.
— Ещё один шезлонг! — громогласно объявляет одна из девчонок возле входной двери, когда появляется новенький с очередной партией халявной мебели, и по около пяти человек смеются и салютуют бутылками. Фрэнк и пяти шагов не может пройти без того, чтобы его не остановили поболтать. Воздух влажный и густой, отовсюду парит потом и пролитым пивом, стерео буквально разрывается от Thrice, так что приходится орать, чтобы тебя могли расслышать. Двое ребят толкутся возле окна, борясь за право спокойно покурить, кухонный стол оккупирован какой-то компашкой под покер, и по крайней мере три человека вальяжно развалились на матрасе в цветочек, сваленном кем-то как раз там, где раньше покоилась Куча. Так здорово видеть столько знакомых лиц в одном месте. Фрэнк чувствует себя просто отлично. — Чёрт, — прыскает он, когда его чуть не сшибают с ног, таща к столу ещё один стул. Замечая кое-как пробирающегося к морозилке (видимо, за очередной бутылкой водки) Майки, он похлопывает его по плечу: — Чувак, да у нас евроремонт! — Даёшь новую мебель, — соглашается Майки с улыбкой, встречаясь с ним глазами за секунду до того, как повернуться к какой-то девахе, даже не прервавшей монолога. Фрэнк опознаёт её по огненно-красному каре: на протяжении последних нескольких месяцев Майки пытался с ней замутить всякий раз, как они появлялись в городе, и всякий раз как-то не клеилось. Где-то после двенадцати Фрэнку срочно припекает отлить. В ванной зависают знакомые ребята, один паренёк, с которым они вместе джемовали в Pipeline**, и два его дружка, так что закончив свои дела, Фрэнк останавливается с ними поздороваться. — А, да пошёл ты, — хихикает он, когда Чейз, сидя на столешнице, пинает его по коленке и затягивает свою волынку про концерт в девяносто шестом. Фрэнк облизывает потрескавшиеся губы и дважды затягиватся, делая паузу, чтобы устроиться поудобнее на опущенном туалетном сидении. — Sector 12 был полным дерьмом, серьёзно, — он выдыхает дым, тут же повисающий перед его лицом сладковатыми мутными спиралями. — По крайней мере, в то время. Два чувака, уютно разлёгшихся в ванне, спрашивают, чем Фрэнк занимался с тех пор, как Pipeline прикрыли, и он рассказывает им о Pencey и о бегстве с тонущего корабля в MyChem, о турах, о том, как они буквально взорвали Европу прошлой весной, пока те передают косяк по кругу. Они небрежно закинули ноги в пыльных кедах на бортик ванны Фрэнка, посылая ему одинаковые скептические взгляды, и он может поклясться, что эти двое считают его очередным дурачком из Джерси, любящим приврать. Но обычного зуда между лопатками, который неизменно возникал, когда он раздражался, на этот раз нет. Может быть, он слишком накурен, чтобы его заботили их мысли, а может, ему просто больше не нужно никого бить под дых, чтобы доказать, что его группа ездит на гастроли. В самом деле, они же могут прийти и увидеть сами. Две затяжки и пару прерываний людьми, пробирающимися в туалет, спустя, Фрэнк мечтательно улыбается сам себе, обращая больше внимания на счастливую пульсацию в собственных венах, чем на разговор. Его не занимает тема обсуждения ровно до той секунды, когда один из ребят хлопает себя по бедру, заливаясь хохотом и заставляя Фрэнка вскинуть голову. — Да никогда в жизни, тот чувак с подпольными диснеевскими видеокассетами? — говорит парень, и Чейз кивает, ухмыляясь. — Чел, я слышал, что он теперь занят серьёзным дерьмом. — Он в группе Фрэнка, если что, — играет бровями Чейз, откидывая с лица мокрые от пота волосы и тыча в сторону Фрэнка пальцем. Фрэнк усмехается. — Ещё как. Майки Уэй? Он и мой сосед по квартире, мы въехали сегодня. Услышав это, Чейз давится очередной затяжкой и, не глядя на захихикавших парней в ванне, демонстрирует им средний палец. — Фрэнк… — начинает он, всё ещё пытаясь избавиться от хрипотцы в голосе. — Чёрт, да это сильная вещь. Фрэнк, чувак, тебе следовало бы быть поаккуратней. С лица Фрэнка сползает улыбка. — Почему это? — Помнишь, когда он прослушивался для Pencey? Где-то около — дай-ка подумать —четырёх лет назад? — Пяти, — поправляет его Фрэнк. Дерьмо, он уже даже почти забыл, что Майки пытался попасть к ним. — Да, пяти, точно, — Чейз машет руками, чтобы разогнать дым, но воздух здесь уже ничего не могло спасти. — Короче, Фрэнки, у него был на тебя нехилый такой стояк! — Да нифига! — расхохотался один из парней, развалившихся в ванне. — Оу, блять, серьёзно? — поддерживает его второй. — Что? — моргает Фрэнк, проводя рукой по затылку. Он без понятия, сколько тут уже просидел или сколько хотя бы выкурил. И чувствует себя, типа, совсем обдолбанным. — Майки? — Именно, чувак, — сочувственно кивает головой Чейз, но Фрэнк видит, что тот едва удерживается от смешка. — Помнишь Сэм? Которая с татуировкой леопарда? Мы с ней встречались, и в то время она и Майки часто пересекались. И — она мне чуть ли не на конституции США клялась — он настолько в тебя втрескался, что перед прослушиванием заблевал от волнения ей дома весь диван. Фрэнк трясёт головой, чувствуя, как внутри поднимается что-то вроде обиды за Майки. — Я… Нет, чел, чёрт… — он сглатывает ком, закрывая глаза в попытке подобрать правильные слова. Ну или вспомнить хоть какие-то слова кроме «блятьблятьблять» и «этого просто не может быть». — Это невозможно, — наконец, выдавливает Фрэнк. — Майки самый натуральный натурал из всех, кого я знаю, честно. — Считай как хочешь, — ухмыляется Чейз. — Просто будь осторожнее и следи, чтоб он не запрыгнул на тебя посреди ночи. Он изображает хватающий жест, и остальные снова покатываются со смеху. Фрэнк резко поднимается, и вот сейчас у него между лопатками ох как зачесалось, но потом он вспомнинает, что находится на своей же собственной вечеринке и как бы пытается больше не бить сволочных мудаков по морде. — …ну нахуй, — вместо этого бормочет он под нос и начисто игнорирует нестройное «о-о-оу» от сладкой парочки в ванне, как можно скорее распахивая дверь и вываливаясь в коридор. — О, привет, Фрэнки, — удивлённо произносит Рэй, когда Фрэнк влетает прямо ему в грудь. Его глаза слегка расфокусированы, ко лбу прилипли прядки волос. — Убийственная вечеринка! Фрэнк тянется к ручке, чтобы закрыть дверь ванной за собой, и наконец делает глоток — о Аллилуйя! — свежего воздуха, ощущая, как живительная прохлада обдувает губы. — Ага, — рассеянно отвечает он, не в силах, однако, сдержать ухмылки при виде сосредоточенно ерошащего его волосы Рэя. — Чувак, ты обдолбан просто в край, — выносит Рэй свой вердикт. Фрэнк хихикает, когда тот бесцеремонно хватает его за ворот футболки. — Я знаю, окей? Вот дерьмо-о-о-о. Рэй ржёт, съезжая по стене вниз и собирая попутно спиной всю извёстку; Фрэнк, икая от смеха, съезжает следом..
Жизнь с Майки Уэем оказывается именно такой, какой Фрэнк представлял себе жизнь в общаге колледжа, если б он не жил дома: они едят много лапши быстрого приготовления, время от времени заглядывают домой, чтобы простирнуть одежду, не ложатся подолгу, убивая время в Zelda, перемывают косточки своим обидчикам и после стирки вешают носки сохнуть на дверные ручки. Ещё два потрясающих факта о жизни с Майки Уэем в их собственной квартире, заключаются в том, что никто не зудит о постоянном поддержании идеальной чистоты, и в том, что им уже достаточно лет, чтобы забить холодильник выпивкой. А также они играют в грёбаной группе и не должны больше ходить ни на какие уроки. Эта часть особенно классная. Куда бы они ни шли, Фрэнк вечно помогает Майки с его дурацким фейковым ирокезом, в одной руке держа его поникшие пряди и суша их феном, зажатым в другой. — Новый альбом Blur не такой уж лажовый, — скажет Майки откуда-то меж его плеч, согнутый пополам и распластанный по кухонной стойке, и Фрэнк ответит, что да, он реально лажовый, и мазнёт гелем для волос по его шее, заставляя Майки издать короткий смешок. Иногда Фрэнк по гигантской ошибке съест яичницу-глазунью или плавленый сыр, или ещё какую-нибудь богопротивную дрянь, которую его желудок внезапно решит не переваривать на этой неделе, и Майки включит «Крепкого орешка» на их собственном телевизоре, и они будут перекрикиваться строчками через дверь ванной, пока Фрэнку не станет лучше. Они спорят по поводу треков для миксов на CD, стоя на коленях перед доисторическим компьютером, позаимствованным у отца Фрэнка. Они устраивают парочку ночей покера (и гораздо больше марафонов D&D, длящихся до пяти утра). И когда бы Фрэнку ни понадобилась запись какой-нибудь жутко загадочной и никому не известной группы, или пара ботинок после того, как он потерял свои на шоу, или когда они, накурившись, решают, что им просто необходима собственная хлебопечка, Майки улыбается всезнающей улыбкой из-за своих патл. — Я знаю кое-кого, кто знает ещё кое-кого, — произносит он, сидя по-турецки на матрасе в центре гостиной или качаясь на пластиковом парковом стуле на кухне, — кто сможет нам это достать. Иногда Фрэнка посещают мысли о девяносто восьмом, о том прослушивании и о словах Чейза, и он не может вспомнить ничего, кроме прыщавой мордахи и тощих ног Майки, и того, как он тогда облажался, со всего размаху зафитилив локтем в усилитель. Фрэнк чувствует странную фрустрацию оттого, что не может больше ничего вспомнить. Он интересуется про себя, а помнит ли это Майки лучше него. — Что? — вскидывает голову Майки, усердно жуя макароны и ловя сосредоточенный взгляд Фрэнка. — Твоё лицо, — отвечает Фрэнк рассеянно, и схватывает, на свою беду, пару тычков в бок..
В том месяце они отыграли одно-единственное шоу в Пассаике, и, не считая одной ночи в Нью-Йорке, они уже почти шесть недель не в туре. В каком-то смысле это похоже на возвращение домой. — Только посмотрите на эту очередь, чёрт возьми! — восклицает Фрэнк, хлопая ладонями по стеклу минивэна, когда они подъезжают к концертному залу. Так странно наконец-то играть шоу отоспавшись; энергии у Фрэнка сейчас хоть отбавляй. Снаружи холодрыга, и Фрэнк зябко кутается в джинсовую куртку, вываливаясь из машины вслед за Оттером. Он заключает в объятия всех старых друзей в очереди и стукается с каждым кулаками, и между ними воздух вихрится белым паром от смеха. Круто видеть так много людей, которые приходили на концерты с самого начала. — Наверное, следующей весной, — пожимает Фрэнк плечами, глядя на девушку, с которой познакомился за кулисами пару месяцев назад. — Мы надеемся, что запись будет готова примерно тогда. Хотя кто знает, на самом деле! — Фрэнк вновь пробегается взглядом по очереди, примечает спутанные волосы Майки — тот сотворил это самостоятельно, теперь их спальня невыносимо провоняла спреем для волос — и голову Рэя, ныряющую и выныривающую из толпы, пока они болтают с народом. Он видит Джерарда и Оттера, курящих с вышибалой, и чёрт возьми, это отличное чувство — словно Фрэнк на своём месте, там, где ему полагается быть. Его щёки уже болят от улыбок. За кулисами Фрэнк — сплошной комок нервов, без конца бродит взад-вперёд по коридору и потирает коротко стриженый затылок, пока Майки с Рэем непринуждённо болтают о каком-то общем друге, встреченном ими снаружи. Фрэнк знает, что ведёт себя как записной невротик, которых Джерард не выносит, пока сам паникует перед шоу, но ничего не может поделать. Когда его уже мутит от однообразия, — повести плечами, хрустнуть пальцами, повторить, — Фрэнк встаёт сзади Майки, ввинчивает кулаки в мышцы на его спине и массирует, просто чтобы убить время, и синяя футболка сминается под его костяшками. Майки терпеливо сносит это и продолжает говорить, лишь единожды поднимая палец поправить сползшие с носа очки. — Как ты вообще живёшь с этим тронутым? — В конце концов не выдерживает Рэй, со смешком заглядывая Майки за плечо. Майки пожимает плечами, но Фрэнк видит, как двигается его ухо — верный признак улыбки. — Просто он любит меня, — великодушно приходит ему на помощь Фрэнк, налегая на него сзади с медвежьими объятьями. Майки кряхтит, но издаёт короткий смешок, когда Фрэнк чмокает его в челюсть, привстав на цыпочки. — Мне за это платят едой, — театральным шёпотом сообщает Майки Рэю. — Не думаю, что он осознаёт, что я пока ни разу не ходил за продуктами, — Фрэнк пытается защекотать его, но едва уклоняется от летящего в лицо локтя и ухмыляется. Концетная площадка идеальна, чёрт возьми: толпа плотно упакована и прижата к самой сцене, дрожа от нетерпения, когда Джерард эпиграфом — эпитафией — выплёвывает в их лица первые строчки Skylines. Фрэнк обожает это место, потому что знает наизусть каждый дюйм здешней сцены, знает, какова она под его кроссовками, коленями, щекой. Он знает и липкий пол мошпита, бывал по ту сторону ограждения больше раз, чем может сосчитать. Фрэнк запинается о кабель во время Sorrows и чуть не впечатывается носом в барабанную установку, в последний момент выворачиваясь и падая на спину. Он вскакивает почти мгновенно, и его глаза распахнуты, но он не видит на полметра вокруг себя, теряясь в простреливающем молнией сквозь кости припеве. Он никогда не может держать себя в руках во время этой песни; не будь у него гитары, он бы запрокинул голову, выбрасывал конечности во все стороны, вертясь волчком и крича до хрипоты в лица прохожих. Песню он заканчивает полусиплым голосом вместе с Джерардом, тесня того у микрофона, и отшатывается во внезапной тишине между затихающим звоном гитары Рэя и готовой вот-вот разразиться воплями толпой. Джерард на секунду стискивает пальцы на Фрэнковом плече, прежде чем мягко подтолкнуть его в спину, и Фрэнк оборачивается, чтобы встретить взгляды Рэя и Оттера широченной самодовольной лыбой. Тронутый, одними губами произносит Майки, пряча улыбку в ямочках на щеках; его ноги широко расставлены и словно бы припаяны к месту, с которого он не сдвинулся ни на миллиметр с начала сета. Фрэнк показывает ему язык, и спустя мгновенье его уже подхватывает волна вступления к Honey, сгибая пополам в мощном аккорде. Когда он вздёргивает голову обратно, глаза Майки всё ещё на нём, но на его лице сложночитаемое выражение, а зубы впились в нижнюю губу. Рот Фрэнка вдруг наполняется слюной, и он разворачивается, чтобы сплюнуть на пустую часть сцены. Он задирает ногу на усилитель, опирается на согнутое колено и хэдбэнгит в унисон с каждым человеком в зале..
Когда они вываливаются из-за кулис на ватных ногах, с глуповатыми улыбками на лицах, в насквозь промокших футболках, вечер ещё не окончен. Они ещё где-то час точат лясы с толпой, и Фрэнк натыкается на пару-тройку друзей из колледжа, тех немногих, что не были полными придурками. Он их не видел с того дня, как бросил Ратгер, и это, знаете ли, охренительное ощущение — иметь возможность продемонстрировать им, чем он зарабатывает на жизнь. Они не смотрят на него свысока, — неплохо для тебя, — как делают многие, имея в виду на самом деле найди нормальную работу. Фрэнк провожает их до столика с мерчем и вручает по бесплатному си-ди. Неподалёку ошивается группка людей из старой школы Фрэнка, две чиксы и пацан с севера штата, и все трое безнадёжно в доску, поэтому Фрэнк подвозит их до их с Майки квартиры в фургоне MyChem. Ему нравится иметь полноценное логово, которое можно предложить людям в качестве ночлега, — логово, а не заднее сиденье машины или мамин подвал. Они усаживаются в гостиной и раскуривают бонг, периодически перехватывая читос из пакетов, найденных Фрэнком в багажнике. Майки пристраивается в уголке и курит с ними, тихонько усмехаясь, пока они навёрстывают упущенное за болтовнёй о мерзкой еде из столовки и профессорах-ископаемых. Он ни с кем не встречается взглядом, но Фрэнк знает его язык тела, всё ништяк. Фрэнк отходит справить нужду, а когда возвращается, его друзья уже прицепились к Майки с тем, почему тот весь сет простоял на одном месте. Фрэнк колеблется, хмурясь, но Майки улыбается той самой крошечной улыбочкой, которая означает, что он неплохо проводит время. — Дикий страх сцены, — произносит он, не поднимая взгляда от зелёной пластиковой зажигалки в руке. — Я как чёртов олень в свете фар, они меня оттуда на носилках каждый раз выкатывают, — друзья Фрэнка смеются, и Фрэнк к ним присоединяется, садясь рядом. — Мы в Европу вместо него собирались взять картонный макет, — объясняет он, хрустя пальцами. — Сэкономили бы на билете, все дела. Но этого придурка разве оставишь? Внезапно Майки поднимает голову в первый раз с того момента, как они достали бонг, смотрит Фрэнку прямо в глаза и широко ухмыляется — и у Фрэнка враз пламенеют щёки. — Куда, блин, подевались все читос? — спрашивает Фрэнк в пустоту, переводя взгляд на гостей. В конце концов одна из девушек отключается, привалившись к стене, и все соглашаются, что пора закругляться. Фрэнк уступает свою постель ей, Майки — сладкой парочке (позже оказывается, что они и вправду встречались). Они совершают ровно столько телодвижений, сколько требуется, чтобы вырубить свет и выволочь из-за телевизора странно пахнущее одеяло, после чего растягиваются на матрасе в гостиной. — О боже, — стонет Фрэнк, ёрзая немного лишь затем, чтобы установить местоположение всех частей своего тела, — ничего себе шоу, а? — Угу, — соглашается Майки и распластывается морской звездой (для достоверности ещё и звезданув Фрэнку в лицо). — Зашибенное. — Засранец, — лениво бросает Фрэнк. Он кусает Майки за ладонь, пока тот не отдёргивает её и не перекатывается на свою половину. — Подушки? — Аргх. — Майки отшвыривает очки на пару метров и шарит вокруг в поисках худи, которую передаёт Фрэнку. — Спасибо, чувак. Фрэнк сворачивает худи под головой и утыкается в неё носом. Только сейчас, когда кайф от выступления понемогу начинает сходить на нет, он в полной мере ощущает ноющие колени, ломоту в пояснице и синяк между лопаток от приземления на сцену. Как же круто просто лежать и не шевелиться. Он думает, что Майки уже спит, и краем сознания вслушивается в медитативный эмбиент шоссе за окном, когда рядом внезапно произносят: — В прошлом месяце был год как мы бросили колледж. Фрэнк невольно вздрагивает от звука и перекатывается на спину в попытке скрыть это. — Ага. — Он моргает в тёмное пятно нависающего полотка. Тянет зубами колечко в губе, отпускает. — Чёрт, целый год. Моя семья была в ярости. Майки тихонько фыркает. — По крайней мере, у твоих предков один сын сбежал в дерьмовую панк-группу, а не двое. Фрэнк закатывает глаза, пихает Майки пяткой в бедро. — Даже не начинай, у вас была Елена в качестве поддержки с воздуха. Майки согласно мычит. — Блин, ты вообще можешь поверить, что это было в прошлом году? У меня в голове не укладывается. Мы за это время уже полмира исколесили. Мы были в Амстердаме. — Он смеётся в полголоса. — Мы чуть не потеряли Рэя в Амстердаме. Фрэнк хихикает следом, припоминая весенний карнавал с паспортами, глубоко вздыхает и расплывается в улыбке. — Это всё на самом деле, Майки Уэй. На самом самом деле. Майки поворачивается на бок, всматриваясь в Фрэнка; его глаза кажутся огромными без очков. — Что? — Фрэнку немного неуютно под его буравящим взглядом, и он нерешительно толкает Майки в плечо. — Меня тут просто, ну, озарение посетило. Понимаешь? Майки убирает волосы со лба. — Меня озарения постоянно посещают, чел. Я понимаю. Они молча усмехаются в полумраке, пока Майки не поправляет одеяло и Фрэнку в нос не шибает затхлостью пота и лака для волос. Он морщится. — Оу, чувак, ты чертовски воняешь. Ты хоть переоделся, когда мы вернулись? Майки, зажмурившись, сияет одной из своих широченных дурацких полуночных улыбок и с жизнерадостным «не-а!» натягивает одеяло до ушей. — Засранец, — вполнакала повторяет Фрэнк. Последнее, о чём думает Фрэнк перед сном, это то, что Майки не привёл красноволосую домой, хотя он видел, как они болтали перед шоу. Фрэнка осеняет, что он так и не узнал её имени, пусть пару раз и ел с ней «Графа Чокулу» за одним столом. _____ * Армия спасения — международная религиозная и благотворительная организация. Логотип: https://goo.gl/BcVUq6 ** Pipeline — андеграудная концертная площадка в Нью-Джерси, где играли Bouncing Souls, Bad Religion, L7, Dog Eat Dog, Limp Bizkit и множество локальных групп, в их числе — Sector 12 с Фрэнком Айеро. На данный момент закрыта.