Пьян.

      Он в очередной раз был пьян. В очередной раз мне было очень страшно. Но я помог ему устоять, чтобы он не врезался во что-нибудь. Я довел его до спальни, глупо надеясь, что сейчас он просто уснет. Но он снова играл, врал, что с трудом стоит на ногах, а я снова поверил. Он схватил меня и оттолкнул на пол. Я с низкого старта рванул к выходу, но он схватил подол моего платья и потянул на себя. - Стоять, католик несчастный. - он дернул подол на себя и я потерял равновесие, падая подбородком на пол. - Ложись спать! - в сердцах крикнул я, пытаясь высвободить грубую черную ткань из сильных рук. Он придавил меня собой к полу, перевернув на живот. Мне сперло дыхание, настолько мне было тяжело под его весом. - Ну же, Прусс, выставляй свою попку, - прорычал он, выдыхая на меня перегаром. Я заскулил, хватаясь за ворс ковра, вытягивая его на себя с силой из под тумбочки. Россия уже задрал подол платья и мацал мои ягодицы через велосипедные шорты. Тумбочка покачнулась из-за резко выдранного ковра и начала падать на нас. Я зажмурился, закрыв рукой голову, хотя до меня долетела лишь салфетница и пустая пластиковая бутылка. Все остальное же рухнуло на русского. Но и от этого мне лучше не стало, ибо вес на мне увеличился. Россия разозлился и скинул с себя предмет мебели, привстав для этого с меня. Я выскользнул из под него и выбежал в коридор. Мне удалось скрыться у себя в комнате, заперевшись на все имеющиеся на такой случай у моей двери замки. Он бился в дверь, ругаясь на известном мне языке. А я сидел на постели, закрыв голову руками.       Долго так сидеть я тоже не мог. Когда к утру его шатания стихли, и за соседней стеной послышался храп, я вышел, стараясь быть как можно тише. Я прошел на кухню и стал тихо готовить еду на день. Я понимал, что он не проснется до обеда, потому у меня была куча времени. Оставив все теплое на плите под крышкой, я сам немного съел и поспешил снова спрятаться у себя в комнате. Я запер ключом последний замок, который вешают на петли, и задремал, только приняв горизонтальное положение.       Сколько времени прошло, точно не знаю. Только проснулся я от резкого визга. Подскочив на постели, я увидел, что с той стороны пилили болгаркой по дверным петлям в щели. Я испугался, вскрикнув. На время все прекратилось и болгарка стихла. - Я хочу тебя, Пруссия. И получу уже сегодня! - Россия с той стороны злорадно засмеялся и завел пилу заново. Я закричал, прося его остановиться, что открою дверь просто так. Но он не прекратил. И через некоторое время дверь "открылась", падая на пол и вырывая из косяка замочную петлю. Россия был очень страшен. Я боялся представить, что он может со мной сделать. Для какой-то самозащиты я взял из угла отодраную с прошлого нападения гардину. Вооружившись ей как мечом, я взглянул на Россию. Он отбросил болгарку и пошел на меня. Так как от гардины такой опасности, как от меча, он не ожидал, потому схватил ее, собираясь выдрать у меня из рук. Но силы не расчитал, ибо я тоже крепко вцепился в нее со всей силы. Меня отбросило куда-то за кровать, и я выпустил в полете бедную гардину. Россия откинул ее и полез за мной. Кровать моя бедная имела под собой шкафчики, так что я оказался заперт в пространстве между ней и стеной. Я заплакал, вытянув в защите руки перед собой. - Пожалуйста! Не надо! - у меня постепенно начиналась истерика. Россия отпихнул кровать в сторону, что бы ему было больше места. Он навис надо мной, полностью перекрыв мне все пути отступления. Я крупно дрожал, упираясь руками ему в грудь. Он мне раздвинул ноги и провел руками по бедрам, задирая подол и останавливаясь лишь у резинки шорт. Я взялся за нее же, мешая ему снять с меня их с бельем вместе. Россию это разозлило и он сильно сдавил мне руку, откидывая ее. - Россия... - скулил я, закрывая платьем то место, что осталось без белья. - Ох, Пруссия, что же я там не видел, - он опустился и впился мне зубами в плечо. Я закричал пытаясь попутно избавиться от шаривших по моему телу грубых рук, задирающих платье, сдергивающих с меня фартук и оголяющих мое тело полностью. Я рыдал, просил его остановиться, но он провел руками по моему телу от живота вверх и сжал шею. Затем он повторил тоже самое, только языком и впился в меня поцелуем. Я поморщился, чувствуя отвратительный вкус спирта и табака, потому руками уперся ему в лицо, отталкивая. Он схватил меня за противоположную от кровати руку и потянул в ее сторону, переворачивая меня. Он снова навалился на меня, придерживая мои бедра, что бы те не были на полу. - Да, Прусс, со спины ты выглядишь красивее. - он стал гладить мои бока, то и дело стискивая кожу, впиваясь с силой в нее пальцами. Я чувствовал, как он трется через белье своим огромным стояком о мои ягодицы, разводя их в стороны. Мне стало не по себе, так как знал, насколько он большой, и какой дискомфорт это приносит. Я зажмурился, стискивая зубы и кулаки. Россия стал посасывать кожу на моей шее, стягивая с себя белье. - Т-только не это! - завизжал я, чувствуя, что он собрался войти в меня насухую. - Тогда приготовь ротик - улыбнулся Россия, пальцами проникая мне между губ. Совсем уже помирая со стыда, я стал их смачивать слюной. Он уперся лбом в тумбочку, что была перед нами и свободной рукой стал мять мои яички. Я застонал от боли, упираясь руками в пол и сводя ноги вместе. Русский схватил мой язык и сжал, я закричал. - Не своди ножки, мне будет не удобно. - это вызвало у меня новый поток слез. Точнее я уже почти рыдал. Наконец до него дошло, что мне конкретно не нравится, и он стал мне быстрыми движениями надрачивать. А после пары секунд вдруг этой же рукой нажал мне на спину, заставляя прогнуться в ней и лечь на пол. Он вынул из рта влажные пальцы и резким движением вогнал один внутрь, сразу начиная трахать им. Я не сдержвл возгласы, пытаясь встать или же наоборот опустить бедра. В первом случае мне мешал сам Россия, во втором его рука, придерживающая меня. Он зарычал, с остервенением разрабатывая мне вход, толкая второй палец и разводя их вместе с силой в стороны. А после он их резко вынул и выпрямился. Россия уперся мне в спину рукой, второй направляя член в меня. Я взвыл как сирена, так как он довольно быстро проскальзывал внутрь меня на всю длину. Слишком большую длину для меня. Я вдохнул воздух ртом, задрожав всем телом. Русский застонал сквозь зубы, улыбаясь. - Да, детка, прими меня в себя всего, Пруссия. - он вошел в меня на всю длину, а после так же не медленно вышел до головки и резко вогнался снова. Я весь сжался, еле выдавливая из себя звуки. Он склонился ко мне, целуя спину и сразу задавая бешеный темп. Мне стало плохо, я закатил глаза, стискивая зубы и терпя изо всех сил. Но все равно скулил. Россия посмотрел мне в лицо и усмехнулся. Он не замедлился, теперь сминая мои ягодицы и продолжая целовать мои плечи. Он стонал, сосредоточившись лишь на мне. - Да, мой Пруссия... - он оставлял синяки на моем теле руками и оставлял засосы на спине.       Не знаю, сколько это продолжалось, но кончил он в меня точно несколько раз, сразу после каждого продолжая в том же темпе. Он раздвинул мои ягодицы, смотря между ними искользя вверх, созерцая мою искусанную и помятую спину. Звонко шлепнув по ней, он собрал пальцем дорожку крови, что появилась от его жесткого темпа с внутренней стороны бедра и слизнул. - На твоей коже отлично видно кровь. Хочу знать, не только ли на ногах она так красиво выглядит - он усмехнулся и дернул меня назад за волосы. Я обмяк, даже не смея противиться ему. - А теперь можешь отдохнуть, мой Пруссия - он отпустил мои волосы и я рухнул обратно на пол.       Так происходит почти каждую неделю. Утром я проснулся на полу с болящей спиной и задним отверстием. Мне было больно не то что бы сидеть, мне ходить было больно и даже просто сдвинуть ноги. Кое-как одевшись и починив на себе платье с фартуком, я выполз в коридор. Надев шапочку, что я обронил в попытке бегства от России, я пробрался на кухню. Я встал на дрожащие ноги, ибо он был там. Пил кофе и курил, как обычно, словно ничего и не произошло. Хромая я направился мимо него к холодильнику. Он, конечно же, хлопнул мне по заднице, но силу не расчитал. Точнее мне так казалось. Ибо я в любом случае бы упал, корчась от боли в спине и заднем выходе. Россия сел передо мной и поднял мою голову к себе за подбородок. - Я могу тебе помочь. Только для этого тебе придется меня поцеловать. - он почти хищно улыбнулся. Почему я ему верю? Не знаю. Где-то в глубине души верю, что он добрый. Я встал на колени, что бы быть с ним на уровне, так как на коленях стоял он. Россия убрал сигарету в пепельницу и вернулся ко мне. Он закрыл глаза, ожидая моих действий. Он был трезв, это понятно. От него помимо курева и кофе пахло шампунем и одеколоном. Я осторожно положил руки ему на грудь и приблизился к лицу. Впервые он предлагает мне такое. И мне хотелось верить, что он говорит правду. Я осторожно коснулся губами его губ и чуть отстранился. - Еще. - утвердительно сказал он. Теперь я поцеловал его, а он приоткрыл рот, ожидая моих дальнейших действий. Я закрыл глаза и стал медленно целовать Россию. Он хмурился, но сам глаза не открывал. Он провел руками по моей талии, опускаясь вниз. Я мелко задрожал. - Не бойся - прошептал он мне в губы и продолжил поцелуй. Он под подолом спустил белье и... Я вскрикнул от неожиданности. Он уколол меня, второй рукой он крепко прижимал к себе, продолжая целовать. Он открыл глаза, видя мой испуг. - Мой Пруссия... Когда же ты примешь меня в себе как должное. Когда же ты поймешь, что по-другому никогда не будет.       Я заплакал. Он прижал меня к себе, отбрасывая пустой шприц с обезболивающим под стол. Я не стану ему противоречить. Никогда. Лишь когда мне будет страшно - я буду его отталкивать. А пока что он не достоин того, что бы быть рядом с кем-то. - Ты мой навсегда. И я буду делать с тобой все, что захочу. - он говорил это тысячу раз. Но я все еще верю, что он изменится. Может быть.