое. Я лютый волк, принесший грязь и ложь в чистый и незапятнанный мир, если угодно. - И ты хочешь обречь меня на подобное существование! – ахнула Дарсия, представив жизнь без веселых пикников на природе и шумных вечеров. - Нет! – не выдержал Ришар и схватил ее за холодную ладонь. – Я предлагаю тебе другую жизнь! Жизнь рядом со мной! Неужели ты не понимаешь?! - Неужели ты представляешь? Представляешь меня вечно ожидающую известия о твоей смерти в пустом доме, - выдернула руку Дарсия и поднялась со скамьи, парень поднялся следом. - У нас будут дети… - начал было Ришар. - Дети! Так я нужна тебе в качестве свиноматки?! – от негодования девушка топнула ногой. – У детей должен быть отец, а не бородатый мужчина, приезжающий раз в месяц! - Да что за бред ты несешь?! – схватил ее за плечи Ришар. – Да послушай же ты меня, тысяча проклятий на мою голову, услышь, наконец! – взмолился парень, даже не заметив, как с губ слетело ругательство, а девушка встрепенулась, остолбенела, широко распахнула глаза: никто при ней никогда не выражался. - Отпусти, - сквозь стиснутые зубы выдавила она и дернулась, сильные ладони неожиданно отпустили ее и, не рассчитав силу, она упала в мокрую от тумана траву навзничь. – Уходи! – взвыла она, поправляя задравшиеся юбки. – Уходи немедленно! Я видеть тебя больше не желаю! Парень, не смотря на все протесты и сопротивления девушки, бережно поднял ее на ноги. - Я буду приезжать каждый месяц, - спокойно сказал он, отряхивая платье Дарсии от травинок. Оно успело покрылось сыростью и мелкой россыпью капель росы, похожих на бриллианты. - А что мне делать месяц? – холодно спросила Дарсия и отвернулась. Повисла давящая тишина, которую, казалось, можно было потрогать рукой или рассечь плетью. - Так значит, нет? – хрипло спросил парень и тяжело сглотнул, руки сами собой хотели обвить хрупкие плечи и притянуть девушку. Дарсия встряхнула копной темных волос, отгоняя наваждение. - Нет. Я никуда не поеду от дома, - отрезала она и обернулась к Ришару. - Скоро начнется война, - напряженно проговорил молодой человек, наблюдая за тем, как заострились черты лица девушки, а утонченные ручки сжались в маленькие кулачки. - Только не нужно говорить о войне! Везде куда не глянь только и разговоры о ней! Мы разобьем янки в месяц! – гордо вскинула голову Дарсия, вовсе не гордившаяся родным краем, а, наслаждающаяся тем, что смогла что-то запомнить из бесконечных разговоров о надвигающихся временах. Губ парня коснулась ироничная улыбка. - Дай Бог. Попутного ветра. Девушка в замешательстве взглянула на парня, не понимая смысла его слов, но безошибочно распознав в них насмешку. - Так ты за этих мерзких янки! – начала распыляться она, собираясь пустить в ход весь свой патриотизм или, скорее, наставления Мери Робиярд о нем. - Нет, что ты. Я сам по себе и всегда на стороне выгоды, - зло улыбнулся парень, а Дарсия все не понимала, к чему он клонит, заведя этот бессмысленный разговор о скором начале войны. – А во время войны у меня будет множество возможностей наживиться, да и не у меня одного: сухопутным крысам тоже перепадет кусок! Здесь главное не оплошать и не побрезговать пустыми домами, хозяева которых покоятся в поросшей травкой земле. Или не забыть вытащить из кармана мертвяка золотое кольцо жены, - продолжал Ришар с еще большей ожесточенностью на непонятливость Дарсии. – А можно воспользоваться и оставшейся в одиночестве девушкой – девственно чистая кожа так и манит прикоснуться, - произнес парень и потянул за прозрачную лямку розового платья Дарсии, обнажая бледное плечо с бархатной кожей. Глаза девушки на миг расширились от такого прикосновения, и кожа стала гусиной, но она проворно вырвалась из объятий Ришара и вернула ткань на место. - Да как ты можешь так цинично говорить о войне! А если со мной здесь какой-нибудь солдат поступит… - девушка поперхнулась собственными словами и перевала взгляд на Ришара, наградившего ее мрачным взглядом исподлобъя. Так вот к чему он клонил. - Рад, что ты поняла. Хватит лопать за обе щеки байки, которыми вас здесь травят о патриотизме и защите Конфедерации! Война это тебе не балл, где можно улыбнуться и тебе простят разбитую чашку, на войне гибнут люди! – продолжал парень, желая пробить стену упрямства девушки. – Нет разницы, принимать смерть в чистом поле или в роскошном доме! Смерть есть смерть! - Смерть есть и в море! Она есть везде! – ощетинилась Дарсия, на что парень загадочно улыбнулся. - Не правда – не везде. Лишь прибрежные участки воды будут смешаны с кровью, в открытом океане есть лишь ветер и солнце. Поехали со мной. Девушка стала заламывать себе руки, инстинкты противоречия и самосохранения боролись в ней. Она заставила себя глубоко вздохнуть и медленно выдохнуть, приводя мысли в относительный порядок, но в голове по-прежнему творилась сумятица. Скептицизм и практицизм вновь вернулись в ее расчетливую головку, заглушая в большей степени чувства. Война еще может и не начаться, это лишь людские домыслы, а людям свойственно приукрашивать для полноты картины. В море нет полной безопасности, тем более возможно у нее морская болезнь, как у Анны Хэмптон: бедняжку стошнило прямо во время прогулки вниз по реке. На корабле нет условий для леди и богатой роскоши. На корабле невозможно устраивать баллы и приглашать гостей. На корабль в любой момент может обрушиться ливень, и ее прическа будет испорчена. И даже если она поедет, то война может закончиться в любой момент, а мосты уже будут сожжены, копья сломлены и отступать будет некуда. Представив все условия, в которых она окажется, Дарсия ужаснулась, и лицо ее перекосило от праведного ужаса. - Никуда я не поплыву, - твердо произнесла она и выпятила подбородок. Ришар нахмурился от такого ответа. - Не поплывешь? - Ты же слышал! Не поп-лы-ву, - раздельно проговорила она и кокетливо улыбнулась, разглаживая ладонями юбки платья. - Что ж, это твой выбор, - сквозь зубы проговорил Ришар и пружинистой походкой направился в сторону выхода, но остановился, не дойдя до кустов магнолий, и решительно вернулся назад, чтобы поцеловать ошеломленную Дарсию в податливые нежные губы, силой проникнув внутрь ее ротика языком и жадно поглаживая манящие изгибы ее тела. - Прощай, моя дурочка, - улыбнулся он и оставил ее в бессильной злости, направившись к выходу из поместья. Она смотрела в его широкую спину и страстно желала иметь в руках пистолет или на худой конец рогатку, чтобы причинить ему боль и унизить. - Я тебя ненавижу! – отчетливо и громко сказала она, на что парень лишь махнул рукой, не обернувшись. - Я привезу тебе белое платье и туфли на маленьком каблучке, какие носят в Европе! – ответил он, и губы девушки тронула улыбка. «Он вернется. Он всегда возвращается», - твердо решила девушка, даже не подозревая о том, что Дарсия Робиярд больше никогда не встретиться с Ришаром Бэкетом.