Меня звали Миа Сатори...

      — Миа!!!       В квартиру на десятом этаже громко стуча непомерно высокими каблуками вошла зеленоглазая девушка, с копной рыжих кудряшек на голове. Облегающая майка на ней почти трещала по швам, едва сдерживая объёмную грудь, а коротенькая юбка при каждом шаге норовила сползти ещё выше.       — Миа, собирайся, мы едем в клуб! — крикнула она, так, чтобы её было слышно даже на крыше. — Какой же у тебя бардак… тут ведь жить невозможно!       Из груды подушек, сваленных на диване, вынырнула недовольная заспанная мордашка в обрамлении длинных растрёпанных каштановых волос. Белая кошка, спавшая в кресле, тоже встрепенулась и теперь сладко потягивалась.       — Лиз? Чего ты орёшь-то?       — Боже, разве можно столько спать?       — Я легла только под утро, — Миа сонно потёрла заспанные глаза, — заканчивала картину. А который час?       — Шесть вечера почти… это та, где город?       — Ага, я назвала её «Тишина».       — Ничего себе… — Лизбет подошла к мольберту, и с интересом рассматривала новую работу подруги. На полотне был искусно изображён город в предрассветный час, когда на улице ещё никого нет и кажется, что весь мир опустел. Лишь солнце, покорное своей миссии, снова поднимается над горизонтом, окрашивая небо розовыми разводами. — Ты просто обязана организовать выставку! На твоих картинах можно миллионером стать.       — Мне это ни к чему. Лучше подарю кому-нибудь, — зевнула девушка.       — Ах, простите, совсем забыла, что передо мной принцесса империи Сатори, — Лиз наигранно отвесила поклон, — которая может позволить себе раздаривать такие шедевры.       — Да уж, принцесса… — Миа неохотно выбралась из своего «гнёздышка» и попыталась привести в порядок волосы, безуспешно. — А чего это тебя в клуб потянуло?       — Да так, прогуляться, развеяться…       — Ты же не мой день рождения праздновать собралась? — Миа выгнула бровь и испытующе глянула на подругу.       — Какой ещё день рождения? — Лиз всеми силами пыталась показать, что ничего такого не замышляла.       — Ты же знаешь, что я не люблю этот день, — Миа потянулась к журнальному столику, заставленному разномастными чашками, в поисках остатков кофе — груда подушек посыпалась с дивана на пол.       — Это вовсе не значит, что ты не имеешь права в этот день напиться… хотя бы от горя.       — Мы будем вдвоём, я надеюсь? — спросила Миа разочарованно глядя в пустую чашку.       — Ну… — Лизбет пожала плечами и загадочно улыбнулась.       — Сваришь мне кофе? Я пока приведу себя в порядок. — Миа неохотно встала с дивана.       — Ты питаешься хоть чем-то кроме кофеина?       — Я вчера заказывала пиццу, или это было позавчера… неважно.       — Так ведь нельзя, ты ж себя в гроб загонишь. Чтобы быть здоровой нужно правильно питаться, да и порядок в квартире хоть иногда наводить…       — К чёрту все это, режим и порядок мне ещё в школе надоели, не говоря уже о правилах в доме тётки, мне и так комфортно, — девушка обернулась уже стоя у двери в ванную. — Как там говорят? «Гений властвует над хаосом» ну, или что-то вроде того. Ладно, я в душ.       — Сумасшедшая… девушка ведь, а живёт как самый ленивый в мире холостяк, — бормотала Лизбет собирая со стола грязные чашки от кофе и сваливая их в раковину. — Творческие люди… одни проблемы с ними!       Сборы заняли у Мии не больше получаса. После душа она наскоро высушила волосы и собрала их в высокий хвост, выразительные карие глаза были подчеркнуты лишь тонкими стрелками и тушью, она не стала даже наносить блеск для губ, который ей старательно подсовывала Лиз.       В отличие от подруги, Миа не могла похвастаться ни ростом, ни формами, да и женственностью совсем не отличалась. А потому юбки и платья, на которых всегда настаивала Лиз, в гардеробе девушки всегда уступали место штанам, однотонным футболкам и рубашкам, чаще всего мужского покроя. Сегодня же Лизбет, каким-то чудом, удалось уговорить её надеть мятного цвета блузку в дополнение к темно-синим джинсам. Обувь на высоком каблуке Миа тоже не жаловала, исключение составляли только особо торжественные случаи, с которыми сегодняшний день не имел ничего общего. А потому её образ дополнили легкие туфли на плоском ходу и кожаная куртка, выхваченная в последний момент с вешалки у входа.       В фойе Мию окликнул швейцар, сообщая, что на её имя пришло несколько писем. Девушка лишь отмахнулась, сказав, что заберет всё позже.       «Опять открытки со стандартным текстом, ненавижу День рождения».       Около девяти вечера девушки вышли из такси перед клубом «Ultraviolet». Огромная неоновая вывеска призывно переливалась розово-фиолетовыми оттенками, у входа толпились десятки людей, желая поскорее попасть внутрь.       Насколько Лиз светилась радостью, настолько же Миа была подавлена — мало того, что её вытащили из дома в субботний вечер, так Лиз ещё и предприняла новую попытку найти для неё пару.       Не то чтобы Миа не интересовалась парнями, просто никто из них, не вызвал в ней доверия, и тем более желания провести вместе больше одного вечера. Однако Лизбет, которая с четырнадцати лет пользовалась популярностью у парней, меняла их не реже трех раз год, и считала, что любой девушке просто необходимо иметь ухажера, с настойчивостью танка продолжала предлагать Мие кандидатов на эту «должность».       В клубе, как обычно, было темно, шумно и людно. За столиком их уже ждали двое парней: Стэн — парень Лизбет и Кристиан — сокурсник, который, по словам Лиз, положил глаз на Мию. Девушку это, однако, никак не трогало, несмотря на то, что она всегда обращала внимание на таких же светловолосых парней с правильными чертами лица — они очень хорошо выглядели на портретах.       Тот вечер ничем не отличался от десятков других таких же вечеров в клубе — Лиз болтала без умолку, Кристиан старался подсесть поближе и завести разговор с Мией. Она же почти на автомате отвечала ему что-то, потягивая очередной коктейль, и праздно разглядывая людей, собравшихся этой ночью в «Ultraviolet».       Через какое-то время она поймала себя на том, что довольно долго смотрит на какого-то парня у барной стойки. Скульптурное тело, едва ли скрытое под футболкой, и красивые, немного грубые, черты лица неумолимо притягивали к себе художественный взгляд девушки. Левая рука парня от кисти до плеча была покрыта татуировкой в виде языков пламени, с пояса джинсов свисали длинные серебристые цепочки.       «Красивый, вот бы нарисовать его», — промелькнуло в голове Мии.       Парень будто услышал её мысли и, повернувшись, посмотрел ей прямо в глаза. Его губы растянулись в какой-то хищной усмешке, а от взгляда его черных глаз всё внутри неё сжалось. Миа судорожно вздохнула и поспешила отвернуться — было в нем что-то пугающее.       Лиз вскоре утащила Стэна танцевать, а Кристиан отошел поздороваться с кем-то из знакомых. К горлу Мии вдруг подкатила тошнота, казалось, что сердце сжимает невидимый кулак, не позволяя даже вздохнуть. Едва разбирая дорогу, она добралась до женского туалета и оперлась о раковину, пытаясь унять дрожь в руках и восстановить равновесие.       «Черт, похоже последний коктейль был лишним», — подумала она, глядя на свое отражение в зеркале, — «пора домой».       Она достала из сумочки телефон, чтобы вызвать такси. На экране мелькнули цифры часов — три минуты по полуночи, — «и не поздно совсем, сколько же я выпила?» Девушка открыла кран, плеснула в лицо холодной водой и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы немного прийти в себя. Через пару минут недомогание схлынуло так же внезапно, как и появилось.       Когда Миа вернулась в зал, Лиз всё ещё бесновалась под головокружительные ритмы на танцполе, Крис ждал её за столиком. Миа тихо порадовалась, что в клубе темно и никто не заметит, как она побледнела, а значит не придётся ничего объяснять. Кристиан заботливо подвинул ближе к ней бокал с коктейлем голубого цвета и долькой лайма, как только она опустилась на низкий диванчик рядом с ним. Миа решительно отказалась от выпивки и попросила официанта принести ей воды. Краем глаза она заметила парня с татуировкой, сейчас он прижимал к себе какую-то фигуристую блондинку, и сосредоточено искал что-то в её обширном декольте… лицом.       «Мда, никакого стыда…»       Остаток вечера Миа просидела, поигрывая кубиками льда в стакане, и слушая рассказы Кристиана о том, как он провел прошлое лето — сказать, что было скучно, всё равно, что ничего не сказать. К тому же, ей постоянно казалось, что за ней кто-то наблюдает.       «Это все алкоголь» — убеждала она себя, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей.       Около трёх часов ночи Лиз, порядком охмелевшая, объявила, что пора ехать домой. Домой к Стэну, разумеется, в общежитие её в такое время никто не пустил бы.       Усадив подругу в такси, Миа решила пройтись до дома пешком, тревожные чувства не покидали её, и она хотела немного успокоиться. Крис изо всех сил пытался навязать ей свою компанию, но она быстро дала парню понять, что его общество ей ни к чему.       От клуба до ее дома была всего пара кварталов, поэтому Миа помахала вслед уезжающему такси и уверенно зашагала по пустынной улице.       «Надо же, как на моей картине — на улице ни души, и так тихо…»       — Эй, ребята, гляньте какая куколка! — вдруг услышала Миа. Из темноты к ней приближались трое парней, вид у них был угрожающий. — Вкусная небось…       — Эй, детка, ты откуда такая сладкая? — оскалился второй из компании.       — Может тебя домой провести? — добавил третий.       — Сама дойду, — Миа поняла, что вежливость ей сейчас не поможет, а потому решила, говорить в той же нагловатой манере.       — Нехорошо такой красотке одной по ночам ходить, а то и случиться чего может, — в притворно доброжелательной манере продолжал первый. Он шёл прямо на неё, двое других обошли её с обеих сторон, захлопывая вокруг неё «ловушку», заставляя отступить назад и прижаться спиной к витрине какого-то магазина, отрезая пути к бегству.       «Тут ты и попала, Сатори» — прозвучал в её голове голос Лизбет. Миа оценила положение противников и начала судорожно вспоминать тренировки по самообороне, пытаясь найти приемы против нескольких нападающих.       — Ничего со мной не будет, дай пройти, — она раздражённо посмотрела на того, что стоял прямо перед ней, парень не сдвинулся с места. — Я сказала, отвали!       Верзила цокнул языком и покачал головой:       — Зря ты так, мы ведь помочь хотели.       — Мне не нужна помощь! — Миа старалась незаметно принять боевую стойку, не выпуская всех троих из поля зрения. Не то чтобы она хорошо умела драться, но и сдаваться без боя не собиралась.       — Уверена? — раздался в темноте четвёртый мужской голос.       «А вот теперь тебе точно крышка, Миа, — по спине её пробежал противный холодок, — от четверых тебе не отбиться и не сбежать».       Миа и все трое парней повернулись на голос. Из темноты к ним вышел высокий парень в короткой куртке с капюшоном, отороченным мехом, серебристые цепочки свисающие с пояса, мягко позвякивали при ходьбе. Он подошёл ближе и по-дружески закинул руку на плечи одного из парней.       — Что тут у вас? — спросил он, сбрасывая капюшон с головы. Миа тут же узнала красавчика из клуба. — Ммм… хорошенькая, — протянул он, нагло разглядывая её, — пожалуй, заберу себе.       «Да что ж за вечер такой? Что я всем так понадобилась-то?» — Миа уже начинала злиться.       — Эй, ты вообще кто? — возмутился тот, что стоял слева от Мии.       — Да проходил тут мимо…       — Вот и вали дальше, это наш ужин, — встрял первый.       Девушка переводила удивленный взгляд от одного к другому, пытаясь понять что им всем от неё нужно.       — Эх, поздно, она мне уже понравилась, — на этих словах «красавчик» обхватил руками голову того, кого секунду назад, казалось, обнимал, и одним движением свернул ему шею. Через мгновение ударил второго коленом в живот, после чего впечатал его лицом в асфальт с такой силой, что послышался хруст костей. Третий в страхе бросился бежать, но не успел преодолеть и двух десятков шагов — неизвестно откуда взявшийся нож вонзился между его лопаток и парень рухнул на землю.       Миа была настолько шокирована, что оказалась не в состоянии даже закричать. Она лишь молча смотрела, как незнакомец выдернул свой нож из мёртвого, по всей видимости, тела и двинулся обратно к ней.       — Ты в порядке? — спросил он, убирая нож за пояс.       — Э-это что сейчас было? — голос её дрожал.       — Хм… — парень наигранно задумался. — Эти трое хотели тобой позабавиться и перекусить, а я тебя, вроде как, спас.       — П-перекусить? Они каннибалы что ли? — незнакомец только рассмеялся в ответ. — Ты убил их?       — Нет, что ты… конфет им дал, видишь как они счастливы теперь? — он пнул один из трупов носком ботинка.       Миа была в растерянности, этот парень только что убил троих, а сам вёл себя так, будто ничего не произошло.        — Ну чего ты испугалась? Это же тёмные, из мелких сошек, — пояснил он.       — Тёмные?       — Нечисть, низшие. Ты что, совсем ничего не видишь?       — Я прекрасно вижу, но ты несёшь какой-то бред, — Миа посмотрела на лужу крови, расползающуюся у её ног от разбитой головы верзилы. — Нечисть… это же всё выдумки.       — Да ну? А ты присмотрись.       Миа попыталась разглядеть на мёртвых лицах что-нибудь необычное, но увидела только людей, и снова подняла взгляд на незнакомца:       — Что я должна увидеть? — он не ответил.       Прислонившись спиной к стене, парень достал из кармана и прикурил сигарету. Потом пальцем снял огонь с зажигалки и метнул его в одно из тел — оно мгновенно вспыхнуло. Он проделал то же самое с двумя другими, и через минуту все трое рассыпались черным пеплом. Единственным, что теперь напоминало о случившемся, была лужа крови на асфальте у ног Мии.       — Как интересно, — проговорил парень, пристально глядя ей в лицо, — сила вроде есть, и не маленькая, а сама слепая, как котёнок… Ты кстати поосторожнее с магией, привлечёшь внимание — будут проблемы.       — Какая ещё магия?       — Ну… заклинания всякие, зелья, огонь из пальцев…       — Ты не в своем уме!       — Ты так думаешь? — парень навис над Мией и посмотрел ей в глаза с высоты своего роста. Рядом с ним она выглядела коротышкой едва выше его плеча. — А ты часто видела, чтобы трупы горели, как бумага?       — Я… — Миа не нашлась, что ответить. — «Ведь он прав, да и бросать огонь пальцами не каждый умеет…»       — Вот именно, — осознание, видимо, отразилось на лице девушки. Он отступил от неё на шаг и снова вдохнул сигаретный дым. — Теперь такие будут часто к тебе подбираться, уж больно вкусно ты пахнешь, ещё и защиты никакой.       — Это ты так похвалил мой выбор духов? Что за вздор вообще?       — О… да ещё и не обученная, — его губы растянулись в насмешливой ухмылке. — Тяжко придётся, ведьмочка.       — Что? Я не…       — Ты да! У родителей спроси. Странно, что они до сих пор молчали, — Миа потупила взгляд, понимая, что ей и спросить-то не у кого. — Может тебя подвезти? А то прицепится ещё кто-нибудь.       — Сама доберусь, — буркнула она в ответ не поднимая глаз.       — Как знаешь.       Парень бросил окурок в лужу крови и повернулся чтобы уйти, но вдруг остановился, рыкнул что-то себе под нос и снова шагнул к ней. Прежде чем Миа смогла понять его намерения, он оставил лёгкий поцелуй у неё на лбу.       — Это защитит тебя до утра. Иди домой и больше не гуляй ночью одна, пока не научишься защищаться, — после этого он резко развернулся и скрылся в темноте.       «И что это было?» — Миа была настолько поражена, что ещё несколько минут невидящим взглядом смотрела ему вслед.       Домой она вернулась словно сомнамбула, взяла у швейцара стопку писем и корзину цветов, пришедших на её имя. Когда она вошла в квартиру, Ним подбежала к ней и приветливо потёрлась об ноги.       — Со мной сейчас такое было, Ним, ты не поверишь… — Миа тяжело опустилась на диван и принялась разбирать почту. Кошка запрыгнула на журнальный столик и с интересом следила за действиями хозяйки.       В пяти конвертах были открытки по случаю Дня рождения, они были выброшены сразу. Цветы прислал дедушка — это было единственное поздравление, которое она готова была принять. В письме из головного офиса корпорации «SATORY» говорилось о том, что Миа, достигнув совершеннолетия, стала полноправным владельцем пакета акций, который предназначался ей с рождения. Ещё одно было от дедушки. Это показалось ей странным, он никогда не писал ей писем, ведь проще было бы позвонить. Конверт был тяжёлым, раскрыв его Миа нашла лист бумаги, исписанный аккуратным почерком деда, красивый кулон с чёрным камнем и ключ. Раздумывая, что бы это могло значить, Миа развернула письмо и её руки задрожали, как только она прочла первые строчки.       Дорогая Миа.       Завтра тебе сообщат, что меня больше нет в живых. Прошу, не плачь обо мне, я прожил счастливую жизнь, но теперь моё время на исходе, и я должен рассказать тебе нечто важное — ты ведьма. Да-да в том самом магическом смысле.       Сегодня тебе исполняется восемнадцать, а значит печать, наложенная твоей матерью будет сломлена, это должно произойти в полночь. Скоро ты почувствуешь, что магия, принадлежавшая Кассандре, течёт и в твоих жилах. Надеюсь, ты сможешь с нею совладать.       Ты наверное задаешься вопросом, почему я не сказал об этом раньше… Прости, но это было последним желанием твоей матери, она хотела, чтобы ты могла расти, как обычный ребёнок, не обременённая тайным знанием.       С этого дня дом у озера и всё, что в нём находится — твоё. Ключ от него ты, верно, держишь сейчас в руке. В моём кабинете ты найдешь дневник Кассандры. Думаю, он ответит на вопросы, которые, должно быть, роятся теперь в твоей голове. Дневник запечатан магией крови, ты поймёшь, как его открыть.       Также я советую тебе найти в моей библиотеке книгу «Великие правители от первого века и до наших дней», она покажется тебе интересной.       Я кладу в письмо один из любимых кулонов Кассандры, она завещала подарить его тебе на восемнадцатый День рождения. Носи его не снимая — это оберег.       Не доверяй никому, в особенности Маргарет. Она никогда не желала тебе добра, и теперь всё может стать ещё хуже. Это письмо сожги сразу же после прочтения — никто не должен узнать о твоей силе раньше времени.       Прощай, моя милая.       Прости меня за всё.

С любовью, Фиделиус (Магнус) Сатори

      — Чёрт, да что ж это за день такой?! — вскричала Миа, сминая лист бумаги в руке и направляясь в кухонную зону. — Это всё бред, это не правда, — бормотала она, пытаясь дрожащими руками поджечь спичку. С третьего раза ей это удалось, и странное письмо полыхая опустилось в раковину. Через несколько секунд от бумаги остались только серые клочки пепла.       «Совсем, как те парни — сжечь и забыть», — подумала Миа.       Уже лёжа в кровати и пытаясь заснуть, она молила Бога, чтоб всё это оказалось всего лишь дурным сном, но этой надежде не суждено было сбыться. Всего через несколько часов в её сумочке, брошенной у кровати, зазвонил телефон — Маргарет.       — Алло.       — Миа, Фиделиус умер этой ночью, похороны завтра, — это все, что она услышала от тетки — ни сочувствия, ни соболезнований, ни утешений.       Новость была брошена, как удар под дых. Казалось, что кто-то вскрыл её грудную клетку и тупым ножом отпилил половину сердца. Мир вокруг померк, в душе разрасталась пустота, будто у неё украли нечто невероятно ценное — единственного человека, которым она по настоящему дорожила, больше нет…       Весь день Миа просидела на диване, тупо глядя перед собой. Она не хотела верить словам Маргарет, не могла понять откуда её дедушка знал, как все произойдёт, почему написал ей то письмо, и как ей теперь жить дальше. Разумом она понимала, что рано или поздно это должно было произойти, но душа её стенала и билась в истерике, не желая принимать всё это.       На следующее утро Миа сообщила Лизбет, что не придёт на занятия. Она надела строгое черное платье, шляпку с тонкой вуалью, перчатки, классические туфли, и легкое пальто. Миа ненавидела одеваться по правилам тетушки, но явиться на похороны Фиделиуса Сатори, миллиардера и главы огромной корпорации, в джинсах было бы непростительно даже для неё.       Уже выходя из квартиры, она бросила взгляд на журнальный столик, где всё ещё лежали ключ от виллы и кулон её матери. «Носи не снимая…» — вспомнила она слова дедушки. Миа задумчиво посмотрела на оберег, осторожно подняв его перед собой за цепочку. Гладкий камень, заключённый в золотое кружево оправы, мягко поблёскивал на солнце. Присмотревшись, она поняла, что он, на самом деле, красный — то ли гранат, то ли рубин, но настолько тёмный, что кажется чёрным. Она надела кулон на шею и спрятала его под воротом платья. Только камень коснулся кожи, Миа ощутила, как странное тепло разлилось по телу, будто летним ветерком окутало.       «Что ж, пора идти…»       На похороны собралось не меньше сотни людей: родственники, весь руководящий состав корпорации «SATORY», множество друзей и знакомых покойного, большинство из которых Миа не знала. Бесконечной вереницей они подходили к ней, чтобы выразить соболезнования и сказать что-нибудь утешительное — легче от этого не становилось.       Тётя Маргарет картинно рыдала, её муж и сыновья корчили скорбные лица, смахивая со щёк несуществующие слезы. Миа знала, что именно эти четверо, как никто, рады смерти Фиделиуса, ведь теперь доля ценных бумаг каждого из них значительно возрастёт. Контрольный пакет акций, принадлежавший её дедушке, будет разделён поровну между его наследниками, которыми являются Миа, Маргарет, и двое её сыновей — Гарри и Денис.       Пока Миа обдумывала, насколько правдоподобно её родственники изображают скорбь, к ней подошла среднего роста женщина. Её лицо прикрывала густая вуаль, но это не мешало определить её азиатское происхождение. Миа в пол уха слушала, как эта женщина дорожила дружбой с её дедом, и как ей жаль, что его больше нет. Все эти стандартные фразы соболезнования так ей надоели, что хотелось сбежать и закрыться где-нибудь, чтобы больше не слушать этот бред. Ей хотелось сорваться и накричать на всех этих людей, которые твердят будто знали Фиделиуса Сатори.       «Вы не знали его, вы ничего о нём не знали!» — кричала она в душе, но продолжала кивать в знак благодарности. От этих мыслей Миа отвлеклась, когда женщина вложила что в её руку, — «визитка?»       — Когда ваш дар начнёт проявляться, позвоните мне, — с этими словами женщина растворилась в толпе. В тот день Миа её больше не видела. Машинально сунув кусочек картона в сумочку, она тут же забыла о нём.       Когда в доме остались только родственники и нотариус, Маргарет, едва ли не торжественно, провела всех в столовую, где за большим столом должно было быть оглашено завещание покойного. Обычно это делается не раньше, чем через месяц после смерти, но тётушка практически силой заставила отца подписать документ, согласно которому завещание должно быть прочитано сразу же после похорон.       По мере того как юрист читал последнюю волю Фиделиуса Сатори, лицо Маргарет всё больше мрачнело. Выяснилось, что вилла у озера переходит в собственность её ненавистной племянницы вместе со всем содержимым, а это уйма антикварной мебели, великолепная библиотека, драгоценности, принадлежавшие её отцу, и большая коллекция редкого оружия, некоторые экземпляры которого имеют возраст в несколько столетий. Если посмотреть на всё глазами тетушки — это огромная куча денег.       Но самым ощутимым ударом для неё был пункт о том, что акции, принадлежавшие главе семьи, делятся не на четыре части, как надеялась Маргатет, а на две. Фиделиус завещал по тридцать процентов, из своих шестидесяти, для каждой из дочерей — Маргарет и Кассандры, с правом наследования для их детей. Таким образом, Миа получила в сумме сорок процентов вместо двадцати пяти, а это дало ей право существенно влиять на судьбу компании.       Миа молча наблюдала за тем, как Маграрет изо всех сил старается не выдать своих чувств, но все они без труда читались в её глазах — тётка была поражена, обижена и… в бешенстве. Миа же за это время не проронила ни слова, не проявила ни одной эмоции, кроме глубокой печали.       Маргарет мужественно сдерживала свой гнев ровно до того момента, когда дверь её дома закрылась за спиной племянницы. Шагая по мощеной дорожке от дома до машины, Миа отчётливо слышала вопли бессильной злобы Маргарет, но ей было плевать на тётку. Ей уже ни до чего не было дела — ни до богатства, что неожиданно на неё свалилось, ни до компании, управлять которой она не собиралась, ни до дождя, который сейчас заливал её дорогое пальто и портил шляпку. Это всё было ничтожно мелким и незначительным, по сравнению с тем, что она потеряла.       Вернувшись в квартиру, Миа бессильно рухнула на диван. Она не плакала — дедушка просил не плакать. Дождь заливал окна, будто рыдал вместо неё.       Весь следующий месяц Миа не выходила из квартиры, её накрыла такая апатия, что не хотелось жить. Она не отвечала на звонки, забросила учебу, не впускала к себе никого, даже Лизбет. Еду она заказывала через интернет, скорее для кошки, чем для себя. Все дни она проводила либо в кровати, либо у мольберта, даже не задумываясь, что рисует. Ним, как всегда, была рядом с ней, мурлыкала что-то, видимо, пытаясь подбодрить, спала рядом.       Вся её жизнь превратилась в один бесконечный унылый день.