Идеальный экземпляр (The Perfect Specimen)

- Шерлок, - настойчиво шепчет Джон, указывая на книжный шкаф. - Царапины на полу. Потайная дверь. - Превосходно, - улыбаюсь я. Джон снова доказывает, что действительно может быть полезным. - Чего же ты ждешь? Мы проникли в дом профессора химии в надежде найти спрятанную нарколабораторию. Дела по наркотикам редко привлекали мое внимание, но профессор создал препарат с измененной химической формулой, благодаря которой тот вызывал сильнейшую зависимость, а доходы от этого изобретения определенно капали в карман моему самому преданному поклоннику. Усложнить ему жизнь – это больше, чем просто стимул, поэтому я предложил свои услуги в этом деле. Джон пожимает плечами, соглашаясь, и достает пистолет. Я поворачиваю шкаф; он тяжелый, но двигается легко. За ним находится лестничный пролет, откуда доносится сильный запах химикатов. Лаборатория профессора, мы справились быстрее, чем ожидалось. Теперь нужно найти формулу. Мы тихо крадемся по лестнице и проходим через воздухонепроницаемые двойные двери. Не обеззараженный вакуум, но мера предосторожности как раз в духе такого человека, как профессор Тетфорд. Джон быстро осматривает лабораторию. - Никого, - подтверждает он, засовывая пистолет за ремень джинсов, скрытый под его джемпером. - С чего мне начать? Я замечаю ее немедленно - черную шелуху на практически безукоризненно чистой стальной поверхности. Клещевина обыкновенная*. - Начни со звонка Лестрейду, скажи, чтоб вызвал специальное антитеррористическое подразделение, которое занимается биологическими атаками и дезинфекцией. - Дезинфекцией? Шерлок, что, черт возьми, происходит? - Рицинин**, - заявляю я. Джон мгновенно бледнеет, но ничего не делает, только выпускает сдавленный смешок. - Мы были потенциально подвергнуты заражению. Не в наших силах это изменить. - Откуда ты знаешь? - Клещевина обыкновенная, ricinus communis. - Отлично. Просто... отлично. ~~~*~~~ Спустя четыре часа, когда было взято несколько образцов порошка на анализ, ни я, ни Джон не испытываем никаких симптомов. Лестрейд крутится вокруг нас в герметизированном костюме, хотя, полагаю, он наверняка делает что-нибудь полезное. - Мы установили палатку в саду, чтобы отмыть вас двоих. - Я прекрасно могу помыться сам, - бросаю я на него сердитый взгляд. Никому не позволю себя мыть. - Таково правило, Шерлок, и поверь мне, у них есть все полномочия накачать тебя успокоительным, если не будешь делать то, что скажут. Террористический акт - потрясающая штука, - говорит он Джону, пытающемуся подавить смех. - Ничего не имею против диазепама***, но если у них есть что-нибудь покрепче, тоже не откажусь. - Соберись, Шерлок. Я заставил Донован пообещать, что она не будет фотографировать. - А Андерсон? - искренне интересуюсь я. - Я прослежу, чтоб они развлекались в другом месте. - Полагаю, догги-стайл - их любимый вид развлечения. Теперь Джон не может сдержать громкий смех, и даже Лестрейд ухмыляется в сторону, пытаясь сохранить профессиональную атмосферу. - Я пришлю кого-нибудь за вами, - говорит он, исчезая наверху. - Меня никто не мыл с тех пор, как мне исполнилось четыре. Я знаю, что это звучит обидчиво, но мне все равно. - Не то чтобы они собираются тебя купать, Шерлок. В принципе, все заключается в том, что парень поливает тебя из шланга, - говорит Джон. Конечно же, после армии он не станет испытывать страх из-за наготы. Там не до скромностей. - Да, быть облитым из шланга, как собака - это, несомненно, лучше. - Ты слишком все драматизируешь. - Готовы, мальчики? - раздается женский голос откуда-то из глубин определенно слишком тесного для этой особы костюма. - Идите за мной. ~~~*~~~ Нас обоих заталкивают в палатку, где находятся четыре человека в защитных костюмах и еще два со шлангами в руках. Едва вход в палатку застегивают на молнию, раздается команда: «Первая фаза», и нас обдают теплой водой, из-за чего одежда промокает до нитки. - Вы не могли подождать, пока мы разденемся? - протестует Джон, уже почти до той же степени раздраженный, как и я. Он всегда перенимает мое настроение. - Нужно было намочить все споры, сэр, чтобы они не передались воздушно-капельным путем. Повернитесь. - Все еще думаешь, что я драматизировал, Джон? Он смотрит на меня с виноватым выражением лица. То еще зрелище: мокрый шерстяной свитер теперь выглядит тяжелее, чем Джон с набитым животом. Хотя не то чтобы я выгляжу лучше в своем насквозь промокшем костюме. - Да. Я не говорю, что мне это нравится-а-а… - он сутулится, когда напор воды попадает ему в голову и шею. - Господь всемогущий. - Сволочи, - бормочу я, когда то же самое происходит со мной. - Повернитесь к нам лицом, парни, - доносится тот же голос, который мы слышали чуть раньше. - Вторая фаза. После этого я чувствую на себе чужие руки. Одна пара рук стягивает с меня пиджак, в то время как вторая срезает пуговицы с моей рубашки. Но куда сильнее меня беспокоит пара рук на застежке моего ремня. Я решительно их отталкиваю. - Разрешите, я могу сделать это сам, - рычу я настолько угрожающе, насколько это может выйти у насквозь мокрого и, вот уже несколько секунд как полуголого человека. Мне нечего стыдиться, но я предпочитаю ограничивать число людей, которые могут видеть меня голым. - Это стандартная процедура, сэр. Предотвращает перенос заразы. Если вы будете стоять спокойно, все закончится быстрее. Я сдаюсь и бросаю взгляд на Джона, у которого ситуация похуже моей. Попытка двух пар работающих с ним рук снять с него два слоя одежды за раз привела к тому, что его голова застряла в горловине, и теперь он стоит с высоко поднятыми над головой руками и лицом, полностью скрытым под шерстяным свитером. Эта картина почти заставляет меня забыть, что с меня сняли брюки. Пока с меня снимают трусы, я пытаюсь сохранить остатки достоинства, прикрывая интимные места руками. - Эй! Отвалите! - раздается крик Джона откуда-то из недр шерстяной тюрьмы, когда он чувствует, как кто-то начинает расстегивать его ремень. Он пытается согнуться, чтобы прикрыться, но ничего не выходит. Его руки и голова все еще скованны свитером, а попытки выбраться только подчеркивают, каким мускулистым и подтянутым выглядит его широкий торс. - Простите, сэр. Джинсы Джона падают вниз, как и его хлопчатобумажные боксерки. Он не может прикрыться, и именно в этот момент я вижу его впервые. Длинный, очень длинный. И невероятно толстый. Ну, очевидно, не невероятно, ведь я как раз смотрю на весомое, пусть, в данный момент, расслабленное, доказательство. К счастью, никто не замечает, как я его разглядываю, потому что сами заняты тем же. - Я все еще не могу выбраться! - кричит Джон, когда мужчина, занимавшийся им, теряет сосредоточенность. Я отмечаю и заношу в каталог каждую деталь того, что могу рассмотреть краем глаза, пока меня моют чем-то похожим на абразивную мочалку для кастрюль и сковородок. Зрелище что надо. Необрезанная крайняя плоть растянута по толстой, выпуклой головке. Она слегка свисает с кончика, что делает его похожим на надутые губки, жаждущие поцелуя. Он темнее естественного цвета кожи Джона, оттенок больше похож на цвет кожи его рук в тот день, когда мы впервые встретились в Бартсе. Он обрамлен влажными волосками цвета темной соломы, которые слегка прилегают по всей длине. Такая длина, такой объем. Он выглядит тяжелым между его накачанных бедер. Мне повезло, что данная ситуация заставляет меня испытывать неловкость - я не выражал такой конкретной заинтересованности уже довольно давно. И, определенно, никогда так сильно. Мои мысли идут дальше. Как он выглядит в состоянии эрекции? Возможно, намного больше, а может - без изменений. Так или иначе, никаких разочарований. Как ни крути, он, несомненно, был бы очень приятным бонусом для любовника или любовницы Джона. Ход мыслей обрывается, когда тот, наконец, освобождается и быстро прикрывает себя руками. - Все насмотрелись? - бормочет он вызывающе. - Вам нечего стесняться, доктор Уотсон, - отзывается мужчина, снимавший с Джона штаны. – Аб-со-лют-но нечего. ~~~*~~~ Убедившись, что мы ничего не подцепили и не собираемся умирать мучительной смертью, нас отправили домой. Джону пришлось терпеть несколько часов, пока все проходились насчет его щедрых пропорций. Я предпочел от этого тактично воздержаться. Было очевидно, что с начала полового созревания эта особенность не давала Джону покоя. Я понял его нежелание выставляться напоказ, когда на него посыпались приглашения на свидания от четырех женщин разнообразных форм и пропорций и от двоих мужчин. - Тебе нечего стесняться, большинство мужчин может только позавидовать, - подбадриваю его я, отпирая дверь в нашу квартиру. - Это все просто замечательно, но мне ни к чему сплетни, и я не хочу, чтоб меня воспринимали как говорящий ходячий член! - Ты куда больше этого. - Спасибо. - Ты думаешь принять какое-либо из тех приглашений? - Нет, Шерлок, даже и не думаю, - он говорит это таким тоном, который означает, что я упустил что-то важное. Вопрос был актуален. - Почему нет? - Потому что меня пригасили не из-за того, что я им нравлюсь, и не из-за того, что у нас есть общие интересы. Меня пригласили, потому что я... Потому что мне повезло. Откровенно говоря, последнее, что мне нужно, это обзор моих навыков в постели вдобавок ко всему, что было сказано сегодня. Мы можем больше не говорить об этом? - Хорошо. Чаю? - С удовольствием. ~~~*~~~ Он съедает кусочек тоста, выпивает чашку чая и отправляется в постель, и вскоре я следую его примеру. Дело закрыто. Улика в лаборатории привела полицию к профессору, а формулу обнаружили на флэшке, прикрепленной к кольцу для ключей. С рицинином разбираются в другом государственном департаменте; о результатах Майкрофт узнает уже сегодня. Наверняка, до него дойдут новости и про Джона. Лежа в кровати, я не могу перестать думать о том, что увидел. Как он свисал с его тела, изгиб его стержня, который так и просился на холст, нарисованный углем. Он был одновременно прекрасным и величественным, но, в то же время, первобытным и мужественным. Я хотел знать больше: как его вес будет оттягивать мою руку, как будут выглядеть мои пальцы, обхватывая всю его ширину, какие ощущения я испытаю, когда легонько оттяну назад его крайнюю плоть и проведу языком по округлому выступу. Прошло много времени с тех пор, как я думал так о другом человеке. И не просто думал, но хотел его. Желание затмевает разум, мой мозг не может функционировать, когда эти мысли путаются у меня в голове. Но от других мыслей не остается и следа, когда моя рука проскальзывает под пижамные штаны и сжимает твердеющий член. Намного меньше, чем у Джона, но и не из самых скромных - несколько больше среднестатистического и довольно привлекательный – насколько пенис может вообще быть привлекательным. Я никогда не придавал этому особого значения, но сейчас я весь - внимание. Наверное, неуместно лежать в постели, размышляя об очень щедром достоинстве, коим природа наградила моего соседа и друга, но я все равно позволяю себе это делать. Томно поглаживаю себя по всей длине и снова представляю его, то, как он двигался, когда Джон пытался освободиться от джемпера. Как ударился о его бедро, когда тому это, наконец, удалось. Я запрокидываю голову и издаю приглушенный стон, желая, чтобы это была моя щека, о которую он ударяется, желая касаться своими губами, чувствовать его своим языком. Я хочу знать каждую деталь; как ощущается текстура ствола в сравнении с гладкой головкой, когда член расслаблен, и как – когда напряжен. Я так много знаю о Джоне, но это... Это для меня ново. Я неистово двигаю рукой, сильнее, чем обычно. Ощущения накатывают как никогда раньше, но до разрядки еще далеко. Я засовываю два пальца в рот, чтобы приглушить шум и усилить воображение. Двух пальцев недостаточно, чтобы сыграть роль Джона, и я добавляю третий палец, представляя, как беру в рот его еще мягкий член и чувствую, как тот твердеет. Добавляю четвертый, и понимаю, что это именно то, что надо, издаю сладострастный стон и делаю все, что нравится моему телу, чтобы, наконец, кончить. Вкус, запах, ощущение его у меня во рту - тайна, но я все равно представляю себе, каково это. Как бы это выглядело – его член у меня во рту? Захотел ли бы Джон наблюдать? Я почти забыл о человеке, который шел в комплекте с таким очаровательным органом, и то, что это был именно Джон, стало сюрпризом. Я орудую языком по пальцам и подавляю вскрик. Я близко, так близко... Какой прекрасный член, такой длинный, толстый... Чудо во плоти. Идеальный экземпляр. Большой, объемистый, огромный, о, да, да... Да! Я засовываю пальцы глубже в рот, чтоб остановить крик от мощной разрядки, тело дрожит от напряжения, а разум пребывает в блаженстве. Когда я перевожу дух, меня все так же поглощает одна единственная мысль. Я должен увидеть его снова. Примечания переводчика: * Клещевина обыкновенная - в тропических и субтропических районах клещевина — вечнозелёный кустарник высотой до 10 м. В условиях культуры в странах умеренного климата (Россия и другие) — это однолетнее растение высотой до 2—3 м. Все части растения содержат белок рицин и алкалоид рицинин**, ядовиты для человека и животных. Приём внутрь семян растения вызывает энтерит, рвоту и колики, кровотечения из ЖКТ, нарушение водно-электролитного баланса и смерть через 5-7 дней. Вред здоровью непоправим, выжившие не могут полностью восстановить здоровье, что объясняется способностью рицина необратимо разрушать белки тканей человека. Вдыхание порошка рицина аналогично поражает лёгкие. Рицин исследовался в некоторых странах в качестве потенциального оружия массового поражения и диверсионного яда. Подробнее по ссылке: http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BB%D0%B5%D1%89%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D0%BD%D0%B0 *** Диазепам - успокаивающий и противосудорожный препарат группы бензодиазепинов. Вещество является сильнодействующим транквилизатором. Часто используется как наркотик. Подробнее по ссылке: http://www.netnarkotik.ru/diazepam