Вечер жасмина

Эти лиловые занавески раздражали меня с каждым часом все больше и больше, они были ненужными в этой комнате. Какой идиот додумался их сюда повесить. А еще эти прихваты из массивной грубой ткани которая вообще никаким боком не подходила к этом гребаным занавескам. Все такое безвкусное. Серое. Чужое. ловлю себя на мысли что эти размышления уже порядком въелись в мою голову. Я провел в этой комнате, в совсем чужом мне доме чуть больше двух недель. Люди вокруг так заботятся обо мне, кормят с ложечки, помогают вставать, каждые двадцать минут заходят проверить как я, не нужно ли мне что то, не больно ли. Наверное это очень добрая и крепкая семья. Таких мало. Это я знаю, за свой век я повидал много всего, и таких искренних людей можно редко встретить. Особенно мне нравится мальчишка, Шон, ему всего пять но он очень шустрый и веселый. сидит часто у меня на кровати и рассказывает как играл со своим другом в садике, как мама принесла с работы вкусные пирожные, как ярко светит солнце и слепит его отбиваясь от снега, который уже вот вот начнет таять. Когда он называет меня братиком в глубине моего пустого сердца что то горит. Горит и от давящего чувства любви, и от горечи, ведь эти слова не мне, они не мои. Как бы я хотел быть его братом, тем кого этот чудик так искренни любит. Хотел бы за завтраком смеяться, отводить его с детский сад и забирать, помогать с изучением математики и кушать вместе попкорн. Иногда ночью приходила мама. Она тихонько садилась на край кровати, сжимала свои тоненькие руки и плакала. Я понимаю эту женщину, она чуть не потеряла своего ребенка, и если б не я, она плакала бы на могиле. Лучше бы это было так. Теперь ее трагедия будет длится чуть больше. Вот сейчас, когда она радуется что ее сынок выжил но то что он калека давит на нее. А когда через время он уйдет, трагедия съест её хрупкую фигуру. надеюсь Шон и Ричард, отец семейства, не допустят этого. -Ты пожалеешь!я найду тебя на самом дне Ада и заставлю умирать каждую секунду! -Милый, слишком много слов…,-эти сладкие губы растянулись в улыбке. Сколько еще эти слова будут резать мне сердце. Я бы хотел забыть, стереть, хотел бы оглохнуть что бы не слышать их в тот момент, ослепнуть что бы не видеть эти глаза напротив, я бы умер в тот момент. Я бы задушил его раньше, вжимал бы его голову в дубовую дверь, перекрывал бы доступ кислорода и смотрел как его глаза закатываются навсегда. Смотрел и впитывал каждую эмоцию. Если бы я знал. Но нет. Я ошибся. И теперь эта ошибка стоит мне жизни. Но и он ошибся. Еще один день проходит серо. Родители, брат, заходила мамина племянница, покружилась вокруг меня,окутывая запахом своих цитрусовых духов,светлыми локонами,тонкими,но аккуратно собранных,сверкающим на солнце, порадовала своим звонким голосом, и поцеловав меня в нос быстро ушла. Она милая, жаль что я не знаю её имени. Этому парню определенно повезло, как только поправится это тело займусь восстановлением жизненной цепочки. Очень уж любопытно почему он,почему сюда, почему. Это произошло слишком неожиданно. Прожить вечность и так погрязнуть. Как я докатился до такого? В какой момент моя жизнь перестала быть моей и покинула меня, улетев с последними осенними листьями прямо под его ноги, обуты как всегда в массивные сапоги. Помню каждую пару обуви которую он надевал. И кремовые туфли с изящной брошью, и сливовые с бантом, и невысокие сапоги из кожи которые украшали когда то витрины бутиков в одном из городов, не скажу какой это был город, ведь мы побывали везде, в каждом уголке этого проклятого мира. Ты любишь стиль средних веков, нашего рассвета. много обуви в стиле того времени украшает твои ноги. Вот совсем недавно ты испытывал страсть к новым тенденциям, скупал целые магазины. Примерял много, очень много пар и мы смеялись что и жизни не хватит на все. Куда же ушла наша жизнь? Где твоя? Клятва,которую мы шептали, там, в роще, сидя на мокрых плащах, под последними лучами солнечного света, которые слишком интимно утопали с локонах твоих белых волос..Тогда твои волосы были чисты и невинны. Это спустя года они меняли цвет чаще чем я засыпал. А тогда я смотрел на эти лучи в твоих прядях и руки тянулись к этому шелку. Хотелось целовать их вечность. Мы поклялись связать себя. Нашу жизнь. Я вручил тебе свою. А ты мне свою. Ты мою отнял. А как же твоя? Я все еще держу её? Могу ли я так же сжимать её пальцами как и раньше? Почему ты молчишь. Знаю что ты все так же крепко сжимаешь мою. Ведь я дышу,помню, знаю что жив. Твой смех все так же летит под потолком, а я ловлю и тону в нежности. Так было всегда, и так будет. Будешь смеяться когда я отберу свою жизнь, но твою не отдам.