Недоразумение

      За всю долгую эльфийскую жизнь Эзареля, единственными любимыми женщинами являлись мать и алхимия. Первая воспитала и поставила на ноги, а вторая будто вдохнула новую, другую жизнь, полную открытий и содержащую какие-то свои тайны.       Эльфу нравилось проводить все свое свободное время в лаборатории, как бы он не говорил и не отмахивался, мол, осточертело все. В мыслях в это время синеволосый продумывал очередные рецепты отваров и зелий.       Для усомнения в своих действиях повода он не давал никогда. Или, по крайне мере, не показывал, а потом тихо заметал следы. Мико не раз его благодарила за целебные снадобья, нужные для разведок, а Эвелейн часто выражает признательность за дополнительные лечебные травы, порой, спасающие жизнь или нервы очередного гвардейца.       Алхимия - то, с чем он работает. То, чем он живет. Алхимия - это его жизнь.       Эзарель, несомненно, любит алхимию. Но не любит посторонних в ней.       Гвардия Абсента и раньше не могла похвастаться большим количеством гвардейцев или высокими очками в турнирной таблице, что, конечно же, Невру радовало, как малыша ново подаренный крилязм.       И, думалось, появление еще одного алхимика в рядах гвардии - не сделало бы погоды. Эзарель уже привык смотреть на новоприбывших, а потом, после очередной опасной битвы с вражескими населениями, эльф закрывался в лаборатории, сокрушаясь тем, что не смог уберечь своих гвардейцев от верной гибели.       Эта новенькая, кстати, так никакой погоды и не сделала. Разве что небольших сейсмических гроз на нервы Эзареля и парочки неожиданных ураганов на его сердце.       «Марселайн» значит «воинственная». Это Недоразумение безобиднее аквариумной рыбки. Сколько не бился Хамон - она так в руки и не взяла даже крошечного кинжала в случае самозащиты. Валькион пытался внушить ей, что этот мир - вовсе не настолько радужен и крашен, но та лишь отрицательно качала головой, упираясь на своем.       «Марселайн» значит то, что победа в конфликте - изначально ее. Сколько раз не пытался вывести из себя это Недоразумение, Эзарель натыкался на прочную и толстую стену безразличия, а порой даже стыдился своих подколов, после которых девушка улыбалась во все тридцать два зуба, будто алхимик рассказал очень смешной и милый анекдот про кроликов, а не унизил ее.       При звучании «Марселайн» в голове мгновенно вспыхивают черные и красные оттенки. А это Недоразумение носит одежду бледно-желтых и аметистовых тонов. И иногда даже пестрит в глазах от ее ярких одежд и улыбок. У Эзареля так точно.       А еще, редко среди «Марселайн» встретишь немую. А это Недоразумение таковой и являлась. Эзарель до сих пор с неким стыдом вспоминает о том, как назвал ее "язык без костей".       Обычно, «Марселайн» - не особо заботливы. Этой, хлебом не корми, только дай то о самочувствии разузнать все, то в глаза с такой нежностью посмотреть, от которой дыхание останавливается, а в груди щемит от непонятных чувств. Эзарель и это испытывал на себе.       Алхимик до сих пор с какой-то своей неловкостью вспоминает их первую встречу. Обычно, в моменты воспоминания, он начинает, задумавшись, постукивать колбой по столу, совсем позабыв про ее содержимое, и затем бежит обматывать руку холодным полотенцем, пропитанным жидкостью от ожогов.       Она тогда напоминала кролика перед удавом. Эзарель еще не знал, что веснушчатая вовсе не хотела брать тот хлеб, а по чистой случайности положила руку рядом. Нет, эльф знает, но до сих пор не верит. – У нас завелись воришки? - со своей фирменной улыбкой, от которой становилось больше жутко, чем радостно, протянул Эзарель.       Та попыталась вытащить руку из цепкой хватки эльфа, не издавая и звука, но зато знатно испугавшаяся. И алхимик удивился тогда ее молчаливости, ведь любая девушка бы уже давно, как минимум, вскрикнула. А эта пытается вырвать из его цепкой хватки свою руку и что-то показать жестами. Эльф, недовольно хмыкнув, повел девушку в Зал с кристаллом. Кариеглазая, видимо, уже приняла свою судьбу, поэтому даже не пыталась вырваться, а лишь изредка, путаясь в собственных ногах, спотыкалась и еле поспевала за широкими шагами Эзареля.       Как только они показались в проходе Зала с кристаллом, то Эзарель, завидев Мико, окликнул ту. Воровка позади него заметно вздрогнула. – Опять ты?! - вскрикнула китцунэ, собирая синее пламя из своего посоха в правую руку. Невра и Валькион возле нее встрепенулись, поворачиваясь спиной к столу с картой, которую они уже разглядывали ближайшие добрых полчаса. Хамон возле Мико напрягся всем телом, готовый в любую секунду атаковать врага. А Керо удивленно расширил глаза, рассматривая незнакомку. – Опять? - переспросил Эзарель, приподнимая бровь. – О, я тебя тоже видел,- белозубо улыбнулся Невра, обнажая свои клыки. Незнакомка шумно сглотнула слюну, переводя взгляд на полыхающую синим пламенем Мико.       И девушка поняла - сейчас или никогда. Вышла из-за спины Эзареля, встав возле того, - эльф, все же, чуть шарахнулся от нее - и прочистила горло. А затем взметнула в воздухе руками.       Кажется, воровка уже около сотни раз изобразила руками все различные знаки, но длились все ее жесты не больше тридцати секунд, в течении которых все в комнате с интересом смотрели на нее. Мико приутихла, вернув огонь в посох. Хамон все еще не расслаблялся.       Девушка то озадаченно их окидывала взглядом, то грустно опускала голову, то с потерянным взглядом что-то вспоминала, при этом отчаянно жестикулируя. В конце своего немого рассказа, слегка запыхавшись, она с досадой опустила руки, замечая, что ни один из всех присутствующих не поняли и слова. – У нас тут не цирк,- кажись, в этой комнате все потихоньку начинали закипать. Эзарель - не исключение. – Или хоть слово нормально скажи, или я тебя собственноручно запихну в клетку и поставлю шестерых охранников.       Девушка со страхом посмотрела на эльфа, который скрестил руки на груди, и сверлил взглядом воровку. Как и все присутствующие.       И она поняла. Обречена. Также легко это осознала, как маленький ребенок, что конфета - это вкусно, а лекарства - горько и противно. Что снег - холодный, а огонь - горячий. А ведь она еще толком не успела пожить. Только-только поступила в университет, в который так рвалась с малых лет - университет химико-биологических наук.       Уже без энтузиазма, воровка показала на себя указательным пальцем и выставила перед собой крест руками, уставившись в пол. И этот крест тогда так символично говорил о ее спокойной жизни.       Только Керо неожиданно воскликнул: – Она немая! Это же язык жестов,- а незнакомка, сначала не поверив в то, что ее поняли, недоверчиво осмотрела парня с рогом во лбу, и только потом радостно улыбнулась и закивала головой в знак того, что он прав. И Эзарелю стало как-то не по себе. Давненько он таким себя поганцем не чувствовал. – Ты его знаешь? - скептически окинула его взглядом Мико. Тот виновато опустил голову, тихо пробурчав: – Ну, у меня книжка есть в библиотеке. – Ох,- с мученическим выдохом посмотрела на него кицунэ. – Сейчас не столько это важно. Как ты выбралась из клетки?       Незнакомка сначала прикусила губу в раздумиях, рассматривая каждого в этой комнате, а когда заметила шарф Невры, то, не приближаясь и на дюйм, умоляюще показывает на вещицу. – Шарф? - удивленно спрашивает владелец, а девушка кивает, как болванчик. Он бы в жизни не расстался с этим предметом одежды, но против выходящей из себя Мико даже Хамон бы не попер.       Вампир протягивает шарф, а девушка быстро хватает его, натягивая себе на голову по самые глаза, закрывая нос и рот плотной тканью. Она тыкает пальцами в своеобразную черную маску и делает вид, будто поворачивает невидимый ключ в таком же невидимом замке на невидимой клетке. – Не может быть... - тихо выдыхает Валькион, впервые за все это время подключившись к разговору. – Быстро, все прочесываете территорию! Он не мог далеко уйти,- тут же крикнула Мико, смотря на парней. Валькион сжал зубы, Хамон сжал рукоятку своего топора, Невра сжал в руках, только что переданный девушкой, шарф, у Эзареля сжалось сердце.       С тех пор столько воды утекло. Мико и Марселайн чуть ли не лучшие подруги. Как оказалось, кариеглазая готовит вкуснейшие пироги с вишней. Из-за этого, кстати, даже Каруто полюбил ее какой-то своей «сварливой» любовью. Хамон и Валькион, время от времени тренируют девушку, хоть та вечно отнекивается и, чтобы хоть как-то отмазаться от них, плетет венки каждому. Те сразу же расплываются в улыбках, машут на нее рукой, мол, как хочешь. Керо и Икар в свободное время берут у нее уроки в языке жестов, что несказанно радует и их, и саму Марси. Хром и Карен пытаются втянуть в свои авантюры, на что девушка лишь мило улыбается и качает головой. Также она делает при любых попытках флирта Невры. Что не говори, а Марселайн не особо интересуется «амурскими делами». Эвелейн рассказывает про каждую травинку и что она лечит. Алажея не питает к ней особой симпатии, утверждает, что Марси - последняя лицемерка. Мери же постоянно просит держаться сирену подальше от своей подруги, которая даже чужих фамильяров подкармливает. В том числе и его крилязма.       А Эзарель, в присутствии Марселайн, натягивает маску «засранца», пытаясь затронуть как можно больше струн ее души и надавить на них. Только получалось это всегда из рук вон плохо, ведь Марси попросту улыбалась и возвращалась к очередному приготовлению зелья.       И порой алхимику казалось, что это вовсе не он здесь насмехается над человеком. Наоборот - она над ним.       В очередной раз Эзарель вернулся с нужными травами для зелья; пациент Эвелейн достался в этот раз ну очень проблематичный. Алхимик никогда не стеснялся раскрыть на всю дверь в лабораторию, громко стукнуть ей об стенку - понимал, что все это помещение - его. И никто не имеет права упрекнуть.       Уже около года каждый божий день в это время там засиживал человек, из-за чего Эз перестал раскрывать на всю дверь. Аккуратно приоткрывает и неслышно заходит. – Недоразумение, я вер... - начал Эзарель, проходя в лабораторию и прижимая к груди корзину с целебными травами. И она чуть не упала, как только зеленые глаза зацепили скорченный силуэт на деревянном стуле.       Глава Абсента одним движением руки поставил корзину на алхимический стол, приближаясь к Марселайн. – Что можно успеть натворить за два часа? - Эзарель невесомо коснулся ее плеча со скептическим выражением лица. Дрожит. – Эй!       Марселайн медленно поднимает голову. Сердце синеволосого тут же пускается в бешеные скачки.       По веснушчатым щекам текут крупные слезы, оставляя мокрые дорожки и падая на бледно-желтую юбку, тут же впитываясь в ткань, зубы плотно стиснуты, пытается ровно дышать, но получается лишь рывками вдыхать запах только что принесенных трав и алхимических ингредиентов. Одними губами шевелит: "Помоги". И только после этого расширенные зеленые глаза перемещаются на руки.       Эльф присел на корточки перед девушкой, отодвигает стиснутую на предплечье ладонь. И ему на секунду показалось, что он сам стал немым. Главе Абсента открылся вид на прожженную плоть, из которой так и сочилась кровь, а ввысь поднимался зеленоватый дымок. – Я тебе столько раз говорил: «Не готовь это чертово зелье в одиночку!»,- начал причитать эльф. Завидев очередную слезу, он решил, что оставит лекции на чуть позже.       Синеволосый одним движением раскрыл шкафчик со снадобьями. Он нервно перебирал емкости, всматриваясь в названиях на бумажке, приклеенной к стенке, на цвет и состав жидкости. Две колбы чуть не выскользнули из-за торопливых движений, а одна все же разлетелась на тысячи осколков; жидкость быстро начала растекаться по каменному полу лаборатории. – Если у тебя останется рука, то сразу же примешься за расстановку зелий по алфавиту! - прикрикнул Эз на Марселайн скорей не для того, чтобы напугать ее, а чтобы хоть как-то успокоить свои трясущиеся руки. А когда нашел нужную колбу чуть не подпрыгнул до потолка, радостно ликуя.       Эзарель быстро подошел к Марси, присел на корточки и вылил одним взмахом все содержимое на предплечье девушки. Рана на глазах зашипела, кожа начала будто бы расти, обволакивая мышцы и пряча их. Остался лишь небольшой розоватый шрамик, который теперь всегда будет напоминать девушке о том, что не стоит делать того, о чем не просит Эзарель. Напоминание о том, что Эзарель спас ее.       После «магического превращения» девушка удивленно рассматривает свою руку, сжимая и разжимая пальцы, проводя по предплечью подушечками. Эльф удрученно выдыхает, все еще придерживая колбу в руках. – Недоразумение, только ты можешь все разломать, чуть не убить себя, испоганить мне настроение, на просьбу: "Ничего не делай"! Ох, боги,- зеленоглазый устало потормошил свой затылок, прикрыв глаза. Открыл он их только после того, как почувствовал тяжесть на плечах и груди.       Хрупкие руки стискивают его шею, а веснушчатый нос уткнулся в синие волосы, вдыхая аромат меда. – За такие эмоциональные всплески еще и уборка, помимо сортировки по алфавиту,- недовольно пробурчал эльф, неловко кладя руку на талию только что спасенного Недоразумения.       Мать воспитала, алхимия вдохнула новую жизнь, а это веснушчатое Недоразумение переворачивает его мир с ног на голову. Хоть Эзарель никогда и не признается - ему нравятся такие перемены.